Читать книгу: «Цена моего «Да»», страница 4

Глава 5

Бриэль

Прошло два дня с того момента, как я потеряла сознание прямо в коридоре клиники. С тех пор всё – как в тумане. Сначала врачи, потом Антонио с его «заботой», которую, кажется, больше играли для окружающих, чем проявляли по-настоящему. Он всё повторял, что я слишком много работаю, что это от нервов. Что, мол, «женщине не место среди больничных стен, когда она замужем за мужчиной вроде него».

Сегодня был мой законный выходной.

Я не хотела ничего – ни разговоров, ни звонков, ни прикосновений. Хотелось тишины. Закрыться в спальне, залезть с головой в одеяло, не слышать шагов за дверью и не ждать его голос. Просто… исчезнуть на сутки.

Но всё пошло не так.

– Сегодня вечером – у Марко. – Голос Антонио раздался за спиной, как всегда, без предупреждения. – Партнёры собираются. Надо ехать.

Я застыла, стоя на кухне и держа в руках кружку с чаем.

– Я думала, ты сам поедешь. У меня выходной. Я хотела… – Я не договорила. Он уже посмотрел. Холодно, с ожиданием подчинения.

– Мы едем вместе, Бриэль. – строго. Чётко. Точка.

Теперь я стояла перед зеркалом.

На мне – кремовое платье. Не моё. Его вкус. Его выбор. Волосы собраны, губы – телесного оттенка, без вызова.

Не узнаю себя.

В шкафу – сотни других платьев, туфель, сумочек. Но всё давно не принадлежит мне. Я просто ношу это.

Руки дрожали, пока застёгивала браслет. Внутри – сопротивление. Непрошеное, неловкое, но живое.

Хотелось остаться дома. В пижаме. Смотреть в потолок, пролистывать старую книгу, слушать музыку сквозь наушники так громко, чтобы глушить мысли.

Но я стояла у входной двери, готовая.

Антонио говорил по телефону. Увидев меня, кивнул.

– Прекрасно выглядишь. Будь хорошей. Не забывай – ты моя жена, Бриэль. И веди себя соответственно.

Он улыбался, но в его взгляде было предупреждение.

Я кивнула.

Как всегда.

И вышла вслед за ним в ночь, полную голосов, которые мне неинтересны, и людей, которым я безразлична.

Салон машины был погружён в полумрак.

Запах его дорогого парфюма впитывался в кожу, как яд – незаметно, но бесповоротно. Я сидела прямо, руки сжаты в замке на коленях, взгляд – в окно.

Он молчал, и лишь чувствовалось, как с каждым километром его раздражение нарастает, как пар в закрытом чайнике.

– У Карло родился сын, – вдруг бросил Антонио. Резко, как выстрел.

Я моргнула, едва оборачиваясь.

– Здорово… – выдавила, глядя вперёд.

Пауза.

– Это ты так радуешься за друзей? – его голос стал жестким. – Или просто не умеешь быть счастливой за чужое счастье?

Я сжала челюсть. Внутри вспыхнуло – привычно, опасно.

– Я рада. Просто… устала.

Он хмыкнул.

– Устала. Всё у тебя – усталость. От меня – усталость, от жизни, от обязанностей. А ничего, что ты живёшь, как королева? Забыла, в какой заднице ты была, когда я тебя вытащил?

Моё дыхание сбилось. Пальцы свело от напряжения. Но я молчала.

– Знаешь, что я понял? – продолжал он уже спокойнее, но тем страшнее. – Тебе никто и никогда не даст то, что дал тебе я. Ни один. Ни на работе, ни в жизни. Потому что ты не такая особенная, как тебе хочется думать.

Я с трудом сглотнула.

– Это неправда.

Он усмехнулся, глаза даже не отрывал от дороги.

– Ах, не правда? – Голос стал ядовитым. – Ты думаешь, кто-то другой вытерпел бы твои истерики, твои отмазки, твоё холодное тело по ночам? Да ты давно была бы на улице. Только я держу тебя рядом. Только я делаю из тебя «миссис Харрис». Без меня ты – просто имя на бейдже в какой-то больничке.

Слова хлестали, как пощёчины. Один за другим.

Я чувствовала, как будто с каждой фразой становлюсь меньше. Тише.

