Читать книгу: «Царский титул в картинках – 2», страница 2

Основная плоскость малого щита разделена по вертикали золотым колосом пшеницы, символизирующем, что город Чернигов является центром области с развитым земледелием. Правая часть плоскости малого щита имеет голубой цвет, левая – красный, олицетворяющие 2 цвета Государственного флага УССР, составной частью которой является город Чернигов.

На голубом фоне плоскости изображен серебряный силуэт старинной пушки, напоминающей о том, что Чернигов в прошлом много столетий был крепостью России на ее юго-западных рубежах.

На красном фоне плоскости серебряное изображение реторты и шпули, символизирующих промышленность современного города – гиганта химии – комбината синтетических волокон и камвольно-суконного комбината, дающих более половины всей промышленной продукции города.

Пересекая голубой и красный фон плоскости, внизу льется вода полноводной Десны, на берегу которой раскинулся город. На голубом фоне плоскости волна красного цвета, а на красном – голубого».

Что касается сегодняшнего дня, то Чернигов вновь стал пограничьем на стыке сразу трех держав. И его богатая история отражается даже в геральдике.

Символом Черниговской области в 2000 году стал двуглавый польский орел с личным знаком Мстислава Удалого на груди:

А гербом областного центра еще 1 декабря 1992 года Черниговский городской совет утвердил черного одноглавого орла с крестом, который был символом города более трех веков.

Любопытно, что автором этого герба стал не профессиональный геральдист, а токарь Черниговского радиоприборного завода В. М. Сергеев.

Ну а мы из древнего Чернигова переносимся на крайний восток Черниговского княжества – в город Рязань.

Глава двадцатая. Рязань, или Режущее и колющее

Город Рязань интересен не только глазастыми пирожками, но множеством других примечательных вещей.

Например, их два.

В смысле, городов по имени Рязань – два.

Это редчайший случай в истории нашего государства, когда знаменитый город погиб, но через несколько веков совсем другой город «поменял фамилию» и принял его имя. При этом оба города – и старый, и новый – вписали немало славных страниц в нашу историю.

Тот город, который мы сегодня называем «Рязанью», не то семь, не то пять столетий назывался «Переяславлем» или «Переяславлем-Рязанским». И лишь в конце восемнадцатого века, в 1778 году был по указу Екатерины Второй переименован в Рязань.

Древний Переяславль-Рязанский. Реконструированное изображение.

В честь древней столицы великого княжества, когда-то располагавшейся в пятидесяти километрах от города, а ныне забытой и заросшей лесом. И поступок этот вполне понятен – Переяславлей на земле русской много, а вот Рязань – одна.

Рязань – «резаный город». Гипотез о происхождении названия множество, но большинство исследователей выводят Рязань от глагола «резать». Она и писалась частенько «Резань» – даже в середине XX века. И уж чего-чего, а разнообразнейшей резни в его прошлом было предостаточно. С избытком, пожалуй.

Накануне создания Русского царства в Северо-Восточной Руси было три великих княжества: Московское, Тверское и Рязанское. И если Москва и Тверь, как мы уже знаем, долго дрались за титул «первого парня на деревне», то Рязань на лидерство никогда не претендовала и обычно выступала в роли посредника или арбитра. И дело не в отсутствии амбиций – просто у рязанцев хватало других забот.

Великое княжество Рязанское много веков было пограничным краем, встречавшим всех завоевателей. К югу от рязанских земель начиналось Дикое Поле, откуда испокон веков на Русь набегали кочевники.

Когда я говорил про «славные страницы истории», я нимало не преувеличивал. История Рязани служил прекрасным примером того, что Боливар не выносит лишних. Тут на московскую историю в школе часов не хватает, а вы со своей Рязанью.

Меж тем некоторые эпизоды рязанской истории так и просятся в остросюжетный средневековый сериал в стиле «Игра престолов».

