Читать книгу: «Воительница Ольга. Книга вторая», страница 5

12

Отметился первым багрянцем, первыми слетевшими листьями, первыми холодными росами месяц ревун (ревун – сентябрь) и канул в лету. На смену пришел грустный листопад (листопад – октябрь). Позднее и короткое, в этом году, бабье лето, порадовав седмицей теплых деньков и обилием невесомой паутины, сменилось промозглой прохладой с низкими, ободранными, дождевыми тучами. Моросящий, надоедливый дождь, казалось, пропитал все и всех до основания. Но Ольга, из – за отсутствия свободного времени, капризов погоды не замечала. Жизнь вокруг завертелась так, что спать приходилось урывками!

На другой день, после тризны по усопшей Старой Княгине, по городам и весям разослали известие, о восхождении на престол Великой Воительницы, приемной дочери Игрецкого посадника Икутара, – Найдены. В скорости прибыли послы от всех родов Ивельского княжества.

По какому – то древнему обряду, про который поведали волхвы Главного капища, Ольга, в присутствии горожан и послов, произнесла клятву верности отечеству. Слова её были настолько диковинными, что половину смысла, она не поняла. Но судя потому, что после клятвы, ей водрузили на голову княжескую корону, она проговорила все правильно.

Мучили мысли: княжна – это незамужняя дочь князя. Княгиня – это жена князя. Ни под то, ни под это, она никак не попадала! Она понимала, что об их любовных отношениях с князем Романом, знают все жители стольного города. Да они и не делали из этого секрета!

Зазноба и только! А как это будет выглядеть после возвращения князя? Он Князь по роду, я – княгиня волею народа. А кто тогда его, богами даденная жена – Боголепа? От таких мыслей, голова шла кругом.

Лучше об этом не думать! Вернется Роман, тогда и рядить будем. Жизнь сама все на места расставит!

От отца прилетел почтарь, в котором он извещал, что семья Стояны, благополучно прибыла на их подворье. Познакомились; сейчас они обживаются и привыкают к новому месту. Новина была приятная.

Предложенный думскими боярами объезд вотчины – отклонила напрочь! Не время себя показывать и на народ смотреть. Есть нужда поважнее: подготовка к походу на полночные земли! Сотники, во главе с Демиром, уже неделю, вовсю занимались боевой учебойдружины. С вновь набранными гридями, а это уже более семи сотен горожан, сутками напролет, воинскую науку грыз Унибор, со своими десятниками. Ольга лишь изредка выкраивала время, чтобы проверить результаты учебы и тех, и других. Других забот, не менее важных, хватало!

Первая напасть: отсутствие городского головы. Он, как уехал проведать «хворую» матушку, так где – то и запропастился. Судя по отзывам – человек и работник он был неплохой, штаны на своей должности, не просиживал! Уважали его в городе.

Несколько зим назад, он повздорил по мелкому поводу с Калиной. Меж ними возникла лютая вражда. На сторону своего «жеребца» стала старая Княгиня; на сторону городского головы – Роман. Тяжбу никто выиграть не смог. Решили делать вид, что наступил мир и вражда забыта. Но ненависть в душах спорщиков, тлела до последнего времени.

Когда князь не вернулся с поля брани, городской голова понял, что у Калины настал момент для безопасного сведения счетов. Ждать неминуемой расправы не стал. Распустил слух о немощной матушке, которая проживает далече от Ивеля, и исчез вместе с семьей.

Шесть дней тому, Демир послал наряд, узнать у бывшего дружинника, старого Лепки, соседа, что слышно о возвращении беглецов назад. Гридни вернулись ни с чем. На подворье пусто; на стук в дверь – никто не откликается. В хлеву ревет некормленая скотина.

Встревоженный Демир, сам возглавил наряд. Дверь в хоромы была заперта изнутри. Её взломали и оторопели: в трапезной столы и скамейки перевернуты, а пол и стены обильно политы кровью.