– Ты родишь ребенка и станешь матерью, хочешь этого или нет. Мы будем нормальной семьей. – Мы стояли на светофоре, когда он наклонился ближе, уже почти прошептал. – Или ты хочешь снова остаться ни с чем?

Я отвернулась.

В груди жгло.

– Ты пугаешь меня, – сказала я, не узнав собственный голос.

Он рассмеялся. Горько. Громко.

– Тебе должно быть стыдно. Не страшно. Стыдно. Потому что ты моя жена. А не хочешь – дверь открыта. Только помни: ты не выживешь без меня. Не потому, что ты слабая. А потому, что ты глупая и никчемная. И все это знают.

Снова тишина.

Долгая. Удушающая.

Дом Марко замаячил впереди. Весь в огнях, с террасами, наполненными голосами.

Праздник. Улыбки. Смех.

Я поправила волосы, сгладила дрожащими пальцами складку на платье и выдавила из себя ровное:

– Не будем портить вечер.

Он кивнул.

И усмехаясь, вышел из машины.

Дом Марко был залит светом, словно сошёл с глянцевой обложки.

Гости – мужчины в дорогих костюмах, женщины в платьях, что скорее украшали их, чем скрывали.

Смех, звон бокалов, музыка где-то из глубины зала – всё создавалo иллюзию праздника.

Антонио сразу растворился в толпе, его громкий смех уже слышался у камина – там собрались “свои”, те, кто носил силу не в мускулах, а в связях и власти.

Я направилась к столику с закусками, где увидела Марибэль – жену одного из старших партнёров. Женщина с острым взглядом и вечно холодной улыбкой. Но сегодня она казалась чуть расслабленнее. Бокал вина в её руке отражал свет люстры.

– Бриэль, дорогая, – произнесла она, как будто с сожалением. – Как ты? Видишь, мужчины опять в своей стае, а мы – на своём месте.

Я натянуто улыбнулась.

– Всёкак всегда.

Марибэль кивнула, потягивая вино.

– Говорят, в город приехал кто-то новый, – сказала она почти шёпотом. – Молодой бизнесмен. Строит логистический холдинг. Не из наших. Но, говорят, харизматичный. Умный. И… опасный.

Я скользнула взглядом по толпе.

– Новенький всегда вызывает интерес.

– Особенно когда мужчины начинают терять почву под ногами. А Антонио… – Она наклонилась чуть ближе. – Он не любит, когда кто-то сильнее него. Береги себя, Бриэль.

Приходилось промолчать. Слишком многое бы сорвалось с губ, если бы я позволила себе честность.

К нам подошли жёны других мужчин, такие же статные и холодные, как и атмосфера вокруг.

Потеряв счет времени, общаясь с женщинами, заметила, что Антонио к тому времени окончательно утратил контроль. Смех у него стал грубым, движения – размашистыми, и каждая его реплика вызывала натянутые улыбки у остальных. Мужчины переглядывались, женщины отворачивались. А я стояла рядом, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

– Это же моя Бриэль! – вдруг громко сказал он, хлопая ладонью по моему бедру, как по предмету мебели. – Видите, какая у меня кукла? Врачица… Но ничего, я её дома хорошо лечу.

Несколько мужчин хохотнули, кто-то кашлянул. Я почувствовала, как внутри всё холодеет. Улыбка застыла на лице, но пальцы на бокале сжались до боли.

– Она у меня молчунья, – продолжал он, повернувшись к Марко. – Такая вся приличная. А ночью, ох, Марко, тебе бы её слышать…

– Антонио… – прошептала, едва дыша. – Довольно. Ты пьян.

Он посмотрел на меня с ухмылкой и наклонился слишком близко.

– Зато честен. Или ты хочешь, чтобы я соврал, м?

Марибэль передёрнуло. Она едва заметно отступила в сторону, не глядя мне в глаза. Я чувствовала, как лица вокруг обращаются ко мне. Не как к женщине. Как к вещи.

– Нам пора, – сказала резко и, не дожидаясь его согласия, обвила руку вокруг его талии. Он пытался что-то бормотать, даже притянул меня к себе в очередной раз, но я лишь тихо, почти шёпотом, процедила:

– Замолчи. Пожалуйста.

