Читать книгу: «Цена моего «Да»», страница 3

Шрифт:

Глава 3

Бриэль

Утро не началось – оно наступило.

Как груз, свалившийся прямо на грудь.

Я открыла глаза, и первое, что почувствовала – ноющая тяжесть в теле. Каждое движение отзывалось болью: в плечах, на бедре, внизу живота. Даже дышать было немного трудно.

Я повернула голову. Антонио спал, раскинувшись, как победитель. Лицо было спокойным. Не узнать в нём того, кто…

Медленно встала, сжимая зубы от боли в боках. Включила телефон – семь сорок три.

Не могу сейчас. Вставая с кровати, направилась в ванную.

Пальцы дрожали, когда открыла список контактов и нажала на номер клиники.

– Привет, это Бриэль, – голос звучал почти нормально. – Я приеду немного позже. Неважно себя чувствую. Часа через два-три буду, хорошо?

После короткого согласия на том конце сбросила звонок. На секунду замерла.

Потом нашла в списке номер брата.

– Привет…

– Бри, всё нормально? Ты рано.

– Хочу позавтракать с тобой. Просто… увидеться. Можешь?

Небольшая пауза.

– Конечно, систр. Через час?

– Угу. Спасибо.

Я оделась, не торопясь, – выбрала простое чёрное платье с длинным рукавом. Волосы оставила распущенными. На шею – лёгкий шарф, чтобы скрыть всё, что не должна видеть улица.

Когда спустилась вниз, Антонио уже был на кухне. В бокале плескалось чёрное кофе. Газета была разложена перед ним.

Он поднял глаза.

– Куда ты?

Я сделала вид, что спокойно застёгиваю ремешок на сумке.

– К брату. Хочу позавтракать с ним.

Его бровь чуть приподнялась, уголок губ дрогнул.

– Я отвезу тебя.

Я замерла.

Он не спрашивал – он ставил перед фактом.

– Не нужно, я сама…

– Я настаиваю.

Голос был ровным, но внутри него – железо. Он встал, потянулся за ключами и подошёл к двери, даже не глядя на меня.

Всё, что оставалось, – это кивнуть.

Как всегда.

Как привыкла.

Хоть на минуту – увидеть брата. Просто дышать в его присутствии. Притвориться, что всё можно исправить.

Машина остановилась прямо у входа в маленькое кафе на углу улицы – уютное, почти незаметное, с пыльными окнами и ароматом кофе, который уносился до самой дороги. Я назвала ее адрес, как только мы выехали из дома.

Антонио выключил двигатель, облокотился на руль и посмотрел на меня в упор. Его глаза были сухими, тяжёлыми.

– Не болтай лишнего, Бриэль.

Слова вонзились под рёбра, как тонкое лезвие. Он не повышал голос, не грозил – просто напомнил, чьей жизнью я живу.

Я кивнула. Без слов.

И вышла.

Хлопнула дверь, и мне не хотелось оборачиваться, только прижала сумку ближе к себе и направилась ко входу.

Кафе было почти пустым – утро буднего дня, кто-то торопился за кофе навынос, кто-то сидел с ноутбуком у окна.

Он уже ждал.

Мой брат.

Теренс был младше меня на 5 лет, но внешне мы были как две капли воды.

Он сидел в углу, в самом светлом месте зала. Вся его фигура говорила: “Я беспокоюсь”.

Когда он меня увидел, лицо его сразу потеплело. Он встал и обнял. Крепко, по-семейному, как будто держал не сестру, а её разбитые кусочки.

– Привет, Бри. – Голос был тёплый, родной.

Я прижалась к нему, ненадолго.

Мы сели. Я обхватила чашку с капучино, просто чтобы согреть ладони.

Он смотрел на меня слишком внимательно. Я чувствовала, как его взгляд буквально сканирует каждую черту – от щёк до запястий.

– Ты похудела, Бри, – тихо сказал Теренс, отставляя чашку. – Сильно. Раньше у тебя были щёки… А теперь только тень от тебя осталась. Ты ешь вообще?

