Девочка Джа

Глава 1

Машина, взвизгнув, тормознула возле меня, отчего я замерла. Оглядела ее – крутая иномарка, дорогая. И парень, вышедший из нее, тоже одет с иголочки. А как ко мне-то торопится… Почти похищение, если бы я только могла поверить, что меня кто-то захочет похитить. Ну сами подумайте: девушка в расташтанах и растянутой футболке со знаком «Ом», волосы в косе, за спиной гитара. Просто мечта мажора, не иначе. Потому пугаться я не стала, смотрела, скорее, с любопытством.

На вид парню было лет двадцать семь, симпатичный. Замер напротив меня, оглядел сверху вниз, во взгляде скользнуло сомнение. Все-таки выдавил улыбку и сказал:

– Привет.

– Добрый вечер, – кивнула я, ожидая продолжения.

Он развел руки в сторону, собираясь что-то сказать, но в итоге только выдохнул, хлопнул в ладоши. Да, общение парню тяжело дается, определенно. Помогать я ему не спешила, смотрела, хлопая глазами. Мне торопиться так-то некуда. Репетиция закончилась, а я вот решила пройтись после нее по городу, лето, погода хорошая.

– Ты певица?.. – он то ли спросил, то ли утвердил. Так и захотелось что-нибудь съязвить.

– Я музыкант, – ответила, вложив в голос проникновенности. Ясности это не внесло, потому добавила. – У меня своя группа, пою, играю на гитаре в стиле регги.

– Регги?.. – кажется, голос парня немного дрогнул.

– Регги, слышали о таком жанре?

– Конечно, – преувеличенно уверенно заявил паренек. – Регги – это прекрасно. Просто здорово. В общем-то, я к чему. У моего… друга, – немного сбился он, – сегодня день рождения. Он снял ресторан, заказали живую музыку, группа из Москвы должна была приехать, но в дороге у них сломалась машина. Короче, они не приедут.

– Мне жаль, – сказала я вполне искренне.

– Вот я и подумал, может, ты… Вы могли бы выступить вместо группы?

Звучало смешно, и я даже посмеялась, паренек тоже, но почти сразу стал серьезным. Так, кажется, он не шутит.

– А вы это как представляете? – спросила я с сомнением.

– Прекрасно представляю, – вот сейчас вообще неубедительно было. Он, кажется, сам это понял, потому что быстро добавил. – Нет, правда, уверен, вы отлично будете смотреться на сцене.

Я еще скептически поглазела, а потом стала обходить парня. Он умоляюще сложил руки.

– Девушка, милая, спасите. – Боже, ну таким меня не пронять. – Я заплачу.

Так, вот это уже интересней. Как человек, снимающий квартиру в компании еще нескольких ребят (благо, хоть друзей и заодно участников группы), зарабатывающий мало и нерегулярно, в деньгах, конечно, была заинтересована.

– Сколько? – задала вопрос. Парень еще раз окинул меня взглядом, видимо, прицениваясь, я вздернула бровь.

– В накладе не останетесь, – сказал уверенно, и я ему поверила, учитывая, сколько стоит машина, на которой он меня выловил.

Короче, я села в жутко комфортный салон автомобиля, устроив гитару на заднем сиденье. Рискованно, конечно, но почему-то мысль о похищении меня так и не посетила. Ну знаете, в нашем маленьком городе это как-то не практикуется. Наверное. А может, девушки в растянутых шмотках спросом не пользуются. Впрочем, я не жалуюсь. Тем более что Дима, так звали парня, действительно привез меня в ресторан, причем лучший в городе.

– Смотрю, ваш друг не бедствует, – заметила парню, вылезая из машины. Дима натянуто улыбнулся.

– Идем.

