Что тут Роза мне оставила? Статью. Заголовок впечатляющий. "Самое трудное – это встреча с самим собой". А ведь это приблизительно то же самое, что сказал психиатр, которого мне нашла Рита. Вот кто произвел на меня сильное впечатление, будто окно приоткрыл и свежая струя воздуха влилась в комнату, но пока результата нет.

Как только тот врач вошёл в комнату, я почувствовала мощную притягательную энергию, исходящую от него.

Он почему-то сразу обратил внимание на мои картины.

– Это вы написали?

Подойдя поближе, стал внимательно рассматривать их, и не дождавшись ответа, сел в кресло и обжёг меня своим жгучим взглядом. Смотрел он не в межбровье, не в лицо, а именно в зрачок, будто фонариком освещал изгибы моей души, рентгеном просвечивал мысли. Его цепкий взор насквозь пронзал, казалось, проникал туда, куда доступ для всех был закрыт.

Я съёжилась, захотелось натянуть на голову плед, спрятаться.

– Не смотрите на меня так, – не выдержала я.

– Вы очень эмоциональный человек, из тех, кто ничего не забывает, всё запечатлевает в себе, и хорошее, и плохое.

– Так и должно быть, я, слава богу, не манкурт. Да и потом, не в наших силах что-то забыть. Без прошлого не бывает будущего, это одно целое.

– Всё, что с нами происходит: наши гнетущие переживания, болезненные чувства, давящие ощущения, – всё оседает в нашем бессознательном, – спокойно начал он. – Хорошее надо помнить, а плохое переворошить, переосмыслить, проанализировать и выбросить на свалку. Возможно, многое там плесенью покрылось, и уже загнивает, но вы не предпринимаете никаких мер, вы задыхаетесь от ненужного хлама, пыли, гнили, что отложились в вашей голове.

Он помолчал несколько секунд. И не отводя от меня пристального сконцентрированного взгляда, мерным, чётким голосом, продолжил:

– Вот представьте себе, что к вашим ногам, которые вдруг перестали вас слушаться, прицепили гири – здоровенные, тяжёлые. Нужно разбить их и выяснить, что там внутри – или обида, что грызёт вас годами, или чувство вины, или, может быть, в вашей жизни произошла трагедия, которую вы загнали куда-то вглубь и боитесь даже заглянуть туда.

Все эти губительные эмоции: и чувство вины и раскаяние и растерянность перед жизнью, как кислота разъедают душу, и постепенно человек угасает. Ваше тело пытается что-то донести до вас. Но вы не можете понять, что?

– И что вы предлагаете? Записаться к вам на сеансы и исповедоваться? Нет, это не для меня.

– Я предлагаю вам свою роль проводника. Вы сами всё сделаете, сами себя вылечите, я всего лишь подстрахую вас. Чтобы вам было понятно, скажу по-другому. В ваше тело, к примеру, вонзились занозы. Их много, они зудят, болят нестерпимо, и уже эти места гноятся. Но вместо того, чтобы обратиться к врачу, извлечь их и обработать места, вы, напротив, безжалостно загоняете их глубоко внутрь. Сможет ли тело выжить? Возможна ли дальнейшая жизнь? А вы себе в психику вбили, вонзили эмоциональные колючки. Я врач, и постараюсь максимально безболезненно вытащить эти душевные занозы. Вы просто на время дадите мне ключи от вашего подсознания.

– Нет, не смогу, да и всё нормально у меня.

– Хорошо, попробуйте сами, – он опять пронзительно посмотрел на меня. – Отодвиньте от себя всё, что подпитывает вас информацией – ни книг, ни компьютера, ни музыки – ничего не поступает в ваш мозг, вы остаётесь наедине с собой. И тогда, постепенно вылезет весь клубок змей-мыслей, который вы так уютно и глупо приютили в своей голове, даже не сознавая пагубности этого. Выползут те мысли, которые грызут вас изнутри. Учтите, это непросто, и даже страшно, неизвестно что вынырнет, выползет из глубин вашей подкорки. Но возможно, вы справитесь. Если же надумаете побеседовать со мной, то звоните, вот вам моя визитка.

Уходя, он ещё раз вгляделся в мои картины.

Врач посоветовал остаться наедине с собой. Он предложил окунуться в глубину своего "Я". Но кто знает, не задохнусь ли я там, удастся ли мне вновь вынырнуть на поверхность?