Продолжили осмотр. Кровавые следы вели по длинному коридору и обрывались у двери чулана. А за ней обнаружили всю изрубленную семью: городского голову, его жену, сына с невесткой, десятилетнего внука и старого воина Липку!

О совершенном злодействе, сообщили Княгине. Ольга лично прибыла и осмотрела исход разбоя. Назначила трех дознавателей, но результатов пока небыло. Душегубы оказались опытными и следов не оставили. Были подозрения, но их к делу не пришьешь!

Два дня после этого, Княгиня извела на советы с самыми уважаемыми горожанами. На третий день, после долгих уговоров, городским головой назначила думского боярина Фиадора. Поиск татей – продолжался.

Вторая напасть, еще более значимая для Ивеля: мировой судья. Прежний – с охоты так и не возвернулся. И снова все повторялось: с Калиной они заклятые «друзья». Вражда началась недавно, когда мировой судья заинтересовался, откуда у Калины такая бездонная мошна объявилась? Со старой княжной у него шашни давно закончились, а тратит он на кабаки и бляжьих девок, будто князь Роман его к державной казне допустил!

Пригляд за Калиной поставил, подходы к нему принялся искать! Но Калина, прознал про интерес к нему судьи. Однажды, накушавшись медов, явился к нему в рабочую палату и устроил громкий разор. Помощники судьи, еле успокоили разбушевавшегося княжеского любимчика. С тех пор, каждый из них затаился и ждал удобного случая, для смертельного удара.

И вот сейчас, мировой судья пропал. Нужно искать замену. Еще два затраченных дня на поиски и переговоры. Наконец, бляху мирового судьи, получил не самый богатый купец города. Зато – самый честный и к несправедливостям нетерпимый. Наверное, поэтому, он так и не нажил больших богатств.

Купец Архип (так звали нового мирового судью), согласился не раздумывая. Постоянные купеческие разъезды, становились ему в тягость. За детьми, а их было у него аж девять, и все сыны, присматривать становилось трудно. Жена постоянно хворала, а нанятые няньки, справиться с такой оравой отроков, были не в состоянии.

Надев судейскую бляху на могучую грудь, а был он ростом почти в десять вершков (примерно 190 см), и весом в девять пудов, сморкнулся сквозь два перста на пол и прорычал медведем:

– Ведите мне воров по очереди! Я на них буду учиться судить! А после обеда, когда премудрости все пойму – заводите татей и разбойников. – Заметив ехидную ухмылку судебного писца, взял его за шкирку и легонько приложил лбом о столешницу. После чего, авторитет нового мирового судьи, взлетел до небес. А писца – еле отпоили к закату. Княгиня поняла, что она в своем выборе, не ошиблась!

Третья напасть – её новое положение. Имелось ввиду не княжеская корона, а её здоровье. Приступы тошноты заметно уменьшились, зато начали появляться отеки на ногах и пятна на лице. Сомнений давно не было: она готовится стать матерью! Постоянно находясь на людях, стала замечать, что в очах у некоторых, особенно женщин, явственно читается сначала удивление, а затем и понимание.

Первым не выдержал старшина Демир. Со свойственной всем воинам тонкостью в общении, спросил напрямую:

– Княгиня, а ты уверена, что в твоей блевотине, виновата только праща, а ночи, проведенные с Романом, к этому не имеют отношения? – Заметив, как она покраснела, на ответе настаивать не стал:

– Ничего, не расстраивайся! Не ты первая, не ты последняя! Я в этом человек опытный: трижды эту «болезнь» наблюдал. Два раза у жены и один раз у дочки. Трудно – первые два – три месяца! Потом организм к новшествам привыкает, и женщина приходит в порядок. В общем, верь моим словам: от этого еще никто не помер.

Еще один вопрос требовал незамедлительного решения. Пост воеводы Ивельского княжества. Для его решения, Ольга, поочередно, поговорила с каждым сотником. Съездила за советом, к прикованному к пастели, бывшему тысяцкому Ерофею. Их предложения, полностью совпали с её мнением. Иуже на другой день, под стяг воеводы, стал уважаемый Демир, сын славного в прошлом, витязя Храбра.

