Читать книгу: «Под солнцем Африки. Военные и охотничьи приключения, описания туземных племен», страница 3

Известие о страшной засухе на предполагаемом маршруте дошли до меня в Момбасе; и, предвидя, что придется нести дополнительную воду для каравана, я приобрел несколько пустых керосиновых банок. В Маджи Чумви (3°47’S 39°22’E) есть бассейн солоноватой воды. Но он был просто ядовит из-за засухи, носильщиков проходящих караванов, моющих в них свои язвы, а также из-за скопления грязи в целом. Я наполнил свои бутылки водой в предыдущем лагере. На следующий день мы достигли Самбуру. Здесь мы обнаружили, что ямы для воды абсолютно сухие. Мы отдыхали во время жаркого дня, а в 14.00 снова отправились в следующий лагерь, Тару. Пока мы ждали в Самбуру, некоторые туземные женщины с тыквами воды пересекали караванную дорогу; они несли какую-то неприятную солоноватую воду издалека, поэтому нелегко было уговорить их продать нам воду по огромной цене. Они знают ценность серебряных рупий и больше ничего не берут. У меня не хватало серебра, но, к счастью, мой староста смог одолжить мне. Я купил драгоценную воду и раздал ее крошечными порциями людям и животным. Некоторые из моих людей начали яростно спорить, обвиняя друг друга в том, что оппоненты взяли больше, чем положено этого грязного и тошнотворного напитка. Я должен был взять палку и бить без разбора этих комбатантов, чтобы предотвратить кровопролитие и убийство, так как некоторые из них вытащили ножи.

Залив Кавирондо (на северо-востоке озера Виктория)

Караваны обычно идут со скоростью 2,5 мили в час; а мы прошли 10,5 миль до Тару за четыре часа и пришли туда на закате. Там расположился большой караван, и поэтому его люди и шестьдесят ослов почти осушили знаменитые колодцы Тару. Я должен был спешить, чтобы наполнить наши керосиновые банки тем, что мы могли зачерпнуть – это была жидкость, густо смешанная с илом. Я тоже должен был или пить ее, или умереть от жажды. Мои люди были слишком измотаны, чтобы идти дальше. На следующий день я отправил несколько мужчин с банками за этой, так называемой водой в следующий лагерь, где снова не оказалось воды. Три человека, вооруженные винтовками, были оставлены охранять этот драгоценный колодец, от которого зависела жизнь каравана, в надежде, что эта яма постепенно наполнится. Следующей ночью мы прошли около двадцати миль и нашли наших часовых у колодца, который за это время успел наполниться некоторым количеством воды. Каждый человек и животное получили свою пинту. Я мог дать им отдохнуть только от 9 утра до 14.00 в самое жаркое время дня, а затем мы снова продолжили марш. Прежде чем мы стартовали, я раздал остальную воду. Мы достигли Маунгу (3°33’S 38°45’E, в 100 км к WNW от Момбасы), пройдя около десяти миль, и отдохнули три часа. Я не стал разбивать палатку, чтобы дать людям побольше отдохнуть, а бросился на кровать и спал, как бревно. Будучи разбуженными через три часа дежурным часовым, мы продолжили поход, и через двадцать миль подошли к реке Вой, что спасло нас от жажды. Я был рад, что мы не потеряли ни одной жизни; но последствия приема грязной воды ощущались мной несколько дней в виде боли в области почек. У туземцев и животных были только признаки усталости, но не боли. Засуха сопровождала нас без перерыва до реки Цаво, но без каких-либо дополнительных рисков для жизни.

Женщины банту в Кавирондо

Туземцы Кавирондо

Туземцы Кавирондо

Стальная лодка религиозной миссии на озере Виктория

Кибанда или дом из тростника с травяной крышей

В Цаво до реки Ати нас сопровождал непрерывный дождь, днем и ночью. Носильщики промокли насквозь, и я тоже, несмотря на макинтош и шлем. Во время стоянки палатку приходилось устанавливать на грязной земле в дождливую погоду. Все было влажным, липким и затхлым. Дождь шел всю ночь. На следующее утро мы шли по грязи при непрерывном ливне, как будто наступил второй потоп. Мы тащились вперед, забрызганные грязью, полуслепые от дождя и дрожа от холода, чтобы дойти до очередной стоянки и повторить опыт предыдущих дней. В караване разразилась лихорадка, диарея и дизентерия. В Mto-ya-Mawe мне удалось добраться до лагеря, но при яростной атаке лихорадки. На следующий день мы добрались до Алуани, и половина людей в моем караване заболели, я остановился на целый день, чтобы дать всем отдых; но пищевая проблема была настолько серьезной, что нам пришлось снова идти. Мы достигли реки Ати, где приветствовали прекращение дождя и появление солнечного света. Отсюда и до конца путешествия нас сопровождала хорошая погода, и только изредка были дождливые дни.

