Спорим, мы поженимся?

На этой самой кухне я слегка икнула, но продолжала держаться мужественно и стойко. Всё знаю, всё умею. Менеджер задумчиво уставилась в экран ноутбука, поводя подушечкой пальца по тачпаду, и наконец вынесла вердикт:

– Хорошо. Попробуем следующий вариант. Я дам вам адрес, ключи и инструкции. Они должны быть выполнены безупречно. Предупреждаю сразу: у клиента повсюду стоят камеры, украсть или разбить что-нибудь и избежать ответственности у вас не получится!

– Я не воровка! – возмутилась было, но менеджер остановила меня движением руки:

– Были прецеденты. Вы согласны?

– Согласна, – ответила и подумала: боже, во что я ввязываюсь?

– Ещё одно: клиент очень капризный, но, если у вас получится удовлетворить его запросам, платит отлично. Всё понятно?

– Всё. Ой нет, не всё! А за сегодняшнюю работу мне заплатят?

Менеджер посмотрела на меня странно:

– Я же сказала – если выполните работу так, что клиент окажется удовлетворён.

В воздухе повеяло жульничеством. Даже в законе написано, что испытательный срок должен быть оплачен. А тут… Понравится, не понравится… Вдруг этот клиент таким манером себе бесплатную уборку раз в неделю заказывает? Придраться можно к чему угодно – хоть к пылинке на полу, хоть к размеру котлет!

Но делать было нечего. Опыт надо где-то зарабатывать, и мне придётся его заработать безупречной уборкой у капризного клиента.

Получив ключи и адрес, а также несколько распечатанных листочков с вензелем агентства и убористым шрифтом правил, я подписала договор сотрудничества, отдала копию паспорта (все страницы!) и, кажется, продала душу. Но это не точно. Не кровью ведь подписывала.

Смартфон показал мне оптимальный маршрут, ехать предстояло полчаса, и я побежала на метро, чтобы побыстрее начать этот несчастный пробный день. То, что он будет несчастным, я даже не сомневалась. А удостоверилась в этом, когда, уже в вагоне метро, вчиталась в правила и пожелания клиента.

Гладить рубашки. Накрахмаленные рубашки из прачечной. Каждое утро две рубашки. Чистить костюмы. Один в день. Готовить завтрак, обед и ужин. Из купленных мною продуктов с оплатой по карточке клиента и с отчётом за каждую копейку. Продукты БИО.

А вы знали, что когда к буквам «икс» и «игрек» добавляешь окончание того слова, которое не нравится, то получается новое матерное слово?

Био, блин… С ума эти богачи посходили уже, не знают, в какое окно выбросить свои денежки!

Паркет натирать раз в неделю.

Полы мыть со специальным антибактериальным средством каждый вечер перед приходом клиента домой.

Само собой, ежедневно наяривать туалет и ванну, биде и раковину.

Ежедневно… ЧТО? Менять постельное бельё! Выстиранное, высушенное и выглаженное без единой складочки… Сноб! Или он каждый день приводит новую девушку в свою постель? Хм-хм… Полотенца так же менять каждый день! Точно сноб. Раз в три дня было бы достаточно.

Мытьё окон. Вот чего терпеть не могу – это мыть окна. Ну ладно, если зарплата хорошая, могу и к этому привыкнуть. После каждого дождя? Клиент шизофреник? Или маньяко-депрессивный? Чем ему дождик-то помешал?

Когда от моих фейспалмов уже заболел лоб, я приехала. Оказалось, что от метро до дома клиента всего двести метров по тихой улочке. С самого входа, прямо с холла дорого-богато лезло в глаза, назойливо орало: «Э, тут не лохи живут, а респектабельные люди, и у них есть право на своих жирных тараканов!» Окей, окей, право так право!

Консьерж, усатый мужчина в костюме, выслушал мою приветственную речь и ответил коротко:

– Мне звонили, поднимайтесь. Седьмой этаж, дверь налево.

С трудом удержавшись, чтобы не отсалютовать, я пошла к лифту. К труду и обороне готова! Кстати, какой в квартире метраж? Судя по холлу, немаленький. Ну, пусть будет сто пятьдесят. За день управлюсь…

Но, когда я отперла дверь (стеклопакет, отделка под дерево, стоимость от двадцати тыров) и вошла в прихожую, мой боевой дух слегка увял. Или опал? В общем, скукожился.