Я попыталась улыбнуться, но в ней не было ни капли тепла.

– Теренс… пожалуйста, не начинай.

– Я начинаю, потому что вижу. Твои глаза… как у человека, который каждую ночь спит по два часа. У тебя кожа бледная, ты будто сдулась. Сколько ты так ещё выдержишь?

Я отвернулась, уставившись в окно.

– Всё нормально. Работа, семейная жизнь… сам понимаешь.

Он усмехнулся – криво, безрадостно.

– Не надо, Бри. Я не идиот. Вижу, как ты сейчас живёшь. И мне страшно за то, во что ты превращаешься.

Мои пальцы сжались вокруг чашки.

Я чуть слышно выдохнула.

– Напомни, кто сделал так, что у меня вообще не было выбора?

Он замер. Словно я ударила.

– Бриэль…

– Нет, Теренс. Я выходила за Антонио не от любви. А потому что тебя могли посадить. Потому что мужчина, который умер, – у него были дети. Потому что ты был пьян. Потому что мама с папой дрожали как дети перед ним. А он… просто предложил свою цену.

Он не ответил. Только сжал зубы, будто от боли.

– Я каждый день вспоминаю, как ты не могла на меня смотреть в ту ночь.

Я кивнула, почти усмехнулась.

– А теперь ты спрашиваешь, почему я выгляжу плохо? Почему у меня потухшие глаза? Потому что я живу в долге. Внутри клетки. Уже почти 5 лет. И не знаю, как из неё выбраться.

Теренс потёр лицо ладонями. Медленно, с выдохом, как будто стирал с себя вину, но она всё равно оставалась.

– Я чувствую вину за каждую твою ночь с ним. Честно. Если бы я мог…

– Ты не можешь, – перебила я спокойно. – Никто не может.

– Ему сорок один, Бриэль… – выдохнул Теренс. – А тебе только двадцать шесть. Ты ещё сама не пожила.

Я прикрыла глаза на секунду. Эти цифры звучали как приговор. Он всегда звучал.

Антонио был старше. Умнее. Сильнее.

– Да, ему сорок один, – повторила устало. – И он мой муж.

– Муж, с которым ты не смеешь разговаривать нормально. Муж, при котором ты даже дышишь иначе, – голос брата сорвался. – Я знаю, что ты с ним не по своей воле. Чёрт, я причина, почему ты оказалась там!

Я уже не могла сдерживаться. Говорила резко, быстро, будто глотая воздух между словами:

– Ты прав. Ты причина, по которой я ношу кольцо, которое жжёт мне кожу. Причина, по которой я каждое утро просыпаюсь с ощущением тошноты и каждый вечер засыпаю с криком внутри. Ты думаешь, я не хотела жизни другой? Думаешь, я не мечтала хотя бы выбирать сама?

Он молчал.

Он не мог сказать ничего – потому что я говорила вслух то, что он сам не прощал себе уже годами.

Я вздохнула. Посмотрела на него.

Его глаза были полны боли. И любви.

И я сдалась. Хоть на секунду. Хоть немного.

– Прости, – прошептала. – Не хочу сейчас об этом. Не здесь. Не с тобой.

Он протянул руку, положил на мою – осторожно, мягко.

– Хорошо. Только поешь, ладно?

Я кивнула.

И впервые за долгое время… позволила себе улыбнуться. Настоящей. Маленькой. Уставшей.

Но – живой.

Я убрала руку с его ладони, потому что просто… так было легче дышать.

– Как мама с папой? – спросила я, опуская взгляд в чашку. – Они… нормально?

– Мама, как обычно, переживает за всех, но делает вид, что у неё всё под контролем, – Теренс чуть улыбнулся. – А папа… Папа работает с утра до ночи. Думаю, тоже старается не думать. Как и мы.

Я кивнула. Это было так в их семье всегда. Если тяжело – не говори. Терпи.

И я терпела. Все терпели.

– А ты? – я посмотрела на него уже с теплом. – Что с учёбой? Ты же хотел восстанавливаться?

