Читать книгу: «Меч Перуна. Том 6», страница 10

– Помогите собрать разбежавшихся с празднества арконцам-ранам! Я скоро вернусь.

Чеслав снова огляделся… и спросил:

– А где Таймас? Круг его здесь… а его не вижу?!

– Мы найдём его, – ответил подошедший Бородай. – Я его видел вот только что.

Чеслав успокоился.

– Я скоро, – отреагировал он.

Он двинулся вместе со Жрецом и тем самым старшим стражником арконцев… в ту сторону, с коей они появились здесь, пешим, не став садиться на Каурого.

…Шли недолго, уже скоро, они разслышали девичий изпуганный говор, и разговор юношей, кои пытались успокоить их. Среди этих голосов, Чеслав *разслышал и голос проводника Угрюма.

– … Врагов много! Они высыпали из темноты совсем неожиданно! – заглушая друг друга, слышались юношеские голоса, – а у нас… ни оружия… ни даже подходящих дубин! Вероломство датчан… не знает предела. И вот тому подтверждение! Зря их пустили варяги в реку! Зря!

В этот момент, появились из темноты те, кто шёл к ним. Угрюм разглядев знакомую ему фигуру Чеслава, сразу же подал голос:

– Я вам говорил, что нужно успокоиться… Вот уже вернулись те, кто придавил это появившееся внезапно «гнездо» врага! Ведь так?! – он обернулся к Воителю.

Чеслав не ответил, а поглядев на Жреца, спросил:

– Здесь все… кого мы встретили, Угрюм?

Проводник кивнул:

– Да… никто не отлучался. Ведь так? – спросил он, окружавшую его молодёжь.

– Никто… все здесь. – Отвечали ему, переглядываясь.

– Любавушка! Ты здесь! Отзовись! – Жрец начал обходить всех, кто здесь находился.

Вместе с ним и арконец-страж, подал голос:

– Кънягиня Любава! Жрица Храма Макошь! Мы отразили врага! * (Здесь ещё раз напомню, РОДне, что в нынешнем кривдо-историческом КОНтексте извращены и подменены образа слов «Кънягиня» и «Къняжна». Так вот Кънягиня (княгиня) – это не жена князя, а его дочь. Та, коя должна уйти из Рода в другой РОД. А Княжна (къняжна) – это как раз та, кто в РОД пришёл по Къну, то есть жена Кънязя. КЪНяжна – нежная в Къну). Поэтому, здесь ищут как раз Кънягиню – дочь Кънязя. Авт.) *

Но в ответ, раздался только тихий всхлип… одной из девушек.

– Ты что… Оксея?! Что ты плачешь? – окружили ту девушки, этим выдавая её место нахождения.

Жрец и страж мгновенно приблизились к ней.

– Ты что-то знаешь о Любаве? Где она? Говори же! Перестань лить воду! – почти выкрикнул Жрец-волхв.

– Они… они… – всхлипывая, выдавила из себя Оксея, – они… тихо ушли… к Старице! Мария… всех взбаламутила. Говорила, что надо замирить и те тёмные сущности, кои обитают в том… тёмном, глубоком омуте… Девушки подхватили эту идею… и уговорили Любаву. Любава… отдала мне платок, чтобы никто не хватился её отсутствие… Но я его обронила, когда появились… эти…

Жрец побледнел… а окружающие Оксею девушки схватились за головы…

– Не может быть!.. Вот… какая невероятная затея! Нужно бежать к Старице! – загомонили они.

Чеслав, уже более не слушал никого – он мгновенно развернулся… и побежал в обратную сторону. В его мыслях витал образ дочери кънязя Гостомысла, кою он видел всего два раза – на трапезе в доме кънязя и на корабле, который обогнал их ещё у Арконы. Теперь, он понимал полную суть задачи стражи арконцев, кою те… провалили… не без помощи промысла девичьей хитрости. Они видели расписной, запоминающийся платок Любавы, который кружился в хороводах и забавах, думая, что это она и есть… А меж тем… дочь кънязяч Поморья и Полабии… шла навстречу своему року.

Чеслав слышал за собой тяжёлый бег стража-рана… но сам не оборачивался к тому. Чеслав понимал, что *произходит у того на сердце и в самой душе. Вот Чеслав, выскочил снова на поляну схватки и крикнул:

– Ко мне Круги! На коней! Скачем за ворогом! В ту сторону убежала дочь кънязя Гостомысла!