Квартира была огромной, как холл филармонии в моём родном городе. А справа от входа притаилась широкая винтовая лестница, подхихикивая от собственной коварности. Два этажа! Мама мия, это ж я буду неделю мыть беспрерывно!

Глава 3. Случайности закономерны

Походив по квартире, чтобы собраться с духом, я разглядывала минималистичные картины на стенах и какие-то уродливые барельефы, при взгляде на которые на ум приходило слово «абстракция». Мебели в квартире было не слишком много, зато диваны из натуральной кожи, стеклянные столы и столики, мраморная столешница на длинной кухне и совершенно невообразимые полы, от которых стало больно глазам.

– Господи, зачем делать зеркальный пол? – спросила я у ближайшего барельефа и пожалела, что не взяла с собой тёмные очки. Солнце, светившее в огромные окна, выжжет мне глаза к вечеру.

Ладно, это всё лирика. Значит, гостиная плюс кухня. На первом этаже санузел раздельный одна штука, кабинет одна штука, спортзал одна штука… ЧТО? Ещё и спортзал! Пару минут я глазела на суперсовременные тренажёры и огромное, во всю стену, зеркало. На зеркале была пыль. На тренажёрах – нет. Вымыть зеркало, сделала я мысленную пометку и пошла дальше. Наткнулась на гардероб, в котором стояла гладильная доска с парогенератором. Костюмы. Рубашки. Галстуки. Носки чёрные, длинные, сложенные попарно, аккуратно свёрнутые в кулёчек. Не меньше пятидесяти штук. Я потрогала. Похоже, они выглаженные.

Рукалицо.

Из гардеробной попала вновь в холл и с сомнением глянула на лестницу. Что там может быть, чего я не нашла внизу? Бинго! Спальня!

Поднималась я медленно и, по-моему, даже на цыпочках. Промелькнул страх, что клиент может мирно спать в своей постельке или так же мирно сидеть на унитазе, а тут я такая: «Здрасьте, уборка номера!» Ну, в смысле… Квартиры…

Клиента не было. Зато была широкая кровать – и какая! Слегка откинутая спинка, чудной изгиб основания, утопленный в него матрас. Тронула ладонью каркас – кожа! Мать моя женщина, натуральная кожа! Не удержавшись, наклонилась и понюхала, как дурочка. А вот и нет, кожзаменитель, но так похоже! Даже рисунок есть, будто настоящий.

Эх, Янка, хватит разглядывать обстановку. Пора приниматься за уборку! Я распахнула окно, отдёрнув лёгкие гардины, полюбовалась на вид, открывшийся с террасы – не печкин дым, а Кремль вдалеке и золотые купола Храма Христа Спасителя! – и пошла вниз искать бытовую химию и пылесос.

Примерно через три часа я закончила уборку наверху и сползла на первый этаж в состоянии медузы. Моющие средства меня разочаровали – такая дрянь! Трёшь, трёшь, а пятно остаётся! Не пенится, под перчатками не скрипит. Это уже потом я разобрала со слепых глаз, что у моего тараканистого клиента все моющие средства натуральные, экологические и совершенно без химии… Нет, это, конечно, очень хорошо, планету сохраняем, не травимся, но и не чистим. Куда лучше родные и близкие сердцу всякой хозяйки бренды, которые продаются в любом магазине! Но… Тут их нет, а покупать не пойду.

До шести – предполагаемого возвращения моего таинственного клиента – я с грехом пополам вылизала всю квартиру. Слава богу, что он жил один. Будь тут жена, трое детишек и собака – точно ничего не успела бы. Но, согласно пожеланиям, рубашки были выглажены, полы вымыты, ужин из продуктов, которые я нашла в холодильнике, приготовлен. Я была очень даже довольна собой. Довольна, как слон!

Когда в замке повернулся ключ, я как раз поправляла салфеточки на сервированном столе. Так хотелось произвести наилучшее впечатление, что уж не знала, куда метнуться. Меню я погуглила и попыталась воспроизвести в точности, как на сайте. Курица на пару откровенно удалась, а вот в рисе с овощами я не была так уверена. Ну, первый раз прощается, второй раз запрещается. Если что, я исправлюсь…

– Добрый вечер, – приветливо поздоровалась и замолчала. Клиент снял ботинки и повернулся ко мне. Да ёлки-метёлки! А ещё говорят, что Москва – город-миллионник! И в этом городе просто не нашлось для меня другого места работы! А ведь люди назовут это совпадением…

– Ты передумала, Яна? – с интересом спросил Георгий Асланович Возников, снимая галстук и бросая его на спинку кресла.