Это сработало. Он дал себя увести, покачиваясь, как тряпичная кукла. Его ноги цеплялись за ковёр, он дважды чуть не упал. Я тянула его к выходу – вдоль мраморного холла, под взглядами, от которых хотелось исчезнуть.

– Тебе повезло со мной, кукла, – промямлил он, когда я открыла дверь машины. – Кто ещё потерпел бы твою холодную задницу столько лет?

Молча усадила его в салон, не реагируя. Даже не хлопнула дверью – просто закрыла её медленно и тихо, будто боялась разбудить что-то внутри себя.

А потом, сев за руль, просто смотрела вперёд.

Долго.

Пытаясь не расплакаться от злости. От стыда. От бессилия.

Машина мчалась по ночному городу, и я не отрывала взгляда от дороги, пытаясь держать под контролем всё, что могло бы выйти из-под контроля. Антонио, однако, не позволял мне сосредоточиться. Его руки в очередной раз скользнули по моим плечам, потом по спине.

– Ты ведь не хочешь меня потерять, правда? – его голос был мягким, но я слышала под ним угрозу, которую не могла игнорировать. – Всё, что у нас есть, – это я, Бриэль. Ты же знаешь, что без меня ты бы ничего не значила.

Я не ответила. Только старалась не сбиться с пути, пытаясь не думать о том, что будет, когда мы приедем домой.

Когда мы подъехали к дому, он вдруг схватил меня за руку, притянул к себе.

– Ты ведь знаешь, как я люблю тебя. Не отказывай мне. – Его губы наклонились к моим, его дыхание было тяжёлым, пахнувшим алкоголем и сигарами.

Я отстранилась.

– Нет, Антонио. Пожалуйста, просто оставь меня.

Он замер, потом его взгляд стал тусклым, холодным, как лёд. На секунду показалось, что мне удалось избежать чего-то ещё худшего. Но этого не произошло.

– Ты не откажешь мне, Бриэль, – его голос стал твёрдым, с отчётливым намёком на угрозу. Он схватил меня за руку крепче. – Ты обязана мне, и ты это прекрасно знаешь.

Он потянул меня в сторону дома, и я уже поняла, что уходить не получится. В его глазах пылала такая ярость, что мне стало трудно дышать.

Я попыталась вырваться, но он не отпустил.

– Ты что, совсем с ума сошла? – его слова прорезали тишину, а его взгляд был полон презрения. – Ты моя жена, ты должна быть благодарна мне и хотеть меня постоянно. Скажи, детка, насколько ты уже мокрая?

Почувствовала, как у меня закружилась голова. Он толкнул меня в сторону стенки, и я едва удержалась на ногах, теряя равновесие. Боль от того, как он меня держал, отдавала тяжёлым неприятным ощущением, а другая рука тянулась к низу моего платья.

Я быстро выдохнула и пыталась убрать его руки. Он был больше и сильнее меня.

– Нет, Антонио. Я не буду. Пожалуйста, прекрати.

Его взгляд стал ледяным, а из уголка рта появилась зловещая усмешка.

– Ты думаешь, ты можешь мне сказать “нет”? – его пальцы обвили мою шею, не сильно, но достаточно, чтобы я ощущала давление. – Ты ничего не решаешь здесь. Ничего.

Его рука провела по моей груди, и мрак накрыл меня снова.

Сердце забилось так сильно, что едва могла дышать. Я попыталась оттолкнуть его, но он не шагнул назад. Пальцы впились в мою кожу, оставляя болезненные следы, и я зажмурилась, пытаясь не допустить, чтобы слёзы вырвались на глаза.

– Перестань быть такой жалкой, твои слезы на меня не действуют.

В следующий момент его ладонь взметнулась, и не успела ничего сделать, как резкая пощёчина обожгла моё лицо. Глаза на мгновение потемнели от боли и шока. Сильно. Очень сильно. И от этой боли в теле стало холодно. Я не ожидала этого.

Мне хотелось что-либо сказать, но он лишь сильно сжал мою челюсть и прошипел:

– Молчи! – его голос стал как хлыст. Он был не просто зол. Он был в ярости.

Меня буквально подкинуло от удара, а глаза сжались от слёз, которые я едва сдерживала.

Он не отступал, а я чувствовала, как вся моя воля и сила исчезают. Всё, что оставалось, – это твердое ощущение, что должна молчать. Не шевелиться. Просто терпеть.