Как он сказал? Клубок змей? Я вспомнила эпизод из далёкого детства. Отец иногда брал меня на экскурсию в музеи, рассказывал о знаменитых картинах, о биографии известных живописцев. И вот однажды, я замерла перед картиной "Голова Медузы". Папа преподнёс мне свою трактовку этого полотна.

Жила в давние времена прекрасная морская дива с необычайно роскошными волосами. Её очень обидели в жизни и от пережитых страданий она превратилась в злобное, мстительное чудовище, чей убийственный взгляд был смертельно опасным для всех. Этот взгляд – умерщвлял, убивал, даже ни в чём не повинных людей. И тогда решили избавиться от неё, убить, отрубить страшную, опасную для окружающих, голову.

– Видишь, Леночка, злоба и месть – это всегда приводит к печальному концу, – объяснял отец мне, семилетней девочке. – Медуза – это и убийца, и жертва.

– Папа, а вот эти змейки, выползающие из головы, это её мысли? – поражалась я.

– Ну, можно и так сказать, – усмехнулся отец.

– Но ведь они шевелятся, значит и голова её живая?

– В общем-то, ты права, дочка, потому что отрубленная голова Медузы сохранила свою силу. Её взгляд даже после смерти мог превратить всё живое в камень. Сильные, храбрые воины падали замертво, с застывшими от ужаса лицом.

В то время я была бы жертвой Медузы. Однако сейчас в моей голове прочно угнездился пёстрый клубок змей-мыслей, каждая из которых впрыскивает в меня свой специфический яд – чувство вины, неудовлетворённость жизнью, неуважение к себе, страх перед непонятным будущим, и медленно уничтожает мою сущность. Разрушает, отравляет, разъедает душу. Давно пора выдрать всю эту отраву – с кровью и ядовитым гноем.

Месяц назад я попробовала последовать совету психиатра. Он был прав, остаться наедине только со своими мыслями – страшно. Это не сравнимо с пресловутым одиночеством. Одиночество – это свобода, праздник для души. Ты можешь почитать книгу, послушать любимую музыку, посмотреть интересный фильм, выйти прогуляться, побродить среди людей, а то и заговорить с ними. Чем не жизнь? А вот отрешиться от внешней информации – это как бы заживо лечь в гроб с хорошей вентиляцией. Ты дышишь, слышишь биение своего сердца, но чувствуешь, как неумолимо разрушаются, сжигаются, рвутся в клочья твои нервные клетки.

В тот день я попросила Розу отодвинуть от меня всё подальше – книги, компьютер, смартфон, плеер. Поначалу в голове крутились мысли о детях, вспомнила фильм, который посмотрела накануне, статью интересную вспомнила. Но с каждой минутой росла непонятная тревога, паника и даже страх. Постепенно отсутствие внешней информации стало давить на взвинченные нервы. И со дна сознания, как клубком свернувшиеся змейки, поднимали голову – мысли. Они вдруг пришли в движение, зашевелились, закопошились и стали впрыскивать свой смертоносный яд. На поверхность выползало то, что я постоянно заглушала, отгоняла.

Часа через два я дотянулась до костылей, добралась до книжного шкафа и, взяв, первую попавшуюся книгу, со вздохом наслаждения окунулась в чью-то чужую жизнь. Тогда у меня ничего не получилось, сил не хватило встретиться со своим прошлым. Мне действительно нужен проводник. Но может быть ещё раз попробовать? Нет, не готова. Нужен мощный эмоциональный толчок, который всколыхнёт и взбудоражит всю мою душу.

И я даже не предполагала, что через два дня окажусь в таком тупике и меня загонят в такой угол, что другого выхода не останется. Спираль моей судьбы станет мощно раскручиваться, едва не лишив меня окончательно жизни.

Глава 10

Вот и Новый год наступил. Я отмечала его совсем одна. Конечно, и дети, и Рита предлагали, даже настаивали, чтобы я была с ними, но я наотрез отказалась. Прошли уже те времена, когда мне казалось: как встретишь Новый год, так его и проведёшь. Ерунда всё это. Год зависит от наших действий и приложенных усилий. Недавно прочитала любопытную статью, что у каждого из нас свой Новый год – это твой день рождения и очень важно последующие двенадцать дней со дня рождения провести умиротворённо, без нервотрёпок, с приятными мыслями и планами в голове. Как проведёшь день, таким и сложится весь месяц. В этом что-то есть и надо бы попробовать, скорректировать свой год.

