Читать книгу: «Детективная история Евы Рэй Томас. Книга 1. Не надо мне лгать», страница 3

– У нас все будет хорошо, правда? – спросила я, будто ребенок все понимал.

Он улыбнулся своей чудесной улыбкой.

– Мне здесь больше нравится, мам. Ты чаще бываешь дома и не кричишь, как папа. И пахнешь лучше.

– Конечно, – засмеялась я, крепко обнимая сына.

Глава 4

Свет яркий, слишком яркий, он режет глаза, когда я смотрю на потолок. Я не могу найти маму. Сидни стоит в нескольких шагах справа от меня, рассматривая куклу. Мама ушла в другой проход между стеллажами, и я не знаю в какой. Начинаю паниковать, но не осмеливаюсь плакать. Сестра скажет, что я нытик.

– Ты потерялась, малышка?

Смотрю наверх. Лица мужчины не видно из-за яркого света за его спиной. На нем зеленый свитер. Во Флориде зима.

– Нет.

– Ц-ц-ц. Не надо мне лгать, малышка.

Я трясу головой и говорю:

– Нет. Мама вон там.

Мужчина оглядывается, но не видит ее. Я тоже не вижу, но не могу в этом признаться. Я не хочу, чтобы он знал, что я потеряла маму. Мне страшно. Сидни ничего не замечает. Она продолжает вытаскивать кукол Барби с полок.

– Давай я отведу тебя к ней, – говорит мужчина.

Мужчина без лица хватает мою руку и тянет за собой. Я замираю с растерянным выражением лица. Мимо проходит какая-то женщина, толкая перед собой тележку. Мужчина ей улыбается и поясняет, что дочка расстроена из-за того, что он не купил ей игрушку. Женщина отвечает, что ее сын как-то устроил истерику из-за того, что не получил конфету, и проходит дальше, улыбаясь мне. Я хочу закричать, но не могу. Почему я не кричу?

Я резко проснулась, вся в поту, задыхаясь, сердце бешено колотилось у меня в груди. На улице было еще темно, я взглянула на телефон: три часа ночи. Снова заснуть я не смогла, поэтому встала, пошла на кухню и налила стакан воды. В темном окне я увидела свое отражение, и мне показалось, что за моей спиной стоит человек без лица. Я вскрикнула и отскочила. Закрыв глаза на несколько секунд, я напомнила себе, что это всего лишь сон, несколько раз глубоко вздохнула, открыла глаза – мужчина исчез.

Стараясь выбросить сон из головы, я выпила еще воды, но это не помогло. Я решила отправиться на пробежку. Нашла одежду, вышла из дома и побежала по своей улице; домá смотрели на меня темными окнами.

Под громкую музыку в наушниках я бежала по своему новому району, где по обе стороны ряда домов тянулись каналы, а на задних дворах хранились лодки. Поскольку я выросла в Коко-Бич, я хорошо знала город и вскоре уже бежала, шумно дыша, по улице Минитмен-Козуэй к центру. Город был не слишком большим и держался на плаву в основном за счет туристов и «снегирей» – пенсионеров из северных краев, приезжающих провести зиму в квартирках у пляжа.

Пробежала мимо мэрии, где размещался полицейский участок, мимо недавно построенной пожарной станции, куда я обещала когда-нибудь сводить Алекса. Я спустилась к пляжу и повернула налево, в сторону пирса. Как только мои ноги коснулись песка перед рестораном «Кокосы на пляже», я прибавила скорость, надеясь избавиться от ужасного чувства, навеянного сном, и стараясь сбросить эмоции, которые он вызвал во мне. Можно сказать, я пыталась убежать от этого, но получалось у меня не слишком хорошо. Вскоре я выбилась из сил и остановилась, тяжело дыша. В последние несколько лет у меня было много бумажной работы, и я не слишком следила за собой. Одним из обещаний, которые я дала сама себе, когда решила бросить работу и переехать сюда, было вернуть свою былую форму. Трое детей, слишком много выпечки и отсутствие физических нагрузок не лучшим образом сказались на моем организме. Только подумать, я ведь когда-то бегала быстрее всех в нашем подразделении!

«Тебе сорок один, Ева Рэй. Ты еще жива. Ты еще можешь восстановиться».

Я села на песок у пирса и залюбовалась океаном, таким спокойным и прекрасным. Лунный свет отражался от его поверхности, и я внезапно вспомнила вечера, которые проводила здесь с друзьями, распивая под пирсом запрещенное для нас в то время пиво. Мы слушали кассеты с песнями Майкла Джексона, сидя вокруг костра, пока не появлялся шериф, который конфисковывал наше пиво и приказывал убираться. Мы знали, что он ничего не расскажет нашим родителям, если мы отдадим пиво ему и его коллегам. Тогда это работало. Интересно, дети все еще тусуются под пирсом по ночам? Коко-Бич из тех городков, которые не слишком сильно меняются, и сейчас это было именно то, что мне нужно. Я сама изменилась почти на целую жизнь за последние несколько недель.

