Читать книгу: «Кирпичики», страница 11

Во времена «длинных» рублей вещевой рынок располагался на том месте, где еще в послевоенное время был большой ухоженный парк, который старожилы помнят как «Летний сад ММ3». Под сегодняшним путепроводом находится речка Работая, заключенная ныне в коллектор. В дореволюционное время за речкой парк переходил в густой лес, куда жители с окрестных мест ходили по грибы и ягоды. В районе нынешней улицы Индустриальная места были болотистые. Из болота вытекала речка Тоболка и впадала в речку Работаю в том месте, где сегодня тоннельный переход под путепроводом Олимпийского проспекта. Здесь же была запруда и живописный пруд с купальней. На этом месте сегодня располагается торговый центр «Фрегат».

Вода в Работне была чистой и холодной, так как кругом были родники. Второй пруд находился перед Летним садом, вдоль железной дороги на том месте, где ныне торговый ряд «Майя». На этом пруду была оборудована лодочная станция. На пригорке, где сегодня стоит спаренная башня (Олимпийский проспект, д. 18/1), когда-то стоял одноэтажный деревянный, оштукатуренный, с четырехколонным портиком по фасаду дом Челноковых. Дальше за домом располагались служебные постройки: барак для извозчиков, конюшня, каретник, кузница, хозяйственные сараи…

Семья потомков основателей кирпичного завода еще в дореволюционные годы перестала посещать свое имение и дачу. Здесь стало располагаться Земское училище. Здесь же работала вечерняя воскресная школа для взрослых, которую посещали главным образом рабочие вагонного завода. В 1930 году в этом доме размещался детский сад. В эти годы на прилегающей территории бывшего Челноковского парка началось индивидуальное строительство вдоль железной дороги до самого железнодорожного переезда, и возникший поселок долгие годы сохранял название «Челноковский». А часть парка перед речкой Работней стала Летним садом вагонного завода.

«Длинные» рубли тоже оставили о себе память. Это место было отдано на откуп так называемым «челнокам». И удивительное дело: они считали, что это их именем называется сегодняшний островок в 3 десятка погибающих берез и лип. Присмотритесь, здесь уже больше пней, чем деревьев, а ведь у старшего поколения мытищинцев, да и москвичей, связаны самые теплые воспоминания о своей юности. В послевоенные годы Летний сад сохранял свою привлекательность, как один из культурных центров на территории старого города Мытищи.

Здесь был летний кинотеатр, читальный павильон, танцевальная веранда, а центральная аллея была уставлена вазонами с цветами. Широкая аллея посыпалась толченым красным кирпичом, и всегда дорога была сухой. Далее располагался мостик через речку Работню, а затем аллея переходила в дорогу к железнодорожному переезду. Дорога была выложена красным кирпичом на ребро (в елочку). Недалеко от купальни располагалась парашютная вышка. Здесь проходили культурно-массовые мероприятия и вечера отдыха.

Интересны воспоминания москвичей. Любители отдохнуть в выходные дни на берегу Пироговского водохранилища обычно собирались на Ярославском вокзале в своеобразные туристические группы. Некоторые туристы предпочитали добираться до водохранилища через станцию Тарасовская и далее пешком в Пирогово. Но были и любители танцев под духовой оркестр. В те годы танцы еще имели культуру исполнения, к сожалению, безвозвратно утраченную в нынешние времена. Кроме танго, фокстротов, румбы, пассадоблей, имели успех и настоящие бальные танцы: падеграс, падепатинер, пад эспань и др. Жемчужиной в репертуаре духовых оркестров были вальсы «Ночь на Волге» и «Царица бала».

После танцев, нагрузившись рюкзаками, туристы отправлялись от Летнего сада пешком в Пирогово через деревню Высоково.

Время неузнаваемо изменило облик этих мест. Многоэтажные дома по Олимпийскому проспекту и Пролетарским улицам вытеснили деревянные домики старого поселка. Стираются из памяти старожилов названия: «Челноковский парк», «Челноковский поселок», «Летний сад ММ3». Уже мало кто помнит и о кирпичном заводе династии Челноковых, и о вкладе мытищинских кирпичников в градостроительство Москвы и области. И только архивные документы напоминают о том, как начиналась история мытищинских кирпичных заводов, и как предприниматели развивали свою деятельность.