Он то и дело сбивался с ты на вы и обратно, так что я не стала его поправлять, просто потопала следом к главному входу. Швейцар невозмутимо открыл мне дверь, а вот метрдотель, выплывшая лебединой походкой, посмотрела с недоумением. Но Диму, кажется, узнала, потому что на его слова:

– Она со мной, – выдавила улыбку. Непрофессионально, дамочка, вот совсем. Хотя я, конечно, выгляжу неуместно на фоне всей этой позолоты и хрустальных тяжелых люстр.

– Нам сюда, – Дима кивнул в сторону коридора и направился туда первым. С каждым шагом уверенность его, которой и так немного было, таяла на глазах. А когда мы остановились у одной из дверей, парень сделал глубокий вдох и выдох.

– Не подведи меня, – сцепил ладони, демонстрируя, видимо, надежду на то, что мы справимся.

Я не стала комментировать, потому что пока не до конца понимала происходящее. Дима на мое непроницаемое лицо кивнул, постучал в дверь и сразу же ее открыл.

– Ну что, нашел? – услышала я мощный бас.

Впечатляет, надо сказать. Ничего удивительного, что Дима решил пустить вперед меня. Распахнул дверь пошире, я покосилась возмущенно, но прошла в комнату. Уставилась на здоровяка под два метра, в ширину он не уступал росту. Костюм на нем смотрелся так же, как на корове седло. Шею украшала цепь толщиной в палец. Причем, с его. Вот ведь Дима – такой интеллигент с виду, а дружит с этим мордастым.

Последний, кстати, изумлен был не меньше, разглядывая меня.

– Это кто? – перевел наконец взгляд на Диму, тот сразу вытянулся в струнку и кашлянул.

– Певица. То есть музыкант. – Легче одутловатому не стало, потому Дима суетливо добавил. – Играет на гитаре и поет.

– Шутишь, что ли? – не впечатлился здоровяк и, повернув голову в сторону, спросил кого-то: – Ты слышишь, что он несет?

Мы обернулись вместе с Димой. В углу стояло кресло, на котором сидел мужчина. На вид ему было лет тридцать-тридцать пять. Сидел, закинув ногу на ногу, на губах в самых уголках сквозила усмешка. Видимо, он находил происходящее забавным. А вообще…

Вообще он был красавчик. Жгучий брюнет с правильными чертами лица, волосы немного длинные и вьются, уложены небрежно, но это совершенно не портит облика. Легкая щетина, и вот эта самая ухмылочка в уголках губ. А, ну еще темный костюм, сидящий на мужчине, как влитой, подчеркивая достоинства фигуры, которые сложно было не заметить.

На меня мужчина не смотрел, на вопрос толстого неоднозначно качнул головой. Вот и поговорили. Правда, здоровяку этого кивка хватило, может, они там ментально общаются?

– Ты кого привел? – рявкнул толстяк на Диму, но вздрогнули мы оба, я больше от неожиданности. – Мне певичка нужна, а не вот это. Если бы не коса, я бы подумал, что это пацан.

– Давайте без оскорблений, – не удержалась я, чем спасла Диму от объяснений, потому что внимание снова перешло ко мне. Мужик покраснел еще больше, видимо, от возмущения.

– Не надо лезть в разговор взрослых, девочка, – отчеканил, я аж брови вздернула.

– Слушайте, дяденька, – сложила на груди руки, – мне вообще-то двадцать два, а Дима ваш на мужчину не потянет и в сорок.

Дима не обиделся. Сейчас он был готов что угодно признать, лишь бы гнев сменился на милость. А мне вот обидно стало – всю жизнь ребенком обзывают, потому что я невысокая, и шмотки ношу такие, что фигуры не видно. Здоровяк все-таки замолчал. Картинно приложил ладонь ко лбу, всем своим видом показывая, что ему плохо. Главное, чтобы не решил обморок симулировать, а то такая туша может устроить землетрясение.

Здоровяк это тоже понимал, полагаю, потому ограничился тем, что подошел к столу, на котором стояла бутылка виски, и, налив в пустой бокал, залпом шарахнул вонючий напиток. Ну простите, я не эстет. Я вообще не пью, а виски воняет потными носками. Некоторые виски – очень дорогими, возможно, от Армани, но потные носки есть потные носки. По-моему, здоровяку не понравилось, его красное лицо сморщилось. Добрее он явно не стал,  потому что, отставив бокал, сказал:

– Дима, я с тебя шкуру спущу.