– Ты забудешь, как себя вести, Бриэль, если не научишься. Я был с тобой добр, – его голос звучал пугающе ровно, почти как предостережение.

Он схватил меня за воротник платья и оттолкнул в другую сторону, от стены, и я упала на колени перед ним. Меня трясло от страха, что может произойти дальше.

Это не был первый раз. Он был грубым, нетерпимым, холодным. Его злость не могла утихнуть, как бы я ни старалась. Она горела в его глазах каждый раз, когда он ощущал, что не оправдываю его ожидания. Этот вечер не был исключением.

Антонио схватил меня за запястье так сильно, что я почувствовала, как мои кости вскрикнули от боли. Он насмешливо смотрел на меня сверху вниз.

– Ты не можешь даже родить мне ребенка, правда? Всё, что ты делаешь, – это разочаровываешь меня.

Я пыталась оттолкнуться, но он сжал мои руки так сильно, что казалось, еще немного, и кости просто сломаются.

– Скажи, детка, с кем ты общалась весь вечер? – его голос стал резким, и я ощущала лишь, как его пальцы, что были на руках, теперь сжались вокруг горла. – Ты флиртовала с кем-то, не так ли?

Я задыхалась. Страх охватил меня с такой силой, что едва могла держать себя в руках.

– Антонио, пожалуйста, – я всхлипнула, – я не… Яне флиртовала. Прекрати! Пожалуйста, остановись…

Но его лицо не менялось. Он был как зверь, что не может насытиться. Его руки сжались так сильно, что я не могла сделать и вздоха. Он не слушал. Ему не было достаточно простых слов. Он хотел, чтобы я почувствовала, как его разочаровала, как я – его собственная жена – не оправдываю его требований.

– Ты должна быть благодарна мне за всё, что я для тебя сделал, – сказал он, и его голос стал холодным, с явным презрением.

И в этот момент я поняла, что ему не нужно было ничего больше от меня. Он просто хотел утвердиться. Хотел просто моей боли и унижения.

Когда его ярость прошла, он отпустил и я смогла нормально вздохнуть и закашляла, стоя на коленях и наблюдая, как Антонио просто повернулся и ушёл в свою комнату, даже не посмотрев на меня. Он оставил меня в коридоре, как пустое, незначительное существо.

Я стояла там, чувствовала, как слёзы капают мне на лицо, но не могла сдержать их. Это было не в первый раз. И я знала, что это не будет последним.

Глава 6

Неизвестный

Я стоял в тени, наблюдая, как они снова и снова проходят мимо. Он, Антонио, казался непобедимым – уверенный в себе, мощный, как скала. Он вел её, как свою собственность. А она… Она была не более чем тенью рядом с ним. Странно, как человек может быть так сильно привязан к другому и в то же время так одинок. Каждый её шаг, каждый взгляд, каждый тихий вдох говорил мне, что она уже почти потеряла саму себя. Я видел это, видел в её глазах, как она пыталась скрыть свою боль, но всё равно не могла. Это был тот момент, когда становилось – она уже почти сломлена.

Я всегда выбирал хорошую позицию, наблюдал издалека. Мне нужно было не просто увидеть, но и понять её, понять его. Она скрывала свои синяки под длинными рукавами, на шее – следы того, как он иногда сдерживал её, когда её взгляд уходил слишком далеко. Он даже не старался скрывать свою власть. Он был не просто мужем – он был её тюремщиком.

Я видел её обморок в больнице. Видел, как его руки сжимали плечи, и он отчитывал ее. Знал, что она не сможет уйти от него. Она не была готова к этому. Но я был готов. Я наблюдал, записывал каждое её движение, каждое его слово. Это было не для того, чтобы жалеть её, а чтобы выполнить свою миссию. Я не был здесь ради эмоций.

Он был тираном. Это было ясно. Но для меня важно было не просто это понять – мне нужны были доказательства. Подлинные доказательства. Я знал, что если принесу их заказчику, он получит то, что хотел. Но как бы ни старался, он всегда находил способы оправдать свои поступки. Я не мог рисковать. Я должен был убедиться в каждом шаге.

Когда мне наконец удалось получить снимки – фотографии синяков, записи разговоров, её тонкие, почти невидимые жесты страха, я знал, что всё готово. Моменты, когда она слишком долго не могла даже поднять глаза на него. Иликогда он приказывал ей замолчать. Это были моменты, которые были не для чужих глаз. Но их было видно, если приглядеться.