К такому жизнь меня не готовила.

Блин, ну можно было догадаться же!

ЗОЖник, самокат, морковные сырники – а тут курица на пару и экопаста для чистки унитазов…

Глубоко вздохнув, я оскалилась (зачёркнуто) улыбнулась и ответила:

– Ну конечно! Вот, прибралась тут немного, ужин приготовила и жду, когда вы вернётесь с работы, чтобы сообщить о своём решении.

Гоша наморщил лоб, соображая, а я поспешно добавила:

– Это шутка. Я новая домработница из агентства «Дружная семья». Меня к вам направили на… эм… пробный день.

– Да ты что?! – удивился Гоша и огляделся. – А ты убирала?

Что? Нет, вот жлоб! Да я спину сломала, натирая твои полы, Гошечка-картошечка! Я руки чуть не вывихнула, пока протёрла твою грёбаную зеркальную стену в спортзале! А туалеты твои… Ладно, не будем о туалетах.

– Да, убирала, – сказала просто и отступила от накрытого стола: – Ужин готов.

– Что ж, – ответил Гоша, проходя мимо в ванную, – попробуем.

Я заметила, как он провёл пальцем по раме картины, и прищурилась. А вот и не найдёшь там ничего! Пыли нет! Я её уничтожила!

Под шум воды из-под крана пробежалась взглядом по гостиной. Нет, тут всё должно быть в полном ажуре. Я в гугле смотрела, какие могут быть проблемные места при уборке, и всё сделала, как надо. Так что пусть проверяет, я ничего не боюсь. Работать на него, конечно, не буду, но за этот день мне заплатят. Пусть попробуют не заплатить!

Небось, сейчас заглядывает под раковину, ободок унитаза проверяет…

Я фыркнула сама себе. Жлоб и сноб. Вот. Нет, просто очень хорошо, что меня не приняли на работу в его фирму. Он бы меня съел своими замечаниями и примечаниями…

Кран замолк, раздались шаги. Я выпрямилась, сцепив руки. Почему-то показалось, что сейчас из меня сделают мясо…

– Плохо джакузи вымыта, – сообщил Гоша, растирая в ладонях что-то с резким ароматом. Я чихнула и обиженно заметила:

– Я мыла…

– Плохо мыла.

Он сел за стол и развернул сложенную мною уточкой салфетку, положил её на колени. Взглянул на меня вопросительно. Я сообразила, что ему надо, и сняла колокол с блюда. Гоша уставился на курицу, подозрительно обнюхал её со всех сторон, взял вилку. Ковырнул. Положил кусочек в рот и принялся жевать.

Хлеб забыла!

Я метнулась к хлебнице и принесла два ломтика хлеба – цельнозернового, чёрного, душистого. Гоша поморщился и выплюнул курицу обратно на тарелку:

– Что это?

– Курица на пару, – растерянно ответила я.

– Ты её пробовала?

– Эм… Нет. А что, нужно было?

– Она твёрдая, как подошва!

– Да не может быть! – воскликнула я, цепляя кусочек курицы вилкой. Блин… Как же это так получилось? Пароварка, конечно, дело для меня новое, но вроде бы я всё сделала по инструкции! Подошва, не больше и не меньше… Испортила такое куриное филе красивое…

– Простите, – пробормотала покаянно. Гоша закатил свои красивые восточные глаза:

– Что ещё есть?

– Рис с овощами, – я сорвала крышку с блюда и обомлела. Рис свалялся комками, между которыми притаились варёные кусочки сладкого перца и стручковой фасоли. Они единственные выглядели бодренько, а вот рис… Да как же так, ведь полчаса назад он был таким рассыпчатым и вкусным даже на вид! Это полный здец…

Гоша брезгливо колупнул монолит риса и холодно сказал:

– Это каша? Я не просил делать мне на ужин кашу. Я достаточно ел этой дряни в детстве.

– Это просто неправильный рис, вот и всё, – в отчаянье ответила я. – В следующий раз будет лучше!

– Следующего раза не будет! – отрезал Гоша.