Рязань, как я уже рассказывал в прошлой главе, была восточной окраиной огромного Черниговского княжества и в «отдельное административное образование» выделилось в самом конце XI века, в 1097 году. На съезде князей в Любече Черниговское княжество разделили между тремя внуками Ярослава Мудрого – Чернигов достался Давыду, Новгород-Северский – Олегу, а младшему Ярославу выделили дальний медвежий угол, назвав его Муромо-Рязанское княжество.

Этот самый Ярослав и стал первым князем тамошних земель и основателем ветви муромско-рязанских Рюриковичей.

Икона "Святой Ярослав Муромский"

Если по мотивам его биографии написать книгу, автора обвинят в безудержном фантазерстве.

Старшим братьям он приходился единокровным – рожденным от того же отца, но другой матерью. Ярослав был сыном немецкой принцессы Оды Штаденской. Одно время она была монахиней в Ринтельне, откуда ее выкупила мать в обмен на имение Штедедорф около Хеслинге, после чего выдала замуж за «короля Руси».

«Король» с непроизносимым для немца именем Святослав Ярославович был вдов и уже имел четверых взрослых сыновей – Глеба, Романа, Давыда и Олега. Ода родила ему пятого – Ярослава.

Вот они всей семьей на миниатюре из «Изборника», маленький Ярослав – перед матерью.

Вскоре после рождения младшего «король» скончался. Нравы тогда были простыми, и молодая вдова, резонно опасаясь быть удавленной вступающими в наследство пасынками, бежит с младенцем в Германию. Бежит не просто так, а прихватив с собой часть сокровищ мужа, а оставшиеся припрятав где-то на Руси.

Там она вновь выйдет замуж, от этого брака появится дочь Алиарина, которая родит Оде внука Бурхарда, графа из Локкума, что в северо-западной Германии. По линии сына внуков было гораздо больше, но бывшая русская княгиня их никогда не видела.

Потому что выросший в Германии Ярослав, войдя в силу, вернулся на Русь. Там он выкопал спрятанные сокровища отца, нанял на них дружину, заявил братьям о своих правах и получил удел. Дальше была обычная жизнь русского князя, как и у всех в те времена – весьма бурная. Ярослав много воевал с половцами и мордвой, но чаще всего – с многочисленными родственниками. Несмотря на дальний удел, он сумел все-таки пробиться к власти и посидеть на черниговском престоле, активно поучаствовать в многолетней войне «правобережных» Мономаховичей с «левобережными» Ольговичами, потерять престол, спровоцировать этим очередную войну, быть преданным союзниками и умереть от тоски в дальнем Муроме, где ныне и находится его могила.

Ярослав Святославич становится черниговским князем после смерти брата Давыда. Миниатюра из Лицевого летописного свода XVI в.

Канонизирован за крещение рязанских и муромских земель при Иване Грозном, в 1547 году.

Если вы думаете, что с его смертью междоусобицы закончились – забудьте! Они только начались. Рязанцы дрались всю свою историю, причем преимущественно, как я уже говорил – с другими Рюриковичами. Особенно большие проблемы начались, когда владимирские князья сцепились с черниговскими Ольговичами.

Рязанцев, живших рядом с Владимиром, но традиционно связанными родственными узами с Черниговом, подозревали в измене и те, и другие. В итоге спокойной жизни у них практически не было.

Возьмем, к примеру, внука Ярослава по имени Глеб. Сей достойный муж сначала стал первым собственно рязанским князем (без Мурома), потом был изгнан из Рязани суздальцами, ушел в Дикое Поле к половцам, с их помощью вернул себе Рязань, поучаствовал во владимирско-суздальской междоусобице, начавшейся после смерти Андрея Боголюбского.

Владимирско-суздальский князь Андрей Боголюбский в реконструкции Герасимова.

Там он под шумок экспроприировал владимирское золото, был уличен и обличен, под угрозой осады Рязани объединенным войском обокраденных пообещал «ворочю все до золотника».

И действительно все вернул, но обиду затаил.