Его назначение, и воины дружины, и жители стольного города, встретили с одобрением. Особо этому был рад, старый и хворый Ерофей. Демир был его лучшим учеником!

13

На другое утро, Княгиня, в сопровождении Унибора и городского головы Фиадора, поехала в посад, где были расположены кузни и мастерские оружейников. Особой необходимости, в посещении местных производителей оружия и снаряжения, не было. Просто, перед походом, воительница захотела ознакомиться с их возможностями.

Посад, железных дел мастеров, располагался обособленно и был обнесен забором из плотно подогнанных, высотой в полторы сажени и толщиной в два вершка, не струганных досок. Ольга сразу поняла: – от любопытных очей! Хотя, при необходимости, такой забор, какое – то время, мог быпослужить и защитным тыном.

Возле ворот, окованных узкими, железными полосам, их встретил главный оружейный мастер – Прокоп. По виду, он гляделся большим в ширину, чем в высоту. Облачен был в новый, кожаный фартук до пят. Густые, с проседью волосы, на лбу были перехвачены широким кожаным ремешком, украшенным серебряными бляшками. Подпалины на бороде, говорили о том, что она чаще общается с кузнечным горном, чем с ножницами брадобрея.

При приближении Княгини, Прокоп отвесил низкий, поясной поклон:

– Здрава будь Повелительница! Добро пожаловать в нашу вотчину! – Голос у него оказался низкий, густой, как деготь на холоде. Смотрел открыто, без тени раболепства. Ольге он сразу понравился:

– И тебе и твоим кудесникам огня и вашим близким, тем же ответствую! – Подбежавший отрок перехватил уздечку Бутона. Своих коней Унибор и Фиадор, к коновязи повели сами:

– Ну, хозяин, показывай нам свое хозяйство! Похвались успехами, раскрой секреты ремесла, если таковые имеются!

– Все покажу, все расскажу!! А вот с секретами – заковыка! Почто, Княгиня, тебе про них ведать? Секреты – они на то и секреты, чтобы секретами оставаться! – Прокоп разулыбался, довольный своим хитрым ответом:

– Тебе ведь, что важно? Чтобы твой оружейный промысел, не уступал соседям, а тем более врагам. А лучше – чтоб превосходил их задумки и воплощения! Ведь так?

– Верно, мыслишь мастер! Что секреты пуще глаза своего бережешь, тоже верно поступаешь! Но и ты пойми меня правильно. Серьезный поход у нас впереди брезжит! Нельзя к нему, спустя рукава, подходить! Каждый недосмотр, каждая мелочь в его подготовке, может очень дорого нам обойтись. Людские жизни от этого зависят! Так, что смекай: не простое любопытство привело меня к тебе.

Осмотр оружейного посада занял половину дня. Княгиню интересовало все: от доставки руды к плавильным горнам, до того, как охлаждают только – что родившиеся мечи, после окончания ковки.

Откуда – то из глубины сознания, всплыло незнакомое слово «мультик» и перед глазами появился былинный богатырь. В деснице он держал огромный меч, а шуйцей подбросил невесомый женский, шелковый плат. Тот, как облако, спланировал на лезвие меча и распался на две половинки. Видение было таким натуральным и красочным, что Ольга неожиданно решилась. Торопливо развязала шейный шелковый платок, взяла первый попавшийся под руку меч, подняла как можно выше руку и отпустила шелковый лоскут на лезвие меча. И он лег точно. Невесомый платок обнял клинок и больше ничего не произошло. Виденное в мультике чудо, не повторилось!

Прокоп выглядел немного смущенным. Недовольно передернул могучими плечами и загудел:

– Еще от отца, потомственного кузнеца – оружейника, я слышал о таком способе проверки остроты клинка. Но сам никогда, в своей жизни, не видел разрезанный плат под своим весом! Честно признаюсь, что неоднократно пробовал заточить лезвие до необходимой остроты. Но у меня ничего не вышло! Булат не позволяет!

