Читать книгу: «Фарфоровые куклы», страница 3

Глава 6. Морг

Отделение судебно-медицинской экспертизы располагалось в небольшом двухэтажном здании напротив полицейского департамента – их разделяла внутренняя служебная парковка, а время в пути занимало всего три минуты неспешной ходьбы. Не всякий окружной департамент даже в Калифорнии мог похвастаться собственным для таких целей помещением: обычно все процедуры проводят в моргах при городских больницах, на условиях аренды. Впрочем, сюда, в довольно тесные стены, рассчитанные не более чем на дюжину тел, привозили далеко не каждый криминальный труп – только «серийные» или с явно запутанным бэкграундом.

В другой части здания находился отдел криминалистики со своей лабораторией, что делало обмен информацией более оперативным как при живом общении, так и во время передачи материалов. Безликая кирпичная постройка, похожая на урезанный вариант книжного депозитария, из которого, притаившись на шестом этаже, Освальд стрелял в Кеннеди, использовав 6,5-мм винтовку «Каркано». Только кирпичи относительно свежего строения были выкрашены не светло-коричневым, а темно-серым цветом, навевающим уныние.

Даггерт и Флинн средним темпом пересекли стоянку, пропетляв среди нескольких машин. Они вошли в стеклянные двери, отметились у дежурного и направились в цокольное помещение, где проводится осмотр тел. Извилистый, скудно освещенный потолочными лампами коридор с монотонными бледно-голубыми стенами привел их в прохладный морг. Внутри стоял тошнотворный запах бальзамических жидкостей, смешавшийся с ароматами чистящих средств.

– Офицеры, – сгорбившись над обнаженным, отмытым от косметики трупом женщины, лежащим на столе аутопсии, Фергюсон бегло взглянул поверх очков на вошедших детектива и помощника. Льняной халат частично защищал непромокаемый фартук, а на руках жутковато смотрелись (как и специальные галоши) длинные патологоанатомические перчатки. – Наденьте халаты и соблюдайте дистанцию.

Полицейские выполнили просьбу, сняв халаты с вешалок на входе.

– Как успехи? – поинтересовался Даггерт, остановившись недалеко от тела, по другую сторону от эксперта, так, чтобы видеть детали, но не мешать. Если надо, старик подзовет их сам.

Флинн встал рядом и молча кивнул доктору в знак приветствия. В стене справа осталась приоткрытой толстая герметичная дверца одной из холодильных секций, с замысловатым закрывающим механизмом, и полицейские увидели чью-то сплющенную голову. Это был какой-то пухлый мужчина средних лет с лысым темечком (теперь абсолютно плоским из-за полученной травмы) и густыми черными усами.

Выпучив глаза, Фергюсон поторопился закрыть дверцу:

– Непростительная для профессионала оплошность.

– Не корите себя, – утешительно отреагировал Даггерт, подумав о склеротических подлянках немолодого возраста, который рано или поздно настигнет всех без исключения.

– Бедолагу доставили почти одновременно с нашей подопечной. Кто-то разбил его череп кувалдой или чем-то схожим. Этим занимается Стивенсон. – Он вернулся к трупу женщины: – Одежду – а это только летний сарафан – забрали коллеги Лэнса и сейчас исследуют ее в противоположном крыле. Позже начну вскрытие и возьму необходимые анализы. Общий доклад подготовлю к сегодняшнему брифингу, а вот на детальный отчет уйдет пара-тройка суток: содержимое желудка, ткани, кровь… – работы много. Будет еще слово за химиками. Не стану грузить вас тонкостями формирования трупных пятен и других процессов мертвого тела, в том числе при транспортировке, но скажу, что смерть наступила вчера вечером. Поздним вечером. Предполагаю, все время от начала смерти до своего обнаружения женщина находилась преимущественно в горизонтальном положении. В настоящий момент я должен осмотреть полость рта. – Подручным инструментом Фергюсон принялся раздвигать челюсти жертвы – раздались негромкие, но неприятные звуки: треск рвущегося засохшего клея и скрежет челюстных сухожилий.

