Читать книгу: «Легенды зачарованных островов Атлантики», страница 7

Красивые григорианские мессы долетали до рая, и совершенно точно, что даже у отцов паломников во время их двухмесячного путешествия по Атлантике, даже сто лет спустя, не было такой богатой мелодии, что плыла над летними морями. Луис был любимчиком Оппаса. Архиепископ, казалось, не видел никакой опасности в нахождении влюбленного юноши рядом со скромной будущей аббатисой. Он советовался с юношей по многим вопросам. Похоже, что их целью был большой остров Антиллия, до сих пор не исследованный, но считающийся довольно большим для многих тысяч человек. Оппас собирался организовать главное поселение, а остров поделить на семь епархий, чтобы у каждого епископа была своя постоянная колония. Обосновавшись, они начнут торговать с Испанией, и какой бы она ни осталась, Христианской или Мавританской, Оппас был уверен в дружеских отношениях.

Священники были распределены на три судна, но время от времени между ними бывали ссоры, от которых не застрахованы даже святые. У различных епископов были свои последователи, но они не решались выступить против державного Оппаса. Самым нежелательным считался его любимчик Луис, за которым смотрели и шпионили. Его привязанность к величественной Хуаните была всем известна. Но он всегда был готов покинуть ее по зову Оппаса, и вместе они обсуждали будущие перспективы предприятия: когда они увидят землю, будет ли это Антиллия, будет ли там хороший выход на землю, будет ли земля плодородной, будут ли там местные жители, а если будут, то стоит ли их крестить или отправить в Испанию в качестве рабов, или их следует оставить на острове. В общем и целом, было решено, что должно быть сделано последнее, а перспектива завоевания душ и уверенность в том, что у них будут послушные подданные, казалась заманчивой.

Однажды утром, на рассвете, перед ними возник тропический остров, мягкий и красивый, с зелеными кустами и кокосовыми деревьями. Вдалеке виднелись горы, чьи зазубренные вершины и темные, покрытые бороздами склоны, говорили о потухших вулканах – правда не таких уж и потухших, так как небольшое облако все еще дымилось над самым высоким из них.

То там, то здесь виднелись хижины, покрытые листьями или охапками травы, между которыми то появлялись, то исчезали люди, наблюдающие за их прибытием и готовые в любой момент скрыться в лесах. Аккуратно измерив глубину воды своими несовершенными снастями, они бросили якорь у главного пляжа, и послали на берег по одной лодке от каждого судна. Луис командовал одной из них. Вначале местные держались на расстоянии, но наконец спустились к берегу, чтобы встретить путников. Некоторые из них даже поплыли в лодках навстречу. У них был желтый цвет кожи, хорошее телосложение. Из одежды на них были только козлиные шкуры или набедренные повязки из пальмовых листьев или тростника, раскрашенные в разные цвета. Они были веселы, смеялись и пели промеж собой. Когда их привезли на судно, они ели хлеб и фиги, но отказались от вина и специй, и они, похоже, не знали для чего нужны кольца или мечи, когда им их показали.

Чтобы им не давали, они все делили между собой. На острове они выращивали фрукты и злаки, пасли овец, и, казалось, были готовы поделиться всем со своими новыми друзьями. Луис, всегда задумчивый и несколько сомневающийся, по своей натуре, сильно сомневался относительно планов использования данных мирных поселян компанией корабля, сколько бы епископов и святых там не было.

Весь этот день маленькие группы людей все исследовали, а на следующий день архиепископ сошел на берег в торжественной процессии. Все лодки с кораблей встретились вместе рано утром у берега, и это зрелище привлекло толпу местных жителей на берег. Мужчины, женщины и дети, будто предчувствуя, что что-то важное должно случиться, украсили себя цветами, венками и перьями. Число людей постоянно росло, что делало толпу еще более живописной. От лодок к берегу медленно шла процессия: начиналась она с нескольких мирян, несущих инструменты для копания, затем шли служители с длинными крестами, после них священники в белых одеждах, после них семь епископов несли носилки, а самым выдающимся был архиепископ.

