Читать книгу: «Точка невозврата», страница 9

Второй шанс. Михаил Марк

Необъяснимая аномалия привела к большому выбросу на Солнце и резкому росту объёма светила. Температура на Земле начала стремительно повышаться, провоцируя засуху и пожары. В 2641 году человечество – небольшая часть выживших – переселилось на Марс, ставший к тому времени наиболее пригодным для жизни.

Кто бы мог подумать, что спустя всего две сотни лет жизнь на Марсе станет почти такой же сложной, какой была на Земле, хотя вины Солнца в этом уже не было.

Оскар и Филипп когда-то учились вместе в школе, но не могли предположить, что их новая встреча станет едва ли не решающей в судьбе человечества.

***

Будучи усидчивым любознательным ребёнком, Оскар попал после распределения (проводимого в соответствии с уставом Кодекса Объединённой Федерации) в категорию «И» – инженерия, техническое оснащение, изобретения и прочее. Система ранней оценки навыков помогала выявлять способности, которые ставились в приоритет при обучении. Оскар был слишком мал, чтобы осознанно принять вердикт Системы, а его родителям не было дела до этого. Позже, когда парень возмужал и пошёл работать в Технологический Институт Федерации, он пожалел, что не попробовал себя в другой сфере: его тянуло к созиданию и трансформации, однако Оскара направили в отдел утилизации и переработки, что, понятное дело, не являлось пределом мечтаний. Впрочем, скоро его перевели в Центр управления куполом, но и там дух однообразия не воодушевлял.

Родители не интересовались успехами сына. Переселив его в отдельную квартиру (подальше от себя), они стали звонить только по праздникам.

В отличие от Оскара Филипп никогда не жалел о своём выборе, точнее сказать, охотно принимал решения Системы. Послушание было главной чертой его характера. В детстве он был самым спокойным и податливым – мать, воспитывавшая его в одиночку на крошечную зарплату прачки, всегда говорила, что ей повезло с сыном. В кадетском училище везению радовались уже учителя: пусть Филипп был не самым умным, зато самым дисциплинированным. После поступления в армию Федерации он беспрекословно исполнял приказы старших, за что также получал одобрение.

К сожалению, отца Филипп не имел. Мать воспользовалась специальной программой и родила сына, что называется, «для себя». В детстве Филипп с завистью поглядывал на детей, у которых были двое родителей, но однажды запретил себе думать об отце, и со временем мысли о полной семье перестали его посещать.

Внешне парни тоже были непохожи. Оскар – невысокий, средней комплекции, светловолосый, голубоглазый; тогда как Филипп – рослый, подтянутый, с короткими тёмными волосами и карими глазами.

Сегодня Оскар поднялся без будильника: накануне вечером он был так взволнован, что с трудом заснул и проворочался всю ночь. А наутро проснулся от внезапной мысли: «Это произойдёт сегодня!»

Он откинул одеяло и спустил ноги с постели – носки зависли в нескольких сантиметрах над полом. Поглядев на окно, в которое рвались яркие солнечные лучи, он поднялся и направился к нему.

Воздух над однотипными многоквартирными домами рассекали редкие каролёты: доставщики, дальнобойщики, патрули… На поверхности планеты давно не осталось места для дорог, поэтому транспорт переместили в небо – туда, где гравитация Марса помогала парить без особых усилий. Защитный купол уже отключили. Его включали регулярно дважды в сутки – ночью в самый холодный час и днём в самый жаркий, чтобы уберечь город от замерзания и зноя соответственно. Ещё его приводили в действие, когда к планете приближались астероиды. Механизм купола разработали ещё до «переезда» людей на Марс, и вот уже больше двух сотен лет он спасал от катастрофы. Истории известны были десятка два случаев, когда купол внезапно выходил из строя, но всякий раз специалисты успевали устранить неисправность. С недавних пор к их числу относился и Оскар.