Бородай подвёл Чеславу Каурого и оба вскочили на коней.

– Таймас не появился. – Громко произнёс он. – Чую… он там, куда мы направляемся!..

Чеслав, похолодел, услышав это… и молча тронул своего четвероного друга…

В тишине сумрачного леса раздались отчётливые удары копыт, двух сорвавшихся с места Кругов Храмовых воев…

Глава 12

Лагерь армии короля Людовига стал ещё больше, пространней и многочисленней. Вассалы, графы и бароны, привели в него, вновь набранные подкрепления. Огромный лагерь, как муравейник, кишел каким-то непонятным взгляду по своему смыслу движением… Роланд, при приближении к лагерю, вынужден был огибать бесчисленные обозы с провизией, кои ползли в лагерь по всем дорогам из… тюрингских земель. Но всё же… они вскоре оказались перед стражей лагеря.

– Стой! Откуда вы?! – стражники лотаринги закрыли своей шеренгой дорогу в воротах лагеря опуская при этом пики, при приближении к ним рыцарей Ордена Креста. – Ваших здесь давно нет! Их увёл сам Магистр! Вы не лазутчики?!

Кнехты лотаринги с подозрением глядели на десяток рыцарей Ордена Креста, кои торопливо подгоняя коней, скакали прямо в центральные ворота всего лагеря.

– Откуда вы здесь взялись? – был им раздражительный ответ выехавшего вперёд контура. – Когда мы покидали этот лагерь, по заданию короля, вас лотарингов здесь не было?! Кто из нас лазутчик?!

Лотаринги переглянулись… и поднимая пики, сердито отреагировали:

– Думаете мы очень хотели… или вызывались помогать… вашему Людовигу?! Наш король Лотарь прислал нас! А этот ваш король *изпользует нас… в качестве «калиточников», чтобы проверять вот таких как вы!..

Вперёд вышел начальник стражи и повторил:

– «…по заданию короля…» говорите? А что это за задание такое, когда все ваши покинули лагерь?!

– Вам о нём знать нет необходимости. Посылай гонца к королю, если не хочешь пропускать нас! Пусть объявит о возвращении коннетабля Ордена барона Мериндорфа! И побыстрей, если не хочешь получить взбучку! – также раздражённо ответил контур, добавив при этом, – нам досталось несколько труднее задача, чем открывать и закрывать «калитку» лагеря!

Начальник стражи, сняв шлем… почесал свой затылок.

– Ладно. Я вижу вы довольно… заносчивы, да и задиристы! Как и все храмовники Ордена! О Мериндорфе слышал. Есть такой. Ну ладно. Проезжайте!

Он поворачивается в сторону ворот и отдаёт приказ:

– Открыть ворота! Пропустите… этих папских «заноз». Нажалуются ещё… своему легату, а тот королю Швабскому. А этот самый Людовиг… нас и так не особо жалует…

Это ворчание начальника стражи вызывает действие… и лотаринги освобождают дорогу.

Группа всадников, состоящая из рыцарей храмовиков, проезжают эти живые «ворота». В середине группы всадников хорошо заметен рыцарь в цилиндрическом шлеме, который имеет щель-глазницу в форме тёмного креста и огромные лунные рога, кои возвышаются над самим шлемом. Он скользит, из этого крестообразного разреза глазниц шлема… своим совсем недобрым взглядом по стоящим по разные стороны проезда кнехтов-лотарингов… и вновь, с неким безразличием к *произошедшему, уводит свой взгляд… поворачивая его к фронтальному движению своей группы.

– … что-то их совсем немного. – Говорит один из стражников лагеря. – Видимо их… хорошо «потрепали» в том месте, откуда они прибыли.

– А этот… с рогами… видимо и есть Мериндорф. Очень заносчив… на вид. – Отвечает тому другой.

– Он не только заносчив, – реагирует на это начальник стражи, – он необычайно яростен… и, как говорят, вызывает на поединок любого рыцаря, только за один случайно брошенный на него недобрый взгляд! Говорят о нем всякое… Но все знают – он Папский любимец! Ладно… забыли. Надо продолжать нести службу. По местам!