Детектив поморщился, окинув кислым взглядом широкие полки металлических стеллажей по левую руку, заставленных сосудами с человеческими органами в формалине и прочей всячиной.

– Лэнс говорил что-то о разных способах фиксации челюстей…

– Убийца использовал нитки, когда обрабатывал первую жертву, и сделал это довольно небрежно, но необходимого эффекта в итоге добился.

– Почему он зашил ей рот тогда, а сейчас просто его заклеил?

– Он не просто его заклеил, – ответил судебный патолог. – Здесь установлены специальные скобы, чтобы челюсти не размыкались при транспортировке, причем самодельные, так что не утруждайте себя розыском профильных продавцов, реализующих для моргов и ритуальных бюро подобного рода продукцию.

Даггерт недовольно покосился на труп.

– Где этот чертов стажер? Отправился по моему поручению за необходимыми бумагами и пропал на целых полчаса. – Фергюсон раздвинул инструментом челюсти, бегло осмотрел полость рта, затем оставил запись на листе в планшете, сняв его со стены под узким продолговатым окном, расположенным ближе к потолку в пяти футах над головой. Насадил планшет обратно на крючок и что-то буркнул себе под нос.

Казалось, будто женщина просто спит, находясь под глубоким наркозом, и Даггерт подумал о том, как можно привыкнуть к такой работе или, хуже того, полюбить ее. Но тут же одернул себя, напомнив, что не нужно тратить время на вещи, вникать в которые по-настоящему не собираешься.

– Надеюсь, вы понимаете, что если бы он не зафиксировал женщинам челюсти, то выражения лиц его подопечных выглядели бы, мягко говоря, не очень, – отметил доктор. – Профи сказали бы: «некрасиво».

– Эту же манипуляцию проделывают в похоронных бюро, насколько я знаю, – отметился поверхностными знаниями Флинн.

– Процедуру. – Эксперт кашлянул в сторону. – И не только ее. Наш убийца определенно энтузиаст, поскольку работа сделана довольно хорошо. Однако он не выполняет в полной мере всего того, что положено совершать с телами умерших в упомянутых вами учреждениях. И я не вижу здесь профессионального почерка, отточенного годами, хотя, признаюсь, заметно это не сразу.

– У вас широкие познания, Фергюсон, – заметил детектив шутливо-подозрительным тоном.

– Я не танатопрактик, но по долгу службы много об этом читал и, как видите, – он развел руками перед собой и слегка наклонился, – работаю с трупами. Без преувеличения, макияжем убийца владеет куда более классно, практически безупречно.

Последние слова доктора услышала идущая от дверей к столу Элис. В халат она облачилась на ходу.

– Потому что преступника не интересуют прочие аспекты ухода за мертвым телом, при том, что он мог освоить гораздо больше технических приемов, чем мы можем предполагать, – раздался в помещении ее приятный, мягкий голос. – (Сердце детектива стукнуло пару раз вне ритма). – Он тщательно ее вымыл, обработал ногти, причесал, склеил рот и глаза, после чего нанес грим и одел в сарафан… Большего ему не требовалось.

– Мисс Рид, – улыбнулся Фергюсон.

Офицеры обернулись. Даггерт проводил ее хмурым взглядом, Флинн произнес:

– Доброе утро.

Элис обогнула стол и встала со стороны ног убитой, поправив волосы и пиджак, тоже соблюдая дистанцию. Ее взгляд на детектива был несоизмеримо теплее.

– Полагаете, он делает это один? – спросил Даггерт.

– Полагаю, один. Слишком «лично» выглядят все его действия.

– Склеил глаза… – покривил губами Флинн. – Ну и жуть.