Он знал о куполе если не всё, то очень многое. Собственно, потому к нему и обратилась «Белая Длань» – движение, борющееся с несправедливостью Системы. Федерация, разумеется, считала членов движения преступниками, как считал до поры до времени и Оскар – но после знакомства с их лидером, Германом, изменил мнение.

– Федерация тщательно скрывает подробности переселения людей на Марс, – сказал он в первую их встречу ровным спокойным голосом.

Несмотря на средний возраст, Герман носил на голове почти полностью седую шевелюру. Острый взгляд был плавным и проникал в самую душу. Они с Оскаром сидели на скамье посреди сквера Надежды, – казалось, Герман не замечал снующих повсюду людей, Оскар же, напротив, боязливо озирался по сторонам.

– Не бойся, здесь нас никто не услышит, а уж по видеозаписи к нам не придраться: мы просто беседуем, как и многие, – прочитав страхи собеседника, попытался успокоить его Герман. – Пойми, нас заклеймили преступниками только потому, что не хотят огласки. Люди, даже если захотят услышать правду, побоятся это сделать, ведь за связи с «Белой Дланью» грозит жёсткое наказание.

Во взгляде Оскара отразился ещё больший страх.

– Но ты ведь не относишься к толпе, не имеющей собственного мнения, – подмигнул ему Герман. – Ты понимаешь, что мы по-своему правы и неспроста выступаем против поправок.

– Но ведь их текст ещё не опубликован, – заметил Оскар. – Почему вы решили, что там будут опасные для жизни положения?

– Наша скрытность – иначе нас давно бы схватили – позволяет нам добывать различную информацию, в том числе и секретную. Ты уж меня прости, я не так хорошо тебя знаю, поэтому не могу поделиться всеми данными.

Слова Германа звучали вовсе не обидно, хотя и несколько задевали Оскара. Ему отчего-то хотелось доказать, что он заслуживает доверия.

Они просидели ещё минут пять, потом подошёл человек, что их свёл, и ушел вместе с Германом, оставив растерянного инженера обдумывать предложение. А спустя два месяца Оскар стал едва ли не ключевой фигурой в плане «Белой Длани».

Филипп тоже проснулся непривычно рано. Поглядывая на время, проецируемое на стену дешёвеньким устройством, призванным заменить систему умного дома, он ждал конкретной цифры. Он давно выработал привычку ложиться и вставать в определённый час. До 7:00 было ещё десять минут, вот он и лежал, разглядывая солнечные отблески на створках потрёпанного слайдерного шкафа.

Скоро послышались шаги за дверью, а к тому времени, когда он оделся, квартиру наполнил аромат оладий: у матери Филиппа тоже была привычка – встречать сына на кухне завтраком. Порой, даже болея, она вставала с постели, чтобы накормить сына – даром что он взрослый и сам умеет готовить.

Умяв добрую дюжину оладий, Филипп позволил матери чмокнуть его в выбритую щёку и начал собираться на работу.

Недавно Филиппа перевели в ряды патрульной бригады на особо охраняемый объект. Являться на смену необходимо было заранее: в здание пускали после тщательной проверки, а потому на проходной собиралась очередь. Не то чтобы Филипп хоть раз опаздывал, но как раз для того, чтобы не портить статистику, он выходил заблаговременно и проходил пешком два километра до работы.

Сегодня он вышел на пять минут раньше обычного. Отчего-то не сиделось на месте, будто он уже опаздывал или боялся пропустить что-то важное.

Спустившись с четвёртого этажа по лестнице – он не любил лифты, – Филипп едва не столкнулся на выходе с соседкой Лианой и её пятилетней дочуркой. Кажется, те что-то забыли и на полпути к детскому саду вернулись. Несмотря на раннее утро, молодая женщина выглядела уставшей. Извинившись, она хотела было пропустить выходящего, но тот уже сделал шаг в сторону.

– Хорошего дня! – пожелала Лиана, улыбнувшись.