Ай! Похоже, моя плата за сегодняшние галеры помахала мне ручкой! В последнем творческом порыве я предложила с вымученной улыбкой:

– Давайте я вам чаю заварю!

– Нет!

Я даже вздрогнула. Гоша выпрямился и со стуком положил на стол вилку. Поиграл желваками на скульптурно вырезанных скулах и сказал уже спокойнее:

– Чаем я займусь сам. А ты… На выход. Я сам позвоню в агентство и скажу, что ты меня не устроила.

– Я, между прочим… Между прочим…

Задохнувшись от негодования, махнула рукой на гостиную:

– Я вылизала всю квартиру! Я выгладила рубашки! Я не виновата, что у вас пароварка, а я никогда не готовила в ней! И рис какой-то странный! И вообще… Я работала, так что хочу, чтобы мой труд был оплачен!

– Работала? – переспросил он, и в глазах заиграли недобрые огоньки. – Ты натёрла мои глянцевые полы матовым средством! Теперь они не блестят!

– Конечно, не блестят! Разве можно так жить?! – воскликнула я. – Смотреть больно, глаза слепит! Как бы я уборку делала при таком солнце и блестящих полах?

Несколько секунд мы мерились взглядами – мой дерзкий против его злого, но злой победил. Гоша встал, хлопнув ладонью по столу, и сказал веско:

– Ты уволена. Уходи.

Потом улыбнулся уголком губ и добавил:

– И переводчика я уже нашёл. Так что в твоих услугах больше не нуждаюсь.

– Ну и идите вы… лесом! – в сердцах крикнула я и ушла в коридор. Быстро натянув кроссовки, схватила сумку и, разумеется, вывалила всё её содержимое на пол. Чёрт! Уже чуть не плача, принялась собирать свои вещи, покидала их, не глядя, обратно в сумку и выскочила за дверь.

Противный, жопорукий, невоспитанный Гоша!

Чтоб я ещё раз так вляпалась… Да никогда на свете!

В агентство я даже не поехала. Пусть тоже идут лесом с такими клиентами. Я вышла от Гоши, старательно загоняя внутрь слёзы, и, подумав с минуту, открыла карту города в смартфоне и забила в поиск «пекарня», активировав локализацию. Я хочу пироженок! Я хочу очень вредных пироженок с очень вредным кофе! Я заем свою обиду сладким кремом и вкусной сдобой. Решено. И вуаля, как раз в сотне метров на углу есть симпатичная кофейня с многообещающим названием «Франсуа».

Как тут пахло выпечкой – не передать! Прямо с порога я вдохнула восхитительный тёплый, домашний аромат горячего хлеба прямо из печки, и даже сердце замерло, пропустив удар. Как будто у бабули в деревне побывала… Ещё раз потянула носом, как голодная собака, и поняла, что с утра ничего не ела. Даже крошечку не посмела взять от клиента… Который, к тому же, оказался Гошечкой-картошечкой!

Нет, я не буду больше о нём думать. Я закажу сладкий кофе и к нему – два пирожных. Три! И круассан. Это же французская пекарня. Сколько я читала о круассанах, шоссонах, эскарго… Да даже эклер – французское слово и французская сладость! Обожаю этот язык, он сам весь словно торт Наполеон!

Кстати, да. Я возьму и кусочек Наполеона. Прощай, фигура, здравствуй, целлюлит!

Утолив первый голод, я откинулась на спинку стула и услышала, как вибрирует телефон в сумке. Галка, небось. Хочет узнать, как прошёл мой первый рабочий день. Дерьмово прошёл, Галочка… Вытащив телефон из сумки, увидела незнакомый номер. Интересно, кто это?

– Алло? – ответила.

– Яна? Это менеджер агентства «Дружная семья». Вы мне ключи забыли вернуть!

– Я оставила их у клиента, – сказала, мгновенно разозлившись. – Это у вас такой специальный клиент, который никогда не платит за уборку? Так вот: заберите его себе, а я у вас больше не работаю.

– Ну и слава богу, – резко ответила менеджер. – Я позвоню клиенту и проверю. Всего хорошего.

И отключилась.

Я передразнила её:

– Фсиво халёсиво! Блин, ну вот только настроение поднялось, так нет, надо было этой… позвонить!

