Читать книгу: «Мальчик-старчик», страница 4

…Сергей Борисыч навещает меня каждую неделю. Он приветливо жмёт руку маме и проходит на кухню. Там домашний военный совет докладывает обстановку за прошедшие сутки. Я терпеливо жду друга в комнате. Я рассказываю Сергей Борисычу сокровенные тайны. Например, о тетрадке, где рисую людей и пейзажи за окном. Они хорошие, эти люди. Танцуют, обнимаются, целуются. Я верю, что обязательно буду, как они. Ходить, дышать, прикасаться. Сергей Борисыч одобряет мои рисунки и никогда не ругает. Обычно он что-то быстро записывает в свой блокнот. Никто не мешает нашему общению. Мы пьём чай с вишнёвым вареньем и строим пирамиды из косточек. Мне повезло с другом.

…Выход на улицу для меня – грандиозное событие. Я начинаю готовиться к нему за три дня, напоминая бабушке, что надо постирать куртку, погладить штаны и купить новый шнурок для правого ботинка, потому что старый никуда не годится и вообще потерялся.

Сегодня мы с мамой ездили на работу к Сергей Борисычу. Пока мама сдавала вещи в гардероб, ко мне подошла девочка, потрогала за руку, дёрнула за ухо и засмеялась. Добрая девочка, она так мне обрадовалась. Я хотел обнять её, но мама торопливо увела меня в сторону.

Мы нашли кабинет с табличкой «Проф. Кочетков С. Б.» и стали ждать, когда Сергей Борисыч освободится. Традиционно, сам того не желая, я стал центром коридорной вселенной. Две тетеньки напротив ойкнули, поджали ноги и затрясли головами. Я понял их приветствие и помахал в ответ, чем привел в ещё большее смущение. Одна из них произнесла незнакомое мне слово «инопланетянин», а вторая добавила: «Да-да, настоящий уродец». Интересно, о ком они говорили?

…Дома скучно. Бабушка настояла, чтобы я остался дома. Мне хочется крикнуть ей что-нибудь обидное, ведь это совсем не правильно, что я дома, когда за окном яркое солнце и много не слепленных снеговиков. Я иду в коридор. Вот моя шапка, шарф, достаточно влезть на табуретку, и вот она – моя куртка с продетыми через рукава варежками на резинке. Варежки бабушка несколько раз штопала, но они неизменно рвутся в одном и том же месте. Вот опять дырка, но что мне до того. Разве в варежках дело, когда такая улица пропадает! Чудо, а не улица! В конце концов, я сам знаю, болит у меня горло или нет. Я не буду грызть сосульки и даже ни разу не лизну их. Б-а-б-у-ш-к-а! Мне туда, открой, пожалуйста, замок. Ну, ты же видишь, мне уже лучше, я честно-честно говорю. Я тебе обещаю, милая, не заболеть и не простыть. Ведь все там, посмотри сама. Иди к окну, видишь? Все там, и мы пойдем скорее. Ну, что же ты? Бог расчудесно придумал: и солнце, и снег, и тёплые варежки, и снежную бабу. Нет-нет, я не хочу в постель, ты шутишь?!

…Бабушка говорит, что на мне Божья печать. Когда я спрашиваю, что это значит, она отвечает, что я один такой на десять миллионов. «Зачем я такой, бабушка?» – спрашиваю я. «Господу видней», – отвечает бабушка.

…Ура! Мы собираемся в зоопарк! Зима закончилась, но шарф умелою рукой обмотан вокруг моей головы и шеи, оставив щёлку для глаз. Я ждал этого дня многие месяцы и соглашаюсь с маминым «так надо». Надеваю шапку, из-под которой меня не видно. Сижу в автобусе смирно. Не грызу ногти. Не наступаю гуляющей самой по себе кошке на хвост. То есть становлюсь примерным мальчиком.

В зоопарке много детей и родителей. Мы толпимся у клеток и дразним обезьян. Солнце припекает. Мне хочется сладкой ваты, но когда лицо замотано шарфом, есть очень трудно. Мама не торопится меня раздевать, но я вспотел. И вот я без шапки и шарфа, и можно вертеть головой. Я верчу. Девочка рядом начинает плакать. Затем мальчик. Потом ещё девочка. Вокруг меня образуется круг ревущих. Родители испуганно обрабатывают им руки антисептиками. Электрический паровоз, который я дал покатать новому другу, падает и ломается. Мама нового друга спешно отводит его на безопасное расстояние и возмущается, что с такой инфекцией закрываются на карантин дома, а не пугают население. Я крепче прижимаюсь к маме. Она надевает мне шапку и шарф обратно. Дома нас ждёт горячий чай. И сладкая вата, которую мы купили в зоопарке. Дома никакой шарф не помешает мне её съесть.