Я вернулся в дом. Было время доложить. Набрал номер. Голос на другом конце провода всегда был спокойным, но я знал, что это лишь маска.

– Всё готово, – сказал, пытаясь скрыть сухость в голосе. – У меня есть все доказательства. Антонио – домашний тиран. Он держит её в страхе, ломает её. Я видел, как она прятала синяки. Боль была в её глазах. Это не может быть случайностью.

На другом конце линии последовала пауза. Я знал, что он сейчас обрабатывает полученную информацию, тщательно взвешивает каждый шаг.

– Мы должны были заметить это раньше, – наконец произнес он, и в его голосе послышалась злоба. – Мы должны были видеть, что он творит с ней. Проклятье, почему мы не догадались? Эти детали… Они важны, они могут стать нашей картой в игре. Всё это нам нужно. Доказательства есть. Значит, мы можем действовать.

Я не ответил. Всё, что хотел, было сделано. Просто ждал, какой приказ последует дальше.

– Ты знаешь, что делать, – сказал он, и в его голосе уже не было сомнений. – Пора начинать действовать. Пора нанести удар.

Я встал из-за стола, сжимая телефон в руке. Это было не просто. Мне нужно было действовать с осторожностью. Но я знал, что теперь уже не будет обратной дороги.

– И что дальше? – спросил я.

– Дальше… Ты начинаешь сближаться с ним. С Антонио. Тебе нужно стать его другом, не просто другом, а человеком, которому он доверяет. Мы должны втереться в его круг, чтобы он думал, что ты на его стороне. Пока он будет тратить силы на тебя, мы будем готовиться. Ты его отвлечешь, а мы в это время начнём делать своё дело. Мы подорвём его, будем угрожать, сжигать его репутацию. Антонио будет бегать туда-сюда, не понимая, что происходит. Он начнёт искать виновных, но его уже не будет интересовать то, что происходит в его доме. Он будет искать нас… Но будет слишком поздно.

Я кивнул, хотя он этого не видел. Всё звучало логично. Он говорил это с такой уверенностью, что мне не оставалось сомнений. Знал, что это будет непросто. Должен был стать частью его мира. Он не знал меня. Но, как и всегда, я понимал, что делать.

– И что с Бриэль? – вопрос возник сам по себе. – Она будет сидеть и ждать, пока я всё разрушаю, или как?

– Нет, – ответил он, и в его голосе послышалась лёгкая усмешка. – Она будет твоей целью. Ты выкрадёшь её, пока он будет в панике, а затем оставишь его с пустыми руками. Мы поднимем тревогу, он начнёт искать её, но не найдёт. Он будет терять всё, что для него важно. И как только он начнёт ломаться, мы приступим к следующему шагу.

Я стоял и прислушивался к его плану. Всё это было хладнокровно, логично. Но мне нужно было понять, что мне делать, как мне сблизиться с ним так, чтобы он не заподозрил, кто я на самом деле. И как мне манипулировать им, чтобы всё шло по плану.

– Понял, – сказал, не желая продолжать долгий разговор. – Начинаю.

Положив телефон, начал думать. Я был готов разрушить их мир. Но знал, что его будущее уже решено.

Пройдя вглубь, в комнату без окон, которую всегда держал под замком. Она была моим центром – ядром всего. Стены увешаны схемами, маршрутами, диаграммами, отпечатками, подслушанными фразами. И в самом центре – доска. Она теперь была почти заполнена. Лица, адреса, даты, размытые фотографии и чёткие снимки, где каждый элемент имел значение. Стрелки, нити, пометки – всё сводилось к одному: Антонио.

Подойдя ближе, пробежался взглядом по фотографиям. Вот она – Бриэль, в полумраке спальни, сидит на краю кровати, обняв колени. В глазах страх. Ни один наблюдатель со стороны не уловил бы этого, но я – уловил. А вот Антонио – на фоне офиса, улыбается кому-то, жестикулирует. Монстр в костюме. И ещё один снимок: она в больнице.

Взял маркер и сделал пометку рядом с его изображением: «Точка кипения близко».

Ниже, рядом с маршрутом их охраны, добавил вторую: «Уязвим после 22:30».