В Уганде путешественник иногда видит «кибанду» или хижину из травы соломы, что является очень приемлемым убежищем в дождливую погоду, потому что он может зажечь внутри огонь и сушить одежду. У «кибанды» есть дверь, но нет окон; там может быть или не быть тростникового экрана для закрытия двери. Хижины этого типа недолговечны и вскоре разрушаются, так как обычно, беспечные негры о них не заботятся. Есть здесь и необитаемые хижины, которые становятся прибежищем тараканов, крыс и летучих мышей.

В Кампале я жил в «кибанде» три месяца. Термиты почти уничтожили матрац моей койки, и мне пришлось держать другие вещи поднятыми над землей на высушенных на солнце кирпичах, муравьи не добирались до них. Что касается крыс, мой слуга однажды убил трех палкой, а ловушку для крыс, которую я привез из Англии, я считал одной из моих самых полезных вещей в походе. После того, как убил около десятка крыс, я отказался от их подсчета.

Покойный майор Трустон, когда командовал гарнизоном в Уньоро, построил в Фаджао травяной дом в суданском стиле, и очень любезно предоставлял его в распоряжение всех, кто посещал станцию. Поскольку он приказывал своим чернокожим слугам содержать хижину в чистоте и порядке, это было приятным сюрпризом для каждого посетителя. В погожие дни я обычно принимал пищу неизменно за дверью, под приятной тенью деревьев, и наблюдал, как зеленые белки резвятся между ветвями и слушал желтых птиц-ткачиков, ведущих свой шумный разговор.

Травяной дом для путешественников в Фаджао

У каждого каравана должен быть хороший староста или бригадир. Бригадиры теперь получают от 40 до 60 рупий в месяц, или от 2 фунтов 10 шиллингов до 4 фунтов. Им разрешено иметь, по крайней мере, одного и очень часто двух носильщиков для переноски палатки бригадира и его частных вещей, и бригадиры получают ежедневный двойной рацион, по сравнению с носильщиками. Обязанности бригадира важны и многообразны. Он следит за людьми, чтобы они не отлучались без разрешения или не уклонялись от своей работы, чтобы держались все вместе, чтобы не грабили дружелюбных туземцев, чтобы собирали дрова, а ночью поддерживали костры, чтобы вьючные животные были защишены от диких зверей и т. д. У бригадира есть, как правило, один или несколько помощников.

Аскари – это своего рода солдат эскорта. Он должен защищать караван в случае нападения, и по этой причине снабжен винтовкой и двадцатью патронами. Кроме того, в случае, если заболел кто-то из носильщиков должен взять на себя его груз. Аскари выплачивается 1 фунт в месяц, они должны нести свои собственные вещи сами.

Самый здоровый стиль путешествия – пешком. Мое первое путешествие в караване от озера Ньясса до Килвы целиком было пешим. Но в первом путешествии из Момбасы в Уганду я ехал почти всю дистанцию на осле. Те, кто может себе это позволить, едут на лошади. Некоторым очень везет в том, чтобы безопасно провести своих лошадей через районы, зараженные мухой цеце; большинству, как правило, не везет. Один человек потерял трех лошадей поряд, добираясь в Кавирондо. Лошадь требует хорошего конюха и постоянного ухода. Осел более прост и сам ищет себе еду.

Это очень выносливое животное, и не требует внимания. Белые ослы Маската в Момбасе довольно дороги; нередко они дороже лошадей. Осел, который лучше всего подходит моему кошельку и требованиям, был обычным серым масаи-ослом. Самый первый мой осел в один прекрасный день упал около Килунгу и вывихнул ногу, которая настолько опухла, что бедное животное не могло идти дальше. Его нужно было оставить, и он был передан одному дружественному вакамбе. В другом путешествии я потерял очень хорошего осла, пересекая реку Nzoia. Ему разрешалось плыть, рядом с туземным каноэ, его голова поддерживалась за уздечку человеком в лодке. Рядом с противоположным берегом глупый негр отпустил уздечку и ударил осла бамбуковой палкой. Течение было очень быстрым, а берег очень крутым для того, чтобы животное могло забраться на него без посторонней помощи. Осел был унесен течением и мы больше его не видели. Только однажды я потерял осла от мухи цеце.

