Подлые рынки и мозг ящера: Как заработать деньги, используя знания о причинах маний, паники и крахов на финансовых рынках

Инвестирование с расщепленным мозгом

Хотя наш аналитический инвестиционный арсенал и недоукомплектован, мы, тем не менее, рассчитываем принимать правильные решения. Впрочем, просто удивительно, сколь редко мы обращаемся к анализу, принимая то или иное решение.

В начале 1990-х годов большая часть моих сбережений была инвестирована в акции Microsoft. Однажды вечером во дворе нашего аспирантского общежития я болтал со своим приятелем Мэттом. «Знаешь, Мэтт, – посетовал я, – у меня тут возникла проблемка, насчет которой хотелось бы посоветоваться. Дело в том, что дела у Microsoft идут неплохо, а вот курс ее акций месяцами стоит и не шевелится». Мэтт не перебивал меня, позволив нести всякий вздор о том, какой это фантастический бизнес – продавать программное обеспечение во всем мире, а затем спросил: «Какой коэффициент P/E (цена/прибыль) этих акций?»

Наступила долгая пауза, поскольку в этот момент до меня дошло, что я не имею даже приблизительного представления о значении P/E для акций Microsoft. Я игнорировал этот ключевой показатель, хотя посвящал несколько часов в день чтению финансовых изданий. А ведь узнать показатель P/E для любой акции очень просто. В 1993 году у меня ушло бы пять минут на то, чтобы подняться к себе в комнату и отыскать в Wall Street Journal значение P/E для акций Microsoft. А сегодня, в XXI веке, эту информацию можно получить еще проще – в Интернете, за считанные секунды.

Поскольку я человек любознательный, то не отмахнулся от проявления подобного невежества с моей стороны. Я стал расспрашивать своих знакомых об их инвестициях. Одним моим собеседником оказался профессиональный финансист, который владел акциями компьютерной компании Apple и все нахваливал достоинства дружеского интерфейса ее операционной системы. Я задал ему вопрос. Нет, не о цене акций, которая, по его мнению, была низкой, а о количестве акций в обращении. Он ответил: «А кто его знает. Должно быть, миллионы штук».

При расчете общей стоимости компании, т. е. ее рыночной капитализации, число акций в обращении – такой же важный показатель, как и их текущий курс. Невозможно оценить перспективность акций, если не знать, сколько их находится в обращении. Другими словами, этот профессиональный финансист так же слабо представлял себе состояние своих инвестиций в Apple, как и я в случае с Microsoft.

Попробуйте расспросить подобным образом своих знакомых, и, как я подозреваю, вы обнаружите, что большинству из них не много известно, по крайней мере, о некоторых из их инвестиций.

Эти финансовые белые пятна, хотя бы в теории, легко устранимы. Необходимая информация доступна, и я призываю к тому, чтобы каждый инвестор до принятия решения провел тщательный анализ. Однако инвестирование – гораздо более тонкая деятельность, чем может показаться из приведенных выше историй. Дело в том, что поведение человека, равно как и его инвестиционные решения, в неожиданно большой степени подвержены влиянию мозга ящера.

Многие вычисления осуществляются в префронтальной коре головного мозга, расположенной над глазами. Анализируя наши инвестиции, мы задействуем префронтальную кору. По сравнению с животными у человека она необычайно развита, что и объясняет наличие у нас уникальных способностей к рассуждениям и выработке рациональных решений^[18]. Но, несмотря на это, присутствующий у нас мозг ящера также участвует в этом процессе, причем в большей степени, нежели мы предполагаем.

Психиатрия долгое время изучала различные части мозга и механизмы их взаимодействия. Зигмунд Фрейд во многом знаменит благодаря своей теории расщепленной структуры личности, состоящей из Эго, Супер-Эго и Ид (бессознательного). Теория Фрейда, конечно же, основана на давней традиции, уходящей своими корнями к взглядам Платона. Марвин Мински – представитель современной школы психиатрии; он предлагает рассматривать психику как сочетание гораздо большего, чем назвал Фрейд, количества компонентов. Взгляды Мински относительно численности ментальных составляющих отражает название его книги – «Сообщество разума»^[19].

