В одном строю

«Энигма» инженера Никонова (История личности; дополнена и доработана, публикуется впервые)

КБ Никонова (г. Ижевск, 1993 г.)

Сидят, слева направо: Валерий Афонин, Людмила Теплякова, Геннадий Никонов.

Стоят, слева направо: Владимир Абрамян, Людмила Тютина, Любовь Меньшикова, Александр Туркин.

Еще один член команды – Владимир Цыпко – сидит по правую руку от Геннадия Никонова на фото на обложке: представители военной приемки и конструкторы-оружейники завода «Ижмаш» после сравнительных испытаний АН-94, г. Ижевск, 1994 г.

Фото любезно предоставлены Татьяной Никитичной Никоновой, вдовой конструктора.

* * *

Кажется, было это не так давно, а ведь уже добрый десяток лет миновал.

После новогодней и рождественской суеты мы с женой решили отправиться путешествовать в Домбай – есть такое место в горах Кавказа. По интернету связались с владельцами небольшого отеля, обо всем договорились и перевели полагающиеся деньги.

К месту мы прибыли где-то к вечеру. Нас встретил хозяин вместе с хозяйкой, усадил за гостеприимный горский стол.

После ужина как-то не хотелось сразу отправляться на отдых.

Проводив жену в номер, я вернулся в каминный зал. Взял большую чашку горячего чая, накинул на плечи плед. Достал блокнот и авторучку. Какое же это блаженство – наблюдать, как играет пламя, ловить тонкий запах дымка от настоящих вересковых дров, потирать озябшие за день руки над источающим тепло очагом!

Воспоминания уводят меня во времена, когда я работал в оборонке.

Перо, кажется, само начинает писать, строки ровно ложатся на чистый лист бумаги.

* * *

Был у меня друг и товарищ по работе Геннадий Никонов – автор автомата АН-94, принятого на вооружение Министерством обороны России. По ряду показателей, кроме простоты конструкции и неприхотливости в эксплуатации, его образец превосходит автомат легендарного Калашникова.

Сам факт появления АН-94 в «Табéли положенности» наших силовых структур и Армии – большое событие. Давно ведь считается, что конкурировать с серий АК – дело зряшное и бесперспективное. Никоновский «Абакан» – так называлась конкурсная программа, в рамках которой и вышел победителем Никонов со своей командой, – был долгое время засекречен.

Секретность только добавляла интриги. Американские и западноевропейские спецслужбы вели активную работу по раскрытию очередной русской тайны. В конце 1990-х – начале нулевых годов, в пору, как казалось, потепления после Холодной войны мне удалось так же активно работать на рынке огнестрельного оружия как в США, так и в Европе. Наряду с продвижением небоевого спортивно-охотничьих винтовок под эгидой ФГУП «Рособоронэкспорт» приходилось заниматься легальным маркетингом стрелкового оружия и боеприпасов. Именно тогда на меня неоднократно выходили разные джентльмены, спрашивали, как обстоят дела с поставками АН-94 в заинтересованные подразделения Российской Федерации и есть ли перспектива его поставок на экспорт?

Естественно, задушевного разговора по затрагиваемой теме у нас не получалось. И все же кое-какие беседы с их специалистами у меня были. На одной из таких встреч я высказал мысль, что наши особисты как зеницу ока охраняют секреты автомата АН-94, полагая, что особенности его конструкции могут быть использованы противником при разработке своих образцов. Мои собеседники понимали и даже разделяли подобную озабоченность, но предложили свою точку зрения. Они считали, что ни американцы, ни европейцы грубо «сдирать» копию с АН-94 не стали бы по той простой причине, что постановка на производство нового образца, тем более нелегально добытого, будет стоить огромных денег. Плюс, чтобы так же нелегально получить необходимую техдокументацию, понадобились бы не меньшие средства. И, чего греха таить, национальное оружейное лобби хоть в США, хоть в любой европейской стране сделало бы все, чтобы образец не был принят, – это же чистой воды потеря лица своих разработчиков. А это уже сфера военной политики. Никто не потерпит, чтобы у них на вооружение был принят «слизанный» образец вероятного противника. Мы уже имели горький опыт попытки продвинуть модернизированную под требования военных США гладкоствольную «Сайгу-12» на конкурс их Минобороны. С небывалым упорством и давно невиданным темпом «Ижмаш» все поставленные задачи американцев выполнил, но дело зашло в тупик после того, как советник президента США по национальной безопасности заблокировал русский образец по той причине, что представленная «Сайга-12» в официальных военных кругах рассматривалась как, прежде всего, образец, разработанный и производимый силами ВПК вероятного противника. Так же и с АН-94. Если такой автомат и был бы принят на вооружение где-то на Западе, то речь здесь могла идти об ограниченных количествах, только о подразделениях особого (скорее всего – диверсионного) назначения. А вот китайцы на такой шаг пойти могли бы. Были ведь прецеденты и с американской винтовкой М16, и с другими системами. АН-94 для американцев представлял гораздо бóльший интерес с инженерной точки зрения, и только потом стоял вопрос о тактических, боевых возможностях образца. А для этого больших количеств не требуется: дешевле перекупить, даже через третьи-четвертые руки. Чисто разведывательная работа.