Поэтому вскоре развязал войну против севшего на владимирский престол Всеволода Большое Гнездо. Сжег Москву, пограбил Боголюбово, но на обратном пути был разбит владимирцами, вместе с сыновьями попал в плен и был посажен в тюрьму во Владимире. Можно сказать, угодил во Владимирский централ.

Муж его дочери, знаменитый новгородский князь Мстислав Храбрый, попытался добиться освобождения старика.

Б. А. Чориков. Неустрашимый Мстислав

Он даже выпросил у Большого Гнезда сравнительно неплохие условия – от Глеба потребовали лишь отказаться от Рязани, уйти на Днепр, и свободно жить в Южной Руси. Но упрямый старый князь отказался, заявив зятю: «Луче еде (здесь) умру, не иду», и действительно вскоре умер в тюрьме.

Ну а внуки самого Глеба от разных сыновей практически полностью вырезали друг друга во время так называемого «Съезда в Исадах» – русского аналога кровавой «Красной свадьбы» мартиновской «Игры Престолов».

Однажды казавшаяся бесконечной война между Владимиром и Черниговом завершилась ничьей. Мир был скреплен женитьбой наследника Всеволода Большое Гнездо Юрия на черниговской княжне Агафье, внучке польского короля Казимира II.

Великий князь Владимирский Юрий Всеволодович

Когда Юрий Всеволодович после смерти отца взошел на престол, он на радостях выпустил из тюрьмы всех рязанских и пронских Рюриковичей. Напомню, что Пронское княжество было удельным в составе великого княжества Рязанского. Князья к тому времени отсидели во владимирских застенках уже несколько лет – с тех самых пор, как Всеволод Большое Гнездо во время очередного конфликта сжег Рязань, а в городе посадил своего наместника.

Кто встанет во главе во главе новообретенного княжества – многочисленные внуки Глеба должны были решить на съезде в Исадах. По приглашению князей Глеба и Константина Владимировичей туда съехались с ближними боярами и дружиной практически все князья рязанские и пронские. Встречу традиционно начали застольем, но пирующие гости вскоре были зарублены и заколоты ворвавшимися дружинниками хозяев и половецкими наемниками.

Съезд в Исадах. Миниатюра из Лицевого летописного свода XVI в.

В тот вечер Глеб и Константин перебили почти всех своих родственников. Как отмечает летопись, они порешили «пять братаничей, а шестаго брата роднаго».

Злодейство, как это часто бывает, счастья не принесло. На рязанский престол сел уцелевший кузен Ингварь Игоревич, в тот страшный день опоздавший на съезд. Через два года он разобьет Глеба и приведенных им половцев, а потом, заручившись военной поддержкой владимирцев, разобьет еще раз. Глеб, как и их общий дед, убежит в степь к половцам, где вскоре сойдет с ума.

В общем, как вы уже поняли, жизнь русских князей в те времена мало соответствовала христианским заповедям. Как считали современники, расплата за многочисленные грехи наступила через 20 лет после резни в Исадах.

В 1237 году под стены Рязани пришел «народ безвестный и чужой». Это были монголы, которых скоро во всей Восточной Европе назовут «Карой Господней».

Рязань стала первым русским княжеством на пути войска Батыя.

Монголы потребовали «десятины во всем: в людях, в князьях, в конях, во всем десятое». Но привыкшие к войнам рязанцы не зря считались одними из лучших бойцов на Руси. Князь Юрий Ингваревич ответил: «Когда нас не будет, тогда возьмете все».

«Оборона Рязани». С панорамы Е.И. Дешалыта

Так оно и случилось. Через шесть дней и ночей битвы за гранью сил человеческих все закончилось.

Вот как описывает финал «Повесть о разорении Рязани Батыем»: «И не осталось во граде ни одного живого, все заодно погибли и одну на всех чашу смертную испили. Не осталось там ни стонущего, ни плачущего: ни отца и матери по детям, ни ребенка по отцу и по матери, ни брата по брату, ни по родным, но все вместе мертвыми лежали. И все это случилось за грехи наши!».