Вот зачем ему шкура молодого мажора? На полу перед камином разложит? Будет рассказывать – а это я сам, голыми руками…

Дима, кажется, тоже ярко увидел перспективу, потому что его наконец прорвало:

– Виктор Алексеич, ну вы сами подумайте, где я найду певицу за пару часов? У нас в городе с этим вообще тухло, мы же не столица рок-н-ролла, в конце концов.

– Только рок-н-ролла мне тут и не хватало, – рявкнул здоровяк.

– Девчонка музыкант. Играет на гитаре, у нее своя группа, поет. Не уродина.

Дима на всякий случай на меня покосился, я сделала обиженное лицо, мол, вот как мы заговорили, когда уже заманили птичку в клетку.

– Переоденем, накрасим, все в ажуре будет.

Здоровяк посмотрел на меня, видимо, мысленно переодевая и накрашивая. Ему не понравилось – сие отчетливо читалось на сморщенном лице.

– Знаете что, – высказалась я, – мне этот цирк надоел. Не хотите – не надо. Мне ваши проблемы вообще до фонаря. Так что ищите кого-то другого.

Я развернулась, чтобы уйти, когда услышала голос:

– Подожди.

Замерла. Вот умеют некоторые одним словом, произнесенным негромко, заставить человека застыть. Не только меня – Виктор Алексеич с Димой тоже уставились на мужчину в кресле.

– Подойди, – поманил меня. Вот вроде жест так себе, а я чего-то иду. С опаской, конечно, но иду. Замерла в метре. Мужчина медленно оглядел меня снизу вверх, оценки я не увидела, но дольше всего взгляд задержался на лице.

– Как зовут? – задал вопрос.

– Саша.

Уголок губ снова скривился в улыбке.

– Тезка, значит. Давай начнем сначала, Саша. Петь умеешь?

– Умею.

– А в каком жанре твоя группа?

– Регги.

Снова губы дернулись в улыбке.

– Регги – это хорошо. Но у нас, как ты могла заметить, мероприятие иного плана.

– Да уж не заметишь тут, – хмыкнула я.

– Сможешь спеть что-то другого жанра?

– Ну… наверное. Мне только надо текст, и послушать сами композиции.

– Вот и хорошо. Дима, – мужчина повернулся к парню, – найди тексты и аккорды, все распечатай, композиции подготовь для прослушивания. У тебя пятнадцать минут.

Дима, кивнув, почти в воздухе растворился – так быстро его не стало. Мужчина тоже поднялся, сказав мне:

– Пойдем, – и потопал в сторону двери. Виктор Алексеич рассудительно молчал. Мы шли по коридору, смешная парочка со стороны – мужчина в дорогом костюме и я. Вот так и тянет какую-нибудь гадость сказать.

– Вас Александр зовут? – задала я вопрос.

– Да.

– Александр… – протянула, предлагая продолжить, он посмотрел непонимающе. – Ну отчество у вас есть?

Мужчина вздернул брови. Хотел что-то сказать, но, окинув меня еще раз взглядом, ответил:

– Александр Иванович.

– Хорошо.

Что тут хорошего – я не знала, но надо же было что-то сказать. Чувствую прямо его превосходство над собой и окружающим миром. Франт такой, ну, выхаживает тут, сидит в кресле, пальцем манит и улыбается.

Глава 2

Благо, мы подошли к другой двери, стукнув, Александр заглянул туда.

– О, какие люди, – услышала я женский голос. Тоже мне, нашла, чему радоваться. Мы зашли в комнату, здесь было что-то вроде гримерки, нам навстречу двигала брюнетка лет тридцати в вечернем платье. Похвастать ей было чем, и она начала сразу, пока шла навстречу мужчине. Я закатила глаза, женщина перевела на меня взгляд и притормозила в растерянности.

