Читать книгу: «Точка невозврата», страница 5

Глава 5. Страшная правда

Что такое смерть? Смерть – это загадка. Вещь, происходящая с другими. Наверное, единственная вещь, которую человек постигает только на чужом опыте. Смерть. За долгие тысячеления существования люди придумали множество объяснений смерти. Религиозные люди считают её порталом в новые миры. Миры злые или добрые, в зависимости от того, как человек вёл себя при жизни. Философы сильно расходятся во мнениях, споря о природе смерти. А некоторые религиозные философии вообще считают смерть лишь перерождением во что-то новое. Новым началом.

Проблема в том, что никто ещё не возвращался после смерти в мир живых, чтобы рассказать, что же там такое. Что скрывает этот порог?

Мистер Счастливчик сделал шаг назад. Затем второй и третий, пока не упёрся в стену. А пустые глазницы мертвеца так и смотрели ему в душу. И выжившему было от этого не по себе. На время он даже забыл, зачем пришёл сюда. Все его мысли были сосредоточены на мертвеце и его холодном взгляде.

Прошло некоторое время, прежде чем Мистер Счастливчик взял себя в руки. Он аккуратно обошёл останки, стараясь не касаться их. Ему было не столько противно, сколько страшно потревожить этого усопшего. Выживший подошёл к компьютеру отсека и запустил диагностику реактора. Но озноб и мокрый пот на спине не проходили. Было ощущение, что мертвец внимательно наблюдает за каждым его действием. Оценивает. Хотя этого и не могло быть, но Мистер Счастливчик так и не смог отогнать это чувство.

Его отвлёк компьютер, оповестив о том, что диагностика завершена. Реактор был в порядке. Теперь можно было спокойно использовать его возможности, чтобы наладить быт. Что Счастливчик и хотел сделать незамедлительно.

Он уже двинулся к выходу из этой неприятной комнаты, как вдруг ему пришла в голову навязчивая мысль. Она никак не покидала его, как бы он ни старался её отогнать. Подойдя к трупу, Счастливчик аккуратно, даже брезгливо, протянул руку к бейджу на халате. Сняв его и протерев рукавом, выживший попытался прочесть надписи, точнее, то, что от них осталось.

Наконец-то Мистер Счастливчик разобрал имя на бейдже и смог различить человека на фотографии. Он ничего не понял и, помотав головой, перечитал снова. На бейдже были его фотография и его имя.

***

Гроб опускался в вырытую яму. Муж стоял, понурив голову, и наблюдал, как тело его отца опускают в землю. Жена стояла рядом и держала мужа за руку. Но тот не замечал этого. Он был весь поглощён своими мыслями. Тёмными мыслями. О жизни и смерти.

– Мы предаём тело усопшего земле… – начал священник свою грустную речь.

Мужу не хотелось слышать эти слова. Но таков был обычай. И слова эти повлияли на мужа. Он переключился с мыслей о смерти на воспоминания. Грустные и радостные. Отец молодой, отец взрослый, отец старый.

– И пусть душа его упокоится в объятьях Господа нашего… – продолжал священник.

Муж сжал руку жены покрепче. На его глазах выступили слёзы. Но почему-то горечи он не испытал.

– И примет Господь душу его в свои бесконечные райские сады…

***

Мистер Счастливчик замер как вкопанный, пытаясь осознать происходящее. Бейдж выпал из его пальцев. Выживший опустил взгляд на труп и ещё раз осмотрел его.

Как же тут мог оказаться его бейдж? Его имя, его фотография, хоть и выцветшая. «Невозможно», – думал Счастливчик. Ведь он не был на этом заводе робототехники после Вымирания. Он это точно знал. Знал так же, как и то, что солнце встаёт на востоке и садится на западе. Кто же это?

Это был очень хороший вопрос. Что за человек лежал перед ним? Он сам? Но как? Братьев-близнецов у него не было. Технология клонирования так и не была доведена до ума. «Кто ты?» Выжившего начала бить мелкая дрожь.