Моим лучшим ослом был «Джек», моя последняя покупка. Я купил его в Момбасе за 75 рупий (5 фунтов); он сопровождал меня до озера Альберт и вернулся со мной в Момбасу, пройдя полторы тысячи миль. Он никогда не болел; и когда я уехал в Англию, продал его за ту же сумму, которую я заплатил за него. Сначала он был молодым серым ослом и очень пугливым, так как его еще не толком объездили. Малейший шум позади или рядом заставлял его выполнять внезапные гимнастические упражнения, в результате которых я с его спины перемещался на землю. Но потом все постепенно пошло на лад.

«Джек» стал чрезвычайно ручным и послушным; он всегда держался близко к лагерю и сразу же останавливался, если мы его звали. Ни один из моих бывших ослов не мог пройти и ярда, если перед ни не шел другой осел или человек, тянущий его за узду. Но «Джек» всегда с удовольствием путешествовал без осла-компаньона или погонщика. Только один раз он удалился из лагеря. Когда мы покинули Масинди и проходили через поселение суахили, «Джек» внезапно ощутил любовь с первого взгляда к туземной ослице и завоевал ответное чувство. Оба душераздирающе кричали, расставаясь друг с другом. Во время марша время от времени горе осла обнаруживалось в затяжном и скорбном крике. Прибыв в лагерь, он был предоставлен самому себе. Вскоре поднялось общее волнение. «Джек» исчез! Оказалось, что его любовь к «девушке, которую он оставил» преодолела двухлетнюю верность к хозяину, и он побежал назад. Мои «бои» вернулись в деревню и привели осла, в ближайшие два-три дня «Джек» шел в очень подавленном настроении.

ГЛАВА IV. ПРОТЕКТОРАТ УГАНДА

«Протекторат Уганда» не означает просто Уганду – королевство, которым знаменитый король-самодержец Метса управлял в то время – но он включает в себя также обширные территории вокруг нее, где ни один белый человек никогда не бывал, также озера, недавно обнаруженные выносливыми исследователями и путешественниками, и племена людей, отличающихся друг от друга языком, манерами и обычаями. Те, кто читают захватывающие записи исследований и открытий, связанных с такими именами, как Ливингстон, Спик, Грант и Мунго Парк, очень ошибаются, если они воображают, что подобные достижения уже недоступны, потому что все, что можно было обнаружить, уже обнаружено. В течение последних нескольких лет граф Телеки* добавил на карту два новых озера, лежащих близко друг к другу и названных им Лейк-Рудольф и озеро Стефани. Ребманн, подстрекаемый многими рассказами, считал мифом то, что в Африке есть огромная гора, вершина которой покрыта вечным снегом, однако, гора Килиманджаро была добавлена к новым географическим открытиям, хотя какое-то время этому в Европе не верили. Казалось невозможным увидеть «вечный снег» под палящими лучами африканского солнца.

* Граф Самуэль Телеки (1845 – 1916) венгерский исследователь, который возглавил экспедицию в Северную Кению. Он был первым европейцем, увидевшим озеро Рудольф (озеро Туркана), хотя о существовании этого озера было известно в Европе задолго до того, как туда прибыл Телеки.

** Иоганн Ребманн (1820 – 1876) – немецкий миссионер и исследователь, был первым европейцем, вместе со своим коллегой И. Л. Крапфом, начавший исследование Африки от побережья Индийского океана. Он был первым европейцем, увидевшим гору Килиманджаро со снежной вершииной. Новость об открытии Ребманна была опубликован в миссионерской газете в мае 1849 г., но была проигнорирована, как фантазия в течение ближайших двенадцати лет. Географическое Общество в Лондоне постановило, что снег никак не мог лежать в тропиках, и считало доклад результатом перенесения малярии миссионером. Только в 1861 году исследователи начали поиски Килиманджаро. Экспедиции в Танзанию между 1861 и 1865, под руководством немецкого барона Карла Клауса фон дер Декена, подтвердили отчет Ребманна.