Стража вновь занимает привычные для неё места…

Меж тем, группа Роланда продолжает движение по лагерю.

– … воинство прибыло в своей численности. – Говорит в движении контур Адлихт, – Людовиг даром время не терял!

Роланд отвечает сквозь шлем:

– И всех их уже ждут: рок и судьба. Но… главное мы выполнили то, за чем шли. На этом наше участие в этом походе – завершено.

Адлихт молчит, но едва заметно качает шлемом, соглашаясь с эти утверждением.

Роланд ускоряет шаг рыцарского коня… и вся группа ускоряется вместе с ним. Роланд хорошо знает место расположение в лагере ставки короля и гонит коня к нему – ему не терпится встретится с королём и после этого покинуть этот кишащий крестами «муравейник».

Вот они вновь, остановлены стражей, но стража уже совсем другая. Это рыцари герцога Отолариха, кузена самого короля.

– Стой! Куда прёте, носители папского платья! – ревёт сам герцог, который как раз проверяет свои посты.

Отоларих смотрит на середину группы рыцарей и… не без изумления в голосе, роняет:

– Ты ли это? Мериндорф?!

Роланд выезжает ему навстречу… и снимает шлем.

– Я… как видишь. Я вернулся. – Эти его слова, звучат твёрдо и колко.

Роланд глядит на герцога, и ни разу при этом не моргает глазами.

Герцог же, явно поражённый видом Роланда, бормочет:

– Нам пришло известие, что ты погиб. Все вы… погибли… где-то в лесах.

– Погибшие есть… и довольно много. – Также с колкостью в наполненном холодном голосе, отвечает Роланд. – Но… мы выполнили задание. И тебе, герцог Отоларих, нужно доложить об этом королю Людовигу. И *зделать это сейчас же.

Герцог несколько мгновений находится в замешательстве, прокручивая в голове слова Роланда Мериндорфа.

– Король… находится… в некоем раздражении. Видишь ли… барон Мериндорф, он совсем недавно принял гонца… с новостью о смерти… аббата Просетуса. Эта весть так поразила короля, что он впал в ярость… и мечет громы вокруг себя. Он более чем раздосадован… ибо аббат должен был двигаться вместе с армией, А, теперь, выходит духовного пастыря у него нет, ведь он сам отправил архиепископа-легата Ансгара из своего лагеря в Гамбург. Но… ты наверно слышал?

Роланд, не без интереса, выражаемого голосом, спросил:

– «Слышал» о чём?

Герцог Отоларих сразу же отреагировал:

– Говорят Гамбург осаждён… норманнами, кои прибыли по реке Лабе. Там и свеи… и корвеги. Там говорят и сами варяги!

Последнее выражение у Отолариха вырвалось с неким удивлённым возбуждением.

– Ах вот оно что. – Роланд переглянулся со своими рыцарями. – Король пожинает плоды своих поступков! Ансгар не вернётся в армию.

Он вновь переводит взгляд на герцога и отвечает:

– Ну что же, герцог, мне тоже… в этом задании полученном от легата Ансгара и самого Его Величества короля Людовига, пришлось пережить «некие сюрпризы» от… судьбы. Король должен взять себя в руки. Я привёз ему то, чего он так хотел. Он знает о чём я говорю. Доложи о моём прибытии. Это будет для него… более приятным сюрпризом, чем новость о смерти Просетуса. Я думаю… что «этим» сниму ту досаду, кою он *изпытывает от известия о смерти этого старого, хромого, богобоязненного аббата, который решил по-видимому, что он выше легата Ансгара.

Эти свои слова Роланд произнёс с явным, нескрываемым сарказмом в голосе… и продолжил:

– Что же касается Гамбурга… Это действительно для меня неожиданное известие. Теперь, легату Ордена Ансгару в армию короля не попасть. Хотя, я думаю он и не горит этим желанием, теперь… Ну да ладно! Но… ещё раз подчёркиваю, герцог Отоларих, – мы выполнили задание и готовы его доложить королю. К тому же… далее мы имеет задание от самого Ансгара и самого Господа, и должны приступить к нему немедленно, после выполнения первого. Ты задерживаешь промысел Господне, герцог! Ты понимаешь это?!