В Государственной Исторической библиотеке (Москва, Старосадский пер., дом 9) сохранился «Устав Товарищества кирпичных заводов И. П. Воронина». Кстати, здание самой библиотеки построено в 1904 году по проекту архитектора Б. Н. Кожевникова. А в кирпичной кладке обнаруживается знакомое клеймо – «И. П. ВОРОНИНЪ».

* * *

Фамилия Ворониных насчитывает 22 дворянских рода различного происхождения, два из них принадлежат к древнему дворянству. Родоначальником первого был Василий Никитич Воронин, новгородский городовой дворянин, который за участие в войне с поляками в Смутное время был жалован вотчиной в Вятской пятине (1616). Потомки его внесены в VI часть родословной книги Санкт-Петербургской губернии.

Второй род Ворониных происходит от Трофима Афанасьевича Воронина – «начального» человека рейтарского строя, пожалованного за усердие в службе в Московское дворянство в 1675 году. Его потомки внесены в самую почетную VI часть родословной книги Тульской губернии.

Остальные двадцать родов Ворониных получили дворянство по выслуженным чинам и орденам и внесены во II и III части родословных книг разных губерний.

В этом вопросе еще предстоит разобраться и исследовать родственные связи этой фамилии.

На сегодняшний день сохранилось строение, когда-то принадлежавшее заводу И. П. Воронина. Этот 2-х этажный дом (деревянная дача) находится у въезда на территорию бывшего стрельбища «Динамо». Последние потомки Ворониных приезжали в Москву и посещали Мытищи во время Олимпиады. Следы их ведут во Францию.

О И. Г. Герасимове известно очень мало. Встречаются документы, в которых упоминаются купцы Герасимовы. Они имели, кроме кирпичных заводов в Мытищах, красильно-аппретурную мануфактуру в Измайлово. Очевидно, Герасимовы не были среди именитых людей.

Многие журналисты-газетчики пытались объявить себя знатоками истории кирпичных заводов, и в печати появлялись сведения, полные вымысла и фантазий.

Существовала, якобы, какая-то интрига между Герасимовым и Ворониным. Даже 2 кирпича с клеймами их заводов не встречаются рядом. По одним сведениям Воронин начинал работать на заводе у Герасимова, а затем женился на его дочери и вышел из пая, открыв свой завод. По другим – наоборот. Герасимов начинал работать на заводе Воронина приказчиком, прижимал рабочих и жульничал, собираясь открыть свое дело. Воронин, будучи человеком образованным, быстро разобрался в махинациях своего приказчика и попросил Герасимова оставить эту должность. На месте сегодняшнего стадиона бывшего комбината ОАО «Мосстройпластмасс» начались разработки карьера и здесь обнаружились солидные запасы глины. Герасимов быстро сориентировался, купил участок земли, поставил навесы, обжиговую печь и запустил в работу свой завод. Верхние слои глины залегали неглубоко, поэтому завод за один сезон окупился. Пришлось даже построить железнодорожную ветку для транспортировки выработанного кирпича. Воронин хотел продлить железнодорожную ветку к своим заводам, но Герасимов воспротивился. Он припомнил своему бывшему патрону: «Через мой завод не позволю вести строительство». Пришлось Воронину строить злополучную железнодорожную ветку на свой завод в обход завода Герасимова. Обошлось ему это строительство в копеечку. Но Иван Павлович успел предусмотреть возникшие трудности, когда Герасимов перехватил хорошие запасы глины. Воронин открывает еще один кирпичный завод в селе Никольском Московского уезда, оснащает его современным оборудованием и наращивает выпуск кирпича. Можно продолжать перечислять и другие небылицы, но придется остановиться на самой «оригинальной» информации.

В Мытищинской газете «За коммунизм» от 6, 10, 14 и 17 февраля 1970 года, под соответствующими номерами № 21, № 23, № 26 и 27, была опубликована серия статей под рубрикой: из истории заводов и фабрик под общим названием «Рабочая цитадель». Автор статей корреспондент газеты В. Ефремов.

В аннотации написано: «Сегодня редакция начинает печатать исторический очерк нашего корреспондента о Мытищинском заводе стеновых и теплоизоляционных материалов. Как становился на ноги завод и каким он стал в наши дни рассказывает этот очерк, написанный на основе архивных документов и воспоминаний ветеранов завода».