Килиманджаро находится сравнительно недалеко от побережья, и каждый путешественник в Уганду, который хочет увидеть это чудо, может наблюдать белую сверкающую вершину; ибо маршрут караванов проходит в пределах видимости величественного снежного короля. Сидя у костра, я слушал арабские и негритянские истории, звучащие для моего скептического уха еще более мифически, чем история Ребмана о снежной горе в его дни. Одна из историй утверждает, что, что далеко за пределами нынешних границ исследований белого человека есть земля, где много золота, и где туземцы не знают его ценности и используют металл, как самое дешевое украшение. Говорят, что арабские торговцы снова и снова пытаются проникнуть в эти чудесные страны, которые труднодоступны из-за невероятных трудностей с продовольствием. Предполагаемое нахождение этой золотой земли сохраняется арабами, как величайшая тайна. В моем последнем путешествии я встретил арабский караван, который шел по стране, якобы для торговли слоновой костью и, если удастся, для охоты на слонов. Мой арабский слуга был старым другом араба, командовавшего караваном; это привело к тому, что я долго общался с последним об этих золотых странах. Араб сказал мне, что, если его финансовое положение продержится на том же уровне, он отправится в путешествие. Он собирался скупить провизию на рынке в Форт-Смите, и заявлял, что хорошо разбирается в предмете его мечтаний. Согласно его убеждению, «золотая страна» находится далеко за пределами озера Рудольф, которое другие путешественники посещали после открытия его графом Телеки. Араб, по-видимому, твердо верил в существование такого золотого рая.

Я вполне понимаю, что проблема со снабжением пищевыми продуктами – это почти непреодолимый барьер. В моем первом путешествии в Уганду была проблема с продуктами из-за маршрута караванов, пролегающего в течение около двадцати дней через необитаемую страну; но трудность сводится к минимуму, если знать точное количество дней, в течение которых требуется идти каравану через необитаемый район. Лучшее понимание рисков путешествий по району без пищи, не зная точно, как долго может продлится путешествие, я испытал, когда я путешествовал по стране Магванвара (Южная Танганьика) в Германской Восточной Африке. «Короли» Магванвары преднамеренно окружили свою страну огромной зоной голода, беспощадно уничтожая деревни и целые племена вокруг них. «Голодный пояс» был для них большей защитой, чем Великая китайская стена для китайских императоров. В эту пустыне мой племянник и я решили проникнуть. Мы обеспечили себя как можно лучше для путешествия.

До того, как мы дошли до цели нашей экспедиции, мы были вынуждены жить на голодном пайке из горсти риса утром и вечером, а одна маленькая банка сардин в день делилась со скрупулезной справедливостью. Мы скоро знали наизусть, сколько сардин обычно содержит небольшая жестяная банка. На этом скудном пособии мы проходили двадцать, иногда тридцать миль в день. С того дня, как мы покинули озеро Ньясса до того дня, когда мы достигли Килву (8° 56′″S 39° 30′″E на побережье океана, ныне Килва-Кивиндже) прошло ровно два месяца. Иногда, но очень редко, мы могли добыть антилопу, как непредвиденную добавку к нашему столу.

Граф Телеки описывает в своей книге, как он должен был добывать охотой дичь для своего каравана; но несколько из его носильщиков умерли от голода, как мне сказали некоторые из моих людей, которые сопровождали Телеки. С тех пор я слышал, как другие путешественники, пересекая такие «голодные» районы, неожиданно оказывались среди странных народов, живущих в сравнительном изобилии, владеющих стадами и обладающих обильным запасом кукурузы.

Золотые месторождения, найденные в Южной Африке, позволяют предположить, что на востоке есть, но еще не обнаружены другие залежи этого металла.

Мы все знаем, насколько ценна слоновая кость; на самом деле, британское правительство, чтобы защитить слонов от истребления, уже определило большие площади, как заповедник для них. По последним охотничьим законам в Британской Восточной Африке охотник должен заплатить 25 фунтов за лицензию, и эта лицензия позволяет владельцу застрелить не более двух слонов. Тем не менее, граф Телеки рассказал мне о регионах, которые он посетил во время своих путешествий, где туземцы были не осведомлены о ценности слоновой кости и, следовательно, бивни лежали на земле, где слоны умирали. Телеки просто поднимал бивни. Это звучит почти басней, но я слышал из его собственных уст, что он вернулся на берег со слоновой костью, которая стоила около 2000 фунтов стерлингов. Он не был торговцем, а только исследователем, и никогда не ожидал получить денежные доходы от своего путешествия, тем более, такую сумму.

До сих пор ни золото, ни уголь, ни какие-либо другие минеральные ресурсы не были обнаружены ни в Уганде, ни в Восточноафриканском протекторате; рядом с побережьем было обнаружено некоторое количество серебра, но запасы не стоят того, чтобы их разрабатывать.