В следующую пятницу, когда закончатся длительные праздники, придет Марина. Славка уже торжественно сообщил мне об этом.

Я согласилась выслушать её, решила дать ещё один шанс судьбе. Но я и помыслить не могла, что визит этой женщины направит мои мысли в мрачное странное русло, взбудоражит и всколыхнёт меня.

…Встретила я Марину доброжелательно, ведь она пытается меня спасти, а я всегда благодарна малейшему участию и вниманию со стороны других.

Это была молодая, красивая женщина, лет двадцати пяти "Кто она – юрист, коллега или подруга адвоката? – думала я, глядя на неё. – Быть может у мужа проснулись комплексы надвигающейся старости, непобедимый страх перед возрастом?"

Помнится, как-то он бросил такую фразу: "Эликсир молодости мужчины очень прост: надо, чтобы рядом с ним была влюблённая в него молодая женщина. А ещё лучше, юная. В древности, – рассказывал он, – был такой обычай, класть в постель престарелых правителей юных девственниц. Если рядом с ним лежала нежная прелестница, благоухающая запахом весны, цветов, полей, то этот целебный аромат пьянил и дурманил его. Невинное, нежное поглаживание её тела, уже заставляло сердце старца биться бешено, кровь бежала быстрее, даже если он, как мужчина… слаб, слаб".

Впрочем, амурные дела мужа меня давно уже не волнуют. Чем же порадует меня эта роскошная женщина?

Оживленная, энергичная, она распространяла вокруг себя запах дорогих духов. Уверенно сев возле меня, вытащила какие-то бумаги из папки и деловито начала:

– Лена, я знаю про вашу болезнь. Знаю, как долго и безуспешно вы пытались вылечиться. И уверяю вас, то что я нашла – это ваше спасение. Вот тут всё написано и профиль этой лечебницы и отзывы тех, кто там выздоровел. Это что-то типа санатория, нужно лечь туда на два-три месяца. Вы только послушайте, какие отклики оставляют люди об этом центре. Вот пишет Ольга Винокеева "Мои родные перешёптывались, не могли смотреть мне в лицо и я понимала, что скоро меня не будет на этом свете, но когда я попала в это медицинское учреждение…"

Марина оторвалась от чтения, внимательно на меня посмотрела, пытаясь понять, насколько я впечатлена и продолжила:

– Лена, вы вникните в то, что они пишут. Эти люди – все из разных городов. Их состояние здоровья было даже хуже, чем ваше…

Вот исповедь Алексея Дворникова: "Я не хотел жить, и уже дошёл до того, что каждый день прокручивал в голове способы уйти на тот свет, но в этой клинике…"

Какие-то беспокойные, мутные мысли замелькали вдруг в голове. Марина говорила и говорила, а у меня неожиданно тревожным предчувствием застучало сердце, мне показалось, что над моей никчёмной жизнью нависла неведомая, но серьёзная угроза.

Вдруг нахлынуло то самое, знакомое, муторное, лихорадочное ощущение неминуемой беды, с которой я сталкивалась прежде. Отзвуки тех прошлых мрачных предчувствий вновь оживились во мне. Как будто чья-то ледяная рука вдруг сжала сердце, в груди что-то затвердело и как каменная глыба давила и душила меня. Это уже в третий раз в моей жизни. Неужели я опять увижу тот сон?

Марина что-то читала, повторяла, а вязкий, тяжёлый ком внутри всё разбухал, разрастался, перекрывал дыхание.

– Лена, вы меня слышите? – донёсся до меня голос женщины. – Тут жизнь ваша решается, а вы такая безучастная сидите.

Волна тягучей, неясной, смутной тревоги всё расплывалась по комнате. Чувство надвигающейся опасности, не исчезало, а понимания вспыхнувших эмоций – не было.

– Мариночка, оставьте всё. Я потом посмотрю, прочитаю, что-то плохо мне сейчас стало.

Она недовольно умолкла.

– Ну сколько можно вот так лежать? Вы вообще, хотите вылечиться или нет? Для вас стараются, что-то ищут, находят, а вы ко всему безразличны. Я советую вам не затягивать с этим делом. Давайте сделаем так: подпишите сейчас бумаги, я начну всё оформлять, а поедем тогда, когда вам станет лучше. Это не так далеко.