– Это кто? – посмотрела на Сашу.

– Певица новая.

Дама тоже не утруждала себя в воспитанности, уставилась на меня, как на внеземное явление, хоть сейчас возносись на небо, больше она удивиться все равно не сможет.

– Надо сделать из нее приличного человека, – заметил Александр. Еще один тут терпение мое испытывает.

– А получится? – с сомнением спросила дама.

– Я вообще-то тоже здесь нахожусь, – заметила им. Они переглянулись.

– Постарайся, Оль, – мужчина улыбнулся, ну нормально так, по-человечески, не то что дергал уголками презрительно. Дама, конечно, сразу растаяла и потекла. Во всех смыслах, судя по взгляду.

Александр развернулся, поймал мой хмурый взгляд и, подмигнув, вышел из комнаты. Мы остались с дамой один на один. Оглядели друг друга еще раз сверху вниз, словно прицеливаясь. Дама улыбнулась.

– Как зовут? – спросила меня.

– Саша.

– Я Ольга. Ну давай приступим, времени не так много.

Женщина прошла к длинной вешалке, на которой чего только ни висело. Окинув меня взглядом, стала копаться в одежде.

– А ты… – услышала я. – Ты подруга?..

– Александра Иваныча? – хмыкнула я. Ольга уставилась так, словно я призрак. Ну или за моей спиной призрак, не знаю. Я даже обернулась, но никого там не было. Хотя это, конечно, еще ничего не значит.

– Можешь не отвечать, – улыбнулась Ольга, снова отворачиваясь к платьям. Ну вот, а так хотелось сказать что-нибудь противное. Женщина вытащила платье, которое я тут же отнесла к категории шлюшанских. Глубокое декольте и разрез с одной стороны бедра, уходящий в дальние дали. Из зала, наверное, можно будет разглядеть мои трусы.

– Уверены? – поинтересовалась, не торопясь брать платье. Ольга осмотрела его, потом меня.

– Да тут что ни возьми… – начала она, но замолкла и всучила мне шмотку.

– А где можно переодеться?

– Тут вот за вешалкой, никто тебя не увидит.

Ладно, за вешалкой так за вешалкой, что я, никогда не была в таких ситуациях? Честно сказать, не была, ну да ладно.

Чехол с гитарой я поставила к стене, стянула футболку, одновременно снимая с ног шлепанцы. Последними были штаны.

– Ого, – высказалась Ольга, – кто бы мог подумать, что под этими шмотками такое тело. Девочка, да тебе в модели надо.

– Давайте без комментариев, – заметила я, пытаясь влезть в платье. Узкое какое, зачем женщины это носят? А главное, как? Еще и лифчик пришлось снять, с такими декольте ему места не нашлось.

Спустив платье таки вниз, я прошла к большому зеркалу и открыла рот. Грудь видна почти наполовину, про разрез мы уже обсуждали. Так, ладно, на такое мы не договаривались. Повернувшись, уперла руки в боки.

– Я выгляжу, как проститутка, – заметила женщине.

– Брось, ты красавица.

– Это не отменяет того, что выгляжу, как проститутка.

– Поверь мне, – Ольга приблизилась, разглядывая мое лицо, – проститутки не носят такие дорогие платья. Садись, у нас еще макияж и прическа.

– Косу хоть не отрежете? – проворчала я, усаживаясь в крутящееся кресло.

Но Ольга меня уже не слушала, набирая в руки какое-то неимоверное количество косметики. Нет, это даже неплохо, под ее слоем меня никто никогда не узнает, главное, чтобы к земле не тянуло под его тяжестью. Корпели надо мной добрых полчаса, я чуть не заснула. Хотя вру, заснуть, когда тебе тычут чем-то в глаза и бурчат, чтобы не дергалась, довольно сложно. И когда волосы тянут в разные стороны – тоже. Красота требует жертв, только непонятно, с какой стати, от меня.

