Читать книгу: «Аббревиатура», страница 4

     Захар Иванович, чтобы не потерять авторитет перед секретаршей и всеми, кто в этот момент находился в приёмной, выдал всё, что знал, изучая немецкий в школе и в институте. Он сказал про специалиста, что тот «кранкен», потом подумал, добавил «эр кранкен», разбавил неожиданно всплывшими в памяти «ахтунг». Помедлив секунду, он добавил «гутен морген», хотя была вторая половина дня, и припечатал всё, сказанное выше, словом «панцер» и положил трубку с видом человека, проведшего тяжелые международные переговоры.

    Секретарша с большим уважением смотрела на него, не только как на начальника, но и как на человека, владеющего иностранными языками, на полиглота.

    После этого разговора немцы в панике решили, что в Москве снова танки, и наш специалист видимо пострадал во время танковой атаки. Всё это они рассказали позже нашему специалисту, когда его разыскали дома.

    Потом мы долго смеялись, вспоминая этот случай, и решили, что Захар Иванович поскромничал, он мог бы продолжить общаться с немцем, ведь он наверняка знал ещё кое-что по-немецки, типа: «Хальт», «Ханде хох» или «Гитлер капут!»

15. Что русскому по фигу, то французу….

      С начала 90-х годов нашу фирму массово стали посещать иностранные делегации: американцы, немцы, французы, японцы и многие другие. В план демонстрации наших возможностей входили разработки в области силовой оптики. Я руководил этим направлением, поэтому мне приходилось встречать эти делегации в вакуумном зале, где у меня был порядок, и где была развёрнута небольшая выставка. Сам зал располагался в производственном корпусе, построенном в конце 70-х годов солдатами спецстроя, поэтому качество корпуса было, как бы сказать, никакое. Особенно плохими были туалеты, как их называл наш директор, сортиры.  Рядом с вакуумным залом был мужской туалет с крупной буквой «М». Несколько раз я вызывал главного энергетика и, будучи одним из старших по должности в службе Главного инженера, требовал привести его в порядок. Каждый раз он мне говорил:

– Валерий Александрович, вы знаете, кто его строил – уклонов нет, стоки забиты – и поэтому там всё плавает по полу.

    Кончилось это тем, что на внутренней двери главный энергетик мелом написал «Мужики просьба по большому не ср..ть!»

– Вить, эх ты, ты же главный энергетик, ты же Бог! Бог воды, огня и пара! Что ты написал? – спрашивал я его, а он: – Это всё, что я могу сделать, так как г-но плавает по всему полу.

– Выходит правильно директор тебя называет Бог воды, г-на и пара.

     И вот в тот день ко мне от генерального директора спустилась делегация французов около 15 человек. Сопровождающий их наш начальник отдела по внешне экономическим связям, говорит мне:

– Валерий Александрович, один француз хочет в туалет.

– Ты работаешь давно и знаешь, что здесь нет туалета, веди его назад к директору.

     Демонстрация и мой доклад длился минут двадцать, затем делегация ушла по маршруту дальше. И вот, когда французы проходили мимо туалета, один француз, то ли по букве «М», то ли по запаху определил туалет и рванул внутрь. Остальные остановились и стали его ждать, через короткое время он вышел с бледным лицом и сказал ожидавшим его товарищам:

– У меня ничего не получилось!

      Вот! Мы наглядно увидели, слабость французской нации.

– Видимо, они так и не оправились после войны восемьсот двенадцатого года – под общий смех заметил кто-то из нас, кажется, Саша Бакеев.

16. Танец вокруг трубы.