И вот однажды, когда автомат был рассекречен, я как российский член NRA – Национальной ружейной ассоциации США – получил от американского Института исследований стрелкового оружия в международной безопасности IRSAIS официальное приглашение принять участие в симпозиуме. Тема была интересная – новейшие разработки США, России и ЮАР. Значит, они что-то «нарыли» про нас. Интересно, что же? Для начала мы переговорили с Геннадием Николаевичем, позволит ли ему здоровье осуществить столь дальний вояж. Из того, что сказал Никонов, я понял: здоровье не помеха, все вроде приведено в норму. Ехать можно, но… Такие решения в одиночку не принимаются. Решили все делать по установленным правилам, благо время еще позволяло. Посоветовавшись с компетентными товарищами-режимниками и руководством «Ижмаша», я сделал запрос в оргкомитет, может ли в этом симпозиуме принять участие конструктор Геннадий Никонов.

Уже потом американцы признались, что вначале подумали, что этот жест – какая-то хитроумная уловка, провокация ушлых русских. Но подтверждение на Никонова они все же прислали.

Так мы полетели в Америку.

Российский докладчик был встречен с восторгом. В приватной беседе организаторы сообщили, что прибытие Никонова кардинально поменяло всю программу симпозиума. По понятным причинам, увеличился и качественно изменился весь состав участников.

Были среди участников и совершенно неожиданные гости. Американцы поделились интересной информацией: «Ребята, к нам приехали два китайца. Ни слова по-английски не говорят, но приехали. Для чего, спрашивается? Мы их проверили, просветили – они все увешаны электроникой. Как вы считаете, мы ведь правильно поступили, что не стали их разоблачать? Мы сделаем по-другому: мы их технику будем подавлять помехами. Ха-ха-ха!»

Мы оценили такую откровенность, но раскручивать ситуацию не стали, т. к. все это происходило за пределами нашей юрисдикции.

Вскоре выяснилось: среди американских участников нашлись и те, кто еще недавно вел разведработу по теме АН-94. Теперь и они могли напрямую поделиться воспоминаниями из прошлого. Один из них поведал нам такую историю:

«Через надежного осведомителя мы узнали, что живой образец недавно был введен в экспозицию нового оружия в Музее артиллерии в Санкт-Петербурге. Срочно стали собирать команду из числа экспертов, среди которых был специалист с уникальной, фотографической памятью. Быстро придумали легенду: американский телеканал «История» снимает документальный фильм о военных музеях мира. Приехали, отсняли километры пленки и только потом, как бы невзначай, поинтересовались новой экспозицией. Нам разрешили снять и этот сюжет. Мы нашли-таки нужные слова, чтобы главный смотритель музея разрешил нам сфотографировать автомат в полуразобранном виде. Один из наших спецов стал медленно разбирать автомат, складывая все детали в строгой последовательности, как учат в разведшколе. Тот, что с феноменальной памятью, все запоминал. Разобрали. Молча смотрим то на автомат, то друг на друга. Автомат может вести огонь следующими режимами стрельбы:

а) одиночными выстрелами, то есть в этом режиме для каждого выстрела необходимо нажать на спусковой крючок;

б) стрельба очередями с отсечками по 2 патрона в темпе 1800 выстрелов в минуту; при каждом нажатии на спуск автомат делает только два выстрела, то есть одну короткую высокотемпную очередь;

в) автоматический огонь: первые два выстрела идут в темпе 1800 выстрелов в минуту, а затем образец автоматически переключается на обычный темп 600 выстрелов в минуту.