У Филиппа невольно порозовели щёки. Он знал Лиану давно, но не так чтобы близко. Они жили в одном подъезде сколько себя помнили, но у них были разные компании. Мать Филиппа давно подталкивала его сделать девушке предложение, но сперва та неожиданно вышла замуж, забеременев, а потом овдовела. Это произошло всего полгода назад, поэтому Филипп не представлял возможным оказывать ей знаки внимания.

В остальном же он был не против союза с Лианой. Его вовсе не смущало, что соседка уже использовала право на материнство и больше не могла иметь детей – стало быть, если Филипп решится, ему не испытать чувства отцовства в полной мере. Глядя на уставшую от хлопот молодую женщину, он просто хотел помочь ей – разделить с ней тяготы. В конце концов, ему было это знакомо, ведь мать также воспитывала его в одиночку.

Желая отвлечь мысли от предстоящей операции, Оскар велел голосовому помощнику КРИДу включить познавательную передачу, которая обычно действовала на него успокаивающе. Но сосредоточиться всё равно было не по силам. Диктор рассказывал о самой глубокой марсианской расщелине и найденных там минералах, из которых совсем недавно научились изготавливать инструменты – нержавеющие, острые и не требующие заточки.

«…минералу, отличающемуся стойкостью к разного рода кислотам, дали название белерианд. Как рассказал археолог, открывший месторождение на северо-западе Авенира, название выбрано из любви к произведениям, которые были популярны у наших предков…»

Оскар не слышал диктора. Стеклянный взгляд упёрся в ТВ-панель, не замечая сменяющихся кадров. В голове молодого мужчины путался клубок из противоречивых мыслей. Сколько всего может пойти не так. И почему он решил, что справится?

Да, он уже почти два года работает в Центре управления куполом и знает каждый угол в здании, но удастся ли провернуть задуманное и остаться незамеченным? Вдруг что-то нарушит план и все приготовления пойдут прахом. Купол не отключится, а самого Оскара и всю компанию смутьянов бросят гнить в марсианских шахтах… добывать белерианд.

Может, стоит попросить Германа найти кого-то более опытного… кого-то более… смелого?

– КРИД, выключи ТВ! – хмуро бросил Оскар, и большая панель погасла, слившись с чёрными фасадами шкафов, которыми была занята целая стена в гостиной.

Зазвенела тишина.

Никогда ещё Оскар так не сомневался. Никогда ещё его сердце не билось с такой частотой и тревогой. И ведь не с кем было поделиться. Родители почти не интересовались сыном и наведывались крайне редко, а друзей у него не было. Оставалось надеяться, что предстоящая встреча с Германом разрешит последние сомнения: предводитель сопротивления умел подобрать слова поддержки.

Филипп шёл вдоль протяжённой улицы привычным неспешным шагом, но поглядывал по сторонам, сохраняя бдительность. Вот уже неделю в городе был объявлен режим повышенной опасности: последователи движения «Белая Длань», или «белоручки», как их звали в народе, то и дело нарушали привычный покой. То устроят пожар, то зальют краской стену правительственного здания или оставят на ней угрожающую надпись… Это были преимущественно молодые люди – на заседаниях они не отрицали вины, а причиной поступка указывали несогласие со многими законами, строго ограничивающими жизнь обычного человека.

Филипп совершенно не понимал недовольства «белоручек» – без строгого законодательства невозможен порядок – и осуждал их деструктивные действия. А уж что их не устроило в предстоящем принятии новых актов, он не мог взять в толк, ведь текст положений ещё даже не был опубликован. Как раз сегодня сенат запланировал обсудить все поправки и выдвинуть законопроект на утверждение, после чего тот отправится на подпись канцлеру.

Мимо на гироскейте пронёсся парень с яркими оранжевыми волосами. Филипп проводил его неодобрительным взглядом. Он не считал себя ханжой, но раздражался, когда кто-то нарушал спокойное течение жизни. В детстве его называли занудой: он был не особо подвижным и часто делал замечания тем, кто не соблюдал правила. С тех пор его характер мало изменился.

До начала смены оставалось каких-то полчаса. Идти до работы – минут пятнадцать, но Оскар мог опоздать, ведь Германа всё не было.

