Требуются родители. История попаданки

Глава 4

Ты в моём сердце – любовь и свет,

Ты в моём сердце – боль,

Потому что тебя нет…

© Татьяна Михаль

* * *

Аврора

– Аврора, я всё понимаю, ты переживаешь непростой этап в своей жизни… Но дорогая моя, я не могу ведь объяснить людям, что у нашего дизайнера одежды траурное настроение! Я не могу показать это стилистам!

Ольга трясла перед моим носом эскизами зимней и весенней коллекции одежды, которые вчера ей сдала.

Я угрюмо кивнула. Согласна, из-под моей руки вышли довольно мрачные образы, но я ничего не могу с собой поделать. Невозможно заставить себя радоваться и видеть радугу, когда внутри тебя поселилась вечная мерзлота и перед глазами ты видишь только сплошную беспросветную тьму, которая словно коконом обвила всю мою жизнь. Я вижу мир в серых тонах, для меня больше нет цветов, они поблекли, стёрлись, растворились и навсегда исчезли.

– Оль, я всё переделаю, – вздохнула расстроенно. Однако, зачем врать самой себе, ничего я не переделаю.

Ольга покачала головой и опустилась на соседний стул напротив меня.

– Ава, – сказала она строго. – Послушай меня…

Ненавижу, когда меня называют Авой и Ольга это знает, использует такое сокращение только тогда, когда она сердита на меня. Мой рабочий день завершается «весело». Да и плевать.

– Даже если ты переделаешь эскизы, Аврора, но что изменится? Чёрт! Я ведь уверена, что настроение останется то же! От твоих работ так и веет тоской и отчаянием! Женщины не захотят надевать и носить такую одежду!

Я опустила голову на сложенные руки.

Как же меня всё достало. Хочу уснуть и больше никогда не проснуться. Во сне я снова увижу своего Пашеньку и мы будем вместе, и снова счастливы. Он мне каждый день сниться. Только во сне я снова слышу его счастливое и радостное «мамочка»… Только там я счастлива, обнимая своего малыша…

На глаза опять начали наворачиваться слёзы.

– И что ты предлагаешь? – тихо поинтересовалась у неё, смахивая влагу с глаз, хотя сказать по правде, мне было как-то параллельно, что думает моя начальница и по совместительству подруга.

– Аврора, посмотри на меня, – попросила упавшим голосом Ольга.

Я с трудом отлепила тяжёлую голову от стола и посмотрела на неё пустым взглядом. Да, в моих глазах больше нет жизни, они стали блеклые, даже бесцветные. В них не отражается больше ничего… только пустота.

– Что? – спросила её.

– Аврора, тебе нужно отвлечься. Уехать отсюда куда-нибудь. Сменить обстановку, завести отношения с мужчиной… Возьми отпуск на месяц, два, три да хоть на год. Тебе нужно выбираться из этой депрессии. Я не говорю, чтобы ты забывала своего сына и не оплакивала его… Нет, конечно. Но я не могу смотреть, как ты сама себя медленно убиваешь!

– Так не смотри, – обронила равнодушно и пожала плечами.

Ольга вздохнула.

– Я даже представить не могу, что ты чувствуешь, но… жизнь ведь не закончилась. Аврора, ты молодая и красивая женщина, ты ещё можешь быть счастливой! Ты только на секунду подумай, сколько детей оставлены нерадивыми мамашами на произвол судьбы и скольким требуется материнская любовь, тепло. Ты можешь усыновить или удочерить…

– Нет! – воскликнула резко, обрывая её на полуслове. – Ты ничего не понимаешь! И ты права, ты даже на секундочку не можешь представить, что я чувствую! Я хочу, чтобы мой ребёнок жил, хочу получить его обратно. Ты говоришь мне уехать…

Я горько рассмеялась, чувствуя солёный привкус во рту – то были мои слёзы.

– Я не предам память моего сына, оставив его здесь одного, в этой земле. И чужого ребёнка мне нужно. Я хочу видеть на фотографиях и в своей жизни лицо своего сына, только своего и ничьего больше. Усыновив кого-то, я вторично убью своего мальчика. И знай, я буду тосковать о своём ребёнке до последнего дня моей жизни.

– Аврора, но ведь боль со временем утихнет и уйдёт, – сдавленным голосом произнесла Ольга, утирая текущие слёзы. – Ты ведь говорила, что с тобой всё нормально, ты справляешься, но оказывается, что нет. Аврора, так ведь нельзя…

Ольгу задела моя боль, потому что она была настолько плотной и осязаемой, что все, кто находился рядом, ощущали рвущую сердце в клочья тоску. И старались отдалиться от меня. Кому захочется ощущать подавленность, когда в их жизни, итак, всё хорошо?

– И не говори мне, что я молода и буду ещё счастлива. Может быть, когда-нибудь, я и усыновлю ребёнка, и мне доведётся радоваться ему. Но пока я должна оплакать своего малыша, который ушёл. И никакой другой ребёнок его не заменит. Никогда.