Чем больше ты работаешь над остротой клинка, тем больше булат теряет в твердости: или становится хрупким, как первый лед в луже, либо мягким до такой степени, что, даже перерубив им дубовый кол, на лезвии остается зарубка.

Я княгиня, понимаю, что все дело здесь – в способе закалке клинка. Но за три десятка лет, секрет такой закалки, мне не открылся! Ты мне верь, княгиня! Многие сотни способов я со своими мастерами перепробовал!

Ковал булат из трех пластин, перемешивая их железное нутро в единое целое. Добился неимоверной гибкости и прочности, но потерял в остроте заточки! Мой узор на клинке, неотличим от узора булата, мастеров жарких, заморских стран!

Ты ведь знатная воительница и понимаешь толк в хорошем оружии. Славный меч – тем и славен, что в нем уживаются три ипостаси: острота, крепость и гибкость! Когда усиливаешь одну из них – теряешь две другие. Заставить их жить вместе в любви и дружбе – означает прославить такой клинок на века! А это мало кому удается! Вот и мне пока это не удалось!

Но я не опускаю руки! Ищу и буду искать, пока не рожу чудо – меч! Лишь бы жизни на это хватило! – Очи мастера горели огнем, грудь вздымалась от частого дыхания, руки беспрерывно сплетались и расплетались перстами между собой. Волнение оружейника передалось и Ольге.

В голове вновь запрыгали цветные, яркие картинки мультика из неизвестного детства. Все как наяву: раннее утро. Над землей стелется легкий туман. Из кузницы выходит уже знакомый богатырь. В каждой руке у него по огненному клинку. Понятно, что они только – что покинули наковальню и еще не успели остыть. Богатырь запрыгнул в седло и конь начал разбег. Туман стелился прямо у него под брюхом. Всадник, на скорости, начал пластовать земляное облако сразу обоими мечами. Постепенно кузнечный огонь на клинках начал меркнуть, а затем и вовсе погас!

И тут Ольга поняла: витязь не просто тешил богатырскую силушку. Он ОХЛАЖДАЛ мечи! Кузнецы КАЛИЛИ клинки в горнах, а он их не просто охлаждал, он их ЗАКАЛИВАЛ в утреннем тумане! Он завершал последний этап рождения меча!

От этой догадки стало нестерпимо жарко. Длани стали мокрыми! Срочно потребовалось время для обдумывания, для закрепления догадки! Княгиня тряхнула головой, обернулась к Унибору и Фиадору:

– Вы пока сходите, осмотритесь в кольчужном цеху, а мы тут с Прокопом, на свежем воздухе покалякаем. – Подождала, пока они удалятся:

– Слушай меня внимательно мастер! Не спрашивай откуда, но меня одна интересная мысль посетила! – И, в подробностях, поведала свое видение, какое она только – что зрела:

– Давай попробуем, не откладывая в долгий ящик, с моей догадкой разобраться! Если получится —вот и славно! Не получится – хуже от того не станет. Погода для проверки моих слов, стоит самая завлекательная! Вот и начинай прямо завтра испытания! Как какой результат проявится, любой, – сразу ко мне с докладом!

– Сделаю, как ты мне сказала! – Прокоп смотрел на княгиню совершенно другими очами. Надежда и детский страх, что из затеи ничего не выйдет, легко читались на его лице. Но надежды – было больше!

Унибор и Фиадор, увидев, что Княгиня идет к коновязи, заспешили ей навстречу.

Утром, думский боярин Баксай, принес черную новину: третьего дня, при родах, скончалась законная жена Романа – Боголепа. Роды были очень тяжелыми: удушье пуповиной плода и сильнейшее кровотечение при родах у матери. Итог: несмотря на усилия лучших повитух княжества – смерть обоих.

Ольга, услышав страшную весть, некоторое время, сидела, молча, осознавая услышанное. Потом её прорвало. Так она не рыдала никогда в своей жизни. Слезы лились нескончаемым потоком, тело трясло так сильно, что возникал страх: внутри что – то оборвется! Душа кричала от жалости к сопернице, которую она никогда не видела! От жалости к неродившейся дочке князя, от сострадания к Роману. В голове билась мысль: это наказание Богов невинных людей, за наши прегрешения с князем!