Оскар занял одну из скамеек у клумбы, сплошь покрытой кустами с нераспустившимися красными бутонами. Из середины этого островка торчала на крепком голом стволе краснолистная пальма. Укрывшись в её тени, мужчина вглядывался в лица прохожих, выискивая Германа.

– Здравствуй! – раздалось торопливое приветствие у плеча.

Оскар резко повернулся. Герман выглядел взволнованным, но сохраняющим самообладание. Он несколько запыхался.

– Извини, не мог выбраться к тебе раньше… Последние приготовления… – начал он обрывками. – Ну как ты? Волнуешься?

Он ободряюще улыбнулся. Оскар не смог ответить тем же, лицо будто одеревенело.

– Я переживаю, – выдавил он из себя. – Вдруг что-то пойдёт не так?.. Да и вся эта затея… Стоит ли подвергать город риску?

– Погоди, не береди. Мы это обсуждали. – Герман, как обычно, говорил настойчиво, но с участием. – Ты отключишь купол, а мы тем временем выйдем в эфир и потребуем отказаться от принятия нового закона. Как только правительство согласится – а оно непременно согласится, – мы дадим тебе знать, и ты включишь купол. Никто не пострадает.

– Всё равно я не понимаю: что такого ужасного в этом законопроекте, что мы готовы поставить под удар существование Авенира? – Оскару всё сложнее было сохранять спокойствие. Он вот-вот готов был отказаться от участия в авантюре.

– Мы говорили об этом, – отвечал Герман, демонстрируя завидную непоколебимость. Он на мгновение смолк и задумчиво поглядел на растерянного Оскара. После чего достал из кармана бумагу и протянул ему. – Это секретная информация, но, думаю, ты должен знать. В конце концов, ты заслужил это право… и скоро оправдаешь доверие.

Оскар развернул сложенную бумагу и вчитался в текст. Отчего-то смысл не доходил: слова все были знакомы, но их комбинация порождала больше вопросов, чем ответов.

– Я не понимаю, – сдвинув брови, признался он.

Герман понизил голос и слегка наклонился к нему:

– Здесь указан текст закона, из-за которого мы и решились на столь радикальные действия… Мало им кучи запретов… Контроль рождаемости, система распределения, жестокие наказания за самые безобидные провинности и многое другое. Теперь они вознамерились закрепить в Кодексе право убивать нас.

Бумага опустилась в руке Оскара. Он смотрел на предводителя повстанцев с ужасом в голубых глазах.

– Ты уверен, что здесь говорится именно об этом?..

– Уверен, – отрезал Герман, и сомнения Оскара в минуту улетучились: настолько первый был убедителен. – Когда-то человечество покинуло умирающую Землю и поселилось на Марсе. Спустя сотню лет стало ясно, что Марс не может обеспечить пропитанием большое население. Контроль рождаемости не шибко помогает. Чего у нас в избытке, так это солнечной энергии и ветрогенераторов. Но, видимо, прогноз на будущее ухудшился, раз они осмелились вынести на обсуждение Сената столь бесчеловечный акт. Узаконив смертную казнь… Ты ведь понимаешь, что они намерены применять её не только в случаях тяжких преступлений… Ничего хорошего нас не ждёт, – заключил он безрадостно.

Лишённый дара речи Оскар глядел на Германа и не мог собраться с мыслями. Внутри боролись страх и негодование, нерешительность и рвение. Почему Герман раскрыл суть законопроекта именно сейчас? Чтобы продемонстрировать доверие? Чтобы воспламенить ненависть к Сенату? Чтобы убедить в доброте намерений?..

– Тебе пора идти, – прервал затянувшуюся паузу Герман. – Как и нам.

Забрав бумагу и сунув её обратно в карман брюк, он поднялся (Оскар машинально встал за ним) и сжал руку растерянного инженера.

– На тебя вся надежда. Я убеждён, ты справишься. Всё, что нужно, – это сделать шаг. Так вперёд!