Этого разгрома город не пережил – как показали археологические раскопки Старой Рязани, после катастрофы жизнь в сожженном дотла городе больше не возобновлялась.

Так погибла первая Рязань, и функции столицы княжества перешли к городу Переславлю-Рязанскому, позже «перекрещенному» Екатериной.

Но история Рязанского княжества этим не закончилась – она слишком сильно вплетена в общерусскую историю, поэтому потом было еще много чего.

Потом был Евпатий Коловрат с дружиной – матерые воины, вернувшиеся из Чернигова на пепелище и вместо родных нашедшие трупы. Они гнались за войском Батыя и рвали монголов как волки, а на переговорах на вопрос «Чего вы хотите?» отвечали: «Только умереть».

Потом был князь Олег Рязанский, именитый соперник Дмитрия Донского и Михаила Тверского, при котором великое княжество Рязанское достигло вершины своего могущества.

Потом было знаменитое Касимовское ханство – созданный на рязанской земле Василием Темным подвластный Москве «заповедник чингизидов».

Потом был рязанский боярин Прокопий Ляпунов – один из главных творцов и убийц Смуты.

В общем, много что составило и составляет славу этой земли – вплоть до сегодняшнего Рязанского воздушно-десантного училища и неофициального титула «российской столицы ВДВ».

«Славен город Рязань!» – кричали когда-то дозорные на башнях московского кремля.

Не поспоришь – действительно славен.

Что касается рязанского герба, то эта земля и здесь отличилась. Рязань может похвастаться едва ли не самым первым прото-геральдическим знаком среди русских княжеств. Нельзя сказать, что это герб как таковой, но отличительным знаком он точно был.

Рязань, как я уже говорил, граничила с Диким Полем, поэтому рязанцы общались с кочевниками много чаще и дольше, чем кто-либо другой. В итоге они, строго сохраняя православие, переняли у степняков немало обычаев и привычек и изрядно, как тогда говорили, «обусурманились».

В частности, рязанские князья завели себе тамгу – знак, которым они метили все им принадлежащее, а великий Олег Рязанский начал бить его на деньгах. Известны надчеканенные рязанской тамгой монеты ханов Джанибека, Узбека, Тохтамыша, а также их русские имитации.

Знак этот напоминал не то барана с рогами, не то мордочку с глазами. Вот, например:

Из-за этого сходства нумизматы зовут подобные монеты «мордками». Их известно довольно много, причем есть и территориальные отличия. Вот, например – слева рязанская тамга, а справа – ее пронский вариант.

Тамга-мордка встречается и на печатях. На фото – предположительно княжеская печать XIV-XV веков из фондов рязанского краеведческого музея.

К сожалению, этот сюжет не получил дальнейшего развития – во второй половине XV столетия Рязань попадает в сферу московского влияния, прекращает бить монету, и загадочные рязанские «мордки» исчезают без следа.

Следующий символ Рязани появляется там же, где и у всех остальных – на Большой печати Ивана Грозного. Там эмблемой Рязани стал конь:

Но и этот символ не получил дальнейшего развития. И только в 1620 годах, на известном нам саадачном покровце Михаила Романова появляется изображение, дожившее до сегодняшнего дня – человек с обнаженным мечом, второй рукой сжимающий ножны.

В это же примерно время в «Росписи всем государевым печатям», созданной в 1626 году печать Рязанская описывается так: «Человек, а у него в правой руке меч, а под ним земля».

Рязанский символ вообще часто встречается на допетровских вещах. Он есть и на гербовом знамени

И на тарелке

А на саадаке Алексея Михайловича 1673 года, работы мастера П. Андреева и вовсе занял почетное место на колчане на пару со смоленским Гамаюном.

Вот здесь крупно.

А вот как рязанского мечника изобразили в «Титулярнике»

Вид несколько разбойничьий, но зато лихой.

Ну а дальше – сами понимаете, пошло-поехало: печать Корба,

петровские грамоты,

зарубежные перерисовки

– все, как мы любим.