Ольга поднялась, её плечи опустились. Ей тоже было плохо, ведь она так радовалась моему Пашеньке, когда приходила в гости.

– Аврора, несмотря на твою страшную беду, я обязана дать тебе отпуск. В данной ситуации ты не работоспособна. Но это не значит, что ты уволена.

Я хмыкнула, но кивнула. Пока не уволена, прозвучало между строк. Кого она обманывает? Итак, всё ясно, что я отработанный материал.

Пусть так. Только Ольга не понимает, что когда я нахожусь один на один со своей болью, у меня ещё больше возникает желание исчезнуть и уйти вслед за своим сыном.

Со мной никто не прощался. Сотрудники сторонились меня, будто я заразная. Даже слухи ходили, будто я могу передать своё несчастье и другим.

Меня не задевало их мнение, пусть думают, что хотят.

И даже Ольга как-то неуклюже и неловко меня обняла, и пожелала удачи.

Удачи? Мне? В чём? Для чего?

Я вышла из офиса и вдохнула полной грудью тяжёлый воздух поздней осени, который пах сыростью, морозом и чем-то горьким. Именно такое же настроение царило у меня внутри.

Опустила понуро голову и поплелась к своей машине, шаркая ногами, словно древняя старуха.

* * *

– Мама! Мама! Слышишь? Мамочка!

Я обернулась на голос, но не видела ничего кроме сплошной темноты.

– Мама…

– Паша! Пашенька, где ты?

Я понимаю, что это сон! Другой сон, не такой, как обычно! Я не вижу своего сына, а только слышу его плач и крик, и то, как он зовёт меня.

– Где ты?! – срываюсь на пронзительный крик.

Вокруг меня одна темнота, я не вижу ничего, и это выматывает, лишает последних сил. Сколько я уже в этой темноте? Почему я слышу плач своего ребёнка, но не могу никак найти его?!

– Мама… – раздалось уже где-то далеко.

– Нет! Нет! Вернись!

Я не хочу, чтобы мой сын покинул меня и во сне!

Но я не слышу больше его. Осталась только тёмная пустота.

– Вернись! – закричала, срывая голос, но мой крик утонул в этой тёмной мгле.

– Вернись! – я резко распахнула глаза и подскочила на кровати. Ощутила как меня бьёт крупная дрожь, стучат зубы, а всё тело покрывает противный липкий пот. А по моим щекам текут горячие, словно раскалённая лава, слёзы.

Обняла себя руками и моё тело непроизвольно стало раскачиваться из стороны в сторону.

Я не заметила как начала выть.

Если и есть где-то Ад, то я как раз нахожусь в нём.

* * *

Я так и не смогла заснуть ночью. Засыпая, раз за разом я видела один и тот же сон – мой малыш звал меня, и я никак не могла его найти, даже увидеть, потому что вокруг была только беспросветная тьма. Она безмолвно и равнодушно созерцала мою боль и слушала мой пронзительный зов. Но тьме было всё равно. Её не волновало моё горе и крик ребёнка. Равнодушие и холод.

Просыпалась я в крике и холодном поту. Это было невыносимо, больно и страшно. В мою голову начали лезть ужасные мысли, что может моему сыночку плохо «там» без меня… Может, это знак? Только какой знак?

В эти минуты после пробуждения я выходила на балкон и курила, хотя я терпеть не могу сигареты и курильщиков, но мне нужно было чем-то занять себя, каким-то бессмысленным делом как курение. Глупость, скажете вы. Да я и сама это знаю. Если не курила, то выла…

Наверное, я схожу с ума.

Итог, утром моё тело было разбито на миллионы осколков, голова болела и гудела и, меня постоянно клонило в сон, но как ни странно, заснуть я так, и не смогла.

Когда варила себе кофе, раздался звонок в дверь.

Я не ждала гостей, но возможно, это Ольга приехала навестить меня и проверить, не покончила ли я с собой.

Глупая, я такого с собой ни за что не сделаю, хотя не так давно мои мысли занимали идеи о суициде. О своей боли и намерениях я рассказала батюшке в церкви, который и вправил мне мозги на место. Убей я себя, то никогда больше не встретилась бы со своим сыночком. Батюшка много говорил про опыт, испытания, исцеление, перерождение и благодарность… Говорил и то, что мысли о суициде, внушает враг моего спасения. Говорил про великое томление испытуемого духа. Выдержит душа, значит, пригодна для настоящей вечной жизни. Главное, я выделила для себя из его наставлений – это то, что самоубийство не выход и мне нужно жить, как бы больно не было. Иначе моя душа никогда не увидит моего сына.

В те минуты, когда прозвучали его последние слова, мне захотелось накричать на священнослужителя. Как он может говорить о таких вещах, когда не знает, как это! Какая это раздирающая боль, и какие страдания она порождает! Какое исцеление и какая жизнь без моего сердца и моей души?!