Когда процессия двинулась по спокойной воде к безмятежному берегу, раздались торжественные песнопения, и кроткие дикари преклонили колени, когда была отслужена торжественная месса, и были подняты кресты, которые во имя церкви завладели вновь обретенной землей.

Эта торжественная служба заняла половину дня. Потом они притащили на берег палатки, а некоторые заняли навесы, которые местные построили, чтобы сушить фиги. Женщинам, по указанию Хуаниты, была отдана просторная пещера, от которой отходило несколько маленьких, и где местные плели корзины из пальм. Они работали день за днем, переправляя на берег весь свой скраб: инструменты, лошадей, мулов, одежду, незамысловатую мебель. Большинству нравилась такая жизнь, но некоторые, переправив все свои пожитки заскучали. И иногда, особенно женщины, поднимались на высокие холмы и тоскливо смотрели в сторону Испании.

Однажды утром с Луисом свершилось непредвиденное. Каждую ночь, по традиции, новые поселенцы зажигали большой костер, чтобы встречаться и петь у него молебны. Однажды ночью Луис лично затушил последние языки пламени, так как было ветренее, чем обычно, и отправился спать в свою палатку. Сразу после полуночи он проснулся от огромного зарева, которое было видно сквозь тонкие стенки его палатки. Он вскочил и увидел, что их корабль горит. Он выскочил, чтобы поднять тревогу, но увидел, как пламя перекинулось на соседнюю шхуну, а некоторое время спустя и на третью. Затем он увидел, как к берегу быстро приближается темная лодка. Спустившись, он увидел их самого верного капитана, который рассказал, что корабли были сожжены по приказу архиепископа, чтобы не было возможности вернуться, и чтобы они могли навсегда остаться на острове.

Среди эмигрантов было некоторое сожаление, когда их путь к отступлению был отрезан, но Луис не разделял их мнения, так как для него было важно, чтоб Хуанита была рядом с ним, хоть он и редко ее видел.

Вскоре он почувствовал, что у него больше нет полного доверия архиепископа, но он все еще имел вес, и ездил вместе с Оппасом по огромному острову, деля его на семь частей, чтобы у каждого епископа была своя епархия и свой город. Вскоре начали закладывать фундаменты, начали строить дома и церкви. Мягкая вулканическая порода легко поддавалась обработке, но не очень подходила для строительства зданий. Для собора было выбрано самое прекрасное место, благодаря безошибочному чутью Римско-Католической Церкви. Соседний монастырь, во время строительства, требовал заботы Хуаниты. В качестве главного распорядителя работ Луис по долгу службы иногда оказывался по соседству до того несчастного дня, когда двое влюбленных, желающие посмотреть на восход полной луны, были потревожены одним из младших епископов, темноволосым хитрым испанцем, который решил сам приглядывать за ними. Ничего не могло быть невиннее их любви, но как можно считать хоть какую-то любовь невинной, если девушка является родственницей архиепископа и была выбрана им для исполнения обязанностей аббатисы? Тот факт, что она не давала никаких обетов и не высказывала желание их давать в данной ситуации, не играл роли. Хотя любая опытная настоятельница могла бы сказать архиепископу, что ни одна девушка не может быть благоразумно избрана аббатисой до тех пор, пока не проявит некоторые признаки призвания к религиозной жизни.

С этого дня молодая пара не встречалась много недель. Для Луиса всегда находились дела везде, но не в кафедральном городе. Как лучшего архитектора острова его посылали и туда, и сюда, и куда бы то ни было. Быстро было воздвигнуто шесть церквей, пока архиепископ смотрел за строительством своего храма. Некогда мирные местные жители чувствовали себя менее счастливыми теперь, когда им приходилось целыми днями работать носильщиками и строителями, но было то, что знали только они – они не были рождены рабами, как это было позже на других островах с их сородичами. Они всегда хорошо относились к Луису, так как он был веселым, но в последнее время в нем что-то изменилось. Вскоре произошло то, что привело к большим переменам.

