Читать книгу: «Мистические хроники. Волшебный переплёт», страница 4

Оксана Беляева. Понять кто рядом

Глава 1. Агата

– Как ты? – спросил один голос.

– Бывало и лучше! – ответил второй.

Два голоса. Их никто не мог слышать. Разделяющая две небольшие комнаты толстая бетонная стена не мешала общению. Мысленному. Телепатическому.

За окном разыгралась осень, укутала город ярким покрывалом. Сад заиграл пёстрыми красками. Идеальный пейзаж для художника. Запах опавших подгнивших листьев ничуть не портил аромат осени, а наоборот, добавлял таинственности. Солнце будто пыталось наверстать упущенное, палило как летом. Солнечные зайчики скакали по белому полу, запрыгивали на стены и ползли высоко под потолок.

В большом саду раздавались голоса. Кто-то пел, кто-то зачитывал поэмы, кто-то смеялся, а кто-то плакал, но его никто не бежал успокаивать. В общем, царила самая обычная атмосфера. Самый обычный день.

Послышались шаги, а вслед за ними звон ключей.

«И почему они не перейдут на ключ-карты?» – подумала Агата. Хотя она прекрасно знала ответ: в этой клинике ничего не было просто так. Каждое слово, каждое движение, каждый звук, даже каждая стена или гвоздь имели свой смысл. Психологический, конечно же.

– Доброе утро, Агата! – широко улыбнулся человек в белом халате и с бейджем на груди «Глеб Соломонович Мороз. Главный врач». – Как спалось?

Агата сидела молча, смотрела перед собой пустыми серыми глазами. Она уже и забыла, когда в последний раз спала нормально. Впалые щёки, сухие губы, тусклый, серый цвет лица. Некогда длинные, густые, ухоженные волосы теперь больше напоминали солому, которую небрежно заплели в косу. Острые ключицы выступали из-под белой ткани больничного халата. Худые ноги свисали с кровати.

– Прекрасно! Майя тоже молчит. Молчание – золото? – Большие карие глаза Глеба Соломоновича сузились, и он посмотрел на Агату в упор. – Но не лучше ли поговорить? – тихо и доверительно прошептал он в ухо девушке. – Выговориться…

Агата всё так же молча смотрела перед собой. Она перестала слушать Глеба Соломоновича не сразу. Первые месяцы в клинике дались очень тяжело. Она рыдала, пыталась донести до окружающих, что произошла чудовищная ошибка и она абсолютно здорова, вменяема. Агата кричала, рычала, как зверь, защищая свои границы. Зачитывала свои права, твердила, что удерживают её незаконно. Что вот-вот сюда нагрянет отец с полицией, и клинике придётся отвечать за свои действия.

Но время шло, и ничего не происходило. Майя первой прекратила сопротивляться. Агата успокоилась только после того, как ей начали колоть транквилизаторы. Девушка жутко испугалась, перестав слышать сестру, а главное, саму себя.

– Майя! Майя, пожалуйста, ответь! – кричала Агата, при этом в палате стояла тишина. Сестра не отвечала.

– Я здесь… – еле слышно ответила Майя через несколько дней и тихо заплакала. – Нам не выбраться отсюда, Агата. Они уничтожат нас не физически, так морально.

– Нужно время, Майя. Всё получится. Надо только набраться терпения и играть по их правилам, – пыталась подбадривать сестру Агата.

– Мы тут уже год! А может, и больше. Я запуталась в числах, месяцах… Считаю время только по еде, которую нам приносят, если это можно, конечно, назвать едой. – У Майи начиналась истерика.

Она всегда была очень ранимой, могла загореться как спичка от любой, даже самой невинной, шутки. Ну что с ней поделаешь? Агата кидалась обнимать любимую сестру, коря себя за то, что подшутила над ней.

– Майя, пожалуйста! Возьми себя в руки! Нам нужно быть сильными, если хотим остаться в своём уме, выжить и выбраться отсюда!