Это был его труп. Но ведь это невозможно. Доппельгангер¹? Вряд ли. Никто не смог доказать существование параллельных миров.

«Может, проверить камеры или записи компьютера безопасности? Может, так удастся выяснить, кто это такой?»

Мистер Счастливчик сорвался с места и побежал на пост охраны. Там должны быть записи с камер наблюдения, если они ещё сохранились. Но записей не оказалось. Камеры вышли из строя уже очень давно. А все видео, что были до этого, показывали лишь смену дня и ночи, а также перемену сезонов. Никакого движения. Никого. Только растения понемногу росли на полу и на стенах. Вот и вся «жизнь».

Но тут ему на глаза попался видеофайл с пометкой «Обязательно к просмотру». «Странно», – подумал Счастливчик и запустил его. На большом экране заплясали помехи. Затем они превратились в изображение. Это был человек. С экрана на выжившего смотрел он сам.

– Если ты смотришь это, значит, всё пошло не по плану, – сказал человек с лицом Мистера Счастливчика. (Для удобства в дальнейшем он будет именоваться Мистером Не-Счастливчиком.) – Если ты смотришь это, значит, всё очень плохо!

Мистер Не-Счастливчик погладил подбородок, давая Счастливчику время осмыслить происходящее. Затем он продолжил:

– Да-да. Ты – это я! А я – это ты! И не делай квадратные глаза – они никогда нам не шли!

Мистер Счастливчик и вправду смотрел на запись квадратными глазами. Он сделал глубокий вдох. Кажется, он вообще не дышал с той секунды, как включил запись. А его двойник продолжал:

– Как я уже сказал – всё пошло не по плану. Планов у меня было огромное множество, и у каждого своя развязка. Свои трудности. Но все они были жизнеспособными. Хотя каждый предполагал экстренную ситуацию, в которой ты приходишь в этот комплекс раньше времени. Я не хотел, чтобы ты без крайней необходимости узнал обо мне. Особенно таким образом.

Мистер Не-Счастливчик развёл руками и посмотрел Мистеру Счастливчику прямо в глаза. Выжившему стало не по себе. Как будто он опять смотрел в пустые глазницы трупа.

– Но раз уж ты здесь, придётся тебе узнать несколько неприятных моментов. Да что там, неприятных… Мозговзрывательных! Ведь это я тебя создал…

Мистер Счастливчик отшатнулся от экрана и поставил запись на паузу. «Ты меня создал? Что ты несёшь? Кто ты, человек с экрана? Это что, шутка? Вот только шутить некому. Я тут один. Или нет? Я уже запутался…» – мысли Счастливчика были хаотичны. Это не добавляло ему спокойствия. Наоборот, он испытывал страх, ужас, замешательство. Но где-то в глубине было и любопытство. И было что-то ещё. Что-то, чего он пока не мог понять. А потому продолжил просмотр.

– Да, ты не ослышался. Это я тебя создал. Хотя тут не всё так просто, как может показаться. Чёрт, я записываю посмертное видео своему двойнику. Тут вообще нет ничего простого. Но что-то я отвлёкся. Итак, мы оба помним чувства, которые испытали после выхода из стазиса. Бррр…

Мистер Не-Счастливчик передёрнулся. Тоже самое, синхронно, сделал и Мистер Счастливчик.

– Непонимание. Одиночество. Гнев. Страх. Ну, чего это я тебе буду рассказывать. Сам знаешь. Так вот, когда «пыль улеглась», я начал задумываться о будущем. Не только о своём, но и о будущем человечества. Забавно звучит, когда ты единственный выживший представитель своего рода. И это не давало мне покоя…

Мистер Счастливчик не понимал, к чему ведёт его доппельгангер. Его такие мысли особенно не посещали. Он просто жил, не думая наперёд.