О, Боги! Как вы могли так ошибиться! Нет вины перед вами у тех, которых вы забрали к себе за облака! Вот она я, виновница всех бед! Меня карайте, на меня обрушьте вашу месть! Покройте мое тело струпьями, утопите меня в болоте, сожгите меня небесным огнем!

Я, и только я, во всем виновата! Полюбила не вовремя! Не просясь вашего согласия! Любовь душу забрала, очи закрыла! Я виновата, но прощения просить не буду! Ни о чем не жалею! Ведь любовью наградили меня вы, боги, значит и ваша вина есть! Возьмите мою жизнь, мое здоровье, но верните на землю Боголепу и их, совместную с Романом, дочь! Иначе, как мне жить дальше?

Сознание от долгих рыданий, туманилось. Боярин Баксай бегал за водой, замачивал полотенце и прикладывал её на голову Княгини. Не помогало. Ольгу сильно рвало, Говорить она не могла: икота прерывала речь. Слезы уже не текли. Осталось только дрожь в теле.

Лекарь Изосим подсовывал остро пахнущие ватки к ноздрям Княгини, но толку от них не было. Тогда в изголовье сел боярин Баксай. С силой придавил голову воительницы к подушке и накрыл её своим лицом. Гладил волосы и пел какую – то колыбельную, детскую песню. И это помогло!

Дыхание Княгини успокоилось, стало ровным, плечи перестали дрожать, и она попросила укрыть её одеялом. Через минуту воительница затихла.

Сон победил отчаяние! Ольга забылась тяжелым, полным кошмарами, сном.

Не зря говорят в народе, что время и сон – являются лучшими лекарями! Проснулась она под вечер, когда на землю уже опустились сиреневые сумерки. Страшно хотелось есть. Она, по сей день, продолжала питаться из дружинного котла, отказываясь переезжать в княжеские хоромы, где была отдельная кухня с поварами, обслугой и княжеской посудой. Дружинное подворье было её привычней, и менять свои привычки, она пока не собиралась.

На настоятельные просьбы, главного хранителя и ключника княжеского терема, а по жизни – главного воспитателя и учителя князя Романа, старого думского боярина Сивка, внимания не обращала. Хотя иногда мелькала мысль: негоже княгине в дружинном помещении обитать! Там ведь одни мужики бродят, зачем ей лишние пересуды?

Неспешно направилась на кухню. Ужин у гриден только закончился, но котлы были еще горячими. Набрала полную миску гороховой каши с молодым барашком и с удовольствием её съела. Запила хорошей кружкой горячего сбитня и на душе повеселело. Неожиданно пришло желание съездить и посмотреть на свои княжеские покои. А как там живут князья? Все равно, спать не хотелось, а занять себя нечем. – Еду!

14

Сопровождение она себе не взяла. Выехала одна, предупредив караульных, чтобы не волновались. Скоро будет назад.

Слежку заметила сразу. Улица, в это время была малолюдной и она обратила внимание, что за ней пристроились четверо всадников. Бутон шел посередине дороги. Попутчики разделились: двое, отстав от неё на полсотни сажень, держались в тени домов справа, двое – почти на хвосте Бутона, тропили мостовую слева. Лица скрыты наголовниками.

Воительница пропустила взором дальнейший путь: улица широкая, но скоро, после небольшой площади, сужается до узкой просеки среди изб, окруженных фруктовыми деревьями. Отличное место для нападения! Если у них черный замысел, то воплощать они его будут – именно там!

Стараясь быть незаметной, отстегнула лук от налучья. Приготовила четыре стрелы с утяжеленными наконечниками. Освободила от ремешка «добрых намерений» меч.

Все! Она к поединку готова! Оставалось только ждать и выяснить намерения попутчиков. А это случится очень скоро!