– В своём уме? Ты разве не видишь, как он подавляет нашу волю? Он смешивает нас с грязью и наслаждается этим…

Агата понимала, что Майе тяжело. Она всегда была немного слабее, и это заточение сводило её с ума. Разница в возрасте между сёстрами была всего год, но характеры у них получились совершенно разные. Сильная, смелая Агата выделялась на фоне робкой и ранимой Майи. А вот внешне они были очень похожи: обе высокие, стройные блондинки с длинными волосами, густыми ресницами и немного пухлыми губами. Когда сёстры улыбались, на их щеках неизменно появлялись симпатичные ямочки. Отличались только глаза. У Агаты они были тёмные, с зелёным отливом, цвета моря в грозовой день, а у Майи в глазах было ярко-голубое небо.

Кое-как переборов себя, Агата решила играть по правилам клиники. Она стала тихой, покладистой и молчаливой. Не оставляла Майю наедине с мрачными мыслями, старалась поддерживать её.

– Агата? – настойчивый мужской голос бесцеремонно влез в воспоминания девушки. – Я знаю, что ты слышишь меня! Невозможно не слышать того, что вы в моей власти. Ты и Майя! И никто!.. Никто не сможет помочь вам выбраться отсюда. От вас отказался ваш отец, а кроме него, у вас никого и нет. Так что в ваших же интересах стать моими друзьями.

Слова Глеба Соломоновича резали душу девушек первый год, а здесь они уже второй. Доктор медленно убивал в людях чувство собственного достоинства. Унижал, убивал словами о том, что люди, попавшие к нему, становились его собственностью, обузой и просто ненужной вещью в жизни родственников.

Тяжело было принять то, что это правда. Сюда попадали люди, от которых отказались родные: отцы, матери, братья, сёстры, бабушки. Всему виной оказывались деньги, наследство или банальная и страшная нелюбовь.

Клиника Глеба Соломоновича находилась в самом центре старого города и обслуживала богатых и влиятельных. Ни один полицейский, ни одна проверка не были страшны Морозу. А кого ему бояться, если сам мэр города заточил свою мать в этой психиатрической клинике? Зажилась старушка на свете, а сыну нужны были её деньги. Судья и тот был клиентом Глеба Соломоновича.

– Кстати, о вашем отце… Вам действительно неинтересно узнать, как он поживает? – продолжил тем временем доктор и гадко улыбнулся.

Агата его уже не слушала, погрузилась в свои мысли и воспоминания, хотя и они не были радужными.

«Отец… Я думала, он сильный и волевой. Кто бы мог подумать, что ему придёт в голову запрятать собственных детей в психушку?!»

Выросший в семье военных, он и сам пошёл по стопам своего отца. Вот только дед был счастливым отцом и мужем, а его сын… Привыкнув к армейской жизни, тот и дома установил военные порядки, требовал от членов семьи полного повиновения и послушания, как от солдат.

И только мама сестёр, миниатюрная блондинка с голубыми глазами и пухлыми губами, могла утихомирить внутреннего зверя своего супруга. Она успокаивала его одним взглядом, и он становился не опаснее кролика.

Два года назад.

Статный мужчина в чёрном костюме стоял перед столом в кабинете главного врача психиатрической клиники. Белый угловой диван ждал новых гостей. Ждал, когда те приведут очередного ненужного родственника, что мешается под ногами.

Рядом с диваном стоял журнальный столик из белого дерева. Вдоль стены тянулся шкаф, забитый разными книгами: от медицинских справочников до редких экземпляров классики. Глеб Соломонович сидел в удобном кожаном кресле за большим рабочим столом. Ещё одно кресло предназначалось для посетителей. На поверхности стола царил полнейший порядок, как и во всём кабинете. Настольная лампа, ноутбук, канцелярские принадлежности – ни одного лишнего предмета.

– Мне нужна ваша помощь, Глеб Соломонович, – басом произнёс мужчина, протягивая руку для рукопожатия. – Вас рекомендовали как человека ответственного и знающего своё дело.