В 1703 году был создан Рязанский пехотный полк, а в 1712 году в описании знамен полка мечник впервые был назван «князем»: «Желтыя, с золотым изображением, в верхнем углу, у древка, Русскаго Князя, с обнаженным мечем в правой руке». Вот фрагмент знамени:

А в «Знаменном гербовнике» Миниха 1730 года рязанский герб получил современные цвета – князь оделся в зеленое и красное: «В серебряном щите, на желтом поле Русский Князь в красной епанче, в платье, сапогах, шапке с собольею опушкою, зеленых, держащий в правой руке меч, а в левой ножны и стоящий на зеленой земле».

Свой первый официальный герб Рязань, как и многие другие города, получила в конце XVIII века. В 1779 году императрица Екатерина II утвердила герб Рязани.

Князь с мечом стоял на гербе еще много лет, исчезнув, как и многие российские гербы, только в советское время.

Зато на сегодняшнем рязанском гербе все на месте – и князь, и меч, и ножны. Есть шапка Мономаха – знак бывшего великого княжества, и принятый уже в новой России девиз: «Славная история – достойное будущее». Даже коню Ивана Грозного место нашлось – он выступает в качестве щитодержателя. Разве что «мордка» на герб не попала.

А жаль.

Глава двадцать первая. Полоцк, или Всадник скачет, а корабль плывет…

Сегодня Полоцк – небольшой райцентр в Белоруссии с 89 тысячами населения. При этом это самый древний город в стране.

Полоцк древен не только в масштабах Белоруссии – он один из первых городов Древней Руси, тех, что уже стояли к моменту призвания варягов. Полоцк с полным правом занимает место рядом с Киевом, Новгородом, Смоленском и другим наследием Руси Изначальной – и по своему символическому значению тоже.

Но при этом он всегда был немного наособицу, всегда чуть поодаль от остальных.

С самого начала.

Когда во всех городах Руси сидели потомки Рюрика и их ставленники, в Полоцком княжестве правила какая-то другая династия – хотя тоже явно скандинавского происхождения. Об этом достаточно красноречиво свидетельствуют имена правителя Рогволода – в скандинавском звучании «Рёгнвальда» и его дочери Рогнеды – «Рагнхильды».

К Полоцку вообще викинги явно неровно дышали, город очень часто упоминается в скандинавских сагах.

Именно Полоцк осаждал хитроумный конунг со звучным именем Фродо Первый в известном эпизоде из 16-томной эпопеи «Деяния данов», написанной в конце XII века Саксоном Грамматиком. Тогда ему пришлось прикинуться мертвым, чтобы хитростью взять хорошо укрепленный город.

В нескольких скандинавских источниках упоминается и викинг-миссионер Торвальд Кодранссон по прозвищу Путешественник. В молодости он «мышцей бранной» служил королю Дании, Норвегии и Англии Свену I Вилобородому. Потом где-то прослышал про христианское учение, ознакомился, проникся, бросил военную службу, крестился в Саксонии у местного епископа Фридрика и вместе с ним отправился миссионерствовать.

Обращать в истинную веру они решили обитателей Исландии, где ими вскоре была открыта первая христианская церковь.

Торвальд и епископ Фридрик в «Мемориале тысячелетия христианизации Исландии. 981-1981».

К сожалению, исландские язычники креститься особо не желали, и в основном издевались над усердствующими служителями божьими. Своими насмешками они добились того, что у недавнего воина однажды кончилось терпение, и он зарубил насмерть двух особо языкастых потенциальных прихожан.

После этого из Исландии им пришлось бежать, и Торнвальд отправился в очень дальний миссионерский вояж. Побывав в Иерусалиме, он перебрался оттуда в город Миклагард, он же греческий Константинополь, он же русский Царьград, он же сегодняшний турецкий Стамбул. Там викинг-миссионер был удостоен аудиенции у императора Василия II и патриарха Константинопольского Николая II Хрисоверга. Поведав о своем желании отправиться проповедовать в Гардарику, он получил у императора своеобразный мандат – грамоту о назначении полномочным посланником Византии к «русским князьям в страны Восточной Балтики»

Поднявшись по Днепру до русских земель и посетив Кенугард (Киев), Торнвальд в конечном итоге осел в Полоцке, где построил церковь и основал монастырь святого Иоанна Крестителя.