Улица повернула. И сразу стало много темнее. Зацокали копыта лошадей преследователей, убыстряясь в беге. Перстень, молчавший долгое время, ударил обжигающим, ледяным холодом. Ольга приготовила лук. Стрела легла на тетиву, высматривая первую жертву. Ей уже хотелось крови.

Снаряд выпущенный из пращи, Ольга угадала и успела скользнуть вниз из седла. Он просвистел в вершке от уха. Сомнений, что это все по её душу – не осталось!

Бой! Враг определен!

Ольга навострила лук. Две стрелы – двое всадников, которые ближе, повалились из седел. Еще выстрел – и еще один из преследователей повалился на землю. У второго, посмертно заржала лошадь. Бой, скоротечный и беспощадный – закончился.

И тут же улицу заполнили гриди воеводы Демира. Их было столько много, что они не умещались на узкой улице. Казалось, что их совсем не интересуют выбитые стрелами воительницы смертники. Интерес вызывал – лишившийся лошади наемник. К нему отнеслись, как к нежному другу. Подняли, усадили, увезли. Демир подъехал вплотную к Ольге:

– Прости, Княгиня, но больше без моего дозволения, ты и шагу не сделаешь! Почему ты никак не можешь понять, что твоя жизнь, теперь, принадлежит не только тебе, но и всему княжеству? Твоему, еще не народившемуся, ребенку!

Почто выезжаешь в ночь без охраны, не предупредив ни меня, ни еще кого – либо? Ты так сильно уверена в своем воинском умении? Тогда позволь тебе напомнить о шишке на голове, которую ты заполучила, находясь тогда, куда в лучшей, боевой форме! Напомнить тебе, что еще не придумали заговора, от метко пущенной стрелы наемного убийцы!

– Ольга опустила голову: крыть было нечем. Действительно, если смотреть на её поступок с позиции опытного воина, то его, кроме – как детское баловство, не назовешь! Демир, сейчас, был прав во всем!

– Прости меня воевода! Ты прав, больше такого не повториться! Отныне, делай так, как тебе предписывает Устав и твои обязанности по обеспечению безопасности Княжеской семьи. Я полностью в твоем распоряжении! Руководи!

На том и порешили.

До княжеского подворья, теперь её сопровождал отряд из двух десяток гриден дружины. Мост был опущен, и проблем въехать в малую крепость не было. Ворота были нараспашку. Возле не маленького костра сидели два стража, особо по сторонам, головами не вертевшие. На цокот копыт отреагировали вяло, без особого воинского прилежания. Демир спрыгнул с коня. Сторожа приподняли задницы и подслеповато глядели на незваного гостя. Разглядев кто перед ними – засуетились, затеяв поправлять снаряжение и стараясь спрятать великие чрева. Демир выдержал паузу, давая возможность охранникам привести себя в бравый вид и только потом рявкнул:

– Начальника охраны – ко мне! – Оба сторожа дернулись выполнять приказ, но при этом столкнулись лбами и повалились на пятые точки в разные стороны. Громкий хохот двух десяток гридней, оценил их служебное рвение. Демир, веселья подчиненных, не разделял.

Через малое время, гремя копьем по кольчуге, появился главный охранник княжеского подворья. Тяжелая отдышка, из —за излишнего веса, не позволяла ему начать доклад, но при этом, извещала всех, кто стоял от него на расстоянии не более десяти шагов, что меды и сбитень в стольном городе, варить не разучились!

Демир, в ярости, нахмурил брови. Сделал два шага вперед и со всего размаха врезал кулаком в необъятное брюхо главного сторожа. Воздух, с превеликим шумом, из всех дырочек в теле, кроме ушей, стал покидать бреннуюоболочку толстяка. Шмыгнул нос, хрюкнуло горло, но особо заливистую и внушительную трель, выдала задница. На глазах у всех, начальник охраны, становился выше и стройнее! Но «всех» – это особо не радовало: ароматы из чрева хозяина ворот княжеского терема, сильно отличались от луговых. Даже сидящая на коне Воительница, начала икать, в предчувствии приближающегося приступа тошноты.