– Целый вид вдруг исчез без следа. И нет ни запасного плана, ни новой надежды. Лишь конец. Но я с этим не смирюсь! – конец фразы Мистер Не-Счастливчик гневно выкрикнул куда-то в пустоту. – Я не могу так жить. И умереть теперь тоже не могу, зная, что после меня не останется никого. Вот только породить новых людей я тоже не могу. Смог только себя. Или тебя, как угодно. И дал свои воспоминания, слегка их подкорректировав. Неважно как, даже не заморачивайся! Но и тут есть одна маленькая, но большая загвоздка.

«Что он несёт? Да кто же я? Ещё утром я был уверен в своём существовании. Я знал, кто я. А теперь?.. Теперь я сомневаюсь…» – думал Мистер Счастливчик, продолжая смотреть эту странную запись-разоблачение.

– Проблема в том, что ты будешь жить долго. Очень долго. Намного дольше, чем смог бы выжить я. Или любой другой. И в жизни твоей будет большая горечь… Я не знаю, как мне воскресить человечество, да и времени на это у меня не так много. Но вот ты! Ты можешь что-то придумать. У тебя есть время… Вот я и решил, что ты должен пожить в одиночестве. Чтобы ты успел всё обдумать, смириться и, возможно, придумать решение. Чтобы ты созрел, как созрел и я. Наверняка ты жутко боялся приходить в Мегаполис? Страх и ужас, так?

Не-Счастливчик пронзительно смотрел в глаза Счастливчику. Тот машинально кивнул, даже не задумываясь о том, что человека на экране уже нет в живых.

– Я сделал это намеренно. Чтобы ты не совался сюда раньше времени и не узнал всю правду. Чтобы успел созреть. При этом есть шанс, что ты преодолеешь себя и вернёшься сюда из-за большой нужды. Но тогда ты столкнёшься со своим самым большим страхом… Если это так, то извини. Судьба та ещё сука…

«Что происходит? Как он, или я, может контролировать меня… его… Чёрт подери…» – Мистер Счастливчик был в замешательстве.

– Короче, не буду тебя грузить раньше времени. В файлах завода записаны разного рода инструкции и мысли, которые меня посетили. Ты разберёшься, я уверен.

Мистер Счастливчик обречённо огляделся. Всё происходящее казалось ему ещё большим сюром, чем вымирание людей на планете.

– А теперь к главному. Тебя, поди, мучает вопрос – кто ты? Я отвечу на него. Ты – робот. Шедевр имитации человека. Машина, не знающая, что она машина. Хотя теперь…

Мистер Счастливчик не дослушал. В его голове как будто произошёл взрыв. И картинка наконец-то сложилась. Он не человек. Машина. Имитация. Выживший отступил от экрана. Его создатель продолжал что-то говорить, но Счастливчик его уже не слушал.

«Так вот почему в своих воспоминаниях я как будто ничего не чувствую, хотя знаю, что должен. Эти воспоминания не мои. Получается, я – не я. И никогда не был. Но это… это же…» Мистера Счастливчика начал бить озноб. Он огляделся и поднял с пола осколок трубы с заострённым концом. Воткнул его себе в предплечье, у локтя, и с силой дёрнул.

Было больно, но Счастливчик лишь посильнее сжал зубы. Хлынула кровь, но он не обратил на это внимания. Отбросив осколок трубы, он пальцами раздвинул кожу и мышцы.

Его взгляду предстала кость. Из металла. Да и внутренности руки не были похожи на картинки по анатомии, которые Счастливчик когда-то видел. Имитация.

«Я робот, и я буду жить вечно… робот… жить вечно…» Мысли пронеслись в голове Мистера Счастливчика и долго не утихали, словно эхо.

На негнущихся ногах Счастливчик добрался до трупа своего создателя. Нагнувшись, он выдернул старый револьвер из рук мертвеца. Трясущимися руками взвёл курок и поднёс дуло к своему виску.

«Робот… Машина… Имитация жизни… Жить или не жить? Хотя точнее сказать – быть или не быть? Я не знаю…» – подумал Мистер Счастливчик и положил дрожащий палец на спусковой крючок.