– Да, да, я подпишу, только попозже, голова очень болит. Я потом ещё раз перечитаю отзывы, вдохновлюсь…

Марина нехотя встала, с плохо скрытым раздражением посмотрела на меня и всё же попрощалась.

Давно меня не посещало вот это жгучее, беспросветное состояние тоски, ожидания беды. Это уже было, было – запах предательства, тяжесть в области сердца, что давит, корежит и мучит меня сейчас. О, только бы не видеть того кошмарного и жуткого сна.

Есть во мне какой-то эмоциональный нюх, когда неожиданно вдруг вспыхивает странное предощущение беды. Я остро вбираю в себя происходящее в воздухе, внутри меня срабатывает предупреждающий сигнал, предвестник тяжёлых, непонятных событий. В тех предыдущих случаях я не смогла предотвратить несчастья, что обрушились на меня. Не осмыслила, не поняла, допустила. Да и что можно сделать, если не знаешь истоков этих воздушных вибраций.

Глава 11

Как давно это было, больше двадцати лет назад. Я встречалась с Серёжей и была уверена, что никто не сможет разлучить нас, настолько крепки были наши отношения. Тот сентябрьский день я запомнила на всю жизнь.

Славка был лучшим другом Серёжи и попросил однажды посидеть с его матерью, у которой накануне был сердечный приступ.

– Леночка, я тебя умоляю, завтра приходи с утра ко мне домой. Побудь с моей мамой целый день, ей очень плохо.

– На целый день? Так вызови сиделку, медсестру. Я же не медик?

– Хорошо, не надо весь день. Приди на два часа, ну на час, ты можешь? – отчаянно, с повлажневшими от слёз глазами, выкрикнул он. – Я найду лекарство, которое ей нужно и всё, можешь уходить. Разве не для этого существуют друзья?

– Но у меня лекции… – уже неуверенно протянула я.

Вроде бы друг просит о такой малости, посидеть с больной женщиной, а меня вдруг зазнобило. И маленький комок дурного предчувствия вдруг всколыхнулся и взбух во мне. А понимания этого не было.

– Всего час, я должен обежать все аптеки и найти необходимое лекарство, – давил он на меня.

Ну как тут откажешь, ведь он просит помощи уже всего на час. Но почему же мне не хочется этого делать? Неужели я такая бесчувственная? Я на физическом уровне ощущала смертельную тоску, паническое нежелание идти к нему домой.

И тогда, в тот первый раз мне приснился какой-то странный, жуткий сон, какие снятся в состоянии болезненной эмоциональной переполненности. По моему телу ползают змеи, они небольшого размера и во сне мне не страшно. Я беру их двумя пальцами, большим и указательным и отбрасываю от себя как можно дальше, вглубь комнаты – одну, вторую, третью. А утром, проснувшись, накатывал страх и я даже с опасением оглядывала комнату, куда я забросила этих гадов и бежала в ванную, поспешно становилась под долгий очищающий душ, чтобы смыть ощущения мерзких скольжений по телу. Сон явно о чём-то предупреждал.

И вскоре в моей жизни произошли события, которые лишили меня чего-то божественного, яркого, волшебного и обстоятельства тех событий до сих пор мне загадочны.

А вот во второй раз уже было пострашнее. Я была беременна третьим ребёнком и с радостью сообщила об этом мужу. Он тогда задумчиво посмотрел на меня и бросил странную загадочную фразу: "Рожай, там видно будет".

Помню своё нервное оцепенение: что значит там видно будет? Но он тогда всё обратил в шутку, мол, к чему эти прилипчивые вопросы? Я же сказал, рожай, дети – это счастье и… богатство.

Богатство. Богатство? А когда третьей дочке было всего семь месяцев, я вновь увидела этот дикий сон. Змеи уже были крупными, они шипели, морозили мою кожу своей склизкой чешуёй. Я видела их пугающие треугольные головы, которые они с шипением поднимали и посматривали на меня, высовывая свой раздвоенный язык.

Этот сон был зловещим предвестником грядущих моих несчастий. И проснулась я тогда, вся в поту, с сильно бьющимся сердцем, а вскоре произошли события, которые сломили мой дух, почти уничтожили меня, надломили мой внутренний хребет.