– Правильнее говорить: веки, – поправил эксперт его и Элис. – При этом пластиковые вставки для устранения впалости глазных яблок он не использовал. Глаза я тоже примусь осматривать, но только после вашего ухода – вы меня отвлекаете. – Фергюсон продолжил осматривать полость рта женщины с включенным фонариком, светя промеж раздвинутых инструментом челюстей. – Правда, стойкое чувство мне подсказывает, что и там ничего не найдется. Мисс Рид права: преступник зафиксировал рот и веки, произвел внешнюю ароматизацию, сделал маникюр и прическу… Нанес защитный состав и грим, причем только на лицо, шею и верхнюю часть груди, потому что они на виду… Даже прибегнул к тампонированию отверстий…

– Тампо… что? – запнулся Даггерт.

– Проще говоря, закупорил дырочки, если вы понимаете, чтобы… – Фергюсон немного помялся, – не потекли жидкости и не возник плохой запах.

– Ясно. – Детектив потер кончик носа костяшками пальцев.

– Откачка жидкостей, определенные инъекции, бальзамирование, маски… – всего этого нет ни в первом случае, ни сейчас. Полагаю, мисс Рид знает причину.

Даггерт вызывающе покосился на Элис, будто она сговорилась с доктором и располагает неизвестной ему информацией, но та незамедлительно пояснила:

– Во-первых, у него мало времени на все эти штуки.

– Я хорошо помню о промежутке между предполагаемым временем смерти жертв и их обнаружением, – детектив дал понять, что уловил мысль.

– Во вторых, – продолжила психолог, – его увлекает сам процесс и конечный результат, который он может лицезреть, но недолго. Фантазии о том, что и другие могут видеть эту «презентацию», обнаружив труп, не менее для него важны.

– Вдобавок ко всему, – вмешался Флинн, – убийца делает так, чтобы тело нашли как можно скорее.

– Абсолютно верно, – подтвердила Элис. – Труп не должен начать разлагаться и потерять… – она сделала паузу, – презентабельный вид к моменту своей находки, если можно так выразиться.

– Может, наш маньяк и прибегнул бы к дополнительным сложным процедурам, но по каким-то причинам он не в состоянии это сделать – скажем, негде долго хранить и обрабатывать тело, – высказался Даггерт.

– К тому же, продолжительные действия увеличивают риск быть пойманным – он это понимает, что говорит о его продуманных шагах, даже если мы имеем дело с психическим расстройством – например, с расщеплением личности, – внесла свою лепту Элис.

– Оставлять «маму» дома, как это сделал милашка Норман⁴, он точно не собирался. И готовить себе мумию – тоже, – улыбнулся Флинн.

– Итак, преступник хочет, чтобы полиция нашла тело в том виде, в котором он его подготовил. И поэтому личная слава или игры со следствием могут не интересовать убийцу, – завершил детектив свои прерванные соображения.

Элис горько подумала, что такое завуалированное общение с «ним» лучше, чем длительное «ничего», и в очередной раз отругала себя внутренним голосом за падение (все глубже и глубже) в эти щемящие сердце отношения, в этот бездонный колодец нездоровой любви – черный, холодный, как ее отец после смерти матери, не имеющий выхода на свет, одинокий и пустой. Она посмотрела на Даггерта мельком и прикусила нижнюю губу – след амарантовой помады отпечатался на идеально белых передних зубах.

– Обратите внимание на эти закрашенные борозды, – перебил ее мысли Фергюсон, протерев под подбородком и в районе голеностоп трупа салфеткой, пропитанной некой жидкостью из подручного сосуда.

– Он вводит снотворное, затем фиксирует повязкой челюсть и ноги, чтобы они сохранились в необходимом положении при окоченении. Что касается первой жертвы, то преступник по какой-то причине не сделал этого: возможно, он перенервничал, потому что совершал процедуру впервые. И если с конечностями все обошлось так, как он задумал, – руки по швам, а стопы вместе… – то с челюстями вышла накладка, и он был вынужден прибегнуть к сшиванию. Как видите, на сей раз он избежал ошибки и сумел выполнить задуманное правильно. Скобы он использовал для подстраховки.

– После снотворного?.. – уточнил Даггерт.

– Не будет же он просить женщину перед смертью позволить ему зафиксировать ей челюсти и ноги.