Он почесал шею, будто неудобно стало.

– Да… Начал ходить на вечерние. Потихоньку. Не спешу.

– Это хорошо. Правда. Хочется, чтобы хоть у тебя всё сложилось.

Он усмехнулся.

– А у меня может сложиться?

Я приподняла бровь и склонила голову вбок.

– У тебя симпатичная улыбка. Ты добрый. У тебя всё ещё есть сердце. А это, поверь, большая редкость. И никто не знает о твоём прошлом, кроме нас.

Он покачал головой, усмехнулся и тихо сказал:

– Кое-кто есть. Из института. Мы не вместе, но… болтаем. Она классная.

– И как её зовут?

– Фелисия. У неё вьющиеся волосы и она постоянно опаздывает, но приносит пирожные в оправдание.

Я рассмеялась – по-настоящему. Легко, тепло, будто на минуту забыла, что за дверью меня ждёт совсем другая реальность.

– Тогда держись за неё, если она принесёт шоколадный тарт. Это серьёзная заявка.

– Подумал, что ты скажешь это, – хмыкнул он. – А еще, – подал голос Теренс, – помнишь, как мы с тобой пироги воровали с балкона у соседей?

Я удивлённо фыркнула.

– Помню. Ты ещё свалил вину на меня, а сам прятался под столом, как трус.

Он рассмеялся.

– Я был стратег, между прочим. Ты же всегда всех спасала – и меня тоже.

– Да, а потом две недели без телевизора.

Я покачала головой.

– И всё равно стоило того. Пироги были с вишней. Обожала.

– Я всегда завидовал тебе, – вдруг сказал он тише. – Ты была умной, красивой, правильной… А я – ну, ты знаешь, какой я был.

Я посмотрела на него. Усталость, которую он пытался спрятать за шутками, всё равно проступала сквозь. И всё же – он менялся. Становился другим. Тем, кем всегда мог быть, если бы жизнь повернулась иначе.

– Горжусь тобой, Теренс.

Он улыбнулся. Искренне.

Я бросила взгляд на часы на стене и поморщилась.

– Мне пора. Так быстро пролетело время, что я даже не заметила.

Теренс встал первым и подал мне пальто.

– Береги себя, ладно?

Я кивнула, обнимая его. Крепко. Надолго.

– Спасибо, что позавтракал со мной.

Он поцеловал меня в висок, как в детстве.

– Спасибо, что позвала.

Я выскочила из кафе, быстрым шагом направилась к выходу, быстро ловя такси. Теренс помахал мне на прощание, а я улыбнулась ему, хотя в душе сжалось от того, что приходится возвращаться в свою реальность. У меня было пару часов, чтобы не думать обо всём. Чтобы не думать о нём.

Такси катилось по улицам, и я пыталась сосредоточиться на том, что меня ждут важные пациенты. Работа всегда помогала, когда казалось, что мир рушится. Когда я подъехала к клинике, почувствовала лёгкую головную боль. Не в первый и уж точно не в последний раз.

Как только вошла в холл, сразу же почувствовала, как невыносимо кружится голова. Я попыталась удержать себя, но, как назло, прямо перед дверью кабинета развернулась какая-то медсестра, и я сделала шаг назад. Это было достаточно, чтобы в глазах стало темно, а ноги чуть не подкосились.

Схватившись за дверную ручку, чтобы не упасть, глубоко выдохнула. Это было просто от переутомления. Слишком много всего за последние недели. Да и ночи последние… Они стали невыносимыми. Антонио становился грубее, а его прикосновения более болезненными.

– Всё в порядке? – услышала я знакомый голос медсестры, которая поспешила ко мне.

– Да, да, просто немного закружилась голова, – быстро ответила, стараясь скрыть недомогание.

Я сделала несколько шагов и вошла в кабинет, где меня встретил свежий, чистый воздух и спокойствие.

Села за стол и закрыла глаза. Это должно было пройти, просто нужно было немного времени. Медленно восстановить дыхание. Голова, тем не менее, продолжала болеть.