И вот сегодня, когда эта молодая женщина живо, с энтузиазмом рассказывала, что нашла лечебницу, где меня поднимут на ноги, во мне вновь проснулся и разбух тот самый тоскливый комок неясного предчувствия.

"Нет, Лена, успокойся, – уговаривала я себя, – ты просто накручиваешь себя, ты вся взвинчена. Если не будет того жуткого сна, значит, мне показалось и все несчастья пройдут мимо".

… Не показалось, не проскочило. Это кошмарное сновидение вновь пришло ко мне. Моё чутьё в завуалированной и чудовищной форме что-то пыталось донести до меня. Но что?

Теперь это уже был цветной сон в ярких, жутких, кровавых красках. Я лежала с открытыми глазами и видела, как огромная змея медленно продвигалась к моему горлу. Трудно было отвести взгляд от огненно-красных глаз с жуткими надбровными наростами и зрачки, зрачки в форме палочки. Немигающие, ледяные глаза, не отрываясь, смотрели на меня и всё ближе, ближе подползали к шее. Я даже ощутила запах того сна – гнилостный, зловонный. Мне казалось, что я не проснусь, там и останусь, и сойду с ума в этом сне. Но всё же с криком проснувшись, затряслась всем телом, и даже откинула одеяло, страшась увидеть там змею. Я была на грани помешательства.

… Пять часов утра, к Рите звонить рано, надо подождать. Может взять костыли, пойти в ванную, хотя бы обтереть тело полотенцем, ведь до сих пор чувствую это мерзкое, холодное скольжение. Нет, не могу, сил нет. Я пересела в кресло и откинулась на маленькую подушку.

Моя странная, чуткая интуиция предчувствует приближающуюся катастрофу. Беда ещё в воздухе, в атмосфере, она может прийти спустя какое-то время, однако уже разговаривает со мной в виде каких-то спазмов, удушья, тошноты, паники, страха.

Как бы мне собрать постельное бельё, закинуть в машину, а лучше вообще сжечь. Нет, что-то точно произойдёт и надо принимать меры, чтобы не было таких последствий, как в тех предыдущих случаях.

Что за психологические выверты – сознание, подсознание. Кто бы повернул их лицом к друг другу. Впрочем, мне кажется, нет никакого подсознания. Есть только вечно живая память, подавленные и заглушённые эмоции, которые время от времени всплывают на поверхность и напоминают нам, предостерегают.

Вот тогда, в тот первый раз, много лет назад, когда тоска обручем сжала сердце, какие шаги я могла предпринять, если я до сих пор не пойму, о чём предупреждала моя интуиция?

Что мне надо было сделать в тот день, когда мой муж сказал: "Рожай, там видно будет" Что? Выгнать надо было его тогда из дому, но я же не могла предположить то, что задумал Славка?

А теперь о чём говорит этот проклятый сон? Почему меня воротит от этих бумаг, которые вчера оставила Марина? Я вновь посмотрела на часы. Ещё час подожду. Рита единственная, с кем могу поделиться. Она разберётся. Она поймёт.

Глава 12

Всё, можно звонить. Пронзительное, мрачное ощущение того, что сегодня я могла не проснуться и остаться в этом жутком странном сне – не проходило, не растворялось. Руки дрожали, тело знобило. Я всё ещё подрагивающими руками взяла мобильник.

– Рита, ты можешь ко мне прийти сегодня? Хочу кое-что рассказать.

– Случилось что?

– Пока нет, только предчувствия. Без тебя не справлюсь.

У Риты был ключ от нашей квартиры и она, войдя в комнату, увидев мое состояние, молча пошла на кухню и стала заваривать для меня успокаивающий чай. Страх не пропадал, я через каждые пять минут с усилием отбрасывала от себя этот кошмарный сон, эти немигающие, холодные глаза страшной твари. Нервы были на пределе.

– Рита, ты не могла бы перестелить мне постель, там змеи…

Подруга с тревогой и даже с испугом посмотрела на меня, но спокойно сказала:

– Хорошо, ты выпей чаю, я сейчас все сделаю. – Она закинула постельное белье в машину, расстелила новую.

– Выпила? Теперь успокойся и рассказывай.