– Польщён, не скрою. Алексей Григорьевич, я к вашим услугам. – Белоснежная улыбка заиграла на красивом лице врача. – Присаживайтесь.

– Хочу попросить вас позаботиться о моих дочерях, – садясь в кресло, продолжал мужчина. – Ваша клиника должна стать им родным домом, а ваши сотрудники – ближайшими родственниками. Мои дочери строптивы, но, думаю, вы знаете, как их укротить. – В глазах посетителя сверкнула недобрая искра.

– Вы здесь, и вы мой клиент, а значит, вам не о чем больше переживать. – Глеб Соломонович положил руки на стол. – Я вас понял. Ваши дочери будут в надёжных руках и под самым, подчёркиваю, самым пристальным присмотром. – Довольная улыбка не сходила с лица доктора.

– Что насчёт конфиденциальности? – нахмурившись, спросил Алексей Григорьевич.

– Об этом вам беспокоиться не стоит, – поспешил заверить доктор. Начиналась та часть разговора, которой он очень гордился. – Мои сотрудники при поступлении на работу подписывают соглашение о неразглашении какой-либо информации о клинике. Каждый из них соглашается с тем, что будет работать и жить на территории больницы десять лет. По окончании этого срока он вправе продлить службу либо стать вольным, как ветер в поле. Но стоит ему где-нибудь упомянуть о внутренних делах клиники, он лишается денег, недвижимости и… – Глеб Соломонович сделал паузу, – жизни. Такие простые правила. Я не обижаю своих сотрудников. Отработав на меня десять, они могут вести безбедную жизнь ещё лет двадцать. Но при условии держать язык за зубами.

– Ещё один момент. – Гость закинул ногу на ногу. – Нужно привезти их в клинику, не вызывая подозрений.

– Я уже подумал об этом, – поторопился ответить доктор. – У вас ведь недавно умерла жена. Примите мои искренние соболезнования. – Улыбка Мороза исчезла, Алексей Григорьевич молча кивнул. – Так вот. Это идеальный повод, простите, для того чтобы девочки попали сюда. Стресс. Потеря матери, с которой они были очень близки.

Мужчины ещё немного поговорили, уточняя детали.

– Где ставить подпись?

– Сейчас секретарь подготовит все нужные документы! – Глеб Соломонович был явно доволен собой. – А пока кофе?

Подписав все бумаги и выйдя за пределы территории психиатрической клиники, мужчина в чёрном костюме залез в свой внедорожник. Не заводя машину, он сидел за рулём и крепко сжимал его.

Нахлынули воспоминания. Нет, он ни на секунду не пожалел о содеянном. Алексей всё тщательно продумал. Он жалел только себя. Жалел, что остался без любимой жены. Она умерла три месяца назад. Рак съел её буквально за полгода. Всегда весёлая и красивая, она стала угасать буквально на глазах. И он, Алесей, ничего не мог с этим поделать. Лучшие врачи города, потом страны, затем специалисты из-за границы разводили руками.

Деньги на лечение уходили огромные. Алексей тратил их не считая. Он пытался спасти ту единственную, которая полюбила его и делала счастливым. А всему виной эти девчонки. Если бы она их не рожала, всё могло быть иначе. Но Марина хотела детей. Очень. И он не мог ей отказать. Алексей честно пытался полюбить дочерей, но так и не смог. После вторых родов здоровье Марины совсем ослабло. А теперь эти пигалицы живут. Живут и измываются над ним! Думают, он не знает об их способности к телепатии. Их бабка, мать Марины, была той ещё ведьмой. Это всё от неё.

Мужчина с силой ударил по рулю. Машина просигналила и вывела его из оцепенения.

Алексей вбил себе в голову, что и дети его недолюбливают, что они копаются в его мыслях, что это дочери виноваты в его неудачах, и именно они стали виной болезни Марины.

В это же самое время в кабинете главного врача психиатрической клиники сорокапятилетний успешный врач Глеб Соломонович просматривал очередной удачно подписанный договор.