В те времена, когда мне посчастливилось быть слушателем одного из курсов Мински в Массачусетсском технологическом институте, профессор рассказал забавную историю о причудах собственной психики. «Однажды мне выпала честь позавтракать с президентом Джеральдом Фордом. И хотя я, как правило, не пропускаю назначенных встреч, в тот раз я проспал время завтрака. Никогда прежде я так не гордился своим подсознанием».

Этим примером профессор Мински продемонстрировал целый ряд важных наблюдений. Во-первых, его префронтальная кора контролировала его поведение не полностью. Во-вторых, подсознательные цели зачастую отличаются от целей префронтальной коры и, возможно, противоречат им. И наконец, в-третьих, подсознание порой разумнее префронтальной коры.

Мой дед, которого в нашей семье ласково называли Мэнди, преподал мне первый урок, показывающий ту власть, какую имело надо мной мое собственное подсознание. Мэнди был известным в профессиональных кругах психиатром, учеником самого Фрейда, с чьей дочерью Анной долгие годы поддерживал дружеские отношения. Одной из профессиональных способностей деда было искусство гипноза.

Я никогда не поддавался гипнозу, однако Мэнди обращался к силе внушения всякий раз, когда у меня начиналась икота. В этих случаях он говорил мне тем особым тоном, который мне никогда не удавалось воспроизвести: «Если ты икнешь еще три раза, я дам тебе четвертак». И каждый раз после того, как он говорил мне это, я был не способен икнуть больше одного раза. Я пробовал этот трюк на других людях, но безуспешно. Очевидно, профессиональная подготовка Мэнди позволяла ему обращаться непосредственно к моему подсознанию и изменять мое поведение.

Во время Корейской войны китайцы использовали знания о подсознании для обработки американских военнопленных. Китайцы стремились склонить янки к сотрудничеству и использовали для этого множество чрезвычайно успешных приемов в диапазоне от жестокости до коварства. В своей книге «Влияние» Роберт Чиалдини подробно описывает эти приемы, включая и метод постепенных уступок, который, как я считаю, ориентирован на манипуляцию подсознанием. Практически никто из военнопленных сразу не хотел сотрудничать или не соглашался на сотрудничество в полном объеме, однако со временем людей склоняли ко все более и более аномальному поведению. В конце концов каждый третий американский военнопленный соглашался на одну из форм сотрудничества с китайцами, а некоторые заходили настолько далеко, что подвергали своих соотечественников издевательствам^[20].

К тем же американцам, которые отвергали любую форму сотрудничества, китайцы обращались с простой просьбой: «Нам известно, что вы не желаете делать заявления, порочащие США, но не могли бы вы просто переписать один такой текст, составленный вашим сослуживцем? Вам не придется ни подписывать это антиамериканское заявление своим именем, ни сообщать кому-либо о своих действиях». Китайцы выяснили, что этот нехитрый прием весьма эффективно помогал привлечь военнопленного к сотрудничеству. Американец, согласившийся выполнить подобную просьбу, в последующем с высокой степенью вероятности был способен делать антиамериканские заявления от своего имени^[21]. Похоже, что если склонить человека к устной или письменной констатации чего-либо, изменения в сознании приведут к изменению поведения. Сходная аргументация лежит в основе рекомендации Дейла Карнеги «склонять людей к немедленному ответу «да, да»».

Впрочем, ни один из этих примеров не свидетельствует о важной роли подсознания. Профессор Мински мог попросту полениться встать утром пораньше, чтобы поспеть к завтраку с президентом Фордом. Также нельзя точно сказать, почему мой дед останавливал икоту или почему устная либо письменная констатация чего-нибудь способна повлиять на наше мнение. Для поиска доказательств существования причинно-следственной связи нам придется вновь окунуться в научный мир.