Я рассказала ей всё, ну почти всё, несколько страничек из своей жизни я пропустила, утаила. Стыдно было. Но основное поведала, даже про Серёжу. Чтобы понять тайну этих предчувствий надо было начать с истории моей первой и единственной любви. И рассказывая Рите, я впервые вышептала его имя, которое до того было больно вслух произносить.

Подруга внимательно выслушав меня, помолчала некоторое время, а потом, взяв эти бумаги, стала внимательно их просматривать.

– Да это просто какая-то волшебная лечебница, – проговорила она. – Ты посмотри какие отзывы. "Папа… дни и ночи кричал от боли, два года принимал сильнейшие обезболивающие препараты, действующие как наркотики, и только там… нам помогли… Соседи не верили своим глазам, когда отец вернулся домой…" А вот ещё: "Люди, чудеса на свете случаются. Я теперь это точно знаю, потому что прошла через ад и сумела выкарабкаться".

– Вот эти хвалебные отзывы меня и настораживают. Так не бывает. Впрочем, Лена, тебе не о чем беспокоиться. Зря ты так переживаешь. Я всё выясню. Надо же, ни адреса не оставила, ни телефона – это тоже удивляет. Хорошо хоть есть фамилия директора заведения. Мне нужно два-три дня. Сегодня же займусь этим, муж поможет.

После разговора с Ритой мне стало чуть-чуть легче, уже не так тяжело было дышать. И я почувствовала, что опасность, кажется, миновала. А какая, так и не поняла.

И вновь я окунулась в прошлое…

Зачем я только вышла замуж за Славку? Уж лучше бы осталась одна. Мне вспомнилась Наталья – мой педагог по живописи. Я тогда подумывала о том, чтобы поступать в Художественную академию и часто бывала у неё.

Наташа в тридцать восемь лет уже была известным художником. Она писала картины, иллюстрировала художественные произведения, занималась дизайном обложек книг и для детей и для взрослых. В каждом, наверное, доме нашлись бы книги, где фигурировали её имя и фамилия – Наталья Смирнова.

На стене у неё в прихожей висела гравюра со словами И. Крамского: "…Главное – мысль разрешить…Если уж написать картину – то о самом важном, если пейзаж – то такой, чтобы преступник отказался бы от чёрного замысла…"

"Это напоминание себе, – объясняла Наташа. – Если зрители, затаив дыхание, застывали бы поражёнными перед моими картинами, то я бы считала жизнь состоявшейся".

Возможно, застывали, замирали, возможно, кто-то и избежал тёмных замыслов, ведь трижды Наталья устраивала выставку и каждый раз её картины были нарасхват.

Однажды, придя к ней, я застала у неё на кухне мужчину – соседа из другого подъезда. Ему было где-то за пятьдесят. Это был бывший боцман торговых судов. Его уже "списали" по состоянию здоровья, но ему нравилось, когда его называли боцманом.

Мужик с аппетитом уплетал какое-то блюдо. Потом, смачно вытерев губы салфеткой, выдохнул:

– Хорошая ты баба, Наташка, и собой ладная и готовишь вкусно, только вот несчастная очень. Немного богом обиженная. Ну что это за жизнь – ни детей, ни мужа. Что ты после себя оставишь? Жизнь у тебя мимо проходит.

Я с недоумением посмотрела на Наталью. Что за хамство? Почему она терпит? Но потом начался увлекательный диалог, который позже я иногда, с усмешкой вспоминала.

– А ты, Николаша, что оставишь после себя?

– Да у меня сын есть, я уже, можно сказать, увековечил себя и внуки уже пошли, дай бог и правнуков дождусь. Моя земная цепочка не прервётся никогда.

– Значит, родив единственного сына, ты считаешь свою жизнь состоявшейся? – засмеялась Наташа. – Да и то, это твоя жена рожала в муках, а не ты. Ну знаешь, Николай, сделать сына – дело нехитрое и быстрое, для этого не требуется особого ума и ловкости. Даже умственно-неполноценные могут стать родителями.

– Ну, дура-баба. Да ты понимаешь, что я полностью содержу семью, я их кормлю, – несколько встревожился боцман, – я глава дома.

– Так разве я спорю с этим? Было бы странным, если бы кто-то другой их обеспечивал. А ты уверен, что твой род не прервётся? Жизнь ведь непредсказуема. Вот у нас соседка Ксения Ивановна – у неё единственная дочка, но вот по состоянию здоровья не может стать мамой. И вот оборвалась её жизненная цепочка. Выходит, зря она вообще родилась на свет, зря жила? Ей что теперь вешаться?