Последнее изречение Роланда, явно *изпугало Отолариха… и вывело его из того весомого состояния, в коем он находился, в качестве распорядителя допуска к «телу» короля Людовига.

– Нет-нет…, Роланд, я сейчас же пошлю гонца. А пока… приглашаю вас в свою ставку. Вот она! – герцог Отоларих показал на ближайшие шатры. – Подкрепитесь… перед свиданием с королём!

Роланд, уже прошедший хорошую «школу» смертельно опасных интриг, кои крутились и вокруг него, и вокруг самого «двора» короля Людовига, с деланной на лице благодарностью, улыбнулся герцогу:

– Благодарю, Сир! Но… «дело» не даёт мне такой поблажки. Король сам посылал меня и сам же сказал, что по его выполнению… я тут же буду принят им! Оставим «дружескую» пирушку на потом.

Слово «потом» нужно было понимать, как завуалированный образ «никогда» и Отоларих не без скрытой желчи и ярости понял это. Он понял также, что все убийцы, коих послали с Роландом… не добились успеха в своём предприятии и это очень сильно отразилось и на самом потомке строптивого Отона – он более не доверяет никому… в этом лагере… и говорить будет только с королём. Герцог, закусив губу, прошипел:

– Я доложу королю о вашем прибытии! Ждите здесь!

Он развернулся и поскакал за ряд, видимых рыцарями Роланда, шатров.

Роланд поглядел на своих храмовиков и произнёс:

– Можно сойти с лошадей. Далее, я скорее всего буду пропущен один. И опять же… пойду туда ногами. Но вам не советую… даже притрагиваться к тому, что вам будут предлагать попить или поесть.

Группа Роланда спешилась… отведя в сторону своих коней. Роланд, в ожидании ответа от короля, стал беседовать с Адлихтом и рыцарями на совсем, казалось, отвлечённые от похода и задания темы. Но… ждать пришлось совсем недолго. Вскоре, послышался топот копыт коня герцога и его свиты.

– Роланд Мериндорф, барон, король готов принять тебя. Но… только одного. Мой рыцарь проводит тебя. Вы пройдёте к королю пешком. Я же… продолжу свою нелёгкую и ответственную службу Его Величеству.

С этими словами, герцог Отоларих и его свита поскакала куда-то в сторону от своих шатров, вглубь другой стороны лагеря.

Роланд повернулся к Адлихту и заметил:

– Никуда не отлучайтесь. И, ещё раз повторяю, ничего не принимайте от тех, кто захочет угостить вас чем-то. Это очень опасно. Пока вы живы – я нахожусь в безопасности! Держите руки на рукоятках мечей – в этом лагере не меньше для нас опасностей, чем в том самом зачарованном лесу. Я выйду от короля только при одном условии – что вы останетесь живы и будете ждать меня на этом самом месте. И помните – здесь нет силы, коя может вам приказать «что-то». Ваш коннетабль я, а легат архиепископ Ансгар. Магистра в лагере нет. Ссылайтесь на мой приказ ждать вас тут.

Адлихт кивнул:

– Мы не сдвинемся с места до твоего возвращения, Роланд. Хорошо, что мы подкрепились… перед тем, как въехать в лагерь в месте оставления всех остальных турм. Мне кажется… ты становишься провидцем. Ты просчитал всё… что может и могло ожидать нас.

Роланд усмехнулся:

– Нет. До провидца мне ещё… очень далеко. Я наделал столько ошибок, Адлихт,…что они, теперь, просто угнетают моё сердце. Как будто в него… воткнули остро оточенный рыцарский кинжал * (такой кинжал имел форму трёхгранного штыка с очень тонким шило подобным кончиком для того, чтобы вогнать его меж кольчужных колец. Авт.) *. Этот «кинжал», вошедший каким-то образом мне в сердце…, скорее всего с помощью запоздавшего прозрения – не даёт покоя…

Адлихт с пониманием взглянул в глаза Роланда… прочувствовав слова искренности молодого барона.

– Береги себя, Роланд! Ты отправляешься не за славой и не за благодарностью! В той королевской ставке… нет ни того, ни другого. Но… там всегда есть и существует опасность для тех, кто имеет славу, честен и благороден! Ибо грязь… ненавидит чистоту.