6 февраля 1970 года № 21.

«Мытищи. Одно из весенних воскресений 1884 года. Над городской слободой, осторожно расплескивая воздух, гремит колокольный звон. Все сильнее и громче удары колокола, будто тот, кто дергает поочередно веревки, привязанные к металлическим языкам, старается навсегда расплескать эту устоявшуюся тишину…

По слободке тут и там появляются люди. Первыми вышли старики. Степенно рабочие люди свертывают цигарки, оправляют бороды, неспешно закуривают. Потом на улицу выходят молодые. Над слободой где-то радостно взвизгивает гармонь и вдруг тотчас же, будто захлебнувшись, гаснет.

У церкви толпа. Не так-то просто попасть сюда! А колокола все гремят и гремят: весело и надрывно. По толпе проходит оживление. Люди переговариваются, переглядываются. Еще бы: вчера за три месяца впервые хозяин им дал выходной.

– Сам пожаловал, – произнес, еще бодрый на вид, старичок лет семидесяти. – У-у-у… Волю бы мою на него;-скороговоркой произнес старец, – полтину вчера и то недодал.

Сукин сын. Жмет соки, как из глины воду…

В церковь, сопровождаемый взглядами собравшихся людей, вошел хозяин кирпичного завода Воронин.

– Ирод, грехи приехал замаливать. Душегуб проклятый, – пронеслось по толпе.

Не прошло и пяти минут, как дверь церкви распахнулась, и на пороге появился Воронин. Подойдя к собравшимся, он глуховатым голосом произнес:

– Помолитесь и работать…

По толпе пробежал ропот.

– Хозяин, сам же говорил, что это воскресенье отдыхаем, – подал кто-то голос.

– Работать!..Кто не выйдет, пусть считает себя уволенным.

Не слушая никаких возражений, Воронин направился к карете.

С архивных листов день за днем встает многотрудная судьба мастеровых Воронинского завода. Шутка сказать: в ту пору ни один процесс не был механизирован. Унылая это была картина. Десятки, сотни людей под открытым небом месили ногами глину. И какое дело было Воронину и его помощникам до бесконечной сырости, от которой ноги покрывались язвами. Следующей операцией была раскладка глины в деревянные формы. Не разгибаясь по 14–15 часов в сутки, до полнейшего изнеможения, а порой до обморока, механически перекладывали рабочие глину, наполняя желтым месивом формочки. Да и третья операция – переноска формочек вручную в печь – была не менее легкой.

Из разных сел и деревень безлошадной России, гонимые беспросветной нищетой, приходили наниматься к Воронину крестьяне. Поток рабочей силы был нескончаем, и предприимчивый делец за бесценок скупал ее. Вокруг завода один к одному теснились бараки, где жили рабочие. Смрад непроветриваемых помещений, сырые заплесневелые стены, двухэтажные нары с соломенными матрацами создавали удручающую вид картину. Вши и клопы заполняли жалкое тряпье, именуемое постелью. Летом еще кое-как, с грехом пополам, боролись со всеми этими невзгодами: выносили на улицу полусгнившие матрацы, стирали зипуны, служившие одеялами, а когда подступала зима, думать о чистоте не приходилось. В многочисленные щели бараков морозными зимними ночами врывался ветер, выдувая остатки тепла. Жалкие, обветшавшие зипуны, армяки были слабой защитой от холода, и люди, под час, чтобы сохранить остатки тепла, не замерзнуть окончательно, сбивались в кучи и так сохраняли его. И в такие минуты из густой темноты вдруг раздавался голос какого-нибудь весельчака.