      Впервые за всё время существования нашей фирмы к нам прилетела большая делегация коллег из Америки. Прошли все приказы от вышестоящих организаций, предписывающие нам принять делегацию и предложить им взаимовыгодное сотрудничество. Наш директор – истинно русская душа – организовал не только деловую часть, но и угощение, немыслимое без обильных возлияний. Английским языком у нас владел ограниченный контингент сотрудников. Для переводов была создана в составе предприятия  специальная группа англоговорящих сотрудников. Учитывая важность мероприятия, директор для перевода пригласил руководителя группы переводчика Тульникова. Это был интеллигентный человек субтильного телосложения в очках с толстыми линзами. Приём делегации шёл целый день с перерывом на обед, накрытый с изысками, в директорской столовой. После обеда делегация отбывала на маленький подмосковный объект, где продолжалась деловая часть и по завершении встречи небольшой фуршет. Часа в четыре изрядно выпившая шумная компания побратавшихся специалистов прибыла на объёкт. Для встречи делегаций, часто посещающих этот объект, начальник объекта соорудил из подручного материала небольшую комнатку, задрапировав её изнутри снятыми где-то шторами цвета липы с мелкими цветочками по полю штор. Первое впечатление от этой комнаты – будуар в дешевом борделе. Вместо широкой кровати с балдахином в центре комнаты стоял длинный составной стол, собранный в виде подковы. Неяркий свет нескольких светильников только усиливал первое впечатление. В центре подковы или комнаты стояла водопроводная труба, подпирающая потолочные панели. Все с шумом расселись по внешней стороне стола- подковы, таким образом, чтобы видеть друг друга. Лицом к лицу – американская сторона и хозяева. В центр подковы к трубе вышел директор с раскрасневшимся лицом, изрядно выпивший, но в силу своей должности, хорошо державший форму. Он начал приветственную речь, привязанную тематически к этому объекту. Закончив, он замолчал. Воцарилась тишина. Все молча, смотрели друг на друга. Сообразив, директор встрепенулся со словами:

– Кто переводит?

      Переводчик, говорят непьющий, видимо не рассчитал сил при выполнении служебных обязанностей в директорской столовой, сидел, уткнувшись лицом в столешницу, очки лежали рядом. Коллеги толкнули в бок переводчика Тульникова и помогли ему выйти в центр к директору. Он крепко ухватился за трубу обеими руками и невидящими глазами смотрел больше не на окружающих, а скорее внутрь себя. Директор вновь начал повторять свою речь. Некоторое время Тульников в полной тишине осуществлял неконтролируемые эволюции руками и ногами вокруг трубы, отбрасывая неяркие размытые тени на лица сидящих. Это больше походило на фантастические танцы бурятских шаманов или при некоторой фантазии, на танцы девушек из борделя вокруг шеста. Постепенно силы покидали переводчика и он, попеременно размахивая то одной, то другой рукой, в конце концов, ухватившись за трубу обеими руками, медленно сполз на пол, сел на четвереньки, так что труба была у него между ногами. Директор, который стоял между американскими коллегами и переводчиком, и у которого переводчик был за спиной, этого не видел и бодро заканчивал свой спич. После затянувшейся паузы вновь последовал вопрос:

– Кто переводит?

– Я! – встрепенулся Тульников, резко поднялся по трубе во весь рост, крепко держась обеими руками, и повторил свой загадочный танец c шестом.

       В то время, как наши сотрудники сидели, едва сдерживая смех, прилично подвыпившие американцы с непроницаемыми лицами взирали на директора. Директор ещё раз, но уже более эмоционально, начал повторять свою речь, а Тульников в это время на глазах окружающих медленно сползал на пол. Когда директор закончил свою речь, переводчик уже сидел в прежней позе на четвереньках, держась обеими руками за трубу. Наступила тишина. Директор вновь воскликнул:

– Кто переводит?!

      И Тульников, поднявшись по трубе, также вновь ритуально воскликнул:

– Я!

Очевидно это было всё, на что хватало сил у Тульникова. Он, повторив свой загадочный танец у трубы, вновь медленно пополз вниз. В четвёртый раз, на возглас директора:

– Кто переводит? Раздался дружный смех сотрудников и гостей. Директор обернулся и увидел сидящего на полу переводчика.

– Всё – констатировал директор – сломался англичанин. Уведите его в мою машину – распорядился он.

       Встреча быстро и весело пошла к концу. Американские коллеги осмотрели объект, на ломаном английском им дали пояснение наши трезвые инженеры. От фуршета никто не отказался, а на халяву кто же откажется? В шесть вечера к общему удовольствию встреча завершилась, делегация и директор с переводчиком Тульниковым отбыли. Оставшиеся  прибрали в комнате и, вспоминая переводчика Тульникова констатировали:

– Тульников придал борделю законченный вид, осталось добавить цветомузыку и на входе повесить желтый фонарь!