Глава 5

Я посидела у пирса еще несколько минут, думая о Чаде и нашей совместной жизни, мысленно отругала его за то, что он все разрушил, и снова вернулась к обвинению самой себя в том, что недостаточно ценила наши отношения. Это был все тот же цикл мыслей, преследующих меня каждую ночь, а нередко даже и днем.

Я решила, что пора возвращаться. Алекса часто мучили кошмары с тех пор, как Чад от нас ушел, и я не хотела рисковать: вдруг сынок проснется, придет в мою комнату, а меня там нет. К счастью, на этот случай рядом были обе его сестры, и, к моему сожалению, он чаще забирался в постель к Кристине, чем ко мне. Думаю, это вошло в привычку в последние несколько лет, когда я уезжала по работе и меня не было дома по ночам, если моя помощь требовалась в других уголках страны. Мне нравилось думать, что я спасаю жизни, что я делаю добро, но я не была уверена, что оно того стоило. Стоило ли это моего разрушенного брака?

Я встала, отряхнула с себя песок, еще раз взглянула на океан и побежала обратно, в этот раз немного медленнее, чтобы не слишком сильно себя изнурять. Это заняло чуть больше времени, но я почувствовала себя лучше. Пробегая мимо ресторанов, я заметила что-то странное и замедлилась. На аллее между «Кокосами» и «Толстыми Кахунами», рядом с баром «Укромное местечко», был припаркован автомобиль. Я перешла на шаг и направилась в сторону центра города через небольшую площадь, которая недавно была перестроена и закрыта для проезда автомобилей. Проходя мимо, я пригляделась к человеку на аллее и почувствовала, что он наблюдает за мной, хотя и не могла видеть его лица. Меня пробрала дрожь – а ведь на улице было больше двадцати пяти градусов, – и я внезапно вспомнила о человеке без лица и почти ощутила, как он хватает меня за руку. Я пошла быстрее, не отрывая взгляда от неподвижной фигуры.

«Ты потерялась, малышка?»

В голове продолжал звучать голос человека без лица. Сердце колотилось в груди, и, пройдя аллею, я снова побежала. Я была уверена, что слышу шаги за спиной, но, обернувшись, никого не заметила. Из последних сил я рванула по Минитмен-Козуэй к своему дому, где, хрипя и задыхаясь, буквально упала на пол после того, как закрыла дверь на все замки.

«Расслабься, Ева Рэй. Это, наверное, кто-то вернулся домой после ночи в городе. Наверное, просто пьяный».

Я закашлялась, пытаясь успокоить бешеное сердцебиение. Перед глазами все еще стоял человек без лица, и я чувствовала, как он хватает меня за руку.

«Не надо мне лгать, малышка. Я заметил, что ты совсем одна».

Отдышавшись, я приняла душ, и, когда моя голова вновь коснулась подушки, мне наконец удалось задремать. Через два часа глубокого сна без сновидений я услышала, как дверь в мою комнату распахнулась и ко мне ворвался Алекс в полной экипировке пожарного, которую я купила ему на Хеллоуин, крича «Пожар!» и намереваясь меня спасать.

– Алекс, сегодня воскресенье, дай мне поспать, пожалуйста! – взмолилась я устало.

Но было поздно. Сын закричал:

– Ты горишь! Замри! Падай на пол! Перекатывайся! – и стал тянуть меня за руку, пытаясь поднять с кровати, а затем с криком «Пожар!» замахал своим пластмассовым топором, сбив мою настольную лампу.

Я вздохнула, но поняла, что придется вставать. Спускаясь по лестнице, я мечтала о кофе, но на кухне обнаружила, что он закончился. Я взглянула на телефон. Шесть часов. Интересно, в этом сонном городе что-нибудь работает в такое время? Что-то же должно. Может быть, автозаправка или круглосуточный супермаркет?

Алекс громко кричал, прыгая по мебели – той немногочисленной, что осталась у меня после того, как Чад забрал половину. Сын спасал воображаемых людей из воображаемого пожара, а у меня начала болеть голова. Мне нужно было срочно выпить кофе. Найдя ключи от машины, я взглянула на вопящего сына и поняла, что не могу оставить его здесь. Он полностью разгромит дом еще до того, как я вернусь, а обе его сестры крепко спят.

– Алекс, мы едем кататься. Пошли.

– Ура, кататься! На пожарной машине? – радостно воскликнул он.

Я улыбнулась и кивнула:

– Да. На большой пожарной машине. С лестницей. В городе пожар, и мы едем его тушить.

– Тогда нам надо спешить! – закричал он и вылетел за дверь, размахивая топором и придерживая свободной рукой свой пожарный шлем. – Бежим, мам!

Я поспешила за ним, чувствуя, что ноги болят после пробежки. О чем я думала? Выйти на пробежку посреди ночи! Как-то это совсем на меня не похоже. Я давно так не бегала и теперь понимала, что еще несколько дней буду испытывать боль. Возвращение в форму оказалось сложнее, чем я ожидала.

Я пристегнула Алекса на заднем сиденье моего минивэна, и мы поехали в центр города под звуки изображаемой им пожарной сирены.