Однажды днем на горизонте показалась испанская каравелла, направляющаяся в порт и подающая сигналы бедствия. Именно тогда Луис придумал причину, чтобы посетить кафедральный город. Он первым ступил на борт и очень обрадовался, увидев капитана. Это был человек из его города, который преподал Луису первые уроки мореплавания. Он направлялся на Канарские острова, и зашел только на несколько дней, чтобы провести ремонт в тихих водах закрытого порта. Он смог рассказать Луису о его родителях, о том, что арабы гуманно правили в северной части Испании и что даже разрешили иметь определенное количество христианских храмов. Через несколько дней корабль отплыл с заходом солнца, но на его борту оказались двое неожиданных пассажиров. Архиепископ лишился архитектора, а будущий монастырь потерял нежелающую принимать постриг аббатису.

С этого момента из всех записей исчезли как остров Семи Городов, так и сбежавшие любовники. Это было то время, когда уходили и возвращались исследовательские экспедиции, когда одна удивительная история сменялась другой. На северных берегах Испании, в районе города Сантандер, ходит легенда, например, о молодом человеке, который однажды тайно бежал с высокородной девушкой и приехал жить туда. Но таких юношей может быть много, да и девушек тоже. Кто знает?

Про Антиллию, или остров Семи Городов, доподлинно известно, что он появлялся на картах Атлантики то под одним названием, то иногда под другим через шестьсот лет после появления данной истории. Фернандо Колумб утверждал, что в 1447 году данный остров вновь посещал португальский моряк. На глобусе Бехайма это название появилось в 1492.

Географ Тосканелли в своем знаменитом письме к Колумбу рекомендовал остров Антиллию в качестве перевалочного пункта на пути в Индию. Когда великий исследователь достиг остовов Гаити, то подумал, что открыл таинственный остров, дав этой группе островов название Антиллия. Позднее, когда первые исследователи Нью-Мексико столкнулись с пуэбло, то подумали, что это и есть жители Семи Городов. Таким образом сохранилось два названия воображаемого острова, несмотря, что не было до рассказа данной истории сделано никаких записей ни о Луисе де Вега, ни о его верной Хуаните.

ГАРОЛЬД ВИКИНГ

У Эрика Рыжего, самого знаменитого из всех викингов, было три сына. Однажды к Эрику приехал король. Он прошел в дом через детскую площадку, где играли мальчики. Лейф и Биорн, двое старших, строили домики и амбары, представляя, что в них полно овец и скота, в то время как Гарольд, которому было только четыре года, пускал в луже деревянные щепки. Король спросил Гарольда о том, что это, а мальчик ответил – “Корабли войны”. Король Олаф рассмеялся, – возможно придет то время, когда ты будешь командовать кораблями, мой маленький друг. Тогда он спросил Биорна о том, чего бы ему хотелось больше всего.

– Кукурузное поле, – сказал он, – десять ферм.

–Этот будет выращивать много кукурузы, – ответил король.

Этот же вопрос король задал Лейфу.

– Коров.

– Сколько?

– Так много, что, когда они войдут в озеро попить, чтобы никто не мог пройти.

– У этого будет большое хозяйство, – сказал король.

И вновь король спросил теперь у Гарольда, – что бы ты хотел больше всего?

– Слуг и единомышленников, – решительно ответил ребенок.

– Сколько?

– Достаточно, чтобы они могли за один присест съесть всех коров и всю кукурузу моих братьев.

Король рассмеялся и сказал их матери, – ты растишь короля.