Воевода приказал собрать всех охранников и построиться перед подъемным мостом. Время для этого, много не потребовалось. Через полчаса, невеликий строй, великих толстяков, замер, на хорошо утоптанной площадке, вокруг которой горели уже четыре костра. Было светло, как днем. Всех их насчитывалось, на обширное княжеское подворье – аж две дюжины«отчаянных и зорких стражей», в возрасте от тридцати до сорока пяти лет. Оружие – длинные копья с тупыми наконечниками и, до безобразия ржавые, короткие мечи. Зато рожи каждого, напоминали парную телятину и лоснились, как – будто были натерты смальцем.

Воевода дважды прошелся перед строем, пристально глядя в харю (лицом назвать, не поворачивался язык) каждому из грозных сторожей. Затем сказал короткую, но торжественную речь. Она сводилась к тому, что княжество переживает, нелегкие времена и возникла потребность в смелых, сильных, выносливых и работящих людях, для выполнения ответственейшего задания. Выбор пал на команду княжеских охранников, как на лучших, из лучших! Как на самых надежных и работящих! Все знают: эти не подведут!

Именно поэтому, они завтра, в полном составе, под руководством младшего лесничего Дрёмы, отправятся в Рудный лес, за полсотни верст от тракта, на заготовку корабельного и строительного леса! Лесничему Дрёме, даны особые полномочия по поощрению лучших работников и наказанию нерадивых, посредством применения или неприменения пастушьего кнута с гирькой на конце. Поощрение – это когда кнут отдыхает. Наказание…, ну здесь все понятно!

В помощь лесничему выделяют еще двух катов (кат – палач, секущий провинившихся на площади), из свиты мирового судьи.

По мере яркого выступления воеводы, лица сторожей теряли цвет парной телятины и приобретали цвет солонины, пролежавшей в солевом растворе, не менее седмицы! А при упоминании об их новом начальнике Дреме – совсем загрустили. Особенно начальник стражи. Воздух возобновил выход из его чрева, уже без помощи кулака Демира,

Дело было в том, что Дрема обладал несколькими выдающимися способностями: буйволиной силой, детским разумом и сказочной исполнительностью. Однажды, он голыми руками задавил пятилетку шатуна – медведя. Другой раз, старший лесничий, в шутку, отправил его в лес за цветной ольхой. Но она прорастала только в Гамарьиной пуще, в предгорьях Караньского хребта. А до неё было – более четырехсот верст.

Вернулся, Дрема только через три луны, на телеге, в которой лежали два ствола заказанной ольхи. Худой, грязный, но довольный своим послушанием!

И вот теперь, такой дуролом, будет ими руководить! Есть от чего загрустить и измениться в лице. Спорить и возмущаться, у охранников смелости не хватило и они, молча, отправились собираться в дорогу. Занятость толстомордой команды, до первого снега, была решена. Их место уже занимали пять десятков гриден сотника Тарана. Это теперь была личная охрана Княгини, и жить она должна на княжеском подворье. Демир, с остальными гриднями, убыл восвояси. Ольга приступила к знакомству со своим, отныне постоянным жильем. В этом её помогал главный хранитель и ключник – сухонький, пятидесятилетний думский боярин Сивко. По причине бездетности и вдовства, он постоянно проживал в княжеском тереме, в богато обставленной горнице на нижнем ярусе – этаже.

Терем Ольге понравился. Непривычная к роскоши, она с удовольствием разглядывала роскошные ковры и шкуры, устилавшие полы всех помещений; тяжелые, бархатные шторы, закрывавшие оконные проемы; массивную дубовую, резную мебель, бархатом же обитую; серебряные, кованные подсвечники, большим числом украшавшие помещения; невиданные растения, во множестве произраставшие в кадках из мореного дуба.

Особенно ей понравился огромный зал, с окнами забранными цветными, стеклянными витражами, высоченным потолком и стенами, увешанными различным оружием. В нем не было шкур и ковров, зато пол был выстелен полированными плахами из различных сортов дерева. Если в нем поставить пиршественные столы – за них сядет человек сто пятьдесят. А то и более! А если для хороводов или плясок, то людей уместится вдвое больше!