Секундой спустя Счастливчик отбросил пистолет в сторону и тяжело вздохнул. Он чуть не совершил то же самое, что его создатель. А ведь у него появилась важная миссия: воссоздать человечество. Это ли не цель, ради которой стоит жить?

– Ну что же, приступим! – воскликнул выживший и направился к компьютеру.

Исключение Вячеслава Викторовича и его друзей. Реваз Качарава

1

Склизкие лапки скользнули по песчаной стене, и тело снова оказалось на дне.

Уже который раз? Сотый?

Не выбраться!

Песчаная стена до неба, огромная, неприступная. Если глянуть вверх – там другое дно, небесное. Облака плывут в синеве так же, как на глади родной реки.

Как же хочется туда! Плюх – и ты в прохладной воде! Круги разойдутся по небу, а ты уже в глубине, внутри!

Огромная кучерявая голова перекрывает небосвод.

Смотрит сверху вниз внутрь песчаной ловушки.

Циклопический чудовищный голос вибрациями отдаётся по стенам песчаной ямы и заставляет жужжать внутренности организма:

– Не бойся! Вон же там проход!

Славик сидел перед системой подземных ходов в песочнице и наблюдал за лягушонком.

Малюсенький, почти головастик. Чёрный, и хвостик на жопке ещё остался.

Он подтолкнул его к одному из тоннелей.

– Ну же! Вон туда тебе надо!

Ямы соединены друг с другом подземными проходами, некоторые из них заканчиваются тупиком, но в одном – пологий подъём и выход на свободу.

– Ну же! Давай, глупенький!

Лягушонок запрыгнул в тоннель и скрылся из виду.

Славик подошёл к выходу из тоннеля и затаился, с предвкушением глядя на тёмную дыру.

– Ну! Да!

Лягушонок выпрыгнул и продолжил путь вперёд.

Теперь только два варианта – вперёд и назад. Не ошибёшься!

Небо всё ближе.

Конец страданиям!

Славик задержал дыхание в ожидании лягушонка на выходе из тоннеля…

– Нет! Стойте!

Что-то пошло не так.

Лягушонок останавливается и прислушивается.

– Не-ет! Это моё! – истерически завопил Славик.

С глухим ударом вверх взметается рассыпчатая стена и перекрывает небо.

А потом вдруг сдавливает, хватает со всех сторон.

И ничего не слышно.

Темнота.

Старшаки скакали по песочнице, оставляя глубокие следы от кроссовок там, где ещё недавно, вот только что, был целый песчаный город.

Славик впился в руку одного из них с диким криком.

Шлепок – и он в стороне держится за лицо.

Печёт, больно, а сверху слёзы – тоже горячие. Лицо само по себе становится таким жалким, уродским, но нет сил сдержать эту перемену. Остаётся только плакать.

Хулиганы встали перед ним, издевательски смеясь.

«Чудовища!»

А ведь где-то там лягушонок.

Он почти справился.

Почти спасся!

Славик заплакал навзрыд, с рёвом вдыхая.

– Как годзилла рычит, смотри! – сказал один из ребят, и все они втроём рассмеялись.

Славик смотрел на них исподлобья.

Слёзы размывали картинку.

Обида.

Злость.

Ненависть.

Картинка сильно исказилась.

Нет.

Это не люди.

Он перестал выть и шмыгнул носом.

Дыхание прерывалось.

Подбородок дрожал.

«Это не люди. Этих мне больше не жалко».

Он вытер рукавом лицо и пошёл прочь с детской площадки резким широким шагом.

– Иди-иди, мамочке пожалуйся! – прилетело ему в спину, но он не собирался жаловаться.

Он твёрдо решил когда-нибудь отомстить им.

2

Вячеслав Викторович сидел на диване в кабинете, балуясь пироженкой с чаем.

Пока никто не видит, он игриво обгрызал края из печенья, чтобы напоследок осталось самое вкусное – тонкое хрустящее дно, слой джема и нужное количество взбитых сливок сверху.