– А что, братцы, может завтра сходим к Воронину, попросим слезно, чтобы увеличил он нам рабочий день с тринадцати до двадцати четырех часов в сутки… Как-никак, а не замерзнем. Но не всегда подобная шутка находила отклик среди измученных, полузамерзших людей. Тринадцать рабочих часов! Вдумайся, товарищ, в эту цифру. Ты сейчас работаешь пять дней по восемь часов при отличной организации труда. У тебя запланированный обязательный перерыв на обед. К твоим услугам столовая. После работы ты идешь в кино, театр. В твоей квартире паровое отопление, вода, газ, ванна, телевизор, устойчивый заработок…

В архивных документах, бережливо хранящих историю кирпичного завода, мы находим запись, говорящую, что заработная плата мастерового высокой квалификации составляла 20 рублей в месяц. Конечно, по сравнению с тем, что имел крестьянин в деревне, 20 рублей были приличным заработком. Но давайте посмотрим, на что уходили эти, заработанные потом в нечеловеческих условиях труда, 20 рублей? До десяти рублей в месяц высчитывал Воронин с рабочих за харч. День получения зарплаты на кирпичном заводе Воронина был черным днем для мастеровых. Хозяин обдирал рабочих как липку. Чуть ли не вся зарплата уходила на плату за харчи, бараки и кровати, свет и т. д. Нередко рабочий получал на руки считанные копейки, которые тут же с горя пропивались в трактире».

В. Ефремов (продолжение следует)

10 февраля 1970 года (продолжение, начало в № 21)

«Революция 1905 года потерпела поражение..

– Я вам покажу, мужичье сиволапое, как права требовать! – гремел с новой силой голос разбушевавшегося заводовладельца. – Я вам такие права покажу, что и себя не признаете. И, действительно, Воронин создал у себя на заводе условия, невыносимые для работы. Полнейшее отсутствие механизации, никакой речи не могло идти об охране труда. Многие уходили с завода, но не так-то просто было найти работу. Заводы и фабрики тысячами выбрасывали рабочих за ворота, обрекая их на нищенство. Не раз рабочие, ушедшие с завода Воронина, возвращались после долгих мытарств на прежнее место. Бывали случаи, когда истощенный от голода человек, чтобы хоть как-нибудь получить работу, ронял человеческое достоинство, падал ниц. Но чаще были случаи, когда рабочие гордо поворачивали обратно, не забывая напомнить Воронину, что и новая революция не за горами. Подобное напоминание отрезвляло зарвавшегося заводовладельца-самодура.

В один из таких дней, когда непонятная ему самому тоска взяла за самое горло, то ли с перепоя, то ли с чего другого, подступившая враз тревога охватила Воронина. Он вечером сорвался из дома… – Куда? – испуганно спросила жена. Ничего не отвечая, Воронин вышел на улицу. – Поезжай к Герасимову! – приказал он извозчику.

Узнав о приезде в его дом конкурента, Герасимов удивился: «С чего это среди ночи его принесло?». Воронин поразил своим видом. Бледное отечное лицо, горящие глаза. Весь взъерошенный. «Может, он пьян?»-подумал Герасимов.

– Смятение овладело мною, – прямо глядя в глаза Герасимову, заговорил Воронин. – И хозяин вроде, а вот ходишь по заводу, смотришь на эту быдлу и чувствуешь, что вот-вот кирпич на голову об рушат… Думаю я, что объединяться нам надо. Хотя бы объединяться в товарищество. Совместно-то нам сподручнее будет, а?

– Сам об этом подумываю, Иван Павлович, – маслянистыми глазами оглядывая гостя, признался Герасимов. – Революция хотя и не победила, а открыла черни глаза. Я вот думаю, что будет, коли вся Россия поднимется…

– Нет! – стукнул кулаком по столу Воронин. – Нет. Такому не бывать…

Ошибся промышленник. Вскоре после ночного визита к Герасимову на заводе Воронина вспыхнула забастовка порядовщиков. Глазами, полными ярости и бессилия, смотрел Воронин на колыхающуюся грозно толпу людей, медленно, как волна, накатывающуюся на него.

– Вы!..Вы!.. – Воронин, сжав кулаки, пытался броситься на рабочих, разогнать их, но грозный окрик заставил сжаться его в комок, попятиться назад, а затем мелкой рысцой отступить к конторе. А к толпе бастующих присоединяются все новые и новые волны рабочих. «Их не удержать, они сметут мой завод, – лихорадочно соображал Воронин, – им надо уступить. Не то, потеряю больше».

– Слушайте меня, други!

– Медведь тебе друг, – дискантом взметнулся над угрюмо притихшей толпой чей-то злой голос.

– Рабочие, – между тем, говорил Воронин в толпу, – отныне я прибавляю вам зарплату на рупь!

– Мало! Мало! Плати, что положено, – заволновались мастеровые.

– Полтора, други!