И, хлопнув Оскара по плечу, Герман растворился в толпе.

У первых ворот на территорию Центра управления куполом собралась небольшая очередь, – видимо, охрану объекта решили усилить. По периметру в полусотне метров отсюда располагался ещё один пропускной пункт – там проходил персонал Центра: руководители, операторы пульта управления, наладчики, программисты, электрики, механики, инженеры. Филипп знал, что среди них мог быть один его одноклассник. Однажды они пересеклись у ближайшего автомата с водой. В тот вечер было невыносимо жарко, – выйдя после рабочего дня, Филипп не стал терпеть жажду до дома. Одноклассник узнал его первым, и они коротко пообщались. Но с тех пор больше не виделись.

Дождавшись своей очереди, Филипп приложил большой палец к сканеру на пропускном пункте и, услышав сигнал, двинулся к рамке – внутри, словно паутина, горели зелёные лучи, способные обнаружить всякий посторонний предмет.

Пройдя вторые двери, ведущие в здание, он отметился в электронном табеле и направился в раздевалку. Оттуда как раз выходил Лев, товарищ, с которым они раз в месяц наведывались в бар на окраине Авенира. Высокий, широкоплечий, с волевым подбородком, Лев имел на редкость мягкий голос.

– Видал, сколько прибыло? Говорят, весь резерв распределили по важным объектам. Разумеется, больше всего наших братьев сейчас у стен Сената. Видать, боятся провокаций «белоручек».

– Не понимаю, из-за чего столько шума, – выразил искреннюю озадаченность Филипп. – Сенат ведь не впервые принимает новые законы – это его работа.

Лев заговорщически понизил голос:

– Говорят, нас ждёт ужесточение правил. – В его глазах читалась неопределённость. Похоже, он и сам не до конца понимал, к чему всё идёт и как он к этому относится. Отогнав мысли, вызывающие недоумение и лишнюю нагрузку на мозг, он добавил более задорным голосом: – Главное, чтоб не запретили по барам ходить. Где же мы тогда получку будем обмывать?

Филипп усмехнулся, но воздержался от комментариев.

За три минуты до начала смены он уже стоял на посту с заряженным оружием наперевес. Находясь в тени навеса у задней стены энергоблока, он порадовался, что сегодня его направили именно сюда: солнце припекало сильнее обычного.

Оскар прибежал к пропускному пункту впопыхах. Он успел отметиться в табеле буквально в последние секунды. Не хватало ещё писать объяснительную в такой день.

Стараясь не смотреть по сторонам, он отправился к рабочему месту. Мастерская инженеров находилась в юго-западном крыле, куда невозможно было попасть сотрудникам других отделов без пропуска. Иногда в сознание Оскара врывалась едкая мысль, заставлявшая сомневаться в собственной состоятельности: так ли он незаменим, как говорит Герман, или всё могло сложиться иначе, обратись «Белая Длань» к кому-то из его коллег?

На глаза попался старший инженер Давид, шагавший с присущей ему неспешностью. Оскар замедлился, чтобы не поравняться с престарелым руководителем отдела, а в голове снова возникли сомнения. Почему Герман не завербовал, к примеру, Давида? У того тоже есть доступ, причём более высокого уровня. А может, он пытался, но старший инженер не поддался уговорам? Оскар не смел задать подобный вопрос руководителю: последовало бы разбирательство. И не потому, что Давид как-то предвзято к нему относился – у Оскара в принципе не было друзей на работе, – просто того требовал Устав.

Облачаясь в серую форму, он усиленно размышлял над планом действий. Его задачей было вывести из строя блок питания. Оскар не сразу принял такое решение – ему предшествовали долгие вечера раздумий. Центр управления устроен так, что система сигнализирует о любом сбое: на каждом участке установлены различные датчики, в том числе и на блоке питания. Но если отключить его таким образом, чтобы детектор не сработал, из строя выйдет вся система и никто не разберётся, где произошёл сбой. По крайней мере, не сразу.