Когда мальчики выросли, Лейфу и Гарольду нравилось путешествовать, в то время как Биорн желал жить в покое на ферме. Их сестра Фрейдис ходила со старшими братьями и подталкивала их вперед. Она не была хрупкой и нежной, но была энергичной и отважной. Также она была вздорной и мстительной. Люди говорили, что даже если братья будут убиты, то род Эрика Красного не прервется пока жива она. Она больше училась стрельбе из лука и обращаться с мечом и щитом, чем шить и вышивать. Зло она творила чаще добра. Когда ей мешали, она убегала в лес и убивала людей, чтобы завладеть их имуществом. Она всегда призывала своих братьев к смелым поступкам и приключениям.

Однажды братья были на соколиной охоте. Когда они отпустили соколов, птица Гарольда в первом полете убила двух тетеревов, а во втором трех. Собаки кинулись и принесли птиц, и Гарольд гордо сказал остальным, – пройдет немало времени пока кому-нибудь из вас так повезет.

И все с этим согласились. Радостный он поехал домой и показал птиц сестре Фрейдис.

– Какой-нибудь король, – спросил он, – приносил столько добычи за столь короткое время?

– Действительно, – ответила она, – хорошо на утренней охоте поймать пять тетеревов, но было бы еще лучше, если бы однажды утром король Норвегии завоевал пять королей и подчинил все их королевства.

Тогда Гарольд очень тихо ушел и умолял отца отпустить его служить в Варяжской гвардии короля Отто в Константинополе, чтобы он смог научиться быть воином.

Итак, Эрик Рыжий взял своего сына Гарольда и поплыл с ним из норвежского дома на галере под названием “Морской змей” через Средиземное море в Константинополь, где Гарольд стал членом Варяжской гвардии императора Отто.

Эту гвардию хорошо помнят читатели романа Скотта “Граф Роберт Парижский”. Ее содержали сменяющие друг друга короли и набирали в ее ряды мужчин, в основном, скандинавского происхождения. Эрик Красный не сомневался, оставляя сына среди них, так как молодой человек был статным и сильным, очень волевым, и мог постоять за себя. Отец также знал, что варяжская гвардия, ненавидимая людьми, была сплочённой как братство. Любой, кто вырастет среди них будет в достатке иметь боев и золота – две вещи наиболее значимые для ранних северян. В обычной жизни в обязанности Гарольда входило ходить по дворцу, осуществляя охрану, носить шлем и щит, и медвежью шкуру с фиолетовой подкладкой и золотой застежкой. Из оружия он носил огромный боевой топор и маленький ятаган. Так протекала жизнь Гарольда до того дня, когда он получил письмо от отца, который звал его домой, чтобы присоединиться к экспедиции, направляющейся в западные моря.

“До меня доходят вести, мой сын, – гласило письмо, – что твой славный император, да хранят его боги, сильно болен и со дня на день умрет. Когда он умрет, быстро получи свою долю от грабежа дворца и возвращайся ко мне”.

Император умер, и приказ был исполнен. Такова была традиция Варяжской гвардии награждать таким образом себя за верную службу и защиту. В результате даже сегодня греческие и арабские золотые кресты и цепи находят в домах норвежских крестьян и музеях Христиании и Копенгагена. Северяне презрительно называли золото “постелью змея”, а щедрого человека “ненавистником постели змея”, так как такой человек расстается с золотом, как с вещью, которую ненавидит.

Вернувшись к отцу, молодой человек увидел, что Эрик Рыжий руководит строительством одной из огромных Норвежских Галер, восемь футов в длину и семнадцать в ширину, и только шесть футов в глубину.

Лодка имела двадцать ребер, рама была скреплена корнями ивы, в то время как дубовые доски крепились железными заклепками.

Весла были длиной в двадцать футов и вставлялись в отверстия для весел, а руль, похожий на большое весло, был не на конце, а был прикреплен к выступающей балке на правом борту (первоначально рулевом).

Корабль должны были назвать “Дракон” и раскрасить соответствующим образом. Спереди должна была быть позолоченная драконья голова, а сзади позолоченный драконий хвост. Двигающиеся весла должны были напоминать лапы, а ряды красных и белых щитов, висящие по бокам судна должны были напоминать чешую дракона, а большие квадратные паруса – крылья. Именно этим кораблем должен был командовать Гарольд.