Все неловко потупили взгляды.

Окруженная людьми, Трейси Палмер лежала на столе с приоткрытым ртом и как будто все слышала.

– В полости есть повреждения. Похоже, это вызвано монтажом скоб. Если, конечно, следы не от чего-нибудь другого. Позже осмотрю внимательнее: внутри могут оказаться невидимые на первый взгляд артефакты.

Даггерт присмотрелся к красивому (даже после смерти) лицу женщины, затем прошелся задумчивыми глазами по всему телу: трупные пятна заняли обширную площадь на заднебоковых поверхностях, поскольку ткани уже достаточно насытились кровью. Это было вызвано естественным воздействием гравитации и тем, что женщина во время всех манипуляций с ее мертвым телом – от момента умерщвления до транспортировки к месту преступления – оставалась лежать на спине.

Часть II

Во мраке путь им предстоит,

в охоте за разгадкой тяжкой…

Глава 7. Священник

Когда полицейские застали Шепарда в церкви одного, тот вел себя крайне суетливо и заметно осунулся. Приземистой, шаркающей походкой он провел их в свой кабинет, затерявшийся в глубине здания на первом этаже, в самом дальнем углу справа.

– Я не понимаю, что еще вы хотите от меня услышать. Я уже рассказал все, что знал, другому офицеру, который пришел ко мне сразу после этого ужасного события.

– Мы в курсе вашего с ним разговора. Это был детектив Стивенсон. – Даггерт бегло, но внимательно оглядел тесное аскетичное помещение, неровные стены которого источали кирпичный холодок.

– Чем же тогда я могу вам помочь теперь?

– Возможно, наш коллега упустил нюансы и не осведомился о важном.

– Или вы забыли упомянуть нечто, как вам показалось, несущественное, не придав этому значения, – деликатно подключился Флинн. – Нам бы пригодилась любая деталь.

– Я сообщил все, что знал, – настаивал священник.

– И тем не менее.

– Какой еще информации вы от меня ждете?

Офицеры попросили служителя церкви повторно изложить известные тому факты, но ничего нового, чего бы не отразили на этот момент в деле, от него не услышали.

– На днях был найден еще один труп женщины, – заявил Даггерт.

– Двадцать восемь лет. Молодая и красивая, – добавил Флинн.

– Еще одно убийство? – удивленно переспросил священник.

– Ее звали Трейси Палмер.

– Господи, – возбудился Шепард и сразу поник. – Это ужасно.

– К великому сожалению.

– Что же с ней произошло? Как это случилось?

– Мы не можем пока ничего сказать вам на этот счет, – Даггерт не стал посвящать священника в оперативные подробности. Он посмотрел на Флинна.

– Но если мы не остановим преступника, в скором времени убийства могут повториться. – Помощник откинулся на спинке шаткого стула с нарочито серьезным видом.

– Вы полагаете, что это дело рук одного человека?

– Возможно, – ответил детектив. – Однако не исключена помощь сообщника.

– Нам пригодятся любые сведения, – сказал Флинн.

– Боже, упокой душу этой несчастной… – с глубоким состраданием начал священник, но запнулся. – Как, вы сказали, ее зовут?

– Трейси. К сожалению, теперь уже – звали.

– Господи, упокой душу несправедливо убиенной рабы твоей невинной Трейси. – Он перекрестился и поцеловал распятие на четках, которые достал из широкого рукава сутаны (служба закончилась совсем недавно, и Шепард еще не успел переодеться).

– Это действительно несправедливо, и Господь непременно займется спасением ее души на том свете… А сейчас нам необходимо спасать тела потенциальных жертв хладнокровного преступника – на этом, так что рекомендую приземлиться, – настойчиво и грубовато проговорил Даггерт.

– Будьте вежливы в доме Божьем! – строгим тоном возмутился священник.

– Простите, Отец, мы не хотим вас обидеть, – сгладил углы Флинн. Рожденный в ирландской католической семье, он обращался к священнику так, как учили его родители, хотя перестал ходить в церковь с наступлением самостоятельной жизни.