17. Может быть, даже майор.

       Я руководил группой сотрудников нашего предприятия, которая работала в Швейцарии по созданию уникального проекта. Мы периодически приезжали и проводили совместные работы с сотрудниками фирмы. Состав команды был переменным и зависел от того, какое оборудование готовилось к приемке. Я, как руководитель, отвечал за все направления и поэтому работал со всеми составами. Естественно, наши швейцарские коллеги не знали истинного назначения оборудования – однако видимо догадывались, что эти разработки имеют военное назначение. И вот однажды, наш инженер, он же переводчик, после общения с швейцарскими коллегами, вернулся в нашу квартиру, где мы обсуждали очередную задачу и сказал мне:

– Швейцарцы отозвали его в сторону и сказали, что путем логических размышлений они пришли к выводу, что вы в СССР очень большой начальник. Может быть, даже майор!

       Все долго хохотали, хотя позже мы узнали, что у них генерал то может быть только во время войны. Не дай Бог, уж лучше без генералов!

       Я рассказал эту историю своему другу Андрею. Он говорит:

– В мире всё относительно.

Два мужика в тюрьме ходят по камере. Один другому говорит:

– Всё относительно. Вот мы с тобой сейчас ходим, а для тех, снаружи тюрьмы, мы сидим. Так, что майор майору рознь.

18. Встреча в Минуире.

     В конце зимы я уволился с работы и стал свободным человеком. Один из моих друзей, тоже горнолыжник, пригласил меня на две недели съездить во Францию в Альпы, а именно, в Минуир. Как говорится, ударили по рукам – и в путь. Сняли апартаменты в многоэтажном гостиничном комплексе. Всё прекрасно: горы, снег, солнце. Установился режим дня: с утра в горы, к обеду домой, душ, обед, отдых, поход в магазин за провиантом. В этот день мой друг остался дома читать книгу, а я рванул в «Марше». Захожу в лифт, за мной вбегают две молоденькие француженки, как и все там – в красивых спортивных костюмах.  Я немного говорил по французcки, т.к. учил его когда-то в школе. Мы обменялись обычными приветствиями:

– Бонжур.

– Бонжур.

       Я стоял у кнопочного пульта и спросил девушек:

– Кель этаж дезире ву?

       Одна из них ответила:

– Прэмьер.

       Я нажал нужную кнопку и лифт пошёл. Девушка сказала:

– Мерси боку,

       Исчерпывая свои знания французского, я ответил:

– Па де куа.

 В это время вторая француженка, миловидная, улыбаясь и не глядя на меня, нежным ангельским голосом, можно сказать, сияя душевною красотой, спрашивает у подруги:

– Что этот м-к сказал?.

       Подруга отвечает:

– Он спросил…

        Но я не дал ей договорить:

– Этот м-к спросил, какой вам нужен этаж.

       Последовала немая сцена, которая закончилась общим смехом… Всё-таки, как приятно неожиданно встретить соотечественников! Я подумал, правильно написано в аэропорту Бен Гуриона (как говорят, сам не видел):

– Не умничай, здесь все евреи!

19. Искусственная мышь.

        Это было в небольшом швейцарском городке Ваттвиль, была пятница, рабочий день закончился, и мы вдвоем с коллегой думали, как бы нам скоротать сегодняшний вечер и что делать в предстоящие выходные дни. Вдруг мы услышали со стороны входа в наш дом шум автомобильных моторов, а вскоре звонок в домофон. Это был наш знакомый швейцарец, который вместе со своими чадами и домочадцами проезжал мимо и все они захотели посмотреть, как тут живут русские. Там были его дети, тесть с тёщей, семья брата с женой и тоже с детьми.