Я посмотрела на часы. Время шло. Пришло время начинать обход.

Вставая со стула, в голове лишь промелькнули мысли: «Я смогу», – сказала себе. «Я просто… Продолжу».

Тихо выдохнула и шагнула в коридор, где уже ждали пациенты. Силы покидали меня, но я не могла позволить себе подвести клинику.

Первым был Энцо. Когда я вошла в палату, он сидел на кровати, немного посмеиваясь с медсестрой, которая что-то шептала ему. Я тихо постучала по дверям.

– Доброе утро. Как вы себя чувствуете? – спросила, слегка улыбаясь.

– Доброе. Лучше, чем вчера, – ответил он с улыбкой, которая всегда его сопровождала. – С каждым днём легче. Как вы?

Я взглянула на него, хотя перед глазами была пелена. Голова тяжело гудела, а сердце стучало так громко, что мне казалось, его слышат все в коридоре.

– Всё в порядке, – ответила, стараясь говорить спокойно, но звуки в ушах становились всё громче. – Давайте проверим ваши анализы, чтобы убедиться, что становится лучше.

Я повернулась к его истории болезни, пытаясь сосредоточиться на данных и избежать прямого контакта с ним, чтобы не выдать свою слабость. Но это не помогало. Я почувствовала, как перед глазами темнеет, а руки стали холодными.

– Вы уверены, что всё хорошо? – Энцо внимательно смотрел на меня, чувствуя перемену в моём поведении. – Вы бледная, Бриэль. Вам плохо?

Я попыталась улыбнуться, но в этот момент мне стало ещё хуже. Пульс бился в ушах, и глаза начали расплываться. Не могла сделать ни одного нормального вдоха.

– Всё в порядке, просто немного устала, – я отмахнулась, но каждое слово давалось с трудом. Мои ноги начали подкашиваться.

Сделав шаг назад, пытаясь удержаться, но в следующий момент мир стал черным, и я почувствовала, как теряю сознание.

Дальше все происходило как в тумане, лишь почувствовала руки, которые спасли меня от удара об кафель, и далекий крик.

– Медсестра! Быстро!

Мир распался на кусочки, и я уже не могла ничего контролировать. Тело стало таким тяжелым, что не смогла удержаться и провалилась в темное облако.

Я потеряла сознание.

––

Когда я вновь открыла глаза, всё было не так. В ушах всё равно стучало, но уже слабее, как если бы просыпалась после долгого и мучительного сна. Я почувствовала мягкую поверхность под собой. Открыв глаза, увидела знакомый потолок и окна кабинета, но не могла понять, что именно происходит. Это было не совсем так, как всегда.

Медсестра сидела рядом, её лицо было немного обеспокоенным. Рядом стоял Антонио. Его лицо было напряжено, и я заметила, как он смотрел на меня, как будто не знал, что именно сказать.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила медсестра, касаясь моего лба. – Тебе лучше?

Я попробовала приподняться, но сразу почувствовала слабость.

– Ты в порядке? – голос Антонио был тихим, но чувствовалось напряжение, которое сквозило в каждом слове.

Я посмотрела на него, но всё было как в тумане. Где я? Почему я здесь? В голове ещё осталась пустота.

– Я… – попыталась что-то сказать, но голос дрожал, а слова как будто не хотели сходить с губ. – Что… что случилось?

Медсестра, заметив моё состояние, аккуратно поправила подушку под головой.

– Ты потеряла сознание, – ответила она мягко. – Ты, похоже, перегрузила себя, Бриэль. Не переживай, мы позаботились о тебе.

Я машинально кивнула, но вот лицо Антонио…Его взгляд был не просто обеспокоенным – он был раздражённым и как будто даже чуть злым. Но, возможно, это была просто моя слабость, заставившая меня чувствовать его давление.

– Не переживай, – сказала девушка, заметив напряжение в воздухе и направляясь к двери. – Она просто нуждается в покое.