Протекторат Уганда находится на экваторе. По праву его следует называть Экваториальной Африкой, но это имя уже было присвоено Гордоном-пашей*, Эмин-пашей и Казати (см. примечания в граве III) другим территориям, расположенными далеко к северу от Уганды и Экватора. Взгляд на карту показывает, что Уганда ближе к центру Африки, чем территории, известные как протекторат Британской Центральной Африки, которые лежат вокруг реки Шир и озер Ньяссы и Танганьики.

* Генерал-майор Чарльз Джордж Гордон (1833 – 1885), также известный как Гордон-паша был администратором и офицером британской армии. Он принимал участие в Крымской войне и сделал военную карьеру в Китае, где был назначен командовать «всегда победоносной армией» китайцев во главе с европейскими офицерами. В начале 1860-х годов Гордон и его люди сыграли важную роль в подавлении восстания в Тайпинге, регулярно нанося поражение гораздо большим силам туземцев. За эти достижения ему дали прозвище «Китайский Гордон» и он получил награды как от императора Китая, так и от английского правительства. Он поступил на службу к хедиву Египта в 1873 году (с одобрения британского правительства), а затем стал генерал-губернатором Судана, где много сделал для подавления восстаний туземцев и местной работорговли. В 1880 году, устав, он ушел в отставку и вернулся в Европу. Затем в Судане вспыхнуло серьезное восстание во главе с мусульманским религиозным лидером и самопровозглашенным махди – Мухаммадом Ахмадом. В начале 1884 года Гордон был отправлен в Хартум с инструкциями по обеспечению эвакуации лояльных британцам солдат и гражданских лиц. После эвакуации около 2500 британских подданных в нарушение данных ему инструкций он сохранил при себе небольшую группу солдат и гражданских лиц. В ходе нарастания напряженности оба лидера вели переговоры пытаясь убедить один другого присоединиться к себе, но безрезультатно. Осажденный силами махди, Гордон организовал оборону Хартума, продолжающуюся почти год, что вызвало восхищение британской общественности, но не правительства, которое не желало, чтобы он продолжал оборону. Только когда общественное давление на правительство стало неотразимым, правители с неохотой направили спасательный корпус, который прибыл через два дня после падения города, а Гордон был убит суданцами на пороге своей резиденции. – прим. переводчика

Протекторат Уганда простирается вокруг озер Виктория Ньянза, Альберт Ньянза и Альберт Эдуард Ньянза; поэтому в нем находятся основные источники Белого Нила. Районы на которые был разделен Протекторат это – есть Эльдома Равайн, Кавирондо, Усога, собственно Уганда, Уньоро и Тору.

Дальнейшее разделение территорий можно ожидать при каждом увеличении числа правительственных чиновников.

Неверно говорить, что климат Уганды – это своего рода непрерывное английское лето, потому что существует значительная разница между холодом в Мау и жарой в Уньеро. Есть области, где белая одежда наиболее удобна для ношения круглый год, а есть другие области, где белую одежду никогда не стоит носить. Жара никогда не бывает чрезмерной, равно как и холод. В целом климат подходит для европейцев.

Местная рабочая сила дешевая – около трех пенсов в день, но трудно заставить туземца работать по найму. Основным экспортом является слоновая кость, за которую взимается пошлина в размере 15 процентов, будь то слоновая кость или клыки гиппопотама. Налог на импорт в размере 5 процентов взимается с любой статьи импорта. Запрещается торговля порохом и оружием, за исключением случаев, предусмотренных Брюссельским актом международного права, а также продажа аборигенам алкогольных напитков. Существуют небольшие налоги под разными названиями, например, налог на дорогу в половину рупии на каждый груз, а также ежегодный обязательный регистрационный сбор в размере двух рупий с половиной с каждого британского подданного.

В настоящее время расходы, не считая миллионы, потраченные на железную дорогу Уганды, значительно превышают доходы. Если бы Англия ушла из Уганды, какая-то другая европейская держава сразу же овладевала бы ей, несмотря на то, что нет никакой немедленной выгоды и компенсации за тяжелые расходы, связанные с оккупацией. Отсюда следует, что империя, подобная Великобритании, в энергичном росте и расширении должна была захватить Уганду.

Возможно, европейские поселенцы могут быть приглашены к нам, путем либеральных уступок со значительными грантами земли, с минимальными ограничениями, чтобы заработать средства к существованию, как торговцы или плантаторы, фермеры или биржевые торговцы, ремесленники или предприниматели. Кофе, хлопок, сахарный тростник и рис можно выращивать в некоторых районах, а европейские зерновые – в других.