По-другому это пирожное и есть не хотелось.

Пиджак висел на спинке высокого кожаного кресла около массивного деревянного стола, и, оставшись в рубашке, Вячеслав Викторович мог позволить себе расслабить живот, отчего он стал карикатурно круглым.

Зазвонил рабочий телефон.

Как раз в тот момент, когда пришла пора запить последний кусочек пирожного чаем. Хоть Вячеслав Викторович и проигнорировал звонок, а всё равно рассердился – в тихое редкое удовольствие брызнули чем-то неприятным.

Будто нежное мягкое тесто в сладком, политом розовой глазурью, с начинкой из варенья, пончике пересолили.

Есть-то можно, но уже не идеально!

И всё из-за чьей-то тупости!

Он разозлился собственным мыслям и резко вскочил на ноги.

Глянул на часы.

Без трёх минут одиннадцать утра.

«Сказал же этой дуре, чтобы до одиннадцати меня не трогала!

Три минуты не дотерпела! И из-за этого всё удовольствие, всё настроение испортила!

Уволю!»

Он нервно схватил пиджак.

Снова зазвонил телефон.

Вячеслав Викторович нервно усмехнулся, приводя себя в порядок.

Нарушила договор уже два раза!

Бросил короткий взгляд на часы: ещё целая минута!

Поправив одежду и удостоверившись, что нигде не осталось никаких следов пирожного (ни на диване, ни на лице), он наконец нервно схватил трубку.

– Надежда, который час? – с ходу спросил Вячеслав Викторович. – А ты ведь не сейчас начала звонить, правда? Более того – это уже второй звонок…

Брови поднялись от удивления.

– Ладно. Я тебе чуть позже продемонстрирую ценность этих пяти минут. Пусть заходят.

И он поспешил усесться за огромный внушительный стол, на высокое троноподобное кресло точно напротив длинного панорамного окна, за которым виднелось только небо.

Грузно посмотрел вниз перед собой, наливая лицо привычной хмурой энергией делового и жёсткого руководителя.

Тяжёлый взгляд.

Сжатые челюсти.

Чуть выпяченная нижняя губа.

Нет, со стороны он выглядел, конечно, жалко, но самому-то ему казалось, что очень даже внушительно.

Уже скоро пять лет как на должности, а до сих пор продолжал оттачивать это фирменное выражение лица во время одиноких попоек дома перед зеркалом по выходным.

– Здравствуйте, – послышался робкий, но низкий голос в дверях. – Поздоровайся…

– Здрасьте…

Хм.

Так небрежно.

Вячеслав Викторович медленно поднял взгляд и посмотрел исподлобья.

Коротко кивнул и указал на стулья, предназначенные для посетителей.

Медленно и властно, держа руку костяшками вверх (в книге по психологии было написано, что это властный жест).

Ну и что надо двигаться медленно, чтобы излучать уверенность, тоже в той книге узнал.

Не заторможенно, как глубокий старик, которому просто трудно сделать элементарный жест, но тут грань очень тонка.

Вячеславу Викторовичу ещё нужно было немного попрактиковаться.

Два красивых статных мужчины прошли и сели на предложенные места друг за другом.

Оба высокие, выправленные, широкоплечие.

Один в строгом костюме-двойке, второй – в джинсах и чёрной рубашке.

Папа и сын. Даже если первый раз их увидишь – сразу это поймёшь по одинаковым походкам, фигурам и очень похожим лицам.

Они не читали книг по психологии, не тренировали выражения лиц перед зеркалом, двигались довольно быстро, но отчего-то выглядели куда увереннее, чем Вячеслав Викторович.

Он заиграл желваками и сложил руки перед собой.

– Вот он, мой охламон, Слава.

– Я уже догадался.

– Похожи, да?

– Внешне – да. Но у нас же тут не модельное агентство, правда?

– Он парень неглупый, Слав. Алмаз! Но ещё не бриллиант, огранка нужна.

– А я, получается, ювелир?