Бросив телефон обратно в сумку, я встала и пошла к стойке. Очень, очень срочно мне нужно ещё одно пирожное! Скользнув взглядом по ценникам, я зацепилась за один из них и прочитала: «Escargos». Прочитала несколько раз, пытаясь понять, что мне в нём не понравилось, и вдруг нашла ошибку. Причём такую… невинную. Можно предположить, что писавший ценник просто перепутал буквы. Продавец с улыбкой спросил:

– Что вам предложить?

– У вас тут… ошибочка, – ответила тихо, чтобы никто не услышал, кроме заинтересованного лица. – Вместо буквы «С» на конце нужно букву «Т».

– Ой, – сказал парень и покраснел пятнами. Схватил из витрины ценник и спрятал под прилавок: – Перепишем, спасибо большое!

– Не за что, – улыбнулась в ответ. – Дайте мне кусочек медовика, пожалуйста.

– Вот! – он взял щипцами рассыпчатый треугольник торта и протянул мне на тарелочке: – За счёт заведения, в благодарность за подсказку.

– О, спасибо! – я рассмеялась от удовольствия.

Сев за столик, подумала с удовлетворением, что этот медовик – первая оплата работы по специальности. Взяла бартером. Ничего, скоро и деньги будут. Обязательно!

До дома я добралась через пару часов. Воспользовавшись тем, что была в центре города, прогулялась немного по парку Искусств, разглядывая скульптуры, дошла до Москвы-реки и прошлась вдоль набережной к Крымскому валу, полюбовалась на вечерний город и на отблески фонарей в речной воде, и, вся успокоенная и умиротворённая, села в метро. В голове вертелись слова французской песни, которую я переводила, когда учила язык – «On ira où tu voudras, quand tu voudras…»*

* Известная песня в исполнении Джо Дассена L’été indian (Бабье лето) – Мы пойдём, куда захочешь, когда захочешь…

Но эта песня сменилась другой, когда я поднялась на свой этаж и закопалась в сумочке в поисках ключей. Дежа-вю, дежа-вю… я это уже видела, это дежа-вю… Блин, и ведь не далее, чем вчера! Вытащила вместо своей связки ту, что дала мне менеджер агентства.

– О господи-и-и, – простонала, уткнувшись лбом в стену. – Да чтоб тебя, Гошенька, приподняло и опустило!

Нет, конечно, на самом деле я сказала совсем другие слова, но в приличном обществе их произносить не комильфо. А всё потому, что я кретинка и схватила не те ключи. Мои остались в квартире Гоши. И теперь мне надо туда ехать и меняться.

Я прямо представила сценку. Вхожу такая, вся деловая, а Гоша поднимает одну бровь, левую, и спрашивает: «Ты ещё что-то хочешь вымыть в моей гостиной, Яна?»

Тьфу ты!

Да всё равно. Ехать надо. Даже если не хочется… Как мама говорила, «через нехочу». Ладно, пусть Гоша ругается, пусть брови поднимает, опускает, мне параллельно.

Домой заходить не стала. Галка бы открыла дверь, но что толку – ключа от комнаты у меня всё равно нет. Сумерки уже опустились на город, звёзды зажглись на бархате синего до черноты неба, улицы пестрели фарами машин. А я шла вся такая в Дольче и Габбана… шутка. Шла вся деловая и сурово настроенная выбить свои ключи из Гоши даже под угрозой смертной казни путём запихивания в меня морковных сырников.

Консьерж в подъезде дома великолепного Гоши, он же Гога, он же Жора… посмотрел на меня странно, но ничего не сказал. Видимо, указаний «держать и не пущщать» насчёт меня не поступало. Чудны дела твои, господи, но пути неисповедимы, ага. Понявшись на седьмой этаж, дверь налево, я достала ключ и аккуратненько вставила его в замочную скважину. Повернула так медленно и тихо, что могла бы претендовать на приз «Лучшая ниндзя Москвы». Вошла на цыпочках в тёмный коридор. Мельком удивилась, что нет света. Хотя… Гоша взрослый дядя, он может выйти в клуб, в магазин, лечь спать в совершенно детское время. Мне лучше быстренько найти свои ключики и так же незаметно удалиться.

Моя связка нашлась в мгновение ока – лежала себе на комодике в прихожей, с которого я свалила сумку, убегая в спешке. Тогда и ключи перепутала, ясен пень. Положив Гошины на место своих, хотела уйти, но что-то толкнуло проверить – дома Гоша или нет.