Человеческая жизнь ничего не стоит. Нельзя в этом мире никому доверять. Откуда у доктора возникли такие циничные и корыстные убеждения? Всему виной общество, в котором он вырос. Безразличие к людским душам, к которому его приучили с детства, Глеб пронёс через всю свою жизнь. Его отец и мать владели огромным состоянием и заработали его не самым честным путём. Их не интересовали сентиментальные вещи вроде чести.

Добиваться своего и не оглядываться. Идти, если нужно, по головам и не сожалеть. Всё можно купить и продать. Вопрос в цене. Глеб Соломонович отложил документы, взял со стола чашку кофе, которую ему принесла секретарша, и подошёл к окну. Осень – самое плодотворное время.

С портрета на стене позади рабочего кресла на него строго смотрели двое: пожилые мужчина и женщина. Родители Глеба. Он скорбел по ним, посвящал им благотворительные вечера, где с горечью в голосе говорил душераздирающие речи. А после с отвращением глядел на портрет тех, кто дал ему жизнь, кто научил быть монстром в человеческом обличье.

Глава 2. Майя

– О господи, он теперь ко мне идёт! – обречённо вздохнула Майя.

– Как всегда. Держись, сестрёнка! – как можно бодрее ответила Агата.

За дверью палаты послышалась возня. Затем тишина. Потом дверь открылась, и на пороге возник Глеб Соломонович. Привлекательный мужчина, подтянутое тело. В него легко влюбиться, если не знать, какой демон сидит внутри этой красивой оболочки.

– Майя, дорогуша, рад тебя видеть! Как самочувствие? Мне сказали, что ты плохо питаешься…

Как же Майя ненавидела этого человека. Она не раз слышала, как люди кричали, выли, плакали во время его визита в палату. Глеб Соломонович питался чужим страхом и горем. Всех тех, кто «разочаровывал» его, ждал карцер. Так называли холодное, сырое подвальное помещение, наполненное крысами и останками пациентов. Раньше сестёр всё это ужасало, а потом они смирились. Ведь в этой клинике не лечили, а пытали, истязали, ставили эксперименты. Здесь даже было своё маленькое кладбище. Не все родственники приезжали забирать тела пациентов. Кто-то благополучно про них забывал. А «неравнодушный» Глеб Соломонович всё предусмотрел.

Умирали часто от сердечного приступа, онкологии и прочих придуманных местным патологоанатом болезней. На самом деле всё было иначе: запертые здесь бедолаги становились подопытными крысами для Глеба Соломоновича. Он писал докторскую диссертацию на тему: «Анатомия и функционирование человеческого мозга, формирование патологических реакций мозга при воздействии экстремальных факторов…». Дальше Майя не понимала смысла некоторых слов, а потому и не могла их запомнить.

Сам Глеб Соломонович не раз заводил разговор о тех страшных вещах, которые он вытворяет с людьми, и рассказы эти были насыщены подробностями. Доктор не был дураком и не рассказывал кому попало о своих делишках. Его идеальными слушателями становились пациенты клиники, покорные, молчаливые. Он мог посвятить их в любой секрет, даже самый страшный. Всё равно сказанное останется внутри стен ада доктора Мороза.

В память Майи врезался случай, когда один из пациентов попал в карцер и покончил с собой, прогрыз себе вены, потому что ужасно боялся мертвецов. А в карцере как раз лежали те самые «неудачные эксперименты», которые не выдержали опытов Глеба Соломоновича.

– Сестра уже предупредила вас, что я приду? – Доктор смотрел на Майю, не отрывая взгляда, потом ехидно улыбнулся. Бархатистый и настойчивый голос вывел её из мыслей. – Или вы думали, что я ничего про вас не знаю? – Хищно прищурившись, он присел напротив койки.

Зрачки Майи расширились от услышанного, сердце застучало чаще. Паника поселилась в её душе, притуплённый временем страх снова настиг девушку. Она пыталась успокоить себя и связаться с сестрой: «Агата, он всё знает!» – только и успела сказать Майя, когда сильная мужская рука больно сжала плечо девушки.