Наконец Ольга все отложила, осмотрела меня и выдала:

– Невероятно.

В том плане, что я стала процентов на восемьдесят вероятно не я? Охотно допускаю.

– Туфли, – пихнула она мне что-то с такими каблуками, что длина моего разреза перестала пугать.

– Убить меня хотите? – критично осмотрела я черные туфли  на шпильке.

Ну если не убить, то точно сделать инвалидом. Ольга сделала нетерпеливый жест, кажется, ей и впрямь хотелось полюбоваться плодом своих трудов. Туфли я натянула (чулки мне, кстати, тоже выдали), аккуратно сползла с кресла и, покачиваясь, направилась к зеркалу. Не, ну в принципе, ничего, сносно. Буду играть на гитаре, петь, а то, что ноги покачиваются – так это чтобы ритм поддерживать.

До зеркала я не дошла. Не в том плане, что ходули сломались, просто дверь распахнулась, и на пороге показался уважаемый Александр Иванович. Хотел что-то сказать, да так и замер с открытым ртом. Вот теперь его взгляд мне нравился. В плане, что это был взгляд не сканера, а нормального живого человека. С интересом таким смотрел, мужским. Даже немного задрожало где-то в районе живота. Ну ноги ходуном всегда можно на каблуки списать. Хотелось гордо сказать «челюсть подберите», но тут Ольга все испортила.

– Саша, ты что, влюбился? – захихикала она так по-дурацки, что было понятно: ей срочно нужно услышать от мужчины отрицательный ответ. Я только глаза закатила, а вот Александр вернул себе непроницаемое выражение лица.

– Оль, можно я поговорю с девушкой наедине?

Женщина недовольно повела плечом и удалилась, бросив на меня взгляд. Вот странная, не хотела плодить себе конкурентку, не надо было тут салон красоты разводить. Я доковыляла до зеркала и воскликнула:

– Матерь божья!

Не то чтобы я ее там увидела, но того, кого я видела, абсолютно точно не знала. И не узнала бы никогда, потому что такие дамы и я – ну мы живем в абсолютно разных измерениях.

Повернувшись к мужчине, развела руки в стороны и спросила:

– И сколько вы мне за это заплатите?

Я была почти уверена, что сейчас вылезу из платья, спрячу свою грудь куда подальше и отправлюсь домой. Какие-то границы ведь должны быть…

Александр назвал цену. Я икнула. Похлопала глазами.

– Сколько? – переспросила мужчину. Он повторил, разглядывая меня с интересом. Нравится, видимо, наблюдать, как люди меняют принципы на деньги. Хотя если вдуматься – то принципов у меня много, а денег мало. Можно и продать несколько, не обеднею.

Снова посмотрела в зеркало. Косметику уже не смыть, прическу не убрать, может, хоть платье поменяют на что-то более приемлемое? Хотела задать вопрос, а потом подумала – за другое платье премию могут и урезать. Тут же у них образ, понимаете ли.

Вздохнув, сказала печально:

– Творчество должно быть свободным, понимаете, Александр Иванович?

От отчества его малость перекосило. Малость – но приятно.

– Поверь, то, что ты будешь исполнять, на творчество не тянет. Так что можешь уверенно договариваться со своей совестью. Идем.

Я показала ему язык, правда, когда мужчина повернулся спиной. Одежда осталась на вешалке, заваленной шмотками, я подумала, ничего с ней не случится, потому посеменила на своих ходулях за Александром. Иванычем.

Мы пришли к Диме в маленькую комнатушку с диваном, столом и ноутбуком, рядом с которым лежала стопка листов. Парень вскочил и тоже открыл рот, на меня глядя.

– Это кто? – задал вопрос, я только глаза закатила. Нет, он серьезно?

– Это музыкант, – улыбнулась язвительно, – с регги-группой на гастролях.

Александр хмыкнул, Дима еще больше рот открыл. Рассматривал меня совсем неприлично, никакой выдержки у парня. Все на лице написано – сколько бы раз, в каких позах.