Не иначе как интуиция сработала.

Потому что Гоша был дома. Он лежал на полу – бывшем блестящем, а теперь матовом – в гостиной, между столом и диваном, скрючившись в позу младенца, и тихонечко трясся как в ознобе.

Глава 4. Сестра милосердия

Ох ты… Я замерла на пару секунд, а потом присела рядом с ним, потормошила за плечо:

– Георгий Асланович, с вами всё в порядке?

Кретинка, конечно, с ним всё в порядке, ага, а на полу, потому что хозяин, где хочет – там и валяется… Жаром-то так и несёт от него. Я положила руку на лоб Гоше и почти сразу отдёрнула её – температура не меньше сорока! Надо поставить градусник… Что ещё надо сделать? Я вскочила, поняла, что растерялась и всё позабыла. Так, стоп. Соберись, Янка! Сперва надо его поднять и положить на диван.

Легко сказать!

Сколько в нём килограмм? Все девяносто будет! А я не тяжеловес, я маленькая хрупкая девушка… Ладно, сейчас попробуем! Что там в физике говорили про рычаг?

Но, прикинув и так, и эдак, я решила отказаться от рычага. На диване лежало покрывало. Сдёрнув его, я расстелила плотную ткань на полу и аккуратно перекатила Гошу на неё. Тот ещё квест! Он ведь сопротивлялся! Хватал за руки, всё бормотал о каком-то контракте, о пункте пять алинеа два, что туда нужно внести исправления, чтобы не забыли…

– Внесём, внесём! Обязательно внесём, перепишем, не забудем, – сквозь зубы цедила я, ворочая большое тело. Да тут все сто пятьдесят кило! Говорят же, что бесчувственный человек тяжелеет!

Но я всё-таки справилась. Честь мне и хвала. Там подтянула, тут подтолкнула, и наконец Гоша уже лежит на диване. Теперь что? Надо найти ибупрофен и постараться скормить больному. Раздеть, насколько возможно. Давать пить. Вызвать врача. Позвонить маме Гоши.

Вот, с этого и нужно было начинать!

Где у Гоши мобильник? Я нашла на столе пафосный яблокофон и ткнула в экран. Запаролен. На что это я надеялась, интересно узнать? Присев к Гоше на диван, принялась перебирать – отпечаток какого именно пальца мой несостоявшийся начальничек поставил на сканер? Оказалось – среднего на правой руке. Очень похоже на Гошу, да: каждый раз показывать фак своему телефону…

Какие же неудобные эти айфоны! Всё у них не как в людских андроидах… Но я отыскала список контактов и принялась крутить его вниз, пытаясь найти что-нибудь вроде «мама», «мамуля» или, чем чёрт не шутит, «родительница». Но таковых в списке не оказалось. Не было ни папы, ни каких-либо упоминаний о братьях, сёстрах, тётях или бабушках. Одни имена, фамилии или просто обозначения буквами, не имеющими для меня никакого смысла.

– Что-то ты, Гошенька, своё семейство не обозначил, – пробормотала, внимательно вчитываясь в контакты с самого начала. – Тёрки у тебя с родителями?

Нет, мне, конечно, и дела нет до того, что там у мужчины с родственниками за проблемы, к тому же, мама с папой могут скрываться за рандомными именами. А это мне никак не помогает. Не останусь же я, в самом деле, лечить его!

По-хорошему, вообще стоит сейчас вызвать скорую и сдать Гошу с рук на руки в больницу. Пусть лечат, а мне надо искать работу… Да, именно так я и сделаю. Только отыщу в документах полис и паспорт, а то вдруг не заберут… Где-то я видела документы, когда убирала гостиную.

– Лера-а-а…

Услышав протяжный стон за спиной, я перепугалась и обернулась. Гоша комкал судорожно сжатыми пальцами покрывало и звал какую-то Лерочку, но глаза его оставались закрытыми. Лера… Это ещё кто такая? А ведь я видела это имя в списке! Может, его девушка? Или жена? А вот сейчас ей и позвоним. Раз зовёт – надо звонить и пригласить. Она-то и займётся лечением Гошечки-картошечки!

Снова разблокировав телефон пальцем владельца, я скоренько нашла имя Лера в телефонной книжке и нажала на иконку вызова. Через несколько гудков моё ухо взрезал высокий женский голосок:

– Гешенька? Солнышко, ты в очень неподходящий момент! Я на переговорах, зайчик! Позвони мне попозже!