Из литературы, газет и журналов мы знаем, что он умеет делать, но как это ему удается – непонятно.

Снова собрали и разобрали. Эффект равен нулю. Появился вердикт: «Эту машину создал не простой конструктор, а русский инженерный гений!»

После доклада Никонову задавали разные вопросы. Суть вопросов такова: как, каким образом из простого инженера-оружейника может получиться гений? В чем его секрет, где тот золотой ключик, чтобы секретная дверь его суперинтеллекта открылась? Отчасти в шутку, отчасти всерьез, Никонов, отвечая на вопросы, рассказал о своих увлечениях и о полученном образовании: «Люблю древнегреческую философию, древнееврейскую поэзию, классическую музыку, прозу Чехова, Достоевского, Макиавелли, книги Елены Блаватской. Увлекаюсь газодинамикой, баллистикой, порохами, подводным и пневматическим оружием».

Он им даже напел отрывок из симфонии № 40 Моцарта. Но на свой главный вопрос американцы, похоже, ответа так и не получили. Тайна человеческого интеллекта так и осталась тайной.

Геннадий уже потом мне прошептал:

– Их наш полиспастик с тросиком смутил. Да еще весь стреляющий агрегат – подвижный, как у артиллерийского орудия, на лафете. Плюс штатный магазин на 30 патронов расположен как-то хитро – под углом к ствольной коробке. Поначалу и некоторые наши военные со скепсисом относились к «Абакану». Хитрая конструкция, необычная для стрелкового оружия, но американцы не туда смотрят. Наш главный секрет вовсе не там. Энигма! Загадка!

Я рассказал Геннадию историю, имевшую место во время оружейной выставки в Омске.

В России существует такая практика проводить крупные экспозиции нашего оружия и вооружений для отечественных и зарубежных гостей – потенциальных заказчиков. На той самой выставке также присутствовали и представители вооруженных сил стран НАТО – они всегда и везде суют свой нос. Наша матчасть была и на выставочных стендах, и на трассах демонстрации огневых возможностей.

По правилам подобных мероприятий, представители заводов-производителей стрелкового оружия и боеприпасов к нему были объединены в одну тематическую группу.

Участники демонстрационных стрельб, ожидавшие своего выхода на огневой рубеж, временно находились в так называемой «зоне отчуждения», в которую посторонний не имел права доступа. Сами стрелки с оружием также не могли оттуда выйти без специального на то разрешения.

Тогда миссию сопровождения стрельб параллельными комментариями на русском и английском языке возложили на меня. По каждому выступлению на огневом рубеже стояла задача давать точные пояснения по тактико-техническим характеристикам демонстрируемого образца, применяемого типа боеприпаса, какие задачи оружие решает в бою. Мой беспроводной микрофон посылал сигнал на коммутатор, а оттуда – на все громкоговорящие средства связи для присутствующих гостей и зрителей. Все шло хорошо, без, как говорится, сучка и задоринки.

Настала очередь АН-94. Пока стрелок выходил на позицию, пока изготавливался, я давал пояснение. Доклад шел в эфир по хорошо заученной формуле: автомат уникален, может стрелять в высоком темпе 1800, а затем перейти на обычный темп – 600 выстрелов в минуту.

Стреляли на дистанции 100 м по ростовой фигуре – стандартной фанерной мишени, из положения «стоя без упора», т. е. с рук, от плеча. Наш стрелок – опытный испытатель – все делал как по учебнику.

Отстреляли из «Абакана». Перешли к демонстрации гладкоствольного оружия ближнего боя. От огня такой мощи мишени разлетались на мелкие щепки! Боковым зрением я вдруг заметил, как к нам, грубо нарушая все правила техники безопасности, со стороны гостевых трибун, размахивая руками, бежал старший распорядитель стрельб: «Прекратить огонь! Прекратить огонь, мать-перемать!» Огонь прекратили. Ждем. «Мужики, руководство на гостевой трибуне ни черта не понимает, что вы тут сейчас показали с АН-94! В чем фишка?» – благим матом кричит распорядитель.