Фреска с изображением Торвальда Кодранссона в костеле Святого Иосафата Кунцевича в Россонах (Витебская область).

В Полоцке он и умер. Незадолго до смерти, кстати, встречался там с другим знаменитым викингом – Олафом Трюггвасоном, бывшим дружинником Владимира Красное Солнышко и будущим королем Норвегии по прозвищу Воронья кость. Как много позже писал побывавший в Полоцке скальд Бранд-путешественник, Торвальд был похоронен «в горе у церкви Иоанна» и почитался в городе как святой.

Но вернемся к Владимиру Красное Солнышко и полоцкому властителю Рогволоду и его дочери Рогнеде. Как вы помните, в «Повести временных лет» этих трех персонажей связывает весьма трагическая история. Юный Владимир посватался к Рогнеде, но та, имея виды на его старшего брата Ярополка, высмеяла жениха, заявив, что никогда не будет разувать, как положено почтительной жене, сына рабыни.

В отместку Владимир захватил Полоцк и взял Рогнеду силой, убив после этого ее отца и братьев. Она стала его второй женой, родила ему несколько сыновей, но ничего не забыла. И однажды, много лет спустя, попыталась заколоть мужа во сне. Покушение оказалось неудачным – проснувшийся Владимир успел перехватить руку с кинжалом.

Б.А. Чориков. Покушение Рогнеды на Владимира. 1836 г.

Разгневанный князь хотел зарубить жену, но путь ему заступил восьмилетний первенец Изяслав с его же мечом в руках.

Владимир хочет покарать Рогнеду, но на ее защиту встает Изяслав. Миниатюра Радзивилловской летописи, XV в.

На сына у Владимира рука не поднялась, и в итоге князь внял совету бояр: «Не убивай ее ради дитяти сего, но воздвигни отчину отца ее, и отдай ей с сыном твоим» и отослал Рогнеду и Изяслава обратно в Полоцкую землю, поселив их в специально основанном для сына городе Изяславле – сегодня он называется Заславлем.

Изяслав стал родоначальником полоцкой княжьей династии Изяславичей. Любопытно, что в летописях их именуют «Рогволодовыми внуками», «Рогволодовичами», «Изяславичами», но практически никогда – «Рюриковичами». В отличие от потомков оставшегося с отцом младшего сына Рогнеды, известного нам как Ярослав Мудрый.

Показательно, что эти две династии постоянно враждовали между собой, как отмечал историк Александр Николаевич Веселовский: «В вековой распре Ярославичей и Изяславичей есть что-то расовое».

Памятник Изяславу в Заславле

Говоря о Изяславичах, нельзя хотя бы мимоходом не упомянуть о внуке Изяслава, знаменитом полоцком князе Всеславе Брячиславиче – в Полоцке почему-то очень любили называть князей не самыми распространенными славянскими именами. Впрочем, обычно все его звали просто Чародей.

Всеслав Чародей – единственный полоцкий князь, сумевший утвердиться на киевском великокняжеском престоле, герой «Повести о полку Игореве» и, если верить восточнославянскому фольклору, один из самых знаменитых колдунов и оборотней Древней Руси, умевший перекидываться в волка.

Как написано в «Слове о полку Игоре» (перевод В. Жуковского)

Князь Всеслав людей судил,

Князьям он рядил города,

А сам в ночи волком рыскал;

До петухов он из Киева успевал к Тьмуторокани,

К Херсоню великому волком он путь перерыскивал…

Памятник Всеславу Чародею в Полоцке.