Гость льстиво улыбнулся:

– А что, нет? Ювелир, конечно! Потому и хочу тебе доверить самое ценное своё сокровище! – Он потрепал сына по голове, тот нервно закатил глаза.

– Давай серьёзно, Сергей. Без театральщины, ты же знаешь, я это не очень.

Сергей резко изменил позу на более сдержанную: сложил руки на стол перед собой и чуть подался вперёд, изображая на лице крайнюю серьёзность.

– Да, да, дело ведь и правда серьёзное.

– Как зовут? – обратился Вячеслав Викторович к потенциальному протеже.

– Валера, – самоуверенно ответил тот.

– Вот я смотрю, Валера, ты красивый статный парень. Наверное, и девочкам нравишься, и друзей полно, так?

– Не жалуюсь, – он ответил, не глядя на Вячеслава Викторовича: осматривал кабинет, поводя взглядом по кругу, чуть закинув голову назад.

– Вот-вот, именно что – не жалуешься. Тебе разве хочется работать?

– Это, вон, папе хочется за меня.

Хлёсткий подзатыльник заставил Валеру встрепенуться и подскочить на стуле. Он выпучил глаза и глянул на отца.

– Ты как себя ведёшь?

– Как?

– И что, Сергей, вот так ювелиры работают?

– Да нет, Слав, это он просто сейчас выпендривается, нервничает. А так-то он нормальный парень…

Вячеслав Викторович встал, громко отодвинув стул, и пошёл вокруг стола:

– Я эту породу знаю, Сергей. У него в жизни никаких сложностей не было, для него мир – кладовка удовольствий. Это не его вина. И не твоя. Просто так вышло. Он здоровый, красивый, богатый. Весь его опыт – получать быстро и легко всё, чего захочется. С самого детства. Другие люди – помехи или тот же повод для удовольствия. Да?

Он глянул на Валеру.

– Вот смотришь на меня и что думаешь? Низкий стрёмный дядька, не то что ты, да?

– Да ничего я такого не думаю…

– Себе-то не ври. Такие, как ты, рождены, чтобы брать от этого мира. Это классно, спору нет. Но вы не годны для того, чтобы что-то создать. Вы пользуетесь, но ничего взамен дать не в состоянии.

– Слава, я бы попросил…

– Да ты и так просишь! – Он перевёл взгляд на Сергея. – Ты и сам такой же! Что, нет?

– О чём ты?

– Получил всё готовое на блюдечке. И думаешь, что так и делаются дела! Нет, Серёжа! Пришло время для вас услышать отказ! И знаешь почему?

– Почему же?

– Место своё знайте! Имеете этот мир – так имейте, но не лезьте туда, где вам делать нечего!

Сергей вскочил так, что стул опрокинулся на спинку.

– А ты не оборзел, пузатый? Что там о себе возомнил, а? Может, тебя пора на место поставить?

Вячеслав Викторович в миг покраснел.

– Пошли вон! Оба! – крикнул он, срываясь на писк.

– Пойдём, сынок! А ты, пузо, пожалеешь!

От удара дверью с потолка побелка посыпалась.

Через мгновения в кабинет заглянула секретарша с перепуганным лицом:

– Вячеслав Викторович, всё хорошо?

Он перевёл на неё бешеные глаза:

– Ты уволена!

– Что? Почему?

– Вон! Пшла с глаз моих!

И снова дверь шандарахнула с размаху.

Вячеслав Викторович подошёл к окну и глянул в небеса.

– Знайте своё место, твари несчастные, – с ненавистью прошептал он. – Вы не люди. Ненавижу вас, насекомые.

Он часто задышал.

На лбу проступил пот.

Закряхтел.

Хихикнул.

Достал телефон из кармана, суетливо и быстро что-то набрал пальцами на экране.

– Ещё посмотрим, кто пожалеет.

Он рассмеялся:

– Жалкие твари! Жизнь всё расставит по своим местам!

Смех его стал похож на суперзлодейский.