Я рявкнула в телефон:

– Это не Гешенька! – и уже спокойнее продолжила: – Ваше солнышко заболело! Пожалуйста, приезжайте к нему!

– А ты кто? – подозрительно спросила Лера.

Конь в пальто!

– Домработница, – соврала я. Собственно, совсем даже чуть-чуть соврала. Я бывшая домработница. Но не суть.

– Ну, вызови ему врача, что там надо… Купи лекарства. В общем, займись этим, мне действительно сейчас некогда! Всё, до встречи.

И она отключилась. Я отняла телефон от уха и удивлённо уставилась на экран с профилем Леры. Красивая инстаграмная дива. Бровки, губки, ресницы-опахала… Ясно, что такие за любимыми мужчинами не ухаживают, когда те заболеют. Даже не знаю, зачем я позвонила. Для очистки совести, не иначе.

– Ле-ера-а…

– Занята Лера, я за неё, – откликнулась, бросив взгляд на Гошу. Он был весь красный, дышал тяжело и метался, словно искал что-то. Или кого-то. Ну нету Лерочки, нету. – Сейчас я дам вам лекарство, и будет полегче.

Вздохнула и пошла искать ибупрофен.

Весёлый температурный вечер томно превратился в беспокойную ночь.

Я провела его в кресле, придвинутом поближе к дивану. Каждые полчаса просыпалась от беспокойной дрёмы и мерила температуру мужчине, который не так давно выгнал меня, не заплатив. Но, как хорошая девочка, я старалась об этом не думать. Чего уж там, на обиженных воду возят.

Температура вела себя, как капризная дамочка. То снижалась, заставляя меня радоваться, то снова подскакивала до тридцати девяти с половиной. Я давала попить чаю с мёдом, ругалась на Леру, которой пофиг, на Гошу, который подхватил простуду или что там у него варилось в организме, потом снова давала чаю. Потом вспомнила про бабушкин метод лечения, который она не раз успешно применяла на всех членах семьи, и пошла искать спирт.

Раздеть Гошу оказалось довольно-таки непростым делом. Благо галстук он снял, а вот рубашку не успел. Пришлось попотеть. Пока пуговички расстегнула, пока повытаскивала руки из рукавов (к концу этого процесса мне уже казалось, что у несостоявшегося босса как минимум пять рук) – взмокла, ей-богу! Налив в ладошку немного найденной в шкафу водки, принялась натирать грудь и плечи Гоши кругами. Интересно, сколько времени он проводит в своей качалке? Мышцы такие… Такие… Нехилые такие! Гладкие, упругие… Кожа, как у ребёнка! Неужели его ЗОЖ помогает лучше увлажняющих кремов?

Я и сама не заметила, как мои движения стали плавными и осторожными. Как будто украдкой ласкала его тело, боясь разбудить. Отдёрнув руки, шёпотом отругала сама себя:

– Дура набитая!

Завернула крышку на бутылке водки и села на диван. Лоб Гоши был ещё горячий, яичницу жарить можно… Подумав о еде, я ощутила полный рот слюны. Божечки, есть хочется как! Вот пойду и приготовлю себе яишенку, хоть подкреплюсь. Неизвестно, как пройдёт ночь.

Поглядывая на больного, я разбила четыре яйца в сковородку, бросила туда кусок масла и налила в чашку чая с мёдом. Пока яичница шкворчала, я намазала масла и на хлеб. Сыра в холодильнике не нашлось, видно, Гошечка его не употреблял. Сев за стол, отхлебнула чаю и глянула в окно. Как здесь всё по-другому, в Москве… Звёзд не видно, даже если небо чистое. Все звёзды вон на домах в городе горят, светло, как днём. У нас ночью можно выйти во двор, поднять голову и утонуть взглядом в звёздах…

Поев, я снова измерила температуру. А похоже, народная медицина действует! И с лица уже не такой красный, и тридцать восемь – вполне прилично. Теперь больного можно и укрыть немножко, а мне – устроиться в кресле и немного поспать. Вот придвину кресло вплотную, чтобы Гоша не упал случайно, и закрою глаза.