Соображаем в режиме «Очень быстро».

Ясно! Короткую высокотемпную очередь человеческое ухо просто физиологически не может распознать, как два выстрела. Суммированное звуковое давление воспринимается как один более мощный выстрел, по силе примерно равный выстрелу патрона калибра 308 Winchester (7,62х51 мм). А фокус-то здесь в том, что за столь короткое время автомат делает два выстрела, а смещенный импульс отдачи передается стрелку только после того, как две пули уже ушли без обычных для стрельбы помех и при попадании в цель демонстрировали просто снайперскую точность.

Распорядитель нервничал. Тогда, для большей наглядности, наша команда переснарядила магазин патронами-трассерами.

При отсечке двух выстрелов две трассирующие пули летят с предельно малым интервалом в 30 см. Поэтому человек видит только один светящийся след. А далее, при попадании в мишень, пули теряют устойчивость, расходятся в разные стороны и мы видим уже два светящихся следа.

Мнимый парадокс: человек слышит один выстрел, видит одну светящуюся полоску, но потом, после поражения мишени, уже видна реальная картинка – а пуль-то действительно было две!

Вот уже после этого к нам после демонстрации выстроилась очередь. Всех волновал вопрос: «Как это возможно?»

«Так я и говорю, не автомат, а энигма», – заключил Никонов.

После завершения всех формальных мероприятий, в знак особого уважения к таланту русского конструктора, нас повезли в место, имеющее особую ценность для американцев, – историческое имение Джорджа Вашингтона. Людям посвященным это поместье известно также как штаб-квартира военно-масонской ложи США. Никонова принимали по высшему разряду. Мастер ложи надел черный кожаный фартук, в руках – Библия масонов, золотой строительный циркуль и золотой мастерок. Нам позволили в порядке исключения посетить святая святых – Зал масонской славы, не без гордости сообщив, что таких почестей еще никто из русских не удостаивался. Мы, естественно, эту деталь протокола приняли с должным пониманием. Прием прошел в строгой форме, без отклонений от предусмотренной программы: никаких чаепитий с бутербродами, без излишних разговоров. Но впечатление осталось весьма позитивным. Никонова называли не иначе как «сэр» и «доктор Никонов». Мне кажется, тогда Геннадий впервые почувствовал свою значимость и то, что он уже не просто русский инженер, но и представитель могущественной державы. Я не стал задавать ему ненужных вопросов: все было и так видно. Но в душе теплился огонек: а ведь хорошо, что с него так вовремя сняли секретность. Он в полной мере смог показать зарубежным коллегам и, как мы сейчас говорим, партнерам и свой интеллект, и культуру, поделиться мыслями о будущем оружия не только как технического творения, но и как философской категории. Для информационного бюллетеня Института исследований стрелкового оружия в мировой безопасности (IRSAIS) Никонов любезно дал свою статью «Как создаются конструкции – несколько эпизодов из истории разработки автомата АН-94 в контексте мировой практики», которая была высоко оценена ведущими специалистами не только в США, но и далеко за их пределами. Мировое оружейное сообщество впервые так близко соприкоснулось с российской инженерной наукой, блистательной школой разработки стрелковых систем. Звезда конструктора Никонова высоко вознеслась на мировом небосклоне. Забегая чуть вперед, скажу: в тот раз Никонова принимали в частном порядке Бил Рюгер, американский оружейный магнат, и Юджин Стоунер, отец М16. Несмотря на свою болезнь – рак последней стадии – Стоунер отмечал очередную дату 22 ноября 1996 года весьма скромно. К себе на последний день рождения пригласил очень ограниченный круг людей. За столом сидели символических двенадцать человек, двое из них – россияне. В беседе «не для записи» американский конструктор признался: «Геннадий, я хорошо информирован о твоих разработках. Ты еще относительно молод, в отличие от всех остальных оружейников-разработчиков в мире. Теперь, когда мы встретились лично, побеседовали с глазу на глаз, я могу спокойно уходить в мир иной. Я увидел, что ты надежный преемник, достойно понесешь факел нашего общего дела, если хочешь – нашего инженерного искусства. Это не патетика. Пафосные слова, стоя одной ногой на краю… – он на секунду остановился, перевел дыхание, – не произносят».