– Вы думали, что никто не в курсе ваших способностей? Спешу вас разочаровать: я с самого первого дня всё про вас знаю. Ваш отец посвятил меня в ваш маленький секрет. – Глеб Соломонович ещё сильнее приблизился к Майе.

Худое тело девушки напряглось, по рукам побежали мурашки. Ей стало ужасно холодно. Тонкая смирительная рубашка не грела. Майя обрадовалась, что её руки сейчас туго связаны за спиной длинными рукавами. Так она словно обнимала себя и могла хоть как-то согреться и не так дрожать.

– Хотите узнать, почему вы до сих пор в здравом уме? Почему я только сейчас, после почти двух лет, признаюсь вам в этом? Молчите?! А я вам расскажу. – Доктор взял Майю за подбородок. – Вы мой эксперимент! Вы мои подопытные мышки. А это, – он обвёл палату взглядом, – ваша мышеловка.

В глазах девушки потемнело, в горле пересохло, в голове заметались мысли. Ещё никогда ей не было так страшно. Хотя нет, было: когда её и Агату увозила машина скорой помощи. Тогда, после завтрака с отцом, они стали вести себя не вполне адекватно. Их разум пытался бороться, но у него ничего не получалось. Все видели, как дети Алексея и Марины «сошли с ума от горя после смерти матери».

– Ваш мозг уникальный, – продолжал Мороз. Он отошёл от Майи и начал расхаживать по небольшой палате, – идеальный материал для опыта. Мне хочется непременно узнать, как вам удаётся общаться на расстоянии. Какие клетки, мышцы, нейроны в этом участвуют.

Глеб Соломонович остановился и почти шёпотом произнёс:

– Не мог же я вскрывать ваш череп без подготовки. Мозг нужно было довести до определённого состояния. Все ваши попытки убедить меня, что вы стали послушными девочками, были тщательно продуманным планом. Моим планом. Видите ли, – доктор продолжил ходить, – наш мозг, посылая сигналы другому, изменяет свою структуру. Также мозг меняется в тот момент, когда волновые передачи одной из вас доходят до головного мозга другой…

Мороз всё продолжал свой страшный монолог, когда Майя упала в обморок. Он был так возбуждён, что и не заметил этого.

В это самый момент Майе приснилась или привиделась бабушка. Она сидела на крыльце своего дома и гладила кошку, что разлеглась у неё на коленях. Чёрная, гладкошёрстная любимица чуть приоткрыла один глаз, когда перед ними появилась Майя. Было тепло. Яблоневый сад, как и при жизни бабушки, утопал в цветах, предвещая хороший урожай.

– Бабуля… – еле слышно сказала Майя, – я так скучаю.

Пожилая женщина посмотрела на внучку. Сморщенное лицо было добрым и красивым. Седые волосы немного выбивались из тугой косы. «Странно, а я и не замечала, какие бабули такие густые и длинные волосы», – подумала девушка.

– Майюшка, рада тебя видеть, моя девочка! И я скучаю. – Бабушка встала, кошка тут же спрыгнула с её колен.

Майя раскрыла руки и хотела обнять бабушку, но та сделала шаг назад и улыбнулась:

– Не сейчас, Майюшка. Тебе сюда ещё рано.

Мама часто привозила сестёр к своей матери. Все каникулы Агата и Майя проводили у бабули, и им у неё нравилось. Там их любили и не боялись. А дома любила только мама. Отец либо избегал дочерей, либо начинал учить очередной армейской дисциплине и порядку, если матери не было поблизости.

Бабушка не одобряла брак дочери с отцом Агаты и Майи. Но Марина не послушала мать, наверное, впервые в жизни. Она влюбилась в Алексея наперекор судьбе и всем предостережениям. В нём она увидела человека, на которого можно опереться. Но вышло всё иначе. Только когда Марина заболела, открытая ненависть Алексея к дочерям прекратилась. Зато началась скрытая война.