Роланд снова улыбнулся:

– Я всё больше… и больше нахожу общих, с тобой Адлихт, наших черт. И мне удивительно и горько, что мы с тобой так долго находясь в Ордене… узнали друг друга только теперь…

В этот момент позади Роланда раздался голос:

– Барон Мериндорф, Его Величество Людовиг 2 Немецкий желает видеть тебя! Следуй за мной, барон!

Роланд повернулся… и увидел королевскую стражу, коя прибыла именно за ним. Все рыцари стражи имели черные доспехи Бременской марки и привел её… уже знакомый Роланду граф.

– Я готов следовать за вами, граф Дьюфер. – Ответил Роланд и последовал за стражей.

Адлихт, стоя на месте, смотрел вслед уходящим… с некой тоской в своих глазах… Мысли его… плели кружали раздумья.

«-… Роланд, мне кажется, любит по-настоящему… Я прочёл в его глазах глубокую тоску, коя *изсушает его изнутри… Бероника всё же… сломила его готскую гордость, вкупе с его баронским норовом. А как ведь спесив!.. Но… что ты сам, Адлихт?.. ты одинок… никто не вспоминает тебя, с тех пор как ты прибыл в Рим… и вступил в Орден Креста Господня. На этом пути было многое… Но… На нём ты не встретил… свою „Беронику“. Твоё сердце пусто… как худое корыто. Пора менять путь… латать дыры… Крест завёл меня в тупик… перепутья. Так, кажется, однажды выразился Роланд?! И это верное замечание…»

Адлихт увидел, как фигура Роланда скрылась за королевскими шатрами.

Шелестели занавеси проёмов, собранных в некое «единое целое» строение из королевских шатров, по коим граф Дьюфер вёл барона Мериндорфа младшего. Роланд двигался вслед графа, но за ним, в непосредственной близости, шагали два головореза-стража, ни на один миг, не отрывая своих глаз от спины Роланда. Роланд чувствовал их сверлящие спину взгляды…

Вот они прошли последний проём шатровых сооружений, который застилал расшитый золотом матерчатый свод, свисающий с самого верха шатра. Узор на своде был выполнен в античных тонах… По обе стороны проёма, впрочем, как и всех остальных уже преодолённых, стояла стража. Завидев графа, она молчаливо отодвигалась в стороны, пропуская идущих.

– Подождите здесь! – Обернулся граф к Роланду и своим стражникам-головорезам.

Он повернулся и раздвинув позолоту занавесей, скрылся за ними… Он отсутствовал примерно десять частей часа (шесть минут. Напоминаю, в одной части часа (их всего 144) 36,7 секунд. Авт.) * и вновь появился из-за позолоты штор.

– Следуйте за мной, барон! – сухо произнёс граф, брякнув при этом рукояткой своего меча о своё латное колено левой ноги.

Роланд понял – это был какой-то сигнал для его стражников. Роланд шагнул за спиной графа, коя снова раздвинула шторы… и протиснулась сквозь них… Роланд, шагнув за ней, не услышал за собой шагов тех головорезов.

«-…он дал им сигнал остаться…»

Разгадал он смысл подачи сигнала стуком рукоятки меча…

Они вошли в просторное шатровое пространство с несколькими парными опорами по сторонам и высокими парными же центральными опорами, на кои были навешаны рыцарские щиты, различной формы: от округлых до треугольных. А за сами щиты были вдеты мечи, копья и секиры также различного размера и кузнечного изполнения… Всё это больше напоминало хорошую оружейную… чем ставку короля.

«-…он решил меня встретить… не в главной резиденции. Почему?.. Видимо тому есть причины…»

Роланд не смог найти ответ на этот возникший у него вопрос – в этот момент из-за одной из опор, на которой висели щиты, вышла фигура самого Людовига.

– Роланд Мериндорф… ты удивляешь меня всё больше и больше. – Медленно проговорил король.

Роланд, в этот момент, приклонил свою голову, перед Его Величеством… и застыл в таком положении.

– Ты вернулся… вернулся из такого поручения… из коего не возвращался никто. Где те силы арбалетчиков и пикинёров… кои я давал тебе?

Роланд разогнул шею и ответил:

– Движутся в лагерь. Я не потерял из них ни одного воина. Но они не могли двигаться с той скоростью, с коей двигались мои рыцарские турмы. Поэтому, отстали. Я возвращаю Вашему величеству, всех его подданых.