Он уже плавал с отцом на таких судах, он научился атаковать врага стрелой и копьем, камнями, которые бросались сверху, и железными крюками, которыми цепляли вражеские суда. Он научился плавать еще в детстве даже в ледяной северной воде. Он научился плавать под щитом, чтобы его не было видно. Он научился также носить трут в скорлупе грецкого ореха, заключенный в воск, так что независимо от того, как долго он был в воде, он мог добыть огонь, достигнув берега. Также от отца он научился отступать также хорошо, как и атаковать. Однажды они возвращались после разграбления датского города. Всю ночь был туман, и корабли стояли на якоре. Когда взошло солнце, казалось, что на море горят огни. Эрик Рыжий сказал, – это датские корабли, и солнце отражается от позолоченных гребней дракона. Спустить паруса и сесть на весла.

Они гребли изо всех сил, но датские корабли нагоняли их. Тогда Эрик Рыжий приказал своим людям сбросить за борт бревна, а сверху добычу. Это создало некоторую задержку, так как датчане остановились, чтобы подобрать все. Таким же образом Эрик Рыжий выкинул провизию и, наконец, пленных. Задержав таким образом корабли, он уплыл со своими людьми.

Но теперь Гарольд собирался не в Данию, но в новый западный мир, который Лейф исследовал, но вернулся ни с чем.

Вначале, однако, ему надо было заглянуть в Гренландию, которую первым открыл его отец. Такова была традиция исследователей викингов, что когда они достигали новых берегов, то кидали за борт setstokka—изогнутую часть дверных проемов – а затем высаживались на берег, куда приплыли. Однако, Эрик Красный отдал свою часть проема другу и не мог вернуть. Поэтому, он отправился на поиски друзей и наткнулся на новую землю, которую назвал “Гренландией”, потому что, как он сказал, людей привлечет туда хорошее название. Затем он основал там колонию, а Лейф Счастливый, как его прозвали, поплыл дальше и добрался до Wonderstrand или Волшебных Берегов. Он назвал эту землю Винлэнд или Винная земля, и теперь богатый человек по имени Карлсефне должен был отправить туда колонию из Гренландии, а молодой Гарольд должен был отправиться с ней и возглавить ее.

Теперь же, когда Гарольда должны были представить богатому Карлсефне, он подумал, что должен торжественно одеться. Поэтому он надел шлем, взял красный щит, богато украшенный золотом и железом, а также острый меч с рукояткой из слоновой кости, украшенной золотой нитью. Так же у него было короткое копье, а поверх одежды была одета короткая накидка из красного шелка с вышитым на ней спереди и сзади желтым львом.

Мы можем быть уверенны, что шестьдесят мужчин и пять женщин, входящие в состав экспедиции, смотрели на него с восхищением, особенно одна из женщин –его сестра Фрейдис, оставленная на его попечение, так как Эрик Рыжий скончался. Упрямый старый герой умер язычником, и только после его смерти в Гренландии появилось Христианство, и было построено множество церквей, о чем свидетельствуют их развалины даже в тех местах от куда ушли все люди.

Итак, часть колонистов отправилась в Винлэнд, а Фрейдис вместе с четырьмя женщинами более старшего возраста поплыли в лодке Гарольда. Фрейдис быстро стала среди них главной, надо признать, благодаря силе, а не своей приветливости.

Лодки экспедиции покинули Гренландию вскоре после 1000 года. Они старались придерживаться берега настолько долго, насколько могли, редко выходя в открытое море.