Себе, для житья, выбрала светелку, на третьем ярусе. До этого её никто не занимал, поэтому попросила Сивка, обставить её, по своему вкусу. Чем сейчас и занимались вызванные мастеровые.

Сивко ей нравился своей немногословностью и деловитостью. Казалось, он умеет читать её мысли: она только начинает что – то предлагать, а он уже отдает распоряжения своему помощнику.

Для трапезной, Ольга выбрала небольшую горницу на первом ярусе, окна которой, выходили во фруктовый сад с небольшим прудом с живущими в нем лебедями. В ней тоже распоряжались мастеровые. Одним словом, присутствия Ольги на месте работ, не было никакой необходимости. И она вновь оседлала Бутона. Из ворот подворья Княгиня выехала при плотном сопровождении двух десятков гриден в полном боевом снаряжении.

Встречные горожане, снимали головные уборы и земно кланялись. С одной стороны – это было приятно, со второй – непривычно.

На дружинном подворье было безлюдно. С сегодняшнего дня боевая учеба была перенесена в поле. Но воевода был на месте. Сидя в бывшей горнице Ольги, он дожидался результатов допроса, захваченного ночь наемного убийцы. В принадлежности к этой специальности, вопросов не было. Под мышкой, оставшегося в живых татя, была обнаружена тату в виде черного паука!

– Понимаешь, я послал ребят, чтобы они доставили трупы, тобой срезанных нападавших, на дружинное подворье. И тут мы их подраздели и осмотрели. У всех троих – под мышкой пауки. Ожидаемо, точно такой же, оказался и у оставшегося в живых.

Первый, поверхностный спрос показал, что все четверо – дикие горцы с караньского хребта. Ныне жду результатов настоящего спроса. Сейчас полонянином занимаются настоящие спецы по спросам. – Ольга понимающе кивнула. Сейчас воевода находился в родной стихии и ему указы, и советы вовсе были не нужны:

– Воевода, не угостишь ли княгиню, по старой дружбе, чем – ни будь покрепче, и похолоднее чем сбитень? Настроение на меня такое напало! – Демир загрохотал сапогами и выскочил за дверь. Через малое время он вернулся, неся перед собой приличный кувшин с пенным напитком от которого по горнице мгновенно распространился дивный запах лугового меда:

– Только вчера бочонок вскрыли из запасов Ерофея. Меду – не меньше трех десятков лет! И сварен на совесть! – Налил в старинный серебряный кубок, который в этой горнице выглядел инородцем. Зато пахучий мед, был выше всех похвал! Ольга с удовольствием осушила, за несколько глотков, чуть – ли не половину. Взглядом выразила воеводе восхищение и благодарность.

Допить до конца не удалось: в горницу, без стука, ввалился оружейник Прокоп. Вид был его так необычен, что у княгини, от удивления, открылся рот: совсем недавно, новый кожаный фартук просвечивал свежими прогарами, сапоги в золе и металлической окалине, когда – то окладистая борода, с правого бока, сильно обгорела. Волосяного кожаного ремешка на лбу не было, волосы торчали в разные стороны и налезали на лицо. Руки были заняты чем – то, завернутым в мешковину. Очи блестели как у безумного! Обвел взглядом горницу, и казалось, с трудом признал воительницу. Грохнулся перед ней наколени так, что застонал дощатый пол, сложенный из толстенных плах:

– Княгиня! Матушка! У меня все, благодаря твоим нареканиям, получилось! – Из очей обильно заструились слезы, оставляя дорожки, на давно немытом лице. От его густого голоса, закладывало уши! Плечи его тряслись от беззвучных рыданий, губы шлепали, выталкивая нужные слова. Руки путались в мешковине, стараясь открыть там спрятанное от посторонних глаз. Наконец это ему удалось: мешковина упала на пол. На вытянутых вперед руках мастера, покоился меч!