Людовиг переглянулся с графом Дьюфером.

– И что… даже твои турмы… не понесли потерь… в ходе выполнения данного тебе поручения? – король вложил в этот вопрос некое недоумение, вызванное ответом Роланда.

Роланд прямо глядел в глаза королю… и не отрывая своего взгляда от них, ответил:

– Нет. Потери есть… и основательные. Но… потери среди подданых Ордена, а не короля.

Этот ответ явно не понравился Людовигу… и он, отвернувшись от молодого барона и шагнув мимо него к одному из резных из целого ствола дуба стульев, бросил фразу:

– В этом Ордене служат и мои подданые, Мериндорф. Ты должен знать это! А я…, как король своих подданых, забочусь о всех! Всех! Это мой Крест… короля! Мой непомерный груз… так отягощающий нас… королей.

– Мы всегда готовы подставить свои плечи… под этот груз, Ваше Величество! Чтобы снять с вас… это самое давящее отягощение! – с готовностью отозвался граф Дьюфер, на слова высказанные королём Людовигом.

Людовиг бросил короткий взгляд на графа… и отозвался:

– Я знаю об этом, мой Дьюфер! Ты один из самых преданных мне! Но… есть и другие. Другие… мои прямые противники. Есть ещё и…

Король здесь взял небольшую паузу… и продолжил:

– …и… непонимающие этого! Или думающие по-другому… не осознающие тяжести нашего королевского промысла!.. Они… соблазняют моих фавориток… и когда те рожают от них… король, забыв обиды… заботится о родившемся дите и его матери. Вот какова участь короля… Участь отца неблагодарных подданых и народов!..

В последнею фразу Людовиг вложил некий вздох разочарования… и досады.

Роланд стоял, не шелохнувшись…, он понял, что Людовига 2 Швабского вновь посетила череда неприятных для него воспоминаний.

А меж тем король продолжил:

– … И эти самые… неблагодарные… уже соблазняют других, бьются за них на турнирах! НУЖНО ПРИЗНАТЬ, отважно бьются и на турнирах… и в битвах… оставляя за собой шлейф из славы… и, почему-то, никем не замечаемого позора. Но… вот ведь в чём… соль сей ситуации – слава достаётся им… а позор, который они оставляют после себя, должен терпеть отец народов – король!.. Такова участь кесарей, коим Господь поручил ветви власти над землями… и всего, что с них падает на землю, в виде народов. Но, никто не знает о… том, что на ветвях этих… столько паразитов, живущих и жрущих… за наш королевский счёт?! И я борюсь с паразитами… в одиночестве. Да-да, в одиночестве.

Людовиг остановился за спиной Роланда, повернувшись к его затылку.

Роланд стоял, не шелохнувшись – мозг его усиленно работал:

«-…вот оно как?! Он до сих пор не успокоился… и моё возвращение вызывает в нём такую ярость и раздражение, что он даже не хочет ничего услышать о выполненном задании. Да!.. Он был так уверен в моих убийцах!.. Но… здесь вскрылся тот факт… о котором я так долго размышлял… То родившееся дитё – точно моё! Он своим языком… подтвердил это. А ведь говорили, что дитё именно его. Фаворитка Инесса родила от меня!.. Значит, я тогда ещё был „целым“… Мог „делать“ детей!.. А вот после…, после этих обрядов, проводимых моим дядей?! Неужели же… он достиг в них успеха?.. Дитрих открыл мне многое… Но сам не знал точного результата… того – был успех в проведённых обрядах или нет!.. Так… он хочет обвинить меня в оставлении мной своего дитя. Ну я не против того, чтобы ребёнка отдали мне. Нет!.. Но как этого добиться?.. Я возьму его… даже зная, что он по РОДу и Крови не мой. Инесса играла чувством… и не любила меня, так как любит, например, Бероника. Фаворитка уже на втором свидании… призналась мне в этом сама. Ей хотелось просто совратить победителя Ахенского турнира… и она *зделала это… Но это стало известно придворным. Видимо, кто-то всё же присматривал за… такими как Инесса…»

Король молчал в ожидании реакции коннетабля, когда Роланд разорвал тишину пространства шатровых сооружений:

– Я ничего не знал… о беременности Инессы. Его Величество сам отправил её в монастырь Торгау-Приорны! Меня же… отослали в Орден, а потом в Ватикан… до того самого похода на правый берег Лабы! Честь моя чиста. А в начавшемся походе…

Роланд не договорил – король резко оборвал его:

– Не надо мне про тот поход напоминать! Ты вспомнил о своей чести?! Так я тебе скажу, где ты оставил её! В той самой постели с Инессой… Ты оставил её там навсегда…

Король замолчал на несколько мгновений и холодно, вкупе с угрозой в голосе, от которого у Роланда «прополз» мороз по спине, закончил:

– …для меня! Для меня… с тех пор – ты не имеешь никакой чести.

Эта фраза короля несколько изменила ход мыслей самого Роланда – он также почувствовал нарастающую в нём дерзость. Поэтому, Роланд решил играть в эту игру на встречных курсах с королём – раз тот открыл перед ним все свои чувства неприязни к нему, кое было высказано таким образом, что стало сравнимо с тем, что король практически прямо признался в попытке его убийства. Роланд, не поворачиваясь к королю, ибо тот так и стоял за его спиной, отреагировал:

– Ну что же, я понял чувства Вашего Величества. Но… всё же отвечу так… Большая часть королевского двора до сих пор уверена, что тот ребёнок от Его Величества! И я не раз это слышал… от самых первых твоих придворных, Ваше Величество! Меня интересовала судьба Инессы, но именно это утверждение твоих придворных, отторгло меня от её дальнейших поисков. Она, кстати, и не настаивала на продолжении встреч со мной.. Но… я скажу и другое, Ваше Величество! Я был не первым мужчиной в лоне Инессы! Даже если и ребёнок и от моего соития с ней – то он не от меня по Роду и Крови! А от того, кто передо мной… снял «сливки» её девственности. Это древние истины, Ваше Величество! Разве вы не слышали их?!

Король резко зашагал вокруг Роланда… обошёл его… встал перед ним, вперяясь в него негодующим, полным ярости, взглядом… и прошипел голосом полным яда, гнева и угрозы:

– И ты смеешь озвучивать христианскому королю… эти наветы древних еретиков?! Мне?! Мне, тому… кому сам Господь дал в руки ветви власти над народами и племенами, вместе с христианскими истинами Евангелия?! Да ты сумасшедший?! Я тебя… уничтожу… как уничтожил ту самую фаворитку…

Король осёкся на последнем, высказанном им… поняв, что своими чувствами и вырвавшимися словами выдал, то, что не хотел говорить и открывать.

Роланд, вдруг почувствовал ослабления своего внутреннего напряжения, вызванного разговором с Людовигом – он ощутил необыкновенную лёгкость своего состояния, какое часто наступало у него перед выступлением на турнирах и когда он своим взглядом, оценивал силу своего будущего соперника. Он, вздохнув полной грудью опьяняющие благовония королевского шатрового пространства, отреагировал:

– Ах вот как! Вот как переживает «позор» христианский король! Он умиляется… убийствами! Убийствами даже его бывших возлюбленных! Теперь, мне не удивительно – почему на меня было столько покушений в этом «походе» к Ретре! Оказывается, этих убийц подослал сам кесарь, ставленник Господня! Я коннетабль Ордена Креста, Ваше Величества! Я убиваю врагов в битвах! Убиваю прямо и открыто! И все эти «подосланные» пали… Все! Правда добавлю, что не все пали… от моей руки! Мне помогли в этом… некие силы! Скажу больше – Я не просил их об этом… но всё же получил эту помощь! Получил. Господне рядом со мной, кесарь! Он защитил меня! И если так, то кто из нас более грешен?! Но… мне кажется, Вашему Величеству нужно долго замаливать те поступки, в коих он мне сегодня признался! Где ваш… аббат Просетус? Тоже убит?! Мне кажется, весь этот лагерь пропах зловониями интриг и убийств! Шлейф их… тянется очень далеко и во времени… и в пространстве. Я вижу, что Крест, которым увенчан и ваш трон, Кесарь, и мой плащ – не спасает его носителей ни от покушений, ни от искушений!