Именно при этом «колдуне» в Полоцке началось возведение православного кафедрального собора Святой Софии – третьей Софии на Руси после Новгородской и Киевской. Но летописцам Всеслав особенно запомнился умением выходить сухим из воды и выбираться из самых, казалось, безвыходных ситуаций. Как и все Изяславичи, Чародей постоянно воевал с Ярославичами. Во время одного из противостояний, когда противоборствующие войска разделяла река, киевляне прозвали полочанина на переговоры, поцеловав крест, что не причинят ему зла. Князь с двумя сыновьями переплыл Днепр в районе Орши, и был немедленно пленен Ярославичами.

Всеслав Брячиславич вместе с двумя сыновьями переправляется в лодке через Днепр в 1067 году. Миниатюра из Радзивилловской летописи.

Пленных увезли в Киев, где Ярославичи, наслышанные о колдовских способностях Чародея, посадили его в тюрьму, в принципе не имевшую выхода: так называемый «поруб» строился без дверей и окон вокруг заключенного.

И что же? В заключении колдун просидел немногим больше года, 14 месяцев. За это время на киевскую землю напали половцы, Ярославичи терпели от них одно поражение за другим, народное недовольство росло… Закончилось все тем, что в городе вспыхнуло восстание, киевляне выпустили Всеслава из поруба и возвели на великокняжеский престол.

Киевляне освобождают Чародея из поруба. Справа – Ярославичи бегут из города. Миниатюра из Радзивилловской летописи.

Долго усидеть на киевском престоле Чародею не удалось, но вот среди полоцких князей он был и остается одной из самых ярких фигур.

Как уже наверняка поняли, в домонгольской Руси Полоцкая земля была одним из центров страны. Не потерял своего значения Полоцк и после разделения русских земель на «литовскую» и «татарскую» Русь, этот город вписал в нашу общую историю немало славных имен. Напомню только о двух людях.

Первый – старший сын предводителя Литвы Ольгерда Гедиминовича Вингальт Ольгердович, оставшийся в истории православным князем Андреем Полоцким. Один из самых знаменитых воинов своего времени, он был настоящим «рыцарем без страха и упрека», для которого честь была важнее жизни. Он, будучи старшим, беспрекословно принял выбор отца, завещавшего престол младшему Ягайле – сыну от второй жены, Иулиании Тверской. И борьбу против брата начал только после того, как Ягайло перешел в католическую веру и заключил Кревскую унию с Польшей.

«Великий князь Андрей Ольгердович», как его уважительно именовали во всех грамотах, воевал всю свою жизнь. Многократно дрался с крестоносцами Ливонского орден и татарами, участвовал во всех легендарных битвах того времени – в битве на Синих водах (1362 год) и в сече с татарами Бегича на реке Воже (1378 год), стал одним из главных героев Куликовской битвы (1380 год) и погиб, как и многие другие легендарные литовские воины, в битве на реке Ворскле в 1399 году.

Русское войско встречает князей Андрея Ольгердовича Полоцкого и Дмитрия Ольгердовича Брянского. Миниатюра из «Сказания о Мамаевом побоище». XVII век.

Второй – знаменитый первопечатник и просветитель Франциск Скорина. Родившийся и выросший в Полоцке в семье купца Луки, во всех своих странствиях по Европе он никогда не забывал малую родину. И практически в каждом предисловии к библейским книгам любовно указывал: «Выложены доктором Франциском, Скорининым сыном из славнаго града Полоцька».

«Библия руска», изданная Франциском Скориной в 1517 году. Как мы видим, на титульном листе – та же надпись.

Впрочем, он сам обстоятельно объяснил свою преданность древнему русскому городу: «Понеже от прирожения звери, ходящие в пустыни, знають ямы своя; птици, летающие по возъдуху, ведають гнезда своя; рибы, плывающие по морю и в реках чують виры своя; пчелы и тым подобная боронять ульев своих, – тако же и люди, игде зродилися и ускормлены суть по бозе, к тому месту великую ласку имають».