Кабинет снова опустел, и наступила такая тишина, что я слышала, как в висках отдаётся собственное сердце. Воздух будто сгустился, стал плотным, липким. Я с трудом дышала, как будто всё это происходило не со мной, а с кем-то другим – в чужой жизни, в чужом теле. Но боль была моей. И физическая, и та, что глубоко под кожей, там, где ни одна повязка не поможет.

Антонио стоял в стороне, не говоря ни слова. Но от его взгляда по спине прокатилась холодная волна. Он всегда смотрел так – будто уже решил всё за меня, а я лишь должна подчиниться.

Он подошёл ближе. Каждый его шаг отдавался в груди тяжелым гулом. Когда он остановился рядом, почувствовала, как пространство сжалось. Его тень легла на меня, холодная и тяжёлая.

Я подняла голову. Наши взгляды встретились.

– Что ты вытворяешь, Бриэль, – голос его был тихим, сдавленным, но не менее страшным от этого. – Ты выглядишь как тень. Глаза впалые, губы бледные. Это как думаешь – тебя люди видят? И меня рядом с тобой?

– Я просто устала… – начала, но он перебил.

– Мне плевать на “просто”. Ты соберёшь вещи – и мы уезжаем отсюда. Немедленно.

Я чувствовала, как его слова пронзают, оставляя следы глубже, чем любые синяки. Но не могла молчать. Не сегодня.

– Я не твоя собственность, Антонио, – тихо, но резко сказала, вставая. – Я не вещь, которую можно увести, спрятать, причесать и поставить в витрину.

Его лицо исказилось. Он резко шагнул вперёд, и, прежде чем я успела отстраниться, схватил меня за плечи. Боль вспыхнула мгновенно, острая, тупая, рвущая.

– Ты будешь молчать, когда я говорю, – процедил он, глядя прямо в глаза. Его голос был хриплым, как будто в нём бурлила ярость, которую он еле сдерживал. – Ты забыла, кто здесь главный?

Я едва дышала. Боль и страх сплелись в горле комом. Он склонился ближе, и я почувствовала запах алкоголя и чего-то тяжёлого, металлического – как ржавчина или кровь.

– Твоя работа, твои пациенты – это ничего не значит. Всё, чем ты живёшь, – это я. Я дал тебе имя, крышу, статус. Как думаешь, кто ты без меня? – он резко сжал пальцы. – Никто.

– Пожалуйста. Хватит. Ты причиняешь мне боль…

Он будто не слышал.

– Ты не забыла, почему ты здесь? Почему ты носишь мою фамилию? Ты думаешь, ты единственная, кто может быть рядом со мной? Если я захочу, я приведу любую. Но я выбрал тебя. Из благодарности. А ты мне отплачиваешь холодом и жалкой усталостью.

Он резко отпустил меня, и я рухнула обратно на диван, не сразу почувствовав, как колени предательски дрожат. Он смотрел сверху вниз – как на сломанное украшение, которое можно починить… или выбросить.

– Если ты ещё раз доведёшь себя до такого состояния, – его голос стал ледяным, – я закрою тебя в этом доме. Ни больницы. Ни прогулок. Ни телефона. Только ты – и я. Как игрушка, которой можно любоваться, если она молчит.

Я не плакала. Слёзы при нём – это была слабость. Он это чувствовал и наслаждался этим. Я лишь стиснула зубы и с трудом проговорила:

– Я поняла. Это не повторится.

Он кивнул, будто ставя галочку – задача выполнена. Уже разворачиваясь, бросил через плечо:

– Помни: если ты снова будешь выглядеть так, будто от меня страдаешь, – ты узнаешь, что такое настоящая изоляция.

Он ушёл. Тяжёлый звук его шагов растворился за дверью. А я осталась в тишине, полном одиночестве и с тупой пульсацией боли в плечах, которые он только что сжимал.

И только тогда позволила себе вдохнуть – коротко, резко. Всё внутри дрожало. Я не знала, сколько ещё продержусь. Но я знала одно: он не шутил. Никогда не шутил.

Глава 4

Неизвестный

Мне не нужно оружие, чтобы входить. Мне достаточно знать, где искать слабое звено.