– Меня вы не обидите своими колкостями, а вот Бога вам стоит побояться. – Священник окинул укоризненным взглядом обоих.

Даггерту хотелось закатить глаза, как это делают подростки, но он не стал.

– Откровенно говоря, – смягчился Шепард, – я не знаю, что еще такого ценного мог бы вам рассказать. Но обязательно помолюсь о том, чтобы Господь помог в вашем расследовании как можно скорее.

– При всем уважении, молитвы без важных показаний, нам не помогут – деликатно произнес Флинн.

– Как знать, как знать, молодой человек. Не стоит с подобной уверенностью и высокомерием утверждать то, в чем вы не разбираетесь, не имеете опыта и, подозреваю, даже мимолетного представления.

Помощник смутился – ловко его пристыдили.

– За свою жизнь я видел много невероятных вещей, и совпадениями назвать их можно с большой натяжкой. У вас опасная работа, но вы до сих пор целы и невредимы – возможно, это следствие того, что вы под охраной Господа и Его ангелов. А быть может, за вас кто-нибудь тайно молится, например, женщина, которая боится признаться вам в своих чувствах, и благодаря ее любви и молитвам вы еще ходите по этой земле в добром здравии. Руки, ноги и симпатичное личико, подаренное свыше, как я вижу, на месте.

Перед детективом мгновенно всплыла картина подрыва на мине сержанта, шедшего первым, когда их взвод пробирался сквозь джунгли после очередного задания в тылу врага. Ногу оторвало по самое колено, и она пролетела возле лица Даггерта, ударившись о толстый ствол «Огненного дерева». Монсон так орал, что Роджерс его пристрелил, и эту тайну до конца своих дней потом будут хранить умершие и (надеялся он согласно договору) – живые, если кто-то еще из той «шайки отчаянных», не считая его самого, остался бродить по этому свету.

А Флинн после короткой и назидательной лекции Шепарда вспомнил набожную Милли. Молодой офицер безуспешно пытался завести с ней «несерьезные отношения», но нарвался на редкую по современным меркам порядочность и потерпел фиаско. «Я буду молиться за вас и ждать, что вы исправитесь», – были ее трогательные слова. После этого Флинн осознал, что нехорошо «портить» таких девушек, как она, если не собираешься разделить с ними жизнь. К сожалению, Милли в него влюбилась и долго страдала, однако это не помешало ей устоять перед соблазном: она не предалась добрачному греху, хоть и осталась с разбитым сердцем. Флинну очень хотелось, чтобы девушка нашла, наконец, свое счастье с достойным ее мужчиной и закрыла главные женские потребности: любить и быть любимой. Так и случилось: через полтора года она вышла замуж и родила – он видел ее на улице, когда проезжал мимо на своем пижонском «додже». Милли несла перед собой в рюкзаке-кенгуру очаровательную малышку, а рядом с ними шел высокий мужчина с густой рыжей бородой и такого же цвета пышными кудрями, делавшими его ходячим одуваном, похожим на Дона Хенли – барабанщика и солиста группы «Eagles». Кажется, все трое выглядели счастливыми, особенно Милли – она с улыбкой умилялась тому, как любопытная дочурка вертит по сторонам маленькой головкой и таращит удивленные глаза, жадно изучая мир.

Флинн же, будучи «тестостероном в красивой оболочке» (так однажды выразилась немолодая, но раскрепощенная подружка его мамы, которую он застал в гостях во время очередного визита), должен был как-то решать свои «мужские потребности» и делал он это с дамами сомнительной репутации, меняя женщин раз в три-четыре месяца. Любил он больше всех мать, себя, работу, «додж» и спортзал… а все остальное отходило на второй, третий, четвертый… план. «Ты просто еще не повстречал свою любовь, дорогой Флинн», подмигнула в тот день мамина подруга, что выглядело странновато, пускай женщина за пятьдесят и держала хорошую для своих лет форму. Молодой офицер отмахнулся с нарочито дурацкой усмешкой: «Все хотят денег, а не любви. Любовь они себе придумывают, чтобы удачно мимикрировать». Его мама возмущенно ахнула, а подруга хитро заулыбалась и почему-то сделала это с довольным, кокетливым лицом.