Наконец, среди тумана и холодной погоды они высадились в том месте, где река впадала в море через озеро, и они не могли выйти из моря иначе как во время прилива. Раньше считалось, что это был залив Наррагансетт острова Род, но так уже не считают. Они высадились здесь и назвали место “Хóп” от исландского слова hópa, означающего “вход из океана”. Тут нашли они виноградные лозы и дикую пшеницу в полях, рыбу в озере и диких животных в лесах. Сюда принесли они провизию и скот, привезенный с собой, и здесь они построили себе жилища. Они отправились туда весной, а уже летом к ним приплыли местные жители в лодках из шкур, чтобы торговать – мужчины были описаны, как темные и некрасивые, с большими глазами и широкими скулами, и жестким волосами. Вероятно, как полагают, это были эскимосы. Когда они пришли в первый раз, то у них был белый щит в знак мира. Они так испугались мычания быка, что убежали прочь. Вернувшись, они принесли меха и попросили за них оружие, но у Гарольда был другой план. Он сказал женщинам принести молоко, сыр и масло с ферм, и когда Скрелинги увидели все это, то ничего другого больше не желали. Легенда гласит: “Скрелинги унесли свою добычу в животах, а северяне получили шкуры, которые они купили”. Это повторилось вновь, но во второй раз один из Скрелингов был или случайно ранен или убит.

В третий раз Скрелинги пришли, вооруженные пращами, и подняли на шесте огромный голубой шар, и так яростно атаковали северян, что те бежали, но сестра Эрика, Фрейдис, вышла вперед с голыми руками и взяла меч со словами: “почему вы бежите сильные мужчины от этих никчемных гномов, которых я думала вы перебьете как скот? Дайте мне оружие, я буду сражаться лучше любого вас”. Тогда остальные собрались с силами и начали драться, и отбились от Скрелингов. Незнакомцы приходили еще раз, и тогда один из них взял топор, вещь, которую никогда до этого не видел, и ударил им по своему товарищу, убив его. Тогда их предводитель взял топор и бросил его в воду, после этого Скрелинги ушли, и больше их никто не видел.

Зима была теплой, и пока она длилась, северяне упорно трудились, валя лес и строя дома. У них было много развлечений, в которых преуспевал Гарольд. Они плавали в любую погоду. Одним из их развлечений было поймать тюленя и сидеть на нем во время плаванья, или сталкивать друг друга и сидеть под водой настолько долго, насколько возможно. Гарольд мог проплыть милю в полном вооружении или с товарищем на плечах. В помещении они играли в перетягивание каната, таща друг друга за моржовую шкуру через костер. В этом Гарольд был хорош. Он также был лучшим лучником, иногда целясь во что-то на голове мальчика, который стоял с завязанными глазами. Мальчика держали две женщины, чтобы он не мог двинуться, услышав свист стрелы. Таким образом Гарольд мог сбить стрелой орех на голове да так, что орех скатывался вниз, а голова оставалась целой. Он мог воткнуть одну стрелу в землю, а другую так умело запустить вверх, что она поворачивалась в воздухе и падала вниз, точно разбивая стрелу в земле.

Из арбалета он мог пробить тупой стрелой самого жирного быка. Во время поединка на мечах он мог менять руки, мог сражаться двумя руками одновременно или одновременно бросать два копья, или ловить копье на лету. Он мог бегать так быстро, что ни одна лошадь не могла его догнать, и мог играть в грубые игры с мечом и битой, выбирая мяч из самых твердых пород дерева. Он мог бегать на снегоступах или бороться, когда был привязан ремнем к своему противнику. А когда он и его товарищи хотели отдохнуть, они развлекали себя, играя на арфе или в шахматы, или решая головоломки. Северяне играли в шахматы даже на борту своих судов, и даже сейчас на некоторых из них можно увидеть маленькие дырочки, которые раньше использовали, чтобы втыкать острые наконечники фигур, чтобы те не двигались.