Исследования людей, имеющих определенного рода патологии, способны порой дать представление о нормальном функционировании мозга. В нашем исследовании расщепленной структуры психики обратимся к примерам людей, в буквальном смысле обладающих расщепленным мозгом. У большинства людей левое и правое полушария мозга координируют свою работу посредством так называемого мозолистого тела, обеспечивающего физическое соединение между двумя полушариями. У некоторых это мозолистое тело отсутствует от рождения. Таким образом, их левое полушарие мозга не знает, что происходит в правом, и наоборот. Исследования таких людей показали, что сознательная часть мозга не всегда задействована. Эти исследования подробно описаны во многих книгах, включая и труд профессора Майкла Газзаниги «Прошлое разума»^[22].

В ходе этих исследований испытуемым с расщепленным мозгом показывали карточки с письменными указаниями, например «помашите рукой». Человек должен был выполнить указание.

Интересным моментом в этих исследованиях оказалось то, как испытуемые впоследствии объясняли свои действия. Экспериментом предусматривалось, чтобы карточка с указанием была в поле зрения только левого глаза испытуемого; при этом информация попадает в правое полушарие мозга, а левое, отвечающее за речь, остается в неведении относительно указания на карточке. Поскольку мозг испытуемых расщеплен, одному полушарию было известно, что взмахи рукой – это реакция на указание. Второе же полушарие совершенно не понимало, чем вызваны эти движения руки, хотя именно этому полушарию приходилось объяснять причину.

«Зачем вы помахали рукой?» Этот вопрос ставил левое полушарие, ответственное за речь, в тупик. У данной части мозга отсутствовала какая-либо информация о причине, побудившей человека махать рукой. Тем не менее, ей было известно, что тело только что совершило данное действие. И вместо простого выхода – признать свою полную неосведомленность – левое полушарие начинало придумывать историю. Например, испытуемый отвечал: «Мне показалось, что я увидел знакомого». Подобным же образом неосведомленное полушарие, когда испытуемому давали указание смеяться, объясняло это действие, например, так: «Я смеюсь, потому что вы такие забавные ребята».

Эти и подобные им исследования приводят нас к поразительному выводу. В силу своей природы мы склонны скрывать тот факт, что мозг ящера влияет на наши действия. Полагая, будто наши действия обусловлены рациональной частью мозга, мы зачастую попросту придумываем историю, объясняющую причину этих действий. Как и в случае с профессором Мински, определенная часть нашего сознания, находящаяся вне префронтальной коры, инициирует действие, оставляя задачу поиска причины данного действия другим частям мозга.

Еще ряд исследований демонстрирует ограниченность сознательной части нашего разума. Данный феномен известен как эффект Мак-Герка. Вы можете почувствовать его действие на себе, бороздя Интернет. Эффект Мак-Герка выражается в следующем: прежде чем мы осознаем определенное ощущение, его подправит бессознательная часть психики. Вот как это работает.

Когда мы слушаем других, у нас задействованы как слух, так и зрение. Это справедливо даже для людей, не владеющих техникой чтения по губам. В 1976 году Гарри Мак-Герк и Джон Мак-Дональд провели следующий эксперимент: на видеозапись человека, произносящего звуки «га», они наложили звуки «ба», произносимые им же^[23].

Как же воспринимается людьми звук «ба», когда на экране они видят человека, чьи губы произносят «га»? В результате получается какой-то смешанный звук, близкий к «да». Самым интересным в эффекте Мак-Герка является то, что он никогда не исчезает. Если при воспроизведении видеозаписи испытуемый закрывает глаза, он отчетливо слышит звук «ба», но как только глаза открываются, человеку слышится «да». Даже стократный просмотр этой видеозаписи и знание об истинном произносимом звуке не устраняют описанный эффект. Наш рациональный мозг не способен подавить процесс предварительной обработки информации бессознательной частью психики.

Эффект Мак-Герка показывает, что предварительная бессознательная обработка поступающей к нам информации влияет на наше восприятие мира. Очевидно, префронтальная кора не способна полностью контролировать нас, если поступающая к ней информация предварительно обрабатывается и корректируется иными частями мозга.