    Мы, как гостеприимные хозяева, показали им нашу большую квартиру и спросили нашего знакомого, чем бы угостить его родственников. Просьба была несколько странной, он попросил угостить взрослых русской водкой; вроде бы они о ней слышали, но никогда не пробовали. Мы налили водки и смотрели, как пьют старики. В нашем понимании пить водку без закуски было невкусно, но от закуски они отказались сразу, сказали, что едут в пиццерию. Старики пили водку маленькими глотками, причмокивая и закатывая глаза как бы от удовольствия. Когда процесс питья закончился, старики пригласили нас с собой в пиццерию. У нас была своя автомашина, и мы встроились в их кавалькаду и поехали вместе с ними. В пиццерии наш знакомый сказал, что они сняли на выходные домик в деревне, хотят показать детям, как жили их предки в деревнях, потом они планировали восхождение на гору. Он предложил нам после ужина проехать вместе с ними посмотреть деревенский быт прошлого. Мы согласились.

    Когда приехали нам показали деревянный трехэтажный дом: первый этаж для стариков, второй – для младшего поколения и третий – для них. Всё хорошо. Старики расположились на первом этаже, достали бутылку виски и стали нас угощать, но мы отказались, так как нам предстоял обратный путь. Наш знакомый объяснил нам воспитательное значение поездки: туалет – отдельно стоящий на улице, внешне похожий на сортир, но внутри выполненный по все нормам, из-за дивана он вытащил искусственную мышеловку с искусственной мышью. Вот видите, всё как было по-настоящему.

   Возвращаясь домой, мы обсуждали, что у себя дома сидим на золотой жиле: полно туалетов с выгребными ямами и настоящих мышей сколько хочешь. Нет, не умеем мы зарабатывать деньги!

20. Рейнский водопад.

     Дело было в Швейцарии. Был тихий и теплый  осенний день. Мы  вдвоем с коллегой приехали на Рейнский водопад. Там была назначена встреча с сотрудником нашего торгпредства. Необходимо было обсудить текущие дела. Был будний день, и на водопаде в парке почти не было посетителей. У моего коллеги был своеобразный ритуал,  Он считал необходимым окунуться в воду везде, где только были водоёмы. И пока я вёл деловые разговоры с сотрудником торгпредства, мой коллега, предупредив нас, пошел окунуться под струёй водопада.

   Мы переговорили, выпили по чашечке кофе, а моего коллеги всё нет и нет. Пошли по берегу к месту, где он, мы видели, разделся. Одежда на месте, рядом гуляют редкие люди, семьи с детьми. Подошли к берегу, он сидит в воде, посиневший от холода, недалеко от берега.

– Вылезай, пора ехать – сказал я ему, а он отвечает:

– Не могу, у меня струёй в водопаде смыло трусы. Я не могу выйти, жду, когда люди отойдут, а они стоят как приклеенные.  Помогите мне.

       Пришлось организовать прикрытие и принести ему одежду и полотенце, а если бы нас не было?

21. Камбэк мани!

     Знаете ли вы где горы «Шар Планины»? Многие, конечно, ответят, а многие – нет. На самом деле это место недалеко от центра Европы, а, можно сказать – почти в центре. Этот горный массив находится на границе Македонии и Албании.

    Вот туда-то мы, небольшая группа горнолыжников, прельстившись ценой, направила свои стопы. В феврале мы прилетели из Москвы в Скопье – столицу Македонии. Всё цветёт, жара, снегом и не пахнет. Ещё час мини автобусом, всё выше и выше, подъезжаем к городу Тетов, появляются горные вершины, покрытые снегом, из-за очередного поворота появляется  главная гора – Попова Шапка высотой 2 тысячи метров. Нас размещают в  простеньком отеле с двухразовым питанием. С утра пораньше, надели снаряжение, взяли лыжи и пошли знакомиться с трассами. Сразу же попали на очень узкий наклонный траверс, выбитый волнами, покрытый ледяной коркой, проложенный с краю, обрывающегося в горную речку крутяка. Поневоле, разогнавшись на траверсе, вылетаешь с поворотом на ледяную полянку, прямо к «скипас» кассе. А вот и первый бугельный подъёмник. Короткий крутой подъём сменяется подъемом пологим, но очень длинным. В начале пологой части подъёма находится следующий бугельный подъёмник, который параллельно с первым поднимает ещё выше к третьему и последнему бугельному подъёмнику. Всё катанье – вдоль этих подъёмников.