Все эти события, пожалуй, – главное достижение той совместной поездки.

Я об этом раньше нигде не упоминал, но дальше дело было так. Увидев и оценив величину инженерного таланта, американцы очень быстро сообразили, и от нескольких фирм тут же поступили предложения заключить с Никоновым индивидуальный контракт на разработку нового образца для нужд полиции США – тогда как раз был объявлен национальный тендер. Назвали вознаграждение, которое нашему брату-инженеру прежде даже не снилось. Соблазн получился аховый. Меня они тоже решили простимулировать, чтобы по возвращении домой я ненароком, из зависти не «стукнул» бы на друга. Пообещали сумму, далеко не обидную. Вначале мы оба были ошарашены напористостью коммивояжеров. Но уже вечером, хорошо посидев вдвоем в баре, поостыв от первого шока, Никонов принял кременно твердое решение: от предложений воздержаться. Решил не рубить с плеча, а все обдумать и взвесить, посоветоваться с родными и близкими дома. Он еще раз со всей ясностью прочувствовал, что к нему теперь и дома будет другое отношение. Оказаться в роли перебежчика, охотника за длинным рублем (или долларом) – такого он даже не мог себе представить. Никонов должен навсегда остаться российским оружейником. И на этот раз он показал, «кто есть who». Со всей ясностью было видно, Никонов не мог так не по-товарищески отнестись к тем, кто все годы на протяжении конкурса «Абакан» был с ним в одной команде: Валерий Афонин, Людмила Теплякова, Владимир Цыпко, Владимир Абрамян, Людмила Тютина, Любовь Меньшикова, Александр Туркин. И, конечно, Азарий Нестеров, формально не входивший в состав бюро Никонова, – человек-энциклопедия, знаток стрелкового оружия во всех тонкостях, который не за деньги, а по дружбе и профессиональной солидарности всегда оказывал более молодым конструкторам требуемую помощь.

То, что за нашей дискуссией в баре внимательно присматривали и, несомненно, слушали, мы поняли во время оплаты счета. Бармен тогда сказал: «Я знаю, кто вы, сколько выпили, считай, на каждого по бутылке виски, но если бы не я сам наливал, то, глядя на вас, никогда бы не поверил». Геннадий с гордостью ответил: «Мы с моим другом запросто выпиваем по литру водки за вечер. Под хорошую закусь, конечно».

Второй казус произошел в Англии. Тогда нас пригласили в британскую Королевскую военную академию. Англичане, прознав, что с АН-94 и Никонова полностью сняли секретность и ему разрешили выезжать за рубеж, воспользовались этим и незамедлительно прислали нам обоим приглашение.

Никонову предложили прочитать курс лекций по новым трендам в разработке автоматического оружия, я ему помогал с переводом. Естественно, приглашающая сторона высказала пожелание, чтобы русский конструктор максимально подробно рассказал о своем детище АН-94, насколько это позволяла политика россиян о неразглашении коммерческой тайны.

На это мероприятие академия пригласила всех ведущих мировых разработчиков стрелкового оружия, в том числе снайперского, кабурного – пистолетов и револьверов – и даже пулеметов калибром от 7,62 до 12,7 мм. Южно-африканская компания «Денел» командировала целую группу, в которую входил Тони Неофиту, автор супертяжелого переносного антиматериального оружия повышенной точности. Такую штуку можно переносить расчетом из двух человек, предварительно разобрав изделие на два модуля. Да и ее боеприпас уже не пуля, а 20-мм снаряд с начиненной взрывчатым веществом боеголовкой. Нам стало известно, что «Денел» вел разработку варианта под российский стандартный боеприпас калибра 14,5 мм. Как мы поняли, уменьшая калибр, южно-африканские разработчики хотели добиться снижения общей массы образца. Таскать на себе практически 20-мм пушку – дело очень непростое, учитывая, что современный солдат по своим физическим кондициям далеко не Арнольд Шварценеггер. Были там бельгийцы FN, немцы Heckler & Koch, англичане Accuracy International, американцы Barrett и менее знаменитые разработчики из Австрии, Бразилии, Чехии, Израиля и других стран. Словом, мы были полны ожиданий интересной встречи с профессионалами оружейного дела.