Итак, что нам известно на данный момент? Мы представили мозг состоящим из префронтальной коры и мозга ящера, и мы увидели, насколько несовершенна первая. Мы также убедились в существенном влиянии мозга ящера на наше поведение. Мы склонны совершать ошибки и попадать в ловушки разного рода. Наконец, мы склонны придумывать связные истории, якобы объясняющие мотивы наших поступков, а в действительности затрудняющие понимание их истинных причин.

Мозг ящера отправляется на Уолл-стрит

«Демократия – это худшая форма государственного правления, не считая всех остальных», – сказал Уинстон Черчилль. Так же и рациональное инвестирование с помощью нашей далеко не совершенной аналитической системы – это худший способ зарабатывать деньги, если отбросить альтернативу в виде использования мозга ящера. Как будет показано далее, мозг ящера провоцирует человека на деструктивные действия.

Хуже использования ущербной префронтальной коры с ее слабым контролем может быть только решение вовсе ее не использовать. Самым известным примером этого стала печальная история мистера Финеаса Гейджа. 13 сентября 1848 года с ним произошел несчастный случай, о котором газета Free Soil Union сообщила следующее.

Когда Финеас П. Гейдж, мастер железнодорожного участка в Кавендише, закладывал взрывчатку в строительных целях, произошла детонация заряда, в результате чего Гейдж получил сквозное ранение головы металлическим стержнем, имеющим в окружности дюйм с четвертью и три фута восемь дюймов в длину.

Другими словами, стержень был длиной почти 120 см и более 30 мм в окружности. Поразительно, но после столь чудовищного ранения Гейдж вскоре поправился. Металлический стержень, прошедший сквозь его голову, весил без малого шесть килограммов и был почти 40 мм в диаметре (даже больше, чем длина окружности, о которой ошибочно сообщила газета). Меньше чем через год после несчастного случая Гейдж чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы вновь приступить к работе на железной дороге. Более того, его умственные способности, казалось, не пострадали.

Однако коллеги Гейджа вскоре заметили, что он изменился. У него появилось множество негативных черт. Как сказал один сослуживец, «прежнего Гейджа уже нет». В частности, Финеас утратил способность выполнять задачи, которые сам же и запланировал. И хотя его умственные способности сохранились на прежнем уровне, то обстоятельство, что префронтальная кора у Гейджа больше не функционировала, не позволило ему продолжить работу в качестве бригадира, и впоследствии ему пришлось уволиться с железной дороги^[24].

Список человеческих недостатков и слабостей займет не одну страницу. Ниже мы рассмотрим наиболее существенные, с точки зрения инвестиционной деятельности, проявления человеческой иррациональности. Читателям, желающим глубже изучить эту тему, рекомендуем обратиться к книгам Ричарда Талера «Проклятие победителя» или нобелевского лауреата

Дэниела Канемана «Эвристика и предрассудки» (под редакцией Канемана, Томаса Джиловича и Дэйла Гриффина)^[25].

Иррациональность № 1: гордыня предшествует финансовым убыткам

Пол Тюдор Джоунс II – легендарный трейдер, заработавший сотни миллионов долларов. Некоторые его победы описаны в книге «Кудесники рынка»^[26]. Мой сосед по комнате в общежитии Мичиганского университета, Питер Бориш, работал с Полом. Через Питера я и познакомился с этой живой легендой биржевой торговли.

Вы, возможно, думаете, что великие трейдеры лишены предрассудков, свойственных большинству из нас. Возможно, это так, однако, на мой взгляд, этим людям просто лучше удается ограничивать ущерб, вызванный саморазрушительными аспектами человеческой природы. Во время визита к Полу Тюдору Джоунсу я заметил над его рабочим столом две написанные от руки памятки. Я счел их напоминаниями, адресованными префронтальной коре Пола и облегчающими ей задачу контроля его мозга ящера.

Одна из памяток гласила: «Газонокосилка срезает торчащую и жесткую траву, а трава, которая сгибается, остается нескошенной».