К Полоцку «ласку имали» не только люди, но и власти. Для Москвы Полоцк стал, наряду с Киевом и Смоленском, одним из трех символов «потерянной родины», главных дедовских «отчин», отторгнутых Литвой. Но если Киев все-таки был далековато, то пограничные Смоленск и Полоцк были главными ставками практически во всех русско-литовских войнах.

Первую попытку Москва сделала во время русско-литовской войны 1512—1522 годов. Взяв Смоленск, войско Василия III попыталась овладеть еще и Полоцком. Но оборонявшим город Альбрехту Гаштольду, Яну «Волынцу» Боратынскому и Юрию «Геркулесу» Радзивиллу удалось одолеть предводителей русского войска Ивана Александровича Хохолкова-Ростовского по кличке «Буйнос» и Василия Васильевича Шуйского, за молчаливость прозванного «Немым».

Великий гетман литовский Юрий Радзивилл по прозвищу Геркулес.

Зато в Смоленске Василию III досталась одна из самых почитаемых русских святынь – крест святой Ефросиньи Полоцкой. Его вывез из Полоцка смоленский князь Мстислав Давыдович еще до монголов, три столетия назад. Теперь «крыж» откочевал из Смоленска в Москву.

Второй раунд по решению «полоцкого вопроса» объявил Иван Грозный во время Ливонской войны. Там все делалось по уму, даже предварительная «идеологическая артподготовка» наличествовала. Первый русский царь объявил причиной похода «многие неправды и неисправления» литовских властей, «иже безбожная Литва поклонение святых икон отвергше, святые иконы пощепали и многая ругания святым иконам учинили, и церкви разорили и пожгли, и крестьянскую веру и закон оставльше и поправше».

Иван Васильевич лично возглавил войско, при этом он торжественно извлек из казны русских царей крест Ефросиньи Полоцкой и взял с собой, дав обет вернуть его на место, в Спасский собор в Полоцке.

Изображение креста Ефросиньи Полоцкой из издания «Белоруссия и Литва», 1889 г. Оригинал утрачен во время Великой Отечественной войны, воссоздан в 1997 году. «Крыж Эўфрасіньні Полацкай» считается одним из главных национальных символов Белоруссии.

И действительно – вернул. Осада и взятие Полоцка русскими войсками в 1563 году по праву считаются одной из образцово подготовленных и проведенных военных кампаний. Достаточно сказать, что Никоновская летопись оценивает потери московского войска всего в 86 человек, в том числе 4-х детей боярских и 66-ти стрельцов.

Более 16 лет – с 1563 по 1579 годы Полоцк пребывал в составе Русского царства, но затем Полоцк оказывается в составе Великого княжества Литовского ратными стараниями польского короля Стефана Батория. И если взятие русскими Полоцка оказалось одним из важнейших эпизодов начала Ливонской войны, то его потеря – ключевым событием ее заключительного этапа, активнейшим образом использованное поляками в идеологической борьбе.

Пропаганда, в общем, началась еще когда Грозный взял город – сразу вслед за этим в Несвиже была издана первая литовская листовка под названием «Навіны грозные а жалостлівые о нападе княжаті московского Івана на землю рускую, которі то князь паленем, тыранством, мордованнем мест, замков добываньем веліку і знаменіту шкоду вчыняет». После «реконкисты» же, в момент триумфа, было выпущено огромное количество листовок и газет, которые переводились на немецкий и латынь и распространялись по всей Европе.

Последний штурм и сдача Полоцка. Летучий листок, автор Г. Мак. 1579 г.

История практически повторилась столетие спустя, во время войны 1654—1667 годов, начавшейся после Переяславской Рады. Вновь к Полоцку подходит русской войско, возглавляемое самим царем, только уже не Иваном Васильевичем, а Алексеем Михайловичем. Вновь практически бескровное взятие – Полоцк сам открыл ворота русской армии. Вновь больше десяти лет в статусе русского города, а затем возвращение в состав польско-литовского государства. В данном случае – по условиям Андрусовского перемирия.