– Бабуля, забери меня к себе! Я так устала! Мне страшно! – Майя тихо приближалась к ней, по щекам солёными ручьями текли слёзы.

Бабушка выставила руку перед собой, тем самым давая понять, что ближе подходить не стоит.

– Майя, ты должна сейчас очнуться. Ты не должна сдаваться! Верь, всё образуется! Доверься тому, кто позовёт тебя и Агатушку. Доверься Михаилу и Бог… – дальше рот бабушки шевелился без звука, всё вокруг задрожало так, будто вот-вот начнётся землетрясение.

– Довериться кому, бабуля? Богу? А кто такой Михаил? Кто это, бабушка? Я не понимаю! – пыталась кричать Майя, но слова застряли в горле. Чёрная кошка подошла к ней, и девушка готова была поклясться, что та произнесла вполне человеческим голосом:

– Доверься! Иди за ними!

Майя открыла глаза, её бесцеремонно и грубо тряс за плечи санитар. Ещё один махал перед носом ватным тампоном, смоченным нашатырём.

– Какая вы всё-таки мнительная, – послышался голос Глеба Соломоновича. – Что ж вы, дорогая, так внезапно падаете в обморок? Я думал, вы уже адаптировались тут. – И доктор громко засмеялся.

Глава 3. Борис

Борис сидел в кабинете своего агентства. В небольшое окно старинной усадьбы, где он снимал помещение под офис, стучали ветки клёна. Разноцветные лапы закрывали собой всё пространство. Борис любил осень из-за внутреннего спокойствия, которое она дарит, а может, и потому, что именно осень стала его вторым днём рождения.

Этот высокий тридцатилетний мужчина являлся владельцем детективного агентства Magic. Его большие карие глаза могли смотреть с теплотой и пониманием, а могли и с огромным равнодушием. Некогда чёрные волосы стали практически седыми. Седина появилась у него больше десяти лет назад. Да, рано. Повзрослел он ещё раньше. Судьба сложилась так, что Борису пришлось пройти нелёгкий путь. Небольшой шрам совершенно не портил красивого лица, а даже наоборот – украшал.

Борис расстегнул пуговицу пиджака, сел за рабочий стол. Джинсы обтянули накаченные ноги. Четыре раза в неделю он посещал спортзал и не нарушал этого правила.

Уже два месяца его агентство не пользовалось популярностью. И этот факт совершенно не напрягал Бориса. Обычно затишье бывает перед по-настоящему важным делом. Люди никогда не перестанут не доверять друг другу. Слежки, сбор информации – неотъемлемая часть жизни. Ревнивые жёны следят за мужьями, мнительные родители – за детьми, партнёры по бизнесу – друг за другом.

Стандартные дела Борис поручал своему двадцатипятилетнему помощнику Богдану, бывшему десантнику и полицейскому. Его хотели уволить из органов за превышение полномочий. Хотя сам Богдан не считал, что разобраться как следует с мужиком-педофилом, который следил за школьницей и пытался напасть на неё в подъезде, считается превышением полномочий. Но Богдану не повезло лишь в одном: в это самое время в МВД проходили жёсткие проверки. К счастью, начальник Богдана оказался отличным не только полицейским, но и человеком. Он дал парню уволиться по собственному желанию.

Борис с Богданом познакомился в баре. Странное место для двух людей, которые не пьют алкоголь. Оба захаживали туда ради безалкогольных коктейлей – вот и общий интерес. Богдан не выносил спиртное из-за отца-алкоголика. Всё его детство прошло в пьяном угаре родителя. А Борис не пил после того, как сердобольная мачеха предложила ему бокальчик, чтобы расслабиться и хоть на время забыть о беде, которая обрушилась на парня.

С виду огромный Богдан имел невероятную способность быть незаметным, когда вёл слежку. Несмотря на довольно привлекательную внешность, он умело сливался с толпой, когда ему это было нужно.