Блок питания состоял из трёх преобразователей напряжения. На каждом были установлены два датчика: один измерял напряжение и сигнализировал о скачках, второй фиксировал температуру. Трансформаторы выходили из строя чаще всего при перегреве и по одному. При этом два других устройства оставались работоспособными, и благодаря им система продолжала функционировать и сигнализировать о сбое. Оскар понял, что ему придётся отключить все три преобразователя разом, да так, чтобы датчики не зафиксировали повышение температуры во время нагрева. Ну а с поломкой блока питания система отключится, не успев обнаружить точку сбоя.

– Ты как, здоров?

Оскар даже дёрнулся от неожиданного вопроса. Он был так поглощён собственными мыслями, что напрочь выпал из реальности. Пальцы слегка подрагивали, на щеках выступил румянец.

– Всё хорошо, – отозвался он, выдавив улыбку. Давид удовлетворённо кивнул и двинулся дальше.

Выдохнув, Оскар начал перебирать бумаги и раскладывать инструменты по местам: работать ему всё равно не удастся, а так он создавал видимость занятости. Сумка с оборудованием давно была собрана и ждала своего часа в нижнем ящике стола.

Оставалось прождать эти невыносимо долгие минуты, в ходе которых Оскара попеременно бросало то в жар, то в холод: временами его захватывал страх неудачи и желание бросить задуманное и тут же обуревала жажда справедливости и стремление изменить жизнь человечества к лучшему.

Наконец на голографическом табло зажглось: «11:00». До включения купола остался один час – пришло время действовать. Оскар сунул под мышку кожаную сумку с инструментами и, не глядя на коллег, отправился в энергоблок.

Патрулировавший периметр Лев, увидев стоящего в тени товарища, ускорил шаг и стремительно преодолел разделявшее их расстояние. Встав под навес – из-за высокого роста он едва не упёрся макушкой в бетонный козырёк, – Лев снял фуражку и вытер манжетой пот со лба.

– Ну что, меняемся? – с ухмылкой предложил он Филиппу.

– Спасибо за щедрое предложение, но я останусь на своём месте.

– Везёт тебе – направили на самый тихий и комфортный пост, – не скрывая зависти, произнёс Лев и обернулся через плечо. – Этой дверью не пользуются уже года три. Вообще не понимаю, зачем её охранять.

– Был приказ охранять все входы, – невозмутимо отвечал Филипп. У него никогда и в мыслях не было оспаривать приказы. – А ты давай не задерживайся здесь: кто-то же должен прогуливаться вдоль стены под палящим солнцем.

Лев усмехнулся, после чего снял с ремня бутыль с водой.

– Фу, какая тёплая! – передёрнулся он, а потом сделал подряд ещё три глотка. – Ладно, командир, наслаждайся благодатной тенью. Быть может, завтра я окажусь на твоём месте, а ты на моём. То-то я за тебя порадуюсь.

Хлопнув Филиппа по плечу, Лев накинул фуражку и вернулся на привычный маршрут.

Проводив его взглядом, Филипп продолжил наблюдение. В спине уже начинало саднить, но он не смел сесть. Чтобы немного размять конечности, страж запасного выхода стал прохаживаться по небольшому крыльцу.

Странное чувство, уже посещавшее его сегодня, вновь нахлынуло – неприятно засосало под ложечкой. Он не видел и не понимал причины тревоги, поэтому мысленно успокоил себя. Будь что-то не так, сработала бы сирена, объявили бы по радиопередаче, и уж точно Лев не прогуливался бы вальяжной походкой вдоль стены.

Приближался полдень. Вот-вот должен был заработать купол. Его силовое поле накрывало Авенир едва уловимой лиловой энергоплёнкой, делающей небо ярко-пурпурным. В этот момент Филипп выдыхал, чувствуя себя в безопасности, однако в последние минуты перед включением купола всегда возникало беспокойство. На его памяти механизм выходил из строя всего несколько раз, но инженеры вовремя находили поломку и исправляли её.

