Читать книгу: «Бесплодные усилия любви», страница 2

Действующие лица

Фердинанд, король Наваррский

Бирон, Лонгвилль, Дюмен – вельможи в его свите.

Бойе, Меркад – вельможи в свите французской принцессы.

Дон Адриано де Армадо – напыщенный испанец.

Натаниэль – сельский священник.

Олоферн – сельский учитель.

Тупица – полицейский.

Башка – крестьянин при королевской ферме.

Моль – паж дон Армадо.

Лесничий.

Принцесса Французская.

Розалина, Мария, Катарина – дамы в ее свите.

Жакнетта – крестьянка.

Офицеры и другие; свита короля и принцессы.

Действие происходит в Наварре.

Действие I

Наварра. Парк перед дворцом.

Сцена 1

Входят Король, Бирон, Лонгвилль, Дюмен.

Король

 
Итак, вы поклялись! А для того,
Чтобы не нарушить слова своего
И закрепить священную присягу, –
Вы все втроем подпишете бумагу,
Где наши клятвы точно и подробно
Изложены.
 

Бирон

 
         Мой добрый государь!
Я тоже поклялся отдать наукам
Три долгих года. И под этой клятвой
Охотно я, конечно, подпишусь.
Но прочие обеты так суровы!
Подумайте: три года ни единой
Не видеть женщины. О, я надеюсь,
Что не включили заповеди этой
Вы в наш устав. А также: раз в неделю
В теченье дня не прикасаться к пище.
А всякий прочий день всего однажды
За трапезу садиться. Я надеюсь,
Что не включили заповеди этой
Вы в наш устав. Но, что всего печальней:
Спать по ночам мы поклялись не больше,
Чем три часа, – и днем не отдыхать!
А мне, ленивцу, спать бы до полудни
Без просыпу! Всю ночь! И я надеюсь,
Что не включили заповеди этой
Вы в наш устав. Не то, поверьте: трудно
Мы будем жить – и сумрачно, и скудно:
Легко ль не досыпать, не доедать
И женщины три года не видать!!
 

Король

 
Ну, что ж, мой друг, ты волен убираться!
 

Бирон

 
Нет, государь, позвольте мне остаться!
Во славу праздности я более сказал,
Чем вы могли сказать во славу прилежанья.
Но поздно рассуждать: уже я клятву дал
И все суровые снесу я испытанья.
Устав я подпишу и не пойду я вспять.
Но надобно его мне прочитать!
 

Король

 
Да, подписанием святого договора
Ты честь свою спасешь от срама и позора!
 

Бирон (читает). «Параграф первый. Никакая женщина не имеет права подходить к моему замку ближе, чем на одну милю». Обнародован уже этот закон?

Лонгвилль. Четыре дня назад.

Бирон. Посмотрим, каково наказание! (Читает.) «Под страхом лишенья языка»… Кто придумал это наказанье?

Лонгвилль

 
Придумал я.
 

Бирон

 
          А для чего
Скажи, придумал ты его?
 

Лонгвилль

 
Чтоб женщин отпугнуть!
 

Бирон

 
Закон весьма полезный,
Но не скажу, чтоб очень уж любезный!
 

(Читает.) «Параграф второй. Всякий мужчина, застигнутый в разговоре с женщиной на протяжении этого трехлетнего срока, подвергается такому публичному и позорному наказанию, какому остальные придворные сочтут за благо подвергнуть его».

 
Ну, этот пункт нарушите вы сами,
Светлейший государь. На этих днях должна
Прибыть сюда для разговора с вами
Прекрасная французская княжна!..
Уступка ей нужна соседней Аквитаньи
Для дряхлого отца. И надобно избрать
Один из двух путей: Иль ей не приезжать,
Иль вам не издавать такого предписанья!
 

Король

 
Ах, я совсем забыл! Ведь экая досада!
По делу важному сюда прибыть ей надо!
И поневоле мне придется, господа,
Нарушить договор.
 

Бирон

 
                Ну, если так, тогда
И свой нарушу я. Скажу, что поневоле!
 

(Подписывает бумагу.)

 
А впрочем я шучу. Проклятье и позор
Тому, кто наш святой нарушит договор!
Но неужель у нас в печальной нашей доле
Не будет никаких ни шуток, ни проказ?
 

Король

 
Ах, почему же! Нет! Вот и теперь у нас
Гостит приехавший недавно из Испаньи
Великий краснобай, превыспренный фразер,
Новейших светских мод забавное созданье,
Рудник трескучих слов, чудак и фантазер,
Спесивый и напыщенный Армадо.
Не знаю, как для вас, а для меня, друзья,
Его вранье – поистине услада.
И к нам в забавники его назначу я.
 