Борис ещё несколько минут просматривал документы, а потом, закрыв ноутбук, взяв пальто с вешалки и вышел из кабинета.

За стойкой ресепшен сидела секретарша Бориса и что-то увлечённо печатала.

– Ольга Владимировна, – тихо, чтобы не напугать секретаршу, сказал Борис, – меня сегодня не будет. Вы тоже можете уйти на час раньше.

Секретарша молниеносно оторвалась от своего занятия.

– Хорошо, Борис Васильевич. Только рассортирую клиентскую базу.

Борис улыбнулся. Ольга, совсем ещё молодая девушка, студентка второго курса юридического университета, уже подавала большие надежды. Она умело совмещала работу с учёбой, чем Борис про себя безумно гордился. Ответственная и исполнительная, а самое главное, не смотрящая на Бориса как на потенциального мужа. С её появлением в бумагах воцарился долгожданный порядок. Богдан был ужасно доволен тем, что уговорил Бориса взять Ольгу в их мужскую компанию.

– До завтра.

– До завтра, – ответила Ольга и принялась дальше стучать по клавиатуре тонкими пальцами.

У Бориса не было запланировано встреч на сегодня. Он просто решил побыть в одиночестве, побродить по парку. Этот город стал его домом и пристанищем. Привыкать к нему пришлось долго и постепенно, чтобы в конце концов поддаться красоте и тишине этого чудного места.

Мужчина шёл без какой-либо цели, под ногами шуршала листва. Мыслям в голове вдруг стало тесно. Борис резко остановился от странного чувства: в мозгах будто кто-то ковырялся, но как-то аккуратно и безболезненно. Через минуту незнакомое чувство исчезло. Борис остановился у пруда, где часто наблюдал за утками. «Как я умудрился сюда так быстро добраться?» – подумал он про себя. Спину сверлил чей-то взгляд. Борис резко обернулся, но никого не увидел. Парк был практически безлюден.

– Здравствуйте, Борис Васильевич, – нежный голос заставил его вздрогнуть. – Прошу меня извинить, не хотела вас напугать.

Мужчина обернулся: рядом с ним стояла невысокая брюнетка с красными, идеально накрашенными губами. Тонкую талию подчёркивала юбка-карандаш ниже колен, высокие туфли на шпильке были в тон помаде. Из-под чёрного расстёгнутого пальто выглядывала небольшая подтянутая грудь, которую аккуратно облегала тёмная водолазка. Голубые глаза выигрышно смотрелись на фоне чёрных длинных волос. На первый взгляд ей было лет тридцать.

Обычно разговорчивый Борис потерял дар речи. Но это состояние длилось недолго.

– Добрый вечер. Мы знакомы? Но, скорее всего, нет, иначе я бы запомнил вас. У меня хорошая память на лица. – Борис с интересом изучал незнакомку.

– Не знакомы. Но я наслышана о вас и вашем агентстве. – Женщина улыбнулась, обнажая идеальные белые зубы. – Маргарита. – И протянула руку для приветствия.

– Борис, – последовал ответ. – Можно без отчества.

Он пожал руку Маргарите, и её ладонь утонула в его большой руке. Рядом с этой женщиной Борис почувствовал себя свободно, будто он знал её очень давно. Мужчина посмотрел ей в глаза и подумал, что, возможно, ей больше лет, чем показалось с первого взгляда.

– Борис, мне нужна ваша помощь как детектива, – тихо и непринуждённо начала разговор Маргарита. Её голос завораживал. – Прежде чем обратиться к вам, я навела о вас справки. Многое можно найти на вашем официальном сайте, ещё больше – на просторах интернета. Но там нет того, что вы так тщательно скрываете не только от других, но и от самого себя. – Женщина пристально посмотрела в глаза Бориса.

Начни этот разговор кто-то другой, мужчина тут же сменил бы добродушное выражение лица на жёсткое и настороженное. Но рядом с Маргаритой он готов был оставаться совершенно спокойным.