Даггерт снова переключил внимание присутствующих на текущее дело, продолжая задавать вопросы священнику более мягко:

– И все-таки, есть ли у вас какая-то дополнительная информация? Любовник, подозрительные связи?.. Кэрри ведь могла делиться с вами новостями, говорить о разном, когда приходила на исповедь…

– В сущности, ничего подозрительного ею сказано не было. Да я и не нарушу профессиональную тайну, если открою вам содержание ее откровений, поскольку ничего, что бы вы и так не знали, я от Кэрри не услышал. Только что она с горечью поведала о своей депрессии из-за смерти бабушки. Вы знали, что она потеряла родителей, будучи еще маленькой девочкой?

– Мы пока не успели ознакомиться со всеми фактами дела.

– Отправились с места преступления в департамент, а оттуда сразу к вам. – Флинн держал наготове карманный блокнот и мини-ручку.

– Ее мать и отец погибли в автокатастрофе, когда возвращались от гостей: угодили под выехавший на встречную полосу большегруз на 60-м шоссе. Бабушка была для нее самым близким человеком. В свое время опека не позволила забрать Кэрри домой из-за физической и финансовой неспособности пожилой женщины позаботиться о внучке. По крайней мере, так они посчитали. Однако бабушка регулярно ее навещала, а после своего совершеннолетия Кэрри переехала жить к ней. Девочка была верующей, пусть и не воцерковленной, и долго не могла найти себе соответствующего партнера.

– Наш коллега сказал, что у нее был роман.

– Я не в курсе подробностей, она лишь вскользь упомянула о каком-то прощелыге. В конечном итоге он бросил бедное дитя, спутавшись с другой, разведенной женщиной с ребенком, и вскоре покинул город вместе с новой семьей. После этого Кэрри еще больше замкнулась в себе. Думаю, вы уже в курсе, что я знал девочку с самого детства, еще со времен руководства католическим приютом.

– И мы не могли пройти мимо этого факта.

– Понимаю вашу настороженность, но в последние годы Кэрри мало со мной общалась, даже звонила редко, и мы встречались с ней вживую только в этих стенах и всего несколько раз.

– Что вам известно о ее болезни?

– О да. Это страшно. Она боролась со своим недугом почти восемь лет, но так и не смогла победить рак щитовидки. В итоге врачи отвели ей год жизни.

– А как же молитвы о выздоровлении, Отец? – Флинн не удержался и задал этот вопрос в ответ на предыдущее нравоучение.

– Божий замысел не всегда постижим для нас в полной мере, – спокойно ответил священник, по многолетнему опыту готовый к подобным вопросам.

Флинн хотел было сказать, что это одна из типичных отговорок верующих, дремучий шаблон, ведущий в диалектический тупик, но не стал лишний раз нервировать Шепарда.

– А вам, молодой человек, стоит избавиться от дурного тона и обзавестись терпением в беседах с людьми, мыслящими иначе.

Помощник словил легкий нокдаун.

– Скажите, где вы были в день ее убийства? – детектив переключил внимание священника на вопрос, брошенный с подозрением, как это делают на судебных разбирательствах прокурорские акулы.

– Кэрри? – переспросил Шепард.

– Кого же еще?

– Вы сказали, что найдено тело новой жертвы.

– Именно так.

– И при этом полиция навещает меня уже второй раз, а вы спрашиваете, где я был в день убийства.

– Не вижу здесь ничего странного.

– Что все это значит?

– Пожалуйста, просто ответьте на вопрос, – дружелюбно попросил Флинн. – Просто формальность.

– Где вы были в обоих случаях? – изменил свой вопрос Даггерт.

Священнику стало не по себе – и это бросилось офицерам в глаза.