– Два!

Воронин на секунду замешкался и тут же рубанул рукой воздух: – Согласен!

Описанный выше случай – стихийное выступление мастеровых – первая победа рабочих на заводе Воронина. Первая русская революция хотя и потерпела поражение, но она сделала свое важное дело: разбудила самосознание рабочего класса, дала ему возможность поверить в свои силы.

Архивные документы донесли жаркое дыхание тех дней. После описанного выше случая Воронину не раз еще приходилось идти на уступки рабочим. И даже объединение Воронина с компаньонами не дало желаемого результата. Идеи, которые несла рабочему классу большевистская партия, возглавляемая Владимиром Ильичем Лениным, были сильнее жалких попыток Воронина упрочить пошатнувшуюся власть.

В России зрела Февральская революция 1917 года. В ее событиях, как и в событиях Великой Октябрьской Социалистической революции, участвовали рабочие Вороминского завода: отцы и деды сегодняшнего поколения завода стеновых и теплоизоляционных материалов».

В. Ефремов (продолжение следует)

14 февраля 1970 года

(продолжение, начало в № 21 и 23).

«Ветер Социалистической революции вдохнул в родившееся заново государство новую жизнь. Масштабы строительства, начатые в нашей стране, вызывали сомнения у зарубежных недругов. Даже фантасты не могли поверить в темпы, взятые большевиками, всем нашим народом. Голодная, разутая Россия, ведя Гражданскую войну, отбивая бесчисленные полчища интервентов, строилась заново, росла. Энтузиазм людей был поразительным. И движимой силой его были те рабочие и крестьяне, из которых еще год назад Воронин и подобные ему «вершители» судеб не могли выжать лишнего движения. Строились новые заводы и фабрики. Вырастали электростанции. Техническая революция пришла в промышленность. Строились новые города, расширялись старые. Социалистическая Россия уверенно шагала в завтра…».

В. Ефремов (продолжение следует).

17 февраля 1970 года

(продолжение, начало в № 21, 23, 26).

«…Говорят, что нет лучших доказательств, чем доказательства в сравнении. У Воронина по найму работало до 1000 человек. В их арсенале было 3 печи, 400 лошадей. Не нужно обладать богатым воображением, чтобы представить себе всю трудность работы в подобных условиях. Производство было сезонным. На заводе культивировался лишь ручной труд. Представьте себе огромный глиняный карьер. Льет дождь. Внизу, в карьере, увязая в глине, надрываясь от тяжести, на носилках двое рабочих вытаскивают глину. Вот, наконец, они выкарабкались наверх. Теперь другая операция: пересыпка глины в тачку. На тачке глина везется в конус, а оттуда в сарай, где ее уже ждут порядовщики. Они заливают глину водой и, поеживаясь от холода, босыми ногами начинают ее месить. Чем больше проходит времени, тем медленнее движения порядовщиков, тем все сильнее объятия вязкой массы. Наконец, раздается долгожданная команда старшего: «Хорош!». Помогая друг другу, порядовщики с трудом выбираются из глиняного моря. Сейчас бы самое время отдохнуть, прижаться к теплой стене и уснуть. Но нет!. Снова гремит властный окрик приказчика, и порядовщики, опустившись на колени, раскатывают глину руками, набивают ею формы. Еще несколько операций и, наконец, кирпич-сырец готов к просушке, которая была крайне примитивна. Кирпич-сырец укладывался рядами в сарае и ждали, когда он высохнет.

Молодое поколение, работающее сегодня на заводе стеновых и теплоизоляционных материалов, не всегда верит рассказам старожилов завода. А подчас делает вид, что верит, в душе же посмеивается: дескать, анекдоты и похлеще слыхали. Подобное поведение молодежи не есть умаление пережитого их дедами, а просто-напросто счастливая закономерность эпохи, рожденной Октябрем, эпохи, разбудившей в народе гигантские созидательные силы, творчество. И только прошлое заставляет по-настоящему понять ценность сегодняшнего дня… Социалистическая революция, идеи В. И. Ленина о полной индустриализации страны дали возможность превратить некогда захудалое с мизерной производительностью труда предприятие Воронина в мощный, многоотраслевой современный комбинат».

В. Ефремов (окончание, начало в № № 21, 22, 23, 24).⁶