Они не могли найти ничего, указывающего на то, что европейцы когда-либо посещали эту землю, но некоторые Скрелинги рассказали им о земле далеко на юге, которую они назвали “Земля Белых Людей” или “Великая Ирландия”. Они рассказали, что там люди, одетые в длинные белые одежды, несут перед собой шесты с привязанными к ним белыми полотнами, и громко кричат. Северяне подумали, что это могла быть Христианская процессия с хоругвями и пением псалмов. Считалось, что какая-нибудь экспедиция из Ирландии, например, св. Брэндана, могла оставить там поселение за долго до них, но это не было подтверждено. Некоторое время Скрелинги и Северяне были хорошими друзьями, пока один из воинов Эрика случайно не убил Скрелинга, и тогда гармонии пришел конец.

Не было никакой надежды обосноваться там надолго, и, более того, Фрейдис, которая была очень жадной, пыталась обмануть других поселян и взять всего больше, чем ей полагалось, так что даже Гарольд потерял терпение и припугнул ее.

Случилось так, что один из членов отряда, Олаф, был молочным братом Гарольда. Однажды они поссорились, а после драки поклялись, что будут друзьями на всю жизнь и всегда будут делить все опасности. Для этого обета они должны были пройти под дерном: была срезана полоска дерна, а они должны были стоять под ней пока их кровь капала на землю туда, где был срезан дерн. С этого момента всем они должны были владеть напополам, и каждый должен был отомстить за смерть другого. Это было их братство, но Фрейдис оно не нравилось, поэтому она угрожала Олафу и подговаривала других людей убить его, так как не хотела навлечь на себя наказание за его убийство.

Именно по этой причине все предприятие провалилось, а Олаф убедил Гарольда, ради мира, вернуться в Гренландию весной, взяв с собой ценную древесину, чтобы там продать, включая одну палку из так называемой карельской березы, которая ценилась на ровне с красным деревом, и была выброшена на берег океанскими течениями. Мало вероятно, как думают многие, что колонисты могли наладить постоянную торговлю такой древесиной, так как эти деревья не растут на северных берегах Атлантики. Как бы там ни было, но проведя зиму в Винлэнд Великолепной, команда вернулась вскоре назад. На обратном пути Гарольд стал своим людям еще дороже.

Любимым занятием северян было подбрасывать три меча в воздух и ловить каждый за рукоятку, когда те падали на землю. Эта игра получила название “ручной топор”. Также молодые люди пытались обегать вокруг корабля по движущимся веслам. Только несколько человек могли это проделать, но никто не мог кроме Гарольда бежать по веслам и одновременно играть в ручной топор. Когда он проделывал такое, они говорили, что он самый ловкий человек из всех когда-либо живших. Это касалось его физических данных, но вскоре пришло время испытать его честность и справедливость.

Вот как было дело. Ничего так не боялись северяне, как тередо, или морского червя, который грызет дерево кораблей. В Гренландии и Исландии они видели кусочки дерева на воде, изъеденные этим животным, и думали, что в определенных частях моря этих червей полно, и там корабль будет быстро пробурен ими и пойдет на дно. Говорят, что на обратном пути корабль Гарольда попал в такое море с червями и вскоре начал тонуть. У них была лодка поменьше, пропитанная морской нефтью, на которую не нападут черви. Они перешли в лодку, но оказалось, что та сможет выдержать только половину из них. Тогда Гарольд сказал, – мы бросим жребий вне зависимости от статуса. Каждый испытает удачу. – Так они решили, и северная легенда говорит, что это было благородное предложение. Они бросили жребий, и Гарольд оказался среди счастливчиков. Гарольд залез в лодку, но тут послышался мужской голос из другой лодки, – Гарольд, ты собираешься оставить меня?

– Похоже на то, – ответил Гарольд.

И человек сказал, – это отличается от того обещания, что ты давал моему отцу, когда мы были в Гренландии. Так как обещанием было разделить одну участь.

Тогда Гарольд ответил, – я не нарушу его. Иди в лодку, а я вернусь на корабль, раз ты так цепляешься за жизнь.

Гарольд вернулся на корабль, а человек занял его место в лодке. После этого о Гарольде больше никто не слышал.