– Меня вызвали на собор, если дело касается Кэрри, о чем я также сообщил вашему коллеге. Вы можете легко проверить данную информацию.

– Кто же тогда остается за главного? – спросил молодой офицер.

– Никто, – сказал Шепард.

– А так можно?

Лицо священника вытянулось:

– Это маленькая паства. Здесь и сидений-то всего с дюжину на каждой стороне – разве вы не видели, когда пересекали Храм? Я просто заранее даю объявление и спокойно отлучаюсь. В чем проблема?

– Коллега Стивенсон проверил ваше алиби, не беспокойтесь. Мы задаем вопросы в рамках положенного в таких случаях протокола, даже если знаем на них ответ.

Подобная тактика помогала Даггерту считывать реакцию собеседника, отмечать колебания его настроения, улавливать мимические особенности в ключевые моменты допроса. В деле имелось подтвержденное алиби, и он об этом знал. Как опытный детектив, он использовал любые возможности, чтобы выстроить логическую цепочку и прояснить картину причинно-следственных связей. Эмоции и поведение людей играли не менее важную роль, чем факты и улики. К тому же, убийца мог действовать в паре с сообщником, либо некто его покрывал, чего детектив не должен был исключать.

– Вы никуда не отлучались во время вашей деловой поездки?

– Боже, да ведь я мотался в другой штат.

– Мда-а, конечно… – пробубнил Даггерт. – А если дело касается новой жертвы?

– Что касается новых обстоятельств, то здесь я могу ответственно заявить, что приехал лишь сегодня ранним утром.

– Вы опять куда-то уезжали?

– Меня не было в городе почти неделю. Вы можете проверить нашу бухгалтерию, в ней хранятся все документы по расходам и транспортные билеты. Поскольку я не держу здесь собственного бухгалтера, чтобы оптимизировать бюджет церкви, этим занимается специально нанятая фирма…

– Мы обязательно установим и этот факт – в деле имеются контакты упомянутой финансовой конторы.

Даггерт выдержал длительную паузу, заставив Шепарда понервничать сильнее.

– Вам не стоит беспокоиться, но я попрошу вас уведомить моего напарника, если вы снова запланируете отлучиться из города. – Даггерт посмотрел на Флинна, того приласкала мысль о том, что детектив назвал его напарником, а не помощником.

– Есть много свидетелей. – Шепард неловко засуетился, как это делает испуганный подозреваемый, на которого давят полицейские.

– Не переживайте. Дело серьезное. Мы столкнулись с серийными преступлениями. Не забывайте, что мы на работе и следуем должностным инструкциям. Не принимайте наш допрос близко к сердцу, – попытался успокоить его детектив, но не потому, что хотел это сделать из жалости, а чтобы не сильно пугать и продолжать манипулировать.

Офицеры еще несколько минут расспрашивали священника о работе в приюте и переводе на службу настоятелем в городской храм, после чего заторопились на выход.

– Спасибо за помощь и всего доброго, – Флинн протянул визитку.

– Если вспомните новые детали или что-нибудь важное, мы всегда на связи, – напомнил Даггерт.

Шепард проводил офицеров до парадных ворот церкви и вернулся внутрь. Он спешно пересек широкий проход между левой и правой секциями скамеек для прихожан, встал на колени напротив алтаря перед главным распятием и погрузился в молитву, склонив голову и скрестив пальцы на груди. Глаза его блеснули влагой и наполнились грустью.

Выйдя из церковного двора на тротуар, Даггерт обратился к Флинну:

– Проверь еще раз этого Отца Шепарда. Биографию, связи, алиби и прочее.

– Думаете, Стивенсон небрежно проделал свою работу?

– Насчет отлучки священника я не сомневаюсь, но, возможно, наш коллега мог упустить что-то значимое. На тебе висит приют. Расспроси подробнее о Кэрри и пусть дадут заглянуть в ее карточку.

– Постараюсь выяснить все к завтрашнему утру. Куда двинемся теперь?

– Разве ты забыл про собрание?