И, наконец, под схемой деловых связей Антонио, написал: «Саботаж начнётся отсюда».

Секунду постоял, вглядываясь в общую картину, будто пытаясь найти ещё один ход вперёд, ещё одну нитку, за которую можно потянуть. Всё начало сходиться в единое целое. Время действовать.

Я достал телефон, нажал нужный номер. Он ответил сразу, будто ждал.

– Слушай внимательно, – голос прозвучал холодно. – Убедись, что к моему возвращению всё будет готово. Без исключений. Материалы, маршруты, контакты. Я хочу, чтобы всё было в точности как мы обсуждали. И никаких сюрпризов.

– Понял, – ответили на том конце. – Всё будет. Куда ты?

– На встречу, – коротко бросил. – Пора начать дело.

Я сбросил вызов и направился в сторону спальни. Открыл гардероб, провёл пальцами по ряду костюмов, пока не нашёл нужный – тёмно-серый, строгий, выверенный до миллиметра. Не вызывающий подозрений, но внушающий доверие. Такой, в каком люди слушают, верят, делают ошибки.

И с лёгкой усмешкой подумал:

Да начнётся игра.

Глава 7

Бриэль

Утро наступило как тяжёлая тень, опустившаяся на мою грудь и не дающая дышать. Я проснулась, и первым ощущением была резкая, тупая боль, от которой хотелось закричать. Антонио уже спустился вниз, поэтому мне удалось спокойно принять душ и собраться. Подходить к зеркалу ужасно не хотелось, но как только я сделала, то издала вздох ужаса. Синяки на шее, на скулах окунали во вчерашний вечер, руки пульсировали и ныли так, что проскользнула мысль показаться врачу.

Я замазывала синяки на лице тоном, пытаясь забыть всё то, что происходило, каждое движение заставляло зажмуриться. Через время мне это удалось, наложив несколько слоев макияжа. Время стало поторапливать, и я решаюсь надеть водолазку, чтобы скрыть всё остальное.

Собрав все необходимые вещи, направилась к лестнице. Спускаясь вниз, лишь выдыхаю и думаю о том, чтобы он проснулся в хорошем настроении и всё прошло нормально.

За завтраком всё казалось таким же обычным, но в воздухе висело напряжение, словно мы оба знали, что ночь оставила после себя шрамы, которых нельзя просто так стереть. Он сидел напротив меня, глаза, слегка потускневшие от вчерашнего, но в них было что-то иное – смесь вины и напряжения. Или мне хотелось верить в то, что ему стыдно.

– Бриэль, – начал он тихо, не отрывая взгляда от тарелки, – прости меня… Я… Вчера всё вышло из-под контроля. Это был алкоголь, я не хотел… Не хотел причинять тебе боль. Ты же знаешь, милая, если бы ты вела себя как подобает, то всего этого не случилось бы.

Голос дрожал, будто он сам не верил в свои слова. Он вытирал ладони о салфетку, словно пытаясь избавиться от невидимой тяжести.

Я молчала, глядя на него сквозь темные ресницы.

Антонио потянулся ко мне через стол, аккуратно взяв руку в свою – пальцы были теплыми, но ощущался холод внутри себя.

– Дай мне шанс всё исправить, – прошептал он. – Я люблю тебя, и больше такого не повторится.

Я хотела отвернуться, отказаться, закрыть дверь перед ним, но внутри меня сидел страх – страх, что хуже будет, если я скажу «нет». Поэтому просто кивнула и позволила сжать мою ладонь. А после лишь чуть улыбнулась, что заставило его поверить в то, что просто соглашаюсь и подтверждаю его слова.

Когда мы закончили завтрак, он настоял проводить меня на работу. Не просто довезти – он захотел пройти со мной до самого входа, будто боялся отпустить меня. Но я понимала, что это нужно лишь для того, чтобы не сказала лишнего.

После завтрака мы направились в гараж. Дорога до больницы занимала не больше получаса, но в компании Антонио они казались вдвое больше. Он шутил тихо, будто пытаясь вернуть утраченное тепло. Войдя в здание, он крепко обнял меня так, чтобы все вокруг видели – он хотел показать, что я его, и никто не вправе этого изменить.

Я позволила и просто ждала, когда он уже покинет здание.