Через пару минут он взглянул на смарт-браслет – «12:01». Взглянул вверх – небо оставалось серовато-голубым. «Если бы что-то пошло не так, завыла бы сирена», – вновь подумал Филипп.

И точно в этот миг округу огласил протяжный звук. То был не внутренний сигнал тревоги Центра управления, а городская система оповещения. Это значило, что всем надлежало укрыться в помещении, ибо купол не включился и солнечные лучи, опасные в это время суток, беспрепятственно проникнут через атмосферу и раскалят воздух Авенира.

Сохраняя самообладание, Филипп достал пропускную карту и повернулся к панели справа от двери. Индикация не загорелась, когда он поднёс пропуск.

«Может, вышла из строя за всё то время, пока ею не пользовались?» – задумался Филипп. Но что-то подсказывало ему: дело в другом. Сперва не сработала внутренняя система контроля, теперь дверь…

Смарт-браслет издал короткий сигнал. Филипп коснулся браслета и услышал следующее:

– …в боевую готовность. Возможно, происходящее – это провокация «Белой Длани». Найдите укрытие, осмотритесь на постах. Если обнаружите что-то подозрительное, немедленно сообщите.

Оскар вошёл в трансформаторную и закрыл за собой металлическую дверь с небольшой стеклянной вставкой. Створку с коробом он скрепил магнитным фиксатором – чтобы никто не вошёл сюда, когда отключится питание и инженеры начнут искать причину поломки.

Внутри было прохладно: работала система охлаждения. Повсюду вились трубы и мотки кабелей. Слух наполнился звуками работы электроники и механизмов.

Протиснувшись в дальний угол, Оскар опустился перед металлическим коробом. Открыв его, он уставился на ряд преобразователей – каждый размером с человеческую голову.

Дыхание участилось, пальцы начали подрагивать.

Достав оборудование, Оскар нацепил защитные очки и начал устанавливать стойку с лазерами, направляя каждый на соответствующий преобразователь. Не будь он взволнован, всё прошло бы куда быстрее.

Обливаясь потом, инженер заканчивал приготовления. Через помутневшие стёкла очков стало плохо видно. Волнение и возня с деталями оказались сильнее системы охлаждения.

Дрожащая рука зависла над кнопкой. Оскар медлил, всё ещё сомневаясь в правильности своего решения. Подумал было о родителях, но им всю жизнь было плевать на него. Терять ему некого. Затем перед мысленным взором предстал Герман. Прозвучали слова, сказанные в последнюю их встречу: «Всё, что нужно, – это сделать шаг. Так вперёд!»

Оскар нажал на кнопку. Красные лучи лазеров одновременно зажглись и устремились в самое уязвимое место преобразователей. Показатели на датчиках резко начали повышаться. Едва те начали пищать, фиксируя рост температуры, как один из трансформаторов задымился. Следом заискрились два других. В нос ударил специфический запах, и тут же затих шум машин.

План сработал, можно было выдохнуть, но отчего-то совсем не становилось легче. Отпрянув от дымящегося короба, Оскар приблизился к двери и облокотился на неё спиной. Магнитный фиксатор крепко держал створку запертой. Оставалось ждать. Ждать и надеяться, что совсем скоро позвонит Герман и сообщит об успешном исходе голосования против принятия нового закона. Оскар выжидающе посмотрел на чёрный экран смарт-браслета.

Становилось жарко: системы охлаждения и вентиляции, понятное дело, тоже не работали. Оскар поглядывал на браслет каждые пятнадцать-двадцать секунд – ни звонков, ни сообщений. Время неуклонно приближалось к полудню.

В коридоре послышались шаги. Инженер отодвинулся немного в сторону и подвинул ноги, чтобы его нельзя было разглядеть в дверное окно. Кто-то дёрнул ручку, затем толкнул дверь плечом, и ещё раз. Затаив дыхание, Оскар слушал воцарившуюся тишину, сквозь которую пробивался шум биения его собственного сердца.

Наконец шаги стремительно удалились.