Глава 6

Обри Симмз широко зевнула. Она едва разлепила глаза, когда, спотыкаясь, повернула за угол, куда ее тянула двухлетняя дочка, указывая пальцем и крича через пустышку:

– На пьяж! На пьяж!

Обри снова зевнула, мечтая вернуться в свою постель, но последовала за энергичной девочкой. На ее взгляд, идти на пляж было рановато. Солнце еще толком не взошло. Небо меняло цвета, будто готовясь к его появлению, но было все еще довольно темно.

Поездка в отпуск с дочкой оказалась совсем не тем, о чем она мечтала. Обри наивно представляла долгие дни на пляже: она загорает в шезлонге, пока дочка мирно плещется часами на мелководье, или плавает в прохладном океане, а дочка в это время лепит куличики.

Боже, как же она ошибалась.

Уже сборы в дорогу с малышкой стали истинным испытанием. Одни только памперсы с влажными салфетками заняли целый чемодан. Обри чуть не забыла спальник. А еще и органический крем от солнца, и репеллент от комаров, и бог знает сколько еще нужных вещей.

Но это оказалось не самым сложным. С багажом она управилась довольно быстро. Потом у дочки была рвота в самолете, протекший подгузник в такси, и – самое ужасное – за этим последовали подъемы в пять тридцать утра под требования идти на пляж. Было бы еще ничего, если бы дочка могла развлекаться там самостоятельно, но нет. Обри приходилось постоянно следить, чтобы малышка не залезла одна в воду или просто-напросто не убежала с пляжа, погнавшись за птичками или разговорившись с незнакомыми людьми. Обри не была гиперопекающей матерью, но она понимала, что нужно постоянно следить за девочкой, и это ее ужасно утомляло. У нее не было времени просто сидеть и загорать или спокойно купаться в океане. С утра до поздней ночи было много криков и беготни. А если пропустить дневной сон? Абсолютно не вариант. Остаток дня будет полностью испорчен, девочка станет безутешно рыдать, периодически вопить и валиться на землю в истерике, если что-то пошло не так, как ей хотелось бы.

Серьезно, Обри никому бы не призналась, но она не могла дождаться конца этого так называемого отпуска и возвращения в Нью-Йорк.

Они направились ко входу на пляж; рядом находился ресторан, где Обри каждый день покупала дочери картошку фри на обед. Она делала это, несмотря на переполняющее ее чувство вины, только для того, чтобы девочка спокойно посидела и помолчала хотя бы несколько минут, а Обри могла немного перевести дух.

Внезапно Ани вырвала свою ручку из руки матери и побежала вперед:

– Пьяж! Пьяж!

Обри бросилась за ней. Она схватила дочь за руку, потянула назад и уже готовилась отругать за такое поведение, как заметила посреди тротуара нечто странное. Место было недавно реконструировано и выглядело довольно мило.

– Мам, фто это? – спросила Ани, тыча пальцем.

Обри пожала плечами.

– Может быть, бездомный, – ответила она, хотя знала, что дочка не имеет представления о том, что значит «бездомный». Она внимательно посмотрела на наглухо застегнутый спальный мешок, в котором определенно кто-то был. – Странно. Кто же так спит посреди улицы?

Даже для пьяного это было очень неподходящее место для сна. Да, площадь была закрыта для проезда автомобилей, но тем не менее… Могли приехать грузовики с едой и напитками для ближайших ресторанов или бара. Они, конечно, открывались только в десять, но персонал, определенно, уже скоро придет. А через несколько часов здесь будет полно туристов, идущих на пляж или в рестораны. Кто бы это ни был, он может пострадать.

– Надо что-то делать, – пробормотала Обри, покусывая губу и надеясь, что делать это «что-то» придется не ей. Она огляделась, пытаясь найти кого-то еще, но вокруг было абсолютно пусто. Даже бар «Укромное местечко» на углу был закрыт, и все пьяницы уже разошлись по домам.

Обри взглянула на дочку и пожала плечами: «Видимо, придется нам».

Она подошла к спальному мешку и опустилась на колени рядом с ним. Дочка повторяла за ней каждое движение, тоже присела рядом и, пожевывая пустышку, ждала, что мама будет делать дальше, вероятно думая, что это какая-то новая веселая игра.

– Эй, – сказала Обри. – Здесь нельзя спать.

Спальный мешок не реагировал. Он оставался пугающе неподвижным, и было еще что-то такое, что заставило волосы на голове Обри зашевелиться. Запах, от которого у нее скрутило желудок.

С замиранием сердца Обри коснулась спального мешка. Снова никакой реакции.

– Эй!

Дочка задумчиво пожевала свою пустышку и тоже ткнула пальцем в спальный мешок, повторив мамин жест.

– Эй!

Девочка покачала головой и всплеснула руками:

– Никого нет дома?

Обри встретилась взглядом с дочкой и решила, что нужно действовать. Человек в опасности. Если он пьяным потерял сознание, другого выхода нет. Его нужно разбудить или оттащить в сторону. Обри потянула молнию вниз.

Ахнув, она в ужасе отпрянула, и Ани, глядя на нее, сделала то же самое. В следующую секунду Обри схватила дочь на руки и с криком побежала по улице. Девочка заплакала.