Бирон

 
Да, это – рыцарь мод! Он блещет перед нами!
Щеголеватыми новейшими словами.
 

Лонгвилль

 
Он да пастух Башка так позабавят нас,
Что годы пролетят как будто краткий час!
 

Входят Тупица с письмом и Башка.

Тупица. Где тут собственная особа самого короля?

Бирон. Вот она! А что тебе, любезнейший, нужно?

Тупица. Да я сам представляю собой короля: я его величества полицейский служитель! Но я хотел бы видеть его самого – плоть и кровь.

Бирон. Это – король…

Тупица. Сеньор Арма… Арма… или как его? – свидетельствует вам свое почтенье. Случилось преступное дело: нарушение закона! Остальное изложено в этом письме.

Башка. Государь, это письмо – обо мне.

Король

 
Письмо от достославного Армадо!
 

Бирон. Может быть содержанье его – пустяки, но стиль, я надеюсь, высокий.

Лонгвилль. Высокие надежды на низкое небо! Господи, пошли нам терпенье!

Бирон. Терпенье слушать или воздержаться от смеха?

Лонгвилль. Слушать покорно и кротко, и смеяться возможно меньше. А не то отказаться вовсе – и от смеха и от письма.

Бирон. Посмотрим, посмотрим: каков будет слог, таково и веселье.

Башка. Письмо это, государь, обо мне, касательно Жакнетты. Дело в том, что я был пойман на деле.

Бирон. На каком деле?

Башка. Да не на одном, а на трех, государь. Первое, меня видели с нею на ферме. Второе, видели, как я с нею сидел на скамье. Третье, видели, как я увязался за нею в парке. Известное дело: я разговаривал с ней, как мужчине приходится разговаривать с женщиной. А как именно? Так или этак.

Бирон. Что же дальше?

Башка. А дальше будет постановление суда. И да спасет Господь Бог своих праведников!

Король. Намерены ли вы слушать это письмо со вниманием?

Бирон. Внемлем, как вещаниям оракула!

Башка. Такова уж слабость человеческая: слушаться голоса плоти.

Король (читает). «Великий уполномоченный, вице-король поднебесья, самодержавный повелитель Наварры, моей души земное божество, благостный питатель моего бреннога тела!..»

Башка. До сих пор ни слова о Башке!

Король (читает). «Дело в том…»

Башка. Может быть в том, но если он говорит: «в том», то, правду говоря, оно совсем не в том.

Король. Молчать…

Башка….подобает и мне и каждому, кто боится соваться в драку.

Король. Ни слова более…

Башка….о чужих тайнах, прошу вас.

Король. «Дело в том, что обуреваемый черной, как траур, меланхолией, я препоручил свой угнетенный мрачным уныние дух благотворнейшему лекарству твоего целебного воздуха и, пользуясь правом дворянства, посвятил себя уединенной прогулке. Время: когда? Около шестого часа дня, когда скоты наиусерднейше щиплют траву, птицы наиприлежнейше клюют червяков, люди садятся за трапезу, зовомую ужином. Теперь тебе ведомо время, когда. Скажу и о той местности, где. О той, по которой я шествовал. Она именуется: твой собственный парк. Теперь о той территории где. О той, где я улицезрел это срамное и наигнуснейшее дело, которое извлекает из моего белоснежного гусиного пера черные, как уголь, чернила, которые здесь ты зришь, созерцаешь, постигаешь зрением – или попросту: видишь. Что же касается местности, где, – то она лежит на северо-северо-востоке к востоку от западного угла твоего причудливо-извилистого сада; там я увидел этого пошлого олуха, этого гнусного пескаря твоих радостей!»

Башка. Меня!

Король (читает). «Эту безграмотную темную тварь».

Башка. Меня!

Король (читает). «Этого ничтожного холопа…»

Башка. И опять меня!

Король (читает). «…который, насколько я помню, зовется Башкою».

Башка. Ага, меня!

Король (читает). «…в обществе и в сообществе – вопреки твоему провозглашенному и возвещенному указу и ныне утвержденному закону, в сообществе с… о, мне страшно сказать, с кем!»

Башка. С девкой!

Король. «С одной из дочерей нашей праматери Евы, с особой женского пола, или для более ясного твоего понимания – с женщиной. Какового преступника я, – как мой глубокоуважаемый долг побуждает меня, – препровождаю к тебе для получения надлежащей кары, в сопровождении полицейского служителя твоего величества Антуана Тупицы, каковой Тупица мне известен, как человек доброго имени, доброй репутации, доброго поведения и доброй молвы!»…