– Понимаю, что начинаю разговор не с того, но иначе не могу. Уже нет времени, – Маргарита улыбнулась одним уголком губ. – Только вы можете помочь, а главное, знаете, с чем вам придётся столкнуться. Я верю, что вы сможете, также как смогли десять лет назад. – Она не отрывала от Бориса пристального взгляда.

Ей даже не надо было продолжать, Борис и так уже понял, о чём идёт речь. Десять лет. Вроде бы много, а в действительности мало. Всё началось ещё годом ранее, то есть одиннадцать лет назад.

Борису через полгода должно было исполниться восемнадцать, когда не стало его отца. Влиятельный человек и один из самых богатых бизнесменов города разбился на собственном автомобиле. Странность была в том, что он сам уже давно не садился за руль. Но криминала в этом происшествии так и не нашли.

Мама Бориса умерла сразу после его рождения. Ни бабушек, ни дедушек у него не было. Оба родителя – выходцы из детского дома. Лишившись отцов и матерей, эти двое решили создать свою семью, крепкую и любящую. Планам не суждено было сбыться. Достигнув больших высот, заработав деньги и авторитет, отец Бориса не смог спасти жену. Порок сердца. Врачи предупреждали о возможных последствиях родов, но Анна, мать Бориса, решила рискнуть и родить.

Парень не находил себе места после того, как ему сообщили страшную весть. Он замкнулся. С отцом его связывали тёплые и доверительные отношения, они всегда поддерживали друг друга.

Сбой произошёл лишь однажды, когда отец решил познакомить Бориса с Ариной. В какой-то момент Василию захотелось опять обрести полноценную семью. Но отношения между мачехой и пасынком сразу не заладились. Молодой человек удивлялся, как отец не видит очевидного? Как не замечает, что Арине нужны только его деньги? Такая банальная и такая мерзкая история.

Адвокат семьи зачитывал завещание. И чем дальше он читал, тем круглее становились глаза Арины. Ярость и злость пожирали её изнутри. Но нельзя было показывать своих истинных эмоций. Она только нежно взяла парня за руку и, глядя ему в глаза, прошептала:

– Мы справимся!

Борис сидел с отсутствующим видом. Ему было плевать на завещание и на то, что состояние отца переходит к нему по достижению восемнадцатилетия. В случае если с Борисом что-нибудь случится, всё перейдёт детскому дому и кардиологической клинике. Арине же достаётся автомобиль «Мерседес» и шикарная квартира в центре города. Видимо, в конце концов, у отца открылись глаза на супругу.

В кабинете адвоката Арина строила из себя скорбящую жену и беспокойную мачеху. Несколько раз шмыгнула носом, промокнула глаза белоснежным платком и даже почти упала в обморок при выходе. Борису пришлось поддержать её.

– Спасибо! – еле слышно сказала Арина.

Дома она первым делом сделала звонок. Разговор был коротким. Минут через сорок в дверях особняка появился статный мужчина. Ещё через десять минут Арина поднесла Борису стакан с янтарной жидкостью. Парень и раньше пробовал алкоголь, но в тот момент вкус обдирающего горло напитка заставил его вздрогнуть. Ещё через полчаса в доме царил хаос. Медики сновали туда-сюда, пытаясь успокоить разбушевавшегося Бориса. Тот бился в истерике, смеялся невпопад. Его усмирили уколом и увезли в клинику.

Очнулся он в стерильно-белой палате, рядом сидел мужчина, тот самый, который сегодня появился в особняке. И начались бесконечные разговоры о том, что теперь Борис – пустое место. Сначала парень не особо понимал, что происходит вокруг. Но потом всё встало на свои места.

Арина оформила над Борисом опеку, теперь только она имела доступ к деньгам его отца. Затем быстро перевела все средства на левые счета, оставив пасынка ни с чем. Всё в этой жизни продаётся и покупается. Вопрос в сумме гонорара и в лазейках в законе.

Борису стоило немалых усилий не сойти с ума рядом с настоящими сумасшедшими.