Во многих жизненных ситуациях оптимальным образом действий будет унять свою гордыню, смириться с потерями и двигаться дальше. Не желающие пригибаться обречены, как и торчащая трава, на страдания.

Один из самых исследованных бихевиористской экономической школой вопросов касается того, как упрямство людей оборачивается для них убытками. Широко известен эксперимент «ультимативная игра», и заключается он в весьма бесхитростных переговорах между двумя людьми. Участники должны разделить крупную денежную сумму в ходе явно несправедливого обсуждения. Один участник, предлагающий, сообщает о том, как следует поделить деньги. Второй участник – принимающий – не имеет права выдвигать встречное предложение, а должен либо принять, либо отклонить ультиматум предлагающего.

Я участвовал в этой игре на семинаре, который проводил мой наставник, нобелевский лауреат профессор Вернон Смит. В моем случае я заработал право вносить предложение, успешно ответив на несложный вопрос. Теперь у меня было 100 долл. и право выдвинуть ультимативное предложение о разделе этих денег другому участнику семинара. Более того, переговоры проходили анонимно. Ни я, ни второй участник не знали и не могли впоследствии выяснить, с кем имели дело.

Итак, в моем распоряжении было 100 долл. Я мог предложить принимающему 10 долл., 20 долл. или любую сумму, кратную 10. Если мое предложение принималось, я забирал свою часть денег, а принимающий получал ту сумму, которую я предложил. Если мое предложение отклонялось, мы оба не получали ничего. Как же мне следовало поступить? Предположим, что целью игры было получить максимально возможную сумму (как в моем случае).

Приведу ход своих рассуждений. Принимающий находится в непростой ситуации. Он либо согласится на предложенную мною сумму, либо не получит ничего. Поэтому, если я предложу принимающему даже небольшие деньги, он, приняв мое предложение, получит больше, нежели в случае отказа. Придя к такому заключению, я сделал минимальное предложение – 10 долл., – рассчитывая при этом оставить себе 90 долл.

На семинаре нам пришлось играть на реальные деньги, и, прежде чем объявить итоги, Вернон Смит ознакомил нас с результатами ранее проводившихся игр. Я отвлекся от размышлений о том, на что израсходую свои упавшие с неба 90 долл. (поскольку не сомневался в благоразумии Ппринимающего – он непременно примет мое предложение!), и вместе с другими участниками семинара приступил к изучению результатов предыдущих исследований, в которых принимающие… раз за разом отвечали «да пошел ты» на скупые предложения, подобные моему.

Первое исследование в области ультимативных игр провели в 1982 году профессор Вернер Гут с коллегами. Имея на кону десять немецких марок (евро еще не были в ходу), участники вовсю демонстрировали гордыню или чувство справедливости. Оказалось, было отвергнуто 20 % предложений, хотя в среднем они значительно превышали мое. Тогда как я уступал лишь 10 % от призовой суммы, предлагающие первых ультимативных игр были готовы поделиться в среднем 30 %^[27].

Со времени первого исследования его главные результаты нашли подтверждение буквально в сотнях последующих экспериментов. Раз за разом и в любых частях мира люди неизменно демонстрировали гордыню. Они готовы потерять деньги, но не уронить свое достоинство^[28].

Сначала многие специалисты заявляли, будто результаты игры не показательны, поскольку ставки низкие, и, следовательно, отказ Принимающего не связан для него с ощутимой потерей. Вернон Смит с коллегами проверили это предположение, обеспечив участников в США стодолларовым фондом. В игре на 10 или на 100 долл. никаких различий в результатах обнаружено не было^[29].

Ультимативную игру проводили в разных странах, чтобы проверить влияние культурной среды и исследовать случаи с более высокими ставками. В таких странах, как Индонезия, ученые устраивали игры на сумму, эквивалентную заработку участников за несколько месяцев. Даже при столь высоких ставках люди предпочитали отказываться от несправедливого предложения^[30]. И, несмотря ни на какие культурные различия, результаты исходного исследования профессора Гута были подтверждены участниками даже из отсталых стран, в которых люди до сих пор добывают себе пропитание охотой и собирательством^[31].