– Что ты мне неудачников в пример приводишь? Я тебе говорю, нельзя одной жить. Тебе мужик нужен.

– И что, ты хочешь мне кого-то найти?

– Да, хотя бы я, руки у меня откуда надо растут, приходил бы, помогал по дому, да и как мужик я ещё ничего, ублажу тебя. А то ты всё одна и одна, так и загнуться можно.

– Так у тебя жена есть?

– Она на полгода уехала к сыну, внука нянчить.

– Значит, ты предлагаешь себя на время?

– Не боись, Наташка, – боцман приободрился, – я и потом найду возможность приходить к тебе. Моя жена, так вкусно, как ты, не умеет готовить.

– Ну хорошо, идём-ка со мной.

Наташа подвела мужичка к зеркалу в прихожей и повернула его в профиль.

– Взгляни на себя. Посмотри, как твой живот растянулся. Ты стоя, своих колен уже не увидишь никогда. А теперь повернись и посмотри на свои "медвежьи ушки" на спине. Они у тебя так выросли, что и шеи уже не видно. Ты сейчас похож на черепаху с панцирем на спине.

– Т-ты, Наташка, не н-наглей, – боцман стал заикаться.

– А что, тебя это обижает? Ты же меня сейчас учил жизни, называл меня ущербной, несчастной. Я нисколько на тебя не сержусь. Мы же с тобой беседуем по-дружески. Разве я не права? Посмотри, посмотри на себя в зеркало.

– Ну, как Леночка, – обратилась она ко мне, – нравится тебе такой мужчина?

А мужичок действительно походил на образину, с отвисшим жирным животом, горбом на спине, даже уже шея вытянулась горизонтально туловищу. Я невольно хихикнула.

– Т-ты, Наташка, об-борзела совсем.

– Впрочем, ты знаешь, – продолжила мой педагог – у меня скоро выставка, может быть, ты будешь приходить ко мне на сеанс, попозируешь мне? Я даже платить тебе буду. И назову картину так: "С такой фигурой, на женщин не смотри". Ты, наверное, Николаша, без ортопедической дубинки и спать уже не можешь, тащишь её повсюду. Нет, Николай, такой красавец, нужен только своей жене, больше никому. Ты уж грейся у неё под бочком, цени её.

Боцман зло, нервно посмотрел на неё. Подошёл к двери, обернулся и не нашёл ничего умнее, как бросить напоследок:

– П-пошла ты, с-с-тарая дева.… – и вышел, громко хлопнув дверью.

– Я надеюсь, он больше здесь не появится, – засмеялась Наташа. – Один раз попросила его повесить картину, так вот, надоел уже, чуть ли не каждый день приходит сюда, поест и разглагольствует. Не хотелось обижать, всё-таки соседи, но наглость надо пресекать. Никогда, Лена, никого ни о чём не проси, даже по мелочам.

Я получила удовольствие от этой сценки. Таких действительно надо ставить на место. И всё же какая-то саднящая мысль царапнула меня тогда, некий неприятный осадок остался. Этот никчёмный, недалёкий мужик пытается донести, внушить своё убогое понимание мира, что без мужчины, женщина ущербна, ставит клеймо на жизни неординарной, талантливой личности. Где-то в сердцевине общества зарубцевалась мысль, что если одинокая – то значит несчастная. Мы всматриваемся в общество – как в зеркало и пытаемся ей соответствовать. А стоит ли?

Но ведь и выйти замуж за такого пузана, как этот боцман, – это себя не уважать. И невольно тогда вспыхнула мысль: никогда не позволю себе, "лишь бы выйти замуж, лишь бы был муж".

И вот нашла человека, который оказался гнилее того боцмана. Правда, внешняя оболочка у Славки лучше некуда. И теперь, спустя десятилетия, я думаю, лучше бы я этого не делала, и как Наташа, оставалась бы хозяйкой своей жизни или, по крайней мере, не пошла на компромиссы.

Нет, сейчас я лукавлю. Каким бы человек независимым ни был, семья ему нужна. Но я всегда хотела перенести модель родительской семьи на свою. Но не получилось, да и не могло получиться, потому что в родном доме всегда была искренняя, безусловная любовь, а в моей – бесконечная шахматная партия, в которой я постоянно проигрываю.