Его Величество Людовиг 2 Немецкий сморщился, и его лицо стало похоже на высушенный грецкий орех… Король явно изпытал муки… меж несколькими решениями, кои должны были подвести итог этой встрече… Король, в находясь метаниях ума, взглянул на графа Дьюфера и тот, расценил этот взгляд, как прямой призыв к действию – его рука потянулась к рыцарскому кинжалу, висевшему на его боку, под накидкой плаща. Но король, поняв начало этого движения, вдруг, резко остановил его словами:

– Граф Дьюфер… оставьте нас! Оставьте… нам надо поговорить с глазу на глаз, с бароном Мериндорфом. Мы… немного погорячились… оба!.. Так бывает… и со мной и… с молодым бароном Мериндорфом. И… нам надо поговорить сейчас наедине. Проследите, граф, чтобы никто не мог слышать нас! Никто, граф! И вы граф, не должны слышать наш разговор! Вы поняли меня?! Я дам сигнал… если «что».

Последнею фразу, король Людовиг произнёс с многозначительным таинственным наполнением её содержания. И… сама тирада фраз, коя резко остановила графа от его начатого действа…, заставила отшагнуть того на пару шагов от Роланда, с ответной, подданнической словарной реакцией:

– Я выполню всё, мой Король! Всё, как вы и сказали!

Граф *изчез за занавесями благоухающими благовониями пространства.

Людовиг повернулся к Роланду… и тот заметил, что лицо короля несколько изменилось – на нём уже не было и следа от ярости, и яда, совсем недавно так *изКАзивших его королевские черты.

– По твоим словам… Роланд, все дети, кои сейчас рождаются в Саксонии, Бремене, Магдебурге и далее, везде в западных землях Венеи, не имеют отцовства? Ведь мои вассалы, бароны, графы, маркграфы, герцоги… имеют право первой ночи… перед женитьбой любой селянки! И только потом… к ней подпускают мужа! Ты утверждаешь, что эти самые селяне-мужья не имеют своих детей?

– За редким *изключением, Ваше Величество! За редким… Мой отец тоже пользовался таким правом… я вырос среди разгула пьяных пирушек, охот, соитий… и разврата!.. Но… всё, что творится сейчас у нас в землях – через несколько столетий и даже тысячелетие, аукнется нам… страшными последствиями! Разврат охватит наши земли настолько, насколько он охватил уже сейчас Ватикан! Будут болезни, передаваемые кровью, и генетикой… Остов семьи, где муж глава семейства… будет разрушен. Мужчине будет не нужна женчина, а женчине мужчина. Это будет общество животных, В ЛЮДСКИХ, ПОКА, ОДЕЖДАХ! Кровь баронов, графов и герцегов разбавит все рода готов, фризов, вестфальцев, лотарингов, ломбардов и т. д. Бесплодие женчин – будет частым пороком. Венея станет приниЖЕНной европой, лишённой чина… и будет разбавляться кровью азиатов и африканцев. Пена соитий… уничтожит эту землю. Только язычники будут поддерживать семя белого народа. Так будет, Ваше Величество! И это Грядущее… закладываем мы сами! Сейчас.

Роланд замолчал.

Король Людовиг помолчал также, прежде чем продолжить беседу. Он покачал головой, заметив:

– Я даже… не буду спрашивать, откуда у тебя… такие знания?! Я знаю… папа Григорий мог допустить тебя в библиотеки Ватиканка. Ладно, – король решил сменить тему разговора, придав своему голосу… тембр в коем стал улавливаем некий *изпуг в той теме, кою он затронул сейчас.

– Так значит… ты убил всех. – Произнёс Людовик поникшим голосом, полным досады и некоего немощного разочарования. – Я не буду спрашивать тебя… как тебе это удалось. Хотя… ты упомянул о некой помощи. Проведение… Проведение сохранило тебя. Господне проведение… я слышал о таком. Слышал. Я… получается… пошёл против его воли. И смерть Просетуса… тоже в этой КАнве. Вот оно что! – Король Людовиг упал на колени… у Креста и иконы на стене… и стал крестится…

– О, Господи, прости грешного кесаря! Прости слепого, коего повёл лукавый ДиаВол! Отныне… даю слово, Господу своему, что буду… дальновиднее… и терпимее. Только так… поборю те искушения, кои гложут меня! Прости, Господи! Прости!..