– Слюни подбери, – охладил его пыл Александр, и Дима сразу скуксился.

– Ну я пошел, – вздохнул и быстренько сбежал. Вот так и после секса, наверное, было бы. Бегать, я смотрю, он вообще мастер.

Я села на диван, Александр на стул, протянул мне листы. Оказалось, распечатанные тексты с аккордами. В общем-то, мне хватило одной строчки. Ну знаете, я угадаю эту мелодию с двух слов: корточки и папиросочка. Чувствуете, сложилось, да? Ну ладно, тексты блатняк, так те, кто их слушает, тоже значит. Некстати вспомнилась цепь Виктора Алексеича. Увесистая такая.

Если снять туфли, будет шанс сбежать. Ага, в этой змеиной шкуре… Они все продумали. Ладно, не будем отчаиваться, может, я что не так поняла?

Кашлянув, поинтересовалась, надеясь, что мой голос звучит нейтрально:

– Скажите, Александр Иванович, а эти товарищи, что будут меня слушать… Они типа бандиты?

Мужчина снова дернул уголком губ, давя улыбку.

– Так что, в песнях написано? – спросил вроде бы серьезно, но что-то вызывало сомнения.

– Литературный контекст намекает, – ответила я обтекаемо. Он все-таки хмыкнул, качая головой.

– Тебе нечего бояться. Выйдешь, отыграешь программу, получишь бабки и будешь свободна, как ветер.

Ну да, звучит привлекательно. Надеюсь, ветер не тот, что надо могилкой. Ладно, раз уж мы тут рубим начистоту…

– А вы тоже бандит? – выдала я. Александр вздернул брови.

– Похож?

Я хотела покачать головой, но поняла, что сравнивать-то мне не с кем. Контингент пока не видела, а мои представления о бандитах весьма романизированы. Ну, как в известной песне: «А я хочу быть, как Саша белый, ходить в плаще и решать вопросы»…

– Не знаю, – сказала честно, чем, кажется, повеселила. Отвечать он не стал, тоже мне, интригу держит. Встал, заметив:

– Сейчас принесу тебе гитару, разбирайся.

Ну вот, а так хотелось отсрочить неизбежное. Ладно, главное – это правильно себя мотивировать. Трудности закаляют характер, я вот и не знала, что способна на такое! Покосилась на текст на первом листе. Чет не уверена, точно способна? Взяла ручку, написала на листке озвученную сумму. Веры в себя прибавилось. Ладно, будем бороться.

Боролась я два часа и, можно сказать, победила. Знаете, ну песни такие, прямо надлом души. Плакать хочется. Жаль, что от ужаса, но об этом же никто не знает. А надрыв в голосе только придаст очарования. Надрыв и дрожащие на каблуках ноги. Александр заглянул всего раз, сообщить, что через двадцать минут мое выступление. Против воли стало волнительно. Все-таки концерт, люди слушать будут, не хотелось бы совсем уж облажаться. А вдруг они поймут мое настоящее отношение к данной музыке? Начнут свистеть и кидаться помидорами? Главное, чтобы не цепями с шеи.

Ладно, я сильная, я справлюсь. Да по мне можно картинки с мотиваторами делать!

Как оказалось, переживала я совершенно напрасно. В том плане, что меня встретили бурными овациями, когда я только шла, заплетаясь ногами, по сцене к микрофону. К сожалению, свет в глаза мне не бил – а я так надеялась! – и контингент оправдал мои ожидания. Хотя все приличные такие, в костюмах, но вот что-то выдавало. Причем всех сразу. Выражения лиц, что ли.

И дамы у них такие… Двух категорий: первые взрослые, примерно как их мужья, видимо, боевые подруги из тех, что патроны подавали в девяностых. Вторые, если подавали патроны, то ртом, большим таким, что даже со сцены боязно смотреть.