Стоя в холле офиса, наблюдала, как Антонио удаляется к своей машине. Его спина была прямой, походка уверенной, как будто он только что сделал нечто великое. Он даже обернулся на прощание и махнул мне рукой, подарив ту самую улыбку, которую видела только на людях. Я кивнула, снова надела на себя маску, стиснула зубы и дождалась, пока он не скроется за углом.

И только тогда позволила себе выдохнуть.

Боль в руках пульсировала сильнее, чем утром. Как будто кости внутри не просто ныли – они выворачивались, растягивались, кричали. Я знала, что это не просто синяки. Не могла быть просто болью от грубого прикосновения. Это было что-то большее. Глубже.

Я не пошла сразу в кабинет. Вместо этого – повернула в сторону лифта и нажала на кнопку третьего этажа, где находилась внутренняя клиника при компании. Туда редко кто заглядывал без острой необходимости, особенно в первой половине дня.

На двери кабинета травматолога висела табличка: доктор Рената Лис, и я облегчённо выдохнула – дежурила именно она. Молодая, добрая, слишком проницательная для моего спокойствия, но всё же – единственная, кому я могла довериться в таком состоянии.

Я постучала – один раз, осторожно.

– Да?

Вошла и тут же закрыла за собой дверь. Рената подняла глаза от компьютера и чуть нахмурилась, увидев моё напряжённое лицо.

– Бриэль? – Она встала. – Ты плохо выглядишь. Что случилось?

– Только никого не зови, – сразу попросила, сев на край кушетки. Голос был сдавлен, будто слова вытягивались из самых глубин боли. – Просто посмотри. Мне… у меня очень болят руки. Кажется, что-то не так.

Рената подошла, её глаза сузились – врач включилась мгновенно. Я закатала рукава, и она вздрогнула.

– Господи… – выдохнула она. – Это опять он тебе сделал?

Я не ответила. Только смотрела в сторону, пытаясь не расплакаться.

Она молча взяла мои запястья в руки. Осторожно надавила, поворачивая в стороны, проверяя суставы, связки, ощущения. Где-то я тихо зашипела – там было особенно больно.

– Здесь, – сказала она тихо. – Есть воспаление в мышцах и, возможно, надрыв связок. Вот здесь может быть микротрещина… И это, Бриэль, не просто “ударилась”. Это… – Она замолчала, сжав губы. Потом её голос стал тверже: – Как долго он еще будет с тобой это делать?

Я сжала пальцы в кулаки, уставившись в пол.

– Прошу, не говори никому, – прошептала я. – Пожалуйста, Рената. Только… помоги мне. Просто… чтобы немного стало легче. Уколи какой-нибудь обезбол, чтобы я могла работать.

– Но ты понимаешь, что это насилие? – Она села рядом, её голос дрожал. – Это не случайность. Это систематическое уничтожение тебя, твоего тела. Ты так не выдержишь. Он сломает тебя.

– Он уже ломает, – голос звучал особенно тихо. – Но, если начну говорить – станет хуже. Пожалуйста… просто молчи.

Мы долго сидели в тишине. Врач – и пациент, женщина – и женщина. Мы не были близки, но девушка пережила то же, что проживаю сейчас я, и понимала как никто другой. Она молча достала охлаждающую мазь, аккуратно намазала мои руки, поставила уколы, а после обмотала запястья эластичным бинтом. В её движениях не было ни суеты, ни жалости – только аккуратная, полная заботы тишина.

– Обещай мне только одно, – сказала она, накладывая последний виток. – Если ты не сможешь больше терпеть… если будет совсем плохо… ты придёшь ко мне первой. Я найду, как тебя спрятать.

Я кивнула, не поднимая взгляда.

Когда вернулась в кабинет, мои руки были обмотаны бинтами под пиджаком, тело – в водолазке, душа – в клетке.

Я сидела, стараясь вжаться в кресло и спрятаться от всего мира за экраном ноутбука. Пальцы медленно стучали по клавишам, но мысли не хотели складываться в слова. В голове шумело – не от недосыпа, не от кофе, а от боли, боли в теле и той, что глубоко под кожей.

Взгляд упал на часы. Только десять утра. А день уже казался слишком долгим.

Тишину нарушил легкий стук в дверь. Не громкий, почти вежливый. Я подняла глаза и сказала:

– Войдите.