Сегодняшний звонок был необычным.

Не по содержанию – по тону.

Просьба встретиться не звучала как просьба.

Я приехал. Без опозданий. Это – правило.

Старое здание в промышленном районе. Второй этаж. Металлическая дверь без вывесок. За ней – те, кто обычно говорит коротко и по делу.

Двое у стены. Один за столом. Чашка кофе. Папка. Лицо спокойное. Хищное. Знакомое.

– Проходи, – выдохнул он, как сигаретный дым.

Я не сел. Ждал.

Он медленно положил ладонь на папку.

– Есть дело.

– Давайте ближе к сути, – отозвался я.

Он бросил на меня короткий взгляд, будто оценивая, помню ли я, кто тут старший. Конечно, помню. Но мне не платят за поклон.

– Женщина. Бриэль Уилсон. Молодая. Врач. Умная. Тихая. Замужем за человеком, который нам давно интересен.

– Имя, – бросил я.

– Антонио Харрис.

Я фыркнул.

– Приторговывает бетонными тендерами и распродажей старых складов? Этот хлыщ?

– Не только. Легальный фасад. За ним – логистика, порты, пара компаний с мутной бухгалтерией. Мы подозреваем отмывку и связи с “чужими”, – он кивнул, и я понял, кого имел в виду. – Не наш человек. Но хочет стать.

– А женщина? – Я нахмурился.

– По словам изнутри – её бьют. Негромко. Не в кровь. Но достаточно, чтобы ломать. Брат её пытался что-то вытащить в своё время, попал в ДТП – Антонио его вытащил. Услуга. За которую расплатилась она.

Я молчал.

Много историй я слышал. Большинство – не моё дело.

– Это бытовуха, – отрезал я. – Жалко, да. Но я не играю в спасателя чужих жён. Вы точно туда меня зовёте?

Наступила пауза. Он открыл папку, достал фото. На нем была она – молодая, в белом халате. Глаза с тенью. Кольцо на пальце. Чужое. Тяжёлое.

– Это не просто “бытовуха”, – сказал он, глядя мне прямо в глаза. – Это долг.

Я поднял бровь. Он ждал. Потом сказал тихо:

– Её отец… Джулиано Уилсон. Вспомни, кто помог закрыть нам проход по северному коридору. Кто дал наводку по облаве. Кто поставил слово, когда у нас подгорело дело в Гавре.

Я вспомнил.

Да, был такой.

Не из семьи, но рядом. Он тогда спас кое-кого из наших.

И не потребовал ничего взамен.

– Он просил не вмешиваться. Но теперь – молчит. Стар, болен. И она его дочь.

Меня будто немного ударили под рёбра.

Не больно. Но достаточно, чтобы выпрямиться.

– Что конкретно нужно?

– Подключи своих. Склады, прослушка, камеры. Люди на месте. Мы не вмешиваемся. Пока. И, если что-то есть – нам нужны доказательства. Холодные. Бесстрастные. Никаких слухов. Если он поднимает руку – нам нужно знать. И знать быстро.

Я кивнул. Один раз.

– Сколько у меня времени?

– Сколько потребуется. Но чем быстрее – тем безопаснее. Для неё.

Я посмотрел на фотографию ещё раз. Потом убрал её в карман пальто.

– Хорошо.

– Только не звоните мне зря. Когда будет что-то – я сам выйду на связь.

Я уже был на полпути к двери, когда раздался голос:

– Она в этом браке уже пять лет, – сказал тот, что сидел.

Я остановился и повернулся лицом к мужчине.

– Пять?

– Да.

– Тогда объясните. Почему вы только сейчас подняли тревогу? Если она столько времени живёт под одной крышей с этим ублюдком, почему именно теперь вдруг всё так серьёзно?

На секунду повисла тишина. Один из тех, что стоял у стены, посмотрел в сторону. Другой сжал пальцы в замок.

– Мы не знали, – наконец проговорил главный. Спокойно. Чуть тише, чем раньше. – Никто не знал. Ни отец, ни брат. Она всегда держалась. Сильная, тихая, правильная.