Беглого взгляда по залу было достаточно, чтобы понять: ни той, ни другой категории я не понравилась. Разрез они бы мне заштопали прямо с кожей, да и платье надели бы задом наперед. И гитару под шею – чтобы уж точно никому в голову не пришло на меня засмотреться. Ладно, дамы, не беситесь, меньше всего мне нужны эти ваши… боевые друзья.

Кстати, кто-то догадался поставить для меня стул – не зря, не зря. Правда, пока я присаживалась, стараясь сделать это так, чтоб большая часть зала не увидела мое белье, немного растеряла задор. Ладно, вроде все еще держат себя в руках. Ой, тьфу.

В общем, я поздоровалась и сразу перешла к делу. И знаете, что я вам скажу: такого благодарного слушателя я еще не встречала. Да все наши местные растаманы, вместе собранные, столько оваций мне не отсыпали. Черт возьми, даже не знала, что это так приятно. Подумаешь, цепи у них, зато вон как чувствуют текст. Хотя текст все-таки поганый. Так и они тоже не принцы… Короче, через тридцать минут невероятного успеха я решила взять перерыв: сгонять в туалет и попить. А что, звезда, имею право.

Гитару я оставила в закутке возле выхода на сцену, а сама направилась искать место релаксации. Ресторан был большой, я заплутала, потому что не сразу поняла, как попасть из зоны закулисья в обычную. Наконец, выбралась и увидела табличку со стрелкой, куда идти. Коридор оказался пуст, я прошла до двери – она вела в просторный предбанник, в котором было большое зеркало, умывальник и автомат с презервативами. Обслуживание по высшему разряду. Не удивлюсь, если его специально поставили на сегодняшнее мероприятие. А что – одним там рожать уже поздно, другим точно еще рано. Некоторым – вообще противопоказано.

Я сходила в туалет, с радостью стянув неудобные туфли, только подумайте – ногам больно, даже когда я сижу. Вышла в предбанник, поставив туфли рядом с раковиной, вымыла руки, разглядывая себя в зеркало. Очуметь, неужели можно так изменить человека посредством косметики? Мне мой обычный вид как-то милее.

Руки я вытерла салфетками, натянула одну туфлю, чуть не упала, и тут услышала странный звук из мужского туалета. Словно кто-то таки упал. Замерла на ноге без туфли, прислушиваясь. Вроде какие-то шорохи, возня, может, оступился? Не знаю, как, но всякое бывает. Еще постояв и ничего не услышав, я решила уйти.

А вдруг там человеку плохо стало? Дяденьки в возрасте, столько пережили, опять же цепь на шее тянет. Короче, я вылезла из туфли, определила ко второй на раковину, и, постучав в дверь, открыла ее. Тут была устроено, как в женском – две кабинки. Окно открыто нараспашку, может, это оно хлопнуло? Хотя вечер не сильно ветренный. Выглянула на всякий в окно – внутренний двор был пуст.

За дверями тишина, нормально будет, если я подам голос? Открыла одну дверь, никого, вторую… И вот тут офигела. На унитазе сидел мужчина, на вид ему было лет шестьдесят пять, но именно было. Ну то есть этим возрастом он и закончил. Выстрел в сердце и лоб – классика жанра. В плане, в жанре кино это классика. В реальности, видимо, тоже.

Надо было что-то делать, но я только глазами хлопала в ужасе. А потом и вовсе от двери отскочила. Так, убийца наверняка ушел через окно! Убил дедушку и того, свалил, вот эту возню я и слышала – сначала на унитаз посадил в кабинку, а потом сам в окно. Я еще раз выглянула – вдруг висит где на водосточной трубе. Обнаружила пожарную лестницу совсем рядом. Ну понятно – зачем висеть, когда можно не висеть. Ушел, значит.

Немного еще постояла, на город упала прохлада, приятный легкий ветерок дул в лицо. Вот бы сейчас обернуться – а там никакого застреленного мужика. И тут словно отпустило оцепенение: божечки мои, человека убили!

Бежать! Рассказать!