Протоколом определялось, чтобы российские представители размещались на территории академии в Шривенгеме, а остальная группа слушателей – в гостиницах общего пользования в городках и селах, расположенных поблизости. Контакты, кроме рабочих, не предусматривались. Однако и во время лекций слушатели с удовольствием рассказывали русскому конструктору о себе, о своих новшествах, о планах на будущее. Никонов с удовольствием давал им возможность поделиться своей информацией.

Еще дома, в Ижевске, Никонов просил меня следить за речью, чтобы, не дай бог, я случайно не выболтал бы главного секрета «Абакана». Если же я почувствую, что в этом смысле Никонов сам увлекся, то должен был любым доступным способом («хоть пинком под зад» – его слова) дать ему об этом знать. Решили, что у себя в комнатах обсуждать рабочие моменты мы не будем.

Один раз, в перерыве между лекциями, вернувшись в свою комнату, Никонов заметил, что никто из слушателей даже близко не разобрался в главном ноу-хау, и упрекнул меня за то, что во время лекции я дал проекцию ударно-спускового механизма АН-94 на экран в перевернутом виде. Я, видимо, такую физиономию скорчил, жестом пальца стал молча тыкать в потолок, что он тут же понял: мы подошли к красной черте. Тем не менее Геннадий очень уверенно сказал: «Ерунда. Они все равно ни черта не поняли». Тему о УСМ мы тем не менее больше не трогали.

Когда курс лекций был окончен, мы с Геннадием упаковали чемоданы и пошли к выходу, где стояло такси. Выйдя в коридор, мы уже направились далее, как из соседнего с комнатой Никонова технического помещения вышли двое, в поношенных рабочих комбинезонах, с раскладной лестницей и инструментом. Я бы прошел мимо, но Никонов вдруг обратился к ним по-русски: «Добрый день, ребята. А на улице хорошая погода, не так ли?»

Нас обоих буквально на месте сразил последовавший ответ на довольно чистом русском языке: «День добрый, джентльмены. Счастливой вам дороги домой».

Так все же, звезда ли Геннадий Никонов или не звезда? Да человек он, обыкновенный человек, только очень умный, начитанный и трудоспособный! Был, к сожалению.

Я диву давался, откуда у него в голове столько информации умещается, как он ею манипулирует без компьютера, откуда и кем ему все это даровано?

Что поражало в нем, так это его способность быть сильным и решительным, умницей и организатором, но тут же, в какие-то часы он мог вдруг стать незаметным, почти безразличным и даже каким-то безвольным. И необыкновенно скромным!

Кто-то сказал, что большое лучше видно издалека. Думаю, была в характере Никонова особая черта, особая «фишка», говоря языком современной молодежи.

Человек не может постоянно находиться на пике своих умственных и физических способностей. Ему требуется возможность расслабиться, отвлечься от окружающей его суеты.

Чем выше гениальный человек поднимается за облака, к звездам, тем круче и ощутимее его возвращение к нам, обычным людям.

Народная мудрость гласит: «Новые друзья – бриллианты. Старые друзья – золото. Но даже самый изысканный бриллиант по-настоящему ценен, когда он в золотой оправе».

Как часто, превознося заслуги конструктора за создание им «железа», пусть даже выдающегося образца, мы не в полной мере ценим его талант быть достойным человеком!

Каждый талантливый человек, с которыми я встречался, оставил свой след, индивидуальный яркий штрих на холсте моей жизни.

Вспоминая о людях незаурядных, выдающихся, каким, несомненно, был и Геннадий Никонов, тешишь себя мыслью о том, что большие патриоты, гении есть среди нас и сегодня и что в будущем они обязательно будут.

Звезды лучше видны ночью.

Звезды и звездочки на моем небосводе стали еще ярче, еще ближе и дороже, когда и мой день как-то неожиданно пошел на убыль.

Только сейчас, когда я давно вошел в категорию людей почтенного возраста, я стал получать больше удовольствия от простых земных вещей – жизнь приобрела особую полноту и прелесть. Многое я начал понимать по-новому.

Ищи звезды не только на небе, друг мой, но и у себя в сердце.