– Все так говорят, пока не находят тело.

Он не отреагировал. Только слегка отодвинул папку.

– Два месяца назад один из наших видел, как она приходила на приём к судмедэксперту. Без направления. Без документов. Проверялось нечто… личное. Потом слухи. Потом разговоры в её больнице. А на прошлой неделе – брат. Он заговорил. Сказал: “Я виноват, я её туда загнал”. Сказал – боится, что однажды она не вернётся домой. Вот тогда и решили – пора.

Я смотрел на них молча.

– Это не страх. Это просроченный крик. И если он прав, – я поднял бровь, – у вас максимум месяц. Или неделя.

– Мы это понимаем, – кивнул он.

– Хорошо. Тогда вы получите ответ. Но предупреждаю: если окажется, что это драма без фактов – вы платите мне за тишину.

И уже снова положил руку на дверную ручку, когда голос за спиной стал ниже. Глуше. Почти интимным.

– Если всё подтвердится… – начал он, – её нужно будет вытащить.

Я замер.

– Тихо. Без шума. Так, чтобы он не успел понять, что проиграл.

Я обернулся, взгляд чуть прищурился.

– Ты хочешь вытянуть жену из дома бизнесмена, у которого люди в полиции, в городской думе и на портах. Не оставив следов?

– Именно, – кивнул он.

Пауза.

– Она не должна заподозрить, что кто-то вмешивается. Должна думать, что сама всё решила. А он… – Мужчина поиграл пальцами по столу. – Он должен сойти с ума. Не от удара – от ожидания. От чувства, что всё уходит у него из рук. Деньги. Уважение. Контроль.

Я молчал.

Он не остановился.

– Мы хотим, чтобы он потерял всё. Постепенно. Правильно. Чтобы каждый день вёл его к краю. А потом… – Он чуть усмехнулся, не договаривая. – Исчезновение. Без лишних глаз. Без шума.

Он смотрел на меня с ожиданием.

А я просто стоял.

Спокойно.

Как всегда.

– Вам нужен не мститель. А хирург.

– Нам нужен ты, – сказал он так же тихо. – Она – под нашей защитой. Это долг. А он выбрал себе врагов, когда забыл, кто поставил ему стол и стул в этом городе.

Я подошёл ближе.

– Мне нужны люди. И доступ к их охране.

Он кивнул.

– Считай, они у тебя уже были.

Я взял папку, что лежала рядом с ним на столе.

– Тогда начнём с того, что она привыкла к страху. А значит, будет защищать даже того, кто ломает ей кости.

– Поэтому тебе нельзя ошибаться.

Я уже шёл к выходу.

– Никогда не ошибаюсь. Просто иногда решаю, кого стоит спасти.

Выйдя из здания, вдохнул тяжёлый воздух доков. Здесь пахло солью, машинным маслом и деньгами, которые давно не были чистыми.

Машина ждала на углу – тёмно-серая, без опознавательных знаков. Сев, молча завёл и дал городу ускользнуть за стеклом. Он не знал, что кто-то только что начал считать его пульс.

На красном свете я вытащил сигарету. Огонёк вспыхнул, осветив на миг старый шрам под глазом. Затянулся. Горечь была приятной. Почти домашней.

До дома – двадцать минут, если не торопиться. Я не торопился. Вещи, сделанные правильно, никогда не делаются быстро.

––

Дверь открылась с лёгким скрипом, и в полумраке раздался глухой стук, как только она захлопнулась.

Пройдя внутрь, бросил пальто на спинку кресла. Потянулся к бутылке на столе, но передумал.

Вместо этого – снова сигарета. Щелчок зажигалки.

Тишина.

Привычная. Стерильная.

Потом – шаги к комнате, что заперта всегда.

Щелчок кода. Замок щёлкнул, будто знал, что открывается ради чего-то важного.

Белая доска на стене. Пустая. Как новый лист, перед которым молчат даже мысли.

Я подошёл ближе. Медленно снял крышку с маркера. Чёрного.