Молоденькая секретарша из приёмной робко просунулась в кабинет. В руках она держала огромный букет белоснежных лилий – таких же, какие Антонио присылал мне каждый раз после очередной ссоры. Каждый раз, когда разбивался бокал, хлопала дверь, сжимались мои запястья или синели ключицы. Эти цветы были как извинение, которое я не просила. Как насмешка.

Мне не удалось скрыть дрожь в подбородке, когда увидела их снова. Горло сжалось.

– Это вам, – сказала она, улыбаясь, не подозревая, насколько уродливо выглядел этот жест в моих глазах. – Отправитель пожелал остаться неизвестным… Но, думаю, вы и так знаете, от кого.

Я кивнула. Не сказала ни слова. Она ушла, а я уставилась на лилии.

Их запах… Слишком приторный. Почти удушающий. Отнеся букет к подоконнику, повернула лицо в сторону окна, чтобы не вдыхать. Чтобы не вспоминать.

Едва мне удалось снова опуститься в кресло, как раздался новый стук. Более уверенный, глубокий.

– Да, – хрипло сказала, не поворачиваясь.

Дверь приоткрылась, и в кабинет вошёл человек, которого я не ждала, но чью фигуру узнала сразу.

Папа.

Он почти не изменился с нашей последней встречи полгода назад: та же прямая осанка, та же суровая, но добрая улыбка. Его волосы стали чуть седее, лицо – чуть глубже в морщинах, но глаза… глаза остались моими. Такими же тёплыми, ясными, как в детстве.

Я вскочила, забыв обо всём – и о лилиях, и о бинтах, и о боли.

– Папа…

Он шагнул ко мне – и в этот момент я вдруг снова стала маленькой девочкой. Просто дочерью, которую давно не держали в объятиях по-настоящему. Он обнял меня крепко, всем телом. Я чувствовала, как он прижимает меня к себе – не спеша, не формально, а по-настоящему. Так, как будто хотел забрать мою боль.

Я сжалась от боли в плече – синяк от удара будто пронзил меня молнией, но даже это я приняла… потому что мне так не хватало этого тепла. Я позволила себе на мгновение опереться на него. Просто быть дочерью.

Когда он отстранился, его глаза пробежались по моему телу и лицу.

Он смотрел на меня дольше, чем обычно. Как будто что-то пытался понять, прочитать между строк моего лица.

– Бриэль… – он прищурился, – ты очень похудела.

Я на секунду замерла. Челюсти сжались. А потом выдавила мягкую, почти равнодушную улыбку:

– Да ты что… Наверное, просто из-за освещения.

Он не отвёл глаз.

– Не ври мне, милая. Я отец, я знаю. Ты похудела. Сильно. Лицо заострилось, ключицы торчат.

Я опустила глаза, притворно пожала плечами.

– Просто много работы. Всё на бегу, всё на нервах. Клиенты, планы, Антонио со своими проектами. Я не успеваю есть толком. Это… нормально.

Отец не ответил сразу. Я видела, как он напрягся – пальцы сцепились, будто удерживая себя от чего-то. Говорить? Не говорить? Спросить – или оставить?

– Антонио… – произнёс он чуть тише. – Он… он хорошо с тобой обращается, да?

Подняла на него глаза и выдала ту улыбку, которой тренировалась в зеркале – безупречную, добрую, словно из глянца.

– Конечно, пап. Он меня любит. У него большой контракт – и я стараюсь быть рядом, поддерживать. Мы с ним в команде, правда. Всё хорошо.

Слова были гладкие, уверенные, но внутри меня всё сжималось. Не знаю, слышит ли он ложь – вряд ли. Он хотел верить. Он должен был верить. Я слишком хорошо играла эту роль.

Он слабо улыбнулся, кивнул. Но я уловила – его глаза не смеялись. В них было что-то тревожное, неясное.

– Ты главное не позволяй себе сгорать ради кого-то. Даже ради любви. Понимаешь? – тихо сказал он. – Береги себя. Я не переживу, если с тобой что-то случится.

И в тот момент я едва сдержала слёзы. Мне так не хватало этого – просто слов, в которых нет контроля, требований, угроз. Только забота. Только любовь.

– Обещаю, – выдохнула и накрыла его руку своей. – Всё будет хорошо.