Выдержит ли магнитный фиксатор, если служащие начнут таранить дверь? И что скажет им Оскар, когда предстанет перед ними? Конечно, у него был план на такой случай. Он даже взял три запасных преобразователя, чтобы прикинуться, будто пришёл чинить, но дверь заклинило, а он в темноте не нашёл поломки. Хотя… Возможно, он взял запасные преобразователи вовсе не по этой причине. Но Оскар не хотел углубляться в сомнения, терзавшие его с первого дня знакомства с Германом.

Наступил полдень. Оскар ждал появления людей. Ждал сигнала тревоги. Но всё было тихо. Наконец до него донёсся едва уловимый отдалённый звук сирены.

Оскар представил, что бы делал он, если бы оказался одним из своих коллег, которые, вероятно, носятся сейчас по всему Центру в поисках неисправности и рвут на себе волосы от бессилия. А ещё он живо представил себе толпы людей, бросивших дела и ринувшихся в подземные укрытия.

Звук приближающихся шагов отвлёк Оскара от фантазий. Людей было несколько, они о чём-то говорили. Через несколько секунд голоса стали различимы.

– …рычаг не работает, дверь заблокирована. Попытаемся срезать петли…

– Вы точно не видели никого постороннего или подозрительного? – спросил другой голос, показавшийся Оскару знакомым.

– Нет, – коротко ответил первый голос. Кажется, это был Карл, инженер из второй бригады.

– А почему вы спрашиваете? – уточнил третий голос, по-видимому, коллега Карла.

– Да… неважно, – отозвался знакомый голос. – Я тут осматриваюсь. Правда, я не бывал в этой части, не подскажете, куда ведёт этот коридор?

– В небольшой склад. Храним там всякое, что нельзя утилизировать, но вряд ли когда-нибудь ещё пригодится.

В окошко мельком попал свет чьего-то фонаря, и шаги одного из троих начали отдаляться. Затем раздался тонкий и раздражающий, как скрип металла по стеклу, звук. Это двое начали срезать петли лазерной пилой.

– Свети с этой стороны, я ни черта не вижу! – раздражённо бросил коллеге Карл.

Второй не ответил, но, судя по световым бликам, встал с другой стороны и поднял фонарь повыше. Луч угодил в окно. Оскар с ужасом увидел пятно света на своей ноге и машинально подтянул её к себе.

– Там кто-то есть! – воскликнул коллега Карла.

Звук лазерной пилы стих. Затем послышались приближающиеся шаги третьего.

– Что вы сказали? Там кто-то есть? – спросил он у инженеров.

– Да, я точно видел.

– Уходите отсюда, – приказал военный. – Это может быть посторонний, вам действительно лучше уйти.

– Позвать подмогу?

– Нет, я сам. Идите.

Узкий луч света проник в кромешную темноту, служившую укрытием для Оскара.

– На связи Филипп, – раздался голос военного, говорившего, судя по всему, в браслет по специальному каналу. – Есть подозрение, что в здании посторонний. Энергоблок… эм… место возле заброшенного склада.

Сделалось совсем тихо. Издалека по-прежнему доносилась городская сирена. Направленный луч света снова нырнул в темноту технической комнаты.

– Предлагаю тебе сдаться по-хорошему! – призвал Филипп требовательным тоном. – Тебе некуда бежать. Ничем хорошим это не закончится. А твоё содействие смягчит наказание.

Оскар невольно усмехнулся. Ничего, кроме заключения, его не ожидало. А как примут новый закон, то и вовсе приговорят к смерти. Надо было действовать согласно запасному плану. Но поверит ли Филипп в выдуманную историю?

Поднявшись на ноги, Оскар встал так, чтобы его было видно через стекло. Сердце бешено колотилось в груди. Яркий луч ударил в лицо. Оскар инстинктивно поднял руки. В одной повисла сумка.

– Это я! Не стреляй!

Он пихнул ногой рычаг на магнитном фиксаторе, и соединение расцепилось. Оскар медленно потянул дверь на себя.