Читать книгу: «Мальчик-старчик», страница 5

…Я мечтаю о том, как вылечусь и выйду гулять в наш двор. Я сижу у окна и наблюдаю за своими бывшими знакомыми по детскому саду. Они ходят в школу, лазают по заборам и играют в прятки. Мне хочется верить, что они помнят меня и скучают так же, как я скучаю по ним. Я скучаю даже по Шурику, который обзывал меня яйцеголовым. Я представляю, как выйду, и они обрадуются, что мы снова вместе, и я больше не пропущу ни одной игры. Ведь невозможно, чтобы эта пора не настала, иначе зачем вокруг меня столько суеты? Я мечтаю, и так оно и будет.

…Я гляжу на себя в зеркало и вижу дедушку. Его фотография висит у бабушки в комнате. С фотографии дедушка улыбается мне, как будто одобряет то, что видит с противоположной стороны стекла. Если бы на мне был военный пиджак с медалями и рыжая шевелюра, я был бы совершенным образом дедушка. Но я одет в толстый шерстяной свитер, из которого я никак не могу вырасти, а на голове колышутся тридцать три волоса, каждый из которых мама заботливо пересчитывает дважды в день. Волосы спрятаны под шапкой – мама считает, голову нужно беречь в тепле. Но в моём случае, похоже, в тепле надо держать абсолютно всё, поэтому я круглосуточно укутан и подвязан. И пусть. Меня ж никто не видит. Я редко выхожу на улицу, мне там не рады.

…Мой день рождения. Бабушка печёт торт «Наполеон», мама ни секунды не грустит и рассказывает моему другу Сергей Борисычу, что она самая счастливая на свете, поскольку у неё есть ангел. Мы сидим за круглым столом с кружевной скатертью. Я взбираюсь маме на колени, и она целует меня в лысый затылок. В её мягких объятиях легко и спокойно. Под потолком болтаются воздушные шары, их ровно девять, как и мне сегодня. У меня выпали почти все волосы, а зубов осталось шесть. Мои ноги и руки просвечиваются, лицо покрыто морщинами, а рост застыл на отметке ножки стола. Мама говорит, что я самый лучший. У меня нет оснований ей не верить. Мои незнакомые друзья с улицы немного другие. Но бабушка учит, что надо с благодарностью принимать то, что даёт Господь. Я принимаю. У меня есть мама. И бабушка с «Наполеоном». И папа, пропавший без вести. И Сергей Борисыч. Я вполне счастлив. И я улыбаюсь как можно шире во все свои шесть зубов.

…Я снова лежу в палате № 2. В больнице много детей, но в палате № 2 я один. Мне разрешают выходить во время тихого часа. Иногда дверь в мою палату забывают закрыть после обхода, и тогда я выглядываю в коридор. Там кипит насыщенная жизнь – всё бегает, прыгает, ползает, стучит. Я открываю дверь нараспашку и оказываюсь в начале широкого коридора. На мне синяя спортивная кофта и такие же штаны. На голове у меня белая шапка с помпоном, на ногах – бежевые сандалии. У меня болит грудь, мне трудно дышать, и врач сказал, что это сердце и меня не хватит надолго. Мне нельзя бегать. Вокруг меня другие дети, они тоже болеют, но им можно носиться по этому замечательному коридору и получать нагоняи от нянечек. Мой выход в свет не остается незамеченным. Дети разбегаются врассыпную и с визгами исчезают за дверями своих палат. Они боятся меня. Я не обижаюсь. Я привык к такой реакции на мое появление. Но у меня мало времени. И я всё равно выхожу в надежде, что кто-то из них не убежит и останется рядом, чтобы обнять меня и улыбнуться…