Впрочем, уснуть сразу мне не удалось. Как только я начала проваливаться в бесконечную яму – вот-вот сон настигнет и унесёт с собой – меня схватили за руку горячими пальцами. Хриплый шёпот показался криком:

– Лера, Лерочка… Не уходи, останься со мной…

– Леры нет, – пробормотала я, пытаясь освободиться. – Я за неё.

– Иди ко мне…

– Вот ещё! – пропыхтела с усилием, но пальцы вцепились в запястье с утроенной силой. Блин, синяков мне понаставит!

– Ложись рядом, Лера, давай просто спать вместе…

– Да не хочу я с вами спать, – возмутилась. Но оторвать его клешню оказалось нереальным. Ещё и тянет, как рыбак сеть… Ну серьёзно! – Гоша, спите уже, блин…

– Лерочка, солнышко… Не уходи…

– О господи… – я сдалась. – Но тогда вы, как честный человек…

Фразу не закончила, испугавшись. Нет уж, не надо мне такого счастья! Жениться на мне не надо, ничего не надо! Ну, если только денег заплатить за уборку…

Перебравшись на диван, я постаралась отгородиться покрывалом, но мне не позволили. Властной рукой уложили голову на плечо, прижали к горячему телу так, что мурашки по коже поползли, а когда я попыталась сменить позу, ещё и обняли второй рукой за бедро, безошибочно нащупав его, точным движением закинули мою ногу на свои. Вот тут я перестала дышать.

В принципе, мой случай вполне можно охарактеризовать русской поговоркой «И хочется, и колется». Потому что лежать, обнимаясь с горячим Гошей, было вполне себе приятно – я ведь мёрзну по ночам! Но морально-этический аспект дела мне нравился гораздо меньше. Обниматься с практически незнакомым человеком… это такое себе удовольствие. А ведь я спать собиралась. Как теперь уснуть?

Однако пролежав какое-то время в объятьях Гоши, я с удивлением обнаружила, что на дворе утро. И я на полу. И попа болит от поцелуя с бывшей блестящей, а теперь матовой плиткой. Зато Гоша развалился на весь диван в позе звезды. Ну конечно! Сбросил меня, а сам кайфует теперь! Потирая пятую точку, я поднялась, осторожно приложила ладонь к его лбу. Не пылает, просто жаром отдаёт, как натопленная с вечера печка в пять утра. Эх, доля моя женская… Можно уходить?

Нет. Ну как я уйду? Надо дождаться, пока Гоша проснётся, и проследить, чтобы он выпил таблетку и вызвал врача. А пока помою посуду и выпью кофе. Есть же в этом доме кофе?

Кофе в этом странном зожевском доме не оказалось. Только чай. Чая было всякого: зелёного, пуэра, белого, жасминного, брусничного, даже какого-то бурятского, но не нормального, чёрного, человеческого, сделанного из нормальных чёрных сушёных листьев чайного дерева… Пришлось заваривать то, что было, и мыть посуду, матерясь, ибо моющее средство пенилось из рук вон плохо. Ага, экологическое, значит, дерьмо.

– Лера-а-а…

Тяжкий вздох вырвался из моей груди. Боже, да дайте мне хоть чаю попить! Нет, фигушки!

– Лерочка…

– Леры нет, я за неё, – уже привычно ответила и глянула на Гошу. Он пытался сесть, пялясь на меня широко раскрытыми глазами. А потом сказал сипло:

– А ты что тут делаешь? Я же тебя уволил!

– А я вот такая неувольняемая! – повернувшись к нему, упёрла руки в бока. Что-то странное творится – он только-только перестал бредить, пришёл в себя и тут же начал меня бесить! – Мазохистка я. Люблю, когда меня гнобят и выгоняют!

Гоша хотел что-то сказать, но поморщился и с усилием глотнул. Какое счастье, ему больно говорить! Подумав такое, устыдилась. Ладно, ну его в пень, пусть живёт.

– Ключи я перепутала, – добавила, отворачиваясь к посуде. – Пришла вернуть и нашла вас в мелкой трясучке на полу. Пришлось лечить.

– Я не просил, – едва слышно ответил Гоша.

– Угу, у вас состояние было не то, чтобы просить. А ваша… кхм девушка приехать не смогла.

– Я что, звонил Лере? – пробормотал он и потянулся за телефоном, но руки его не слушались. А я сделала вид, что не вижу. Надо будет помощь – попросит.