    Персонал находится только у третьего подъёмника и в количестве аж трех человек. Видимо, втроём веселее. К полудню солнце начинает нещадно греть, становиться жарко, на верхней трассе снег превращается в кашу, а в самом низу уже лужи и весело звенят ручьи, стекающие горную речку. Креселка на Попову Шапку не работает. День за днём пиликаем вдоль двух верхних подъёмников. Чтобы не получить травму при спуске по ледяной траверсе смещаем начало катания на более позднее время. А тут ещё напасть, позже начинают подвозить из Тетова школьников и в большом количестве, они лезут на подъёмники без очереди прямо по лыжам. Время на катание ещё уменьшается. На верхнем подъёмнике тоже начинают отключать электроэнергию за час до официального завершения работы.

   Однажды, мы с Ларисой подкатываем к верхнему подъёмнику, а он выключен. Лариса в гневе бросается на служащих, стоящих в широкополых шляпах, типа «сомбреро», и кричит им на смеси языков:

     -Ту ворк, ворк, а иначе мани кaмбек! Мани кaмбек! Кaмбек май мани!!

       Тогда один из них лениво отделяется от группы, лезет в электрошкаф и включает подъёмник. Мы цепляемся за бугель и начинаем подниматься. Лариса, довольная своей победой, начинает петь на английском языке победную песню собственного сочинения:

“You must work,

You must work,

 You must work

 Up  five o’clock.

 If d’ not and

 Will not work

 Every day

Up  five o’clock

 I will not love

And pay you,

And will say to you

“Adieu!”

     Что, в переводе с английского на русский язык, означает «Вы должны работать до пяти часов, если не будете работать каждый день до пяти часов, то я не буду любить вас, паразитов, и платить вам, и скажу вам: «прощайте».

   На середине пути подъёмник останавливается, что, в общем-то, бывало и раньше. Мы ждём продолжения подъёма, Лариса, довольная собой, продолжает петь. Проходит минут пять, стоим. Ещё несколько минут – ничего. Оборачиваемся назад и видим  три сомбреро, исчезающие  вдалеке. Приходиться сползать в снег, брести по раскисшему снегу до укатанной трассы. Плюёмся! Всё-таки они показали нам, кто здесь хозяин и, яснее ясного, кто кому сказал «Adieu!» Правильно говорит народная мудрость: «Не гонись ты, поп, за дешевизной!» Мой знакомый, директор одного из самых крупных институтов Академии Наук, сказал мне:

– А ты чего хотел-то от профсоюзного дома отдыха?

22. Мы нигде не пропадём.

        Сборная команда, в которой был и я, в рамках комиссии Черномырдин – Гор отбыла в США. Было много незнакомых руководителей из разных регионов нашей страны. Знакомились в рабочем порядке. Со своим спутником, соседом в самолете, я познакомился в полёте. Лететь долго, аж двенадцать часов. Он представился:

– Борковец Виктор, заместитель генерального директора по строительству «Архэнерго».

    Я назвал себя. Виктор оказался общительным человеком, в нём было много всего: и габариты, и вес, и голос. Мы оба летели в Америку первый раз, и сразу же перешли на ты. Виктор рассказал, что в Москву он приехал на два дня раньше, закупил разные вкусности, которые он называл ласково, с любовью: кореечку, шеечку, ветчинку, брауншвейскую колбаску, водочку, коньячок. И тут же сделал предложение, отказаться от которого было невозможно. Виктор достал, как он сказал, бутылочку водочки, размером 0,75. Первый тост был за знакомство.

   В разговорах, долетев до Северного Полюса, допили бутылку. Виктор достал вторую, я отказался, на что он сказал, как хочешь, а я, пожалуй, скоротаю времечко. Я задремал, ближе к Сиэтлу разбудили стюардессы, они раздавали декларации для заполнения. Я прочитал и заполнил, вижу Виктор в затруднении. Я спросил:

– Вить, ты по-английски как? Шпрехаешь?

– Знал одно слово «Ес», а теперь к поездке выучил ещё одно – «Окей». Целую неделю учил – ответил он.

   Я стал заполнять его декларацию, но в пояснении было написано, что ввозить в Америку продукты на основе животных запрещено.