Иррациональны ли отказы в ультимативной игре? Не обязательно, однако из-за них участники определенно несут убытки. Напомню, что игра, как правило, проводится лишь единожды и между анонимными участниками, которые никогда не встретятся вновь. Отклонение предложения при таких условиях означает потерю денег, которую никогда не удастся возместить.

Во многих финансовых ситуациях перед нами возникает дилемма – либо сразу согласиться на небольшие убытки, либо упереться рогом. Оптимальным вариантом, особенно для того, кто желает заработать, будет признать свое незначительное поражение и двигаться дальше.

Я интерпретирую памятку Пола Тюдора Джоунса как сообщение мозгу ящера от префронтальной коры: «Уважаемый Мозг Ящера! Мне известно, что Вы созданы, чтобы упрямиться и гордиться. И хотя Вы находите подобное поведение естественным, лично я (префронтальная кора) предпочитаю деньги. Таким образом, я намереваюсь убедить Вас избрать путь не гордыни, но прибыли».

Новые исследования ультимативной игры в области нейро-экономики позволяют узнать, какие части мозга повинны в наших финансовых потерях. Профессор Алан Сэнфи с коллегами проводили ультимативные игры, в процессе которых мозг участников сканировался на функциональном магнитно-резонансном томографе. У участников, отклонявших незначительные предложения (один-два доллара из десяти), наблюдалась повышенная мозговая активность в области островковой доли (не являющейся частью префронтальной коры), а субъекты с повышенной возбудимостью в данной области были в большей степени склонны отвергать такие незначительные предложения^[32].

Результаты этих исследований дают нам прямые научные доказательства того, что некоторые части мозга за пределами префронтальной коры склоняют людей выбирать путь, чреватый финансовыми потерями. Сейчас, когда я пишу эти строки, пока еще нет подобных доказательств локализации в мозгу большинства других экономических предубеждений. Но, полагаю, это вопрос времени. По моему мнению, источники наиболее «иррационального» поведения человека будут выявлены за пределами префронтальной коры.

Наконец, в процессе моих собственных исследований я установил, что мужчины, отвергающие незначительные предложения в ультимативной игре, имеют гораздо более высокий уровень тестостерона по сравнению с принимающими^[33].

Тестостерон, который часто ассоциируется с мышечной массой, также играет важную роль в защите доминирующих иерархических позиций. Например, я замерял уровень тестостерона Говарда Стерна и других участников его команды. Говард, доминирующий мужчина в социальной иерархии своей группы, обладал и самым высоким уровнем тестостерона. Мой друг, Винни Фаваль, звезда телеканала CBS и частый гость шоу Говарда Стерна, имел второй по величине уровень тестостерона. Как Говард, так и Винни превосходили по этому показателю мужчин моложе их (Гэри, Кей Си, Джона), занимающих более низкие ступени в иерархии шоу.

Эти результаты дают повод думать, что мозг ящера, в конечном счете, не столь уж безрассуден. В естественных условиях, когда люди встречаются многократно, личности с высоким уровнем тестостерона используют конфликты как средство достижения своих целей. Тестостерон активизирует мозг ящера и побуждает некоторых людей демонстрировать большую склонность к конфронтации. Однако в искусственно созданных условиях лаборатории конфронтация в ультимативной игре оборачивается убытками, а не преимуществом. Подобно лабораториям, финансовые рынки – неестественная среда, и это объясняет, почему наши инстинкты зачастую влетают нам в копеечку.

Итак, чем же закончилось мое предложение десяти долларов из ста? Узнав о том, что многие люди предпочитают отказ от денег скудному проценту, я мысленно уже смирился с поражением. Более того, как показали результаты нашей группы, гордыни аспирантам – участникам игры – было не занимать. Трем студентам сделали десятидолларовое предложение, и двое отвергли его. Один даже отказался от 30 долл. из 100! Но, к счастью, мое жалкое предложение в 10 долл. приняли.