Но мне пришлось заткнуться и проглотить свой крик, когда он произнёс то, что заставило меня зауважать этого человека и искренне ему сочувствовать. В автокатастрофе батюшка потерял свою беременную жену и сына, а сам остался жив и невредим, как и виновник аварии.

И где спрашивается справедливость? Где она? Куда смотрит Бог, если он есть, зачем забирает невинные души? И зачем оставляет в живых тогда нас, тех, кто потерял любимых? Зачем..? Почему..? Что за больная фантазия у мироздания..?

– Знаю, Аврора, как тебе трудно. Горя – через край. И я потерю пережил…

– Как у вас получилось жить дальше? – спросила я у него.

– Никак, – был его тихий ответ. – Я живу с этим уже семь лет и молюсь за души своих родных каждый день и верю, придёт тот день, когда мы увидимся снова. Пока я чувствую душевную боль – я живу и помню о них. И ты должна жить, Аврора.

Он положил руку на свою грудь в области сердца.

– Они здесь всегда, они рядом. И твой сын тоже. И как бы трудно тебе ни было, помни две вещи: первое, что Сам Отец твой Небесный определяет меру страдания; второе, что Он знает твою меру. Когда бы ни пришла к тебе мысль о самоубийстве, гони её, ибо это шёпот сатаны… Как бы ни было здесь тяжело, хотя бы мы жили на земле тысячи лет в тяжких страданиях – всё же им будет конец. А в аду нет конца мукам.

Не скажу, что его слова утешили меня и придали сил. Тогда мне стало наоборот, ещё хуже. Но его слова заставили меня навсегда отказаться от мыслей о суициде.

Мне никуда не спрятаться от боли и острого переживания абсурдности бытия, а любые слова сочувствия причиняют ещё большее страдание.

Я дала себе обещание, что буду жить. И я живу, но на самом деле, я умерла вместе со своим сыном.

Вынырнув из воспоминаний, я открыла входную дверь и тут же хотела захлопнуть её обратно.

Я считала, что промоутеры, которые ходят по квартирам с предложением о покупке никому не нужной ерунды, давно сменили дислокацию, и предлагают свои «пустышки» либо сотрудникам офисов, либо стоят возле торговых центров, и раздают листовки. Но, очевидно, остались и те, кто работает по старинке.

Я не смогла захлопнуть дверь – мужчина ловко просунул свой ботинок в дверной проём.

– Мне ничего не нужно. Прошу вас убрать ногу, – устало попросила я.

В ответ раздался смех и, отсмеявшись, мужчина покачал головой и произнёс:

– Нет и нет. У меня как раз имеется то, что тебе нужно, Аврора.

Я напряглась.

– Откуда вы знаете моё имя?

– Оттуда, – показал он пальцем в небо. – Впусти меня и всё узнаешь…

– Ещё чего, – разозлилась я. – Уходите или я вызову полицию.

Мужчина поднял руку перед собой, в которой держал, перевязанную подарочной лентой, картонную коробку из-под торта. Возможно, в коробке и находился торт, но мне было это неважно. Главное, чтобы он убрал свою ногу и оставил меня в покое!

– А я принёс торт. Твой любимый, между прочим, «Киевский», – широко улыбнулся мужчина, а в его глазах плескалось настоящее безумие. Не бывает таких глаз у нормального человека – словно они не могут сосредоточиться на чём-то одном; зрачки расширены и практически закрывают всю радужку.

У меня сразу в голове родилась безумная мысль, что стоящий за моей дверью мужчина, настоящий сумасшедший, он знает моё имя, знает, какой торт я люблю… Значит, он за мной следил?

– Уходите… – попросила я снова, сильнее надавливая на дверь и носком своего тапочка, старалась вытолкнуть его ногу из проёма. – Мне ничего не нужно, неужели вам непонятно?

– Нужно-нужно, – закивал он головой, как китайский болванчик и рассмеялся. – Если не впустишь, то всем плохо будет, Аврора… И кофе у тебя убежал…

– Уходите! – зашипела я и смогла, наконец-то, вытолкнуть этого странного типа. Быстро захлопнула и закрыла дверь. Прислонилась к ней спиной и подумала, что каких только чудиков не бывает. И ещё, очень надеюсь, что он за мной не следит. Имя человека и его пристрастия, на сегодня, легко выяснить.

Снова стали звонить в дверь.

Чёрт, у меня не было дверного «глазка», и я громко спросила:

– Кто?!

– Впусти меня Аврора! – сквозь смех раздался голос странного незнакомца.

И мне стало страшно. Что этому сумасшедшему нужно от меня?!

– Уходи…

Но я не успела договорить.

– Твой сын так ждёт тебя, Аврора. Так ждёт… Зовёт свою маму… Ты же помнишь, как твой мальчик пришёл в этот мир, вдохнул воздуха, начал жить, и вдруг – его нет. А ведь он был – улыбался, щурился на свет, держал тебя за палец, имел свой особенный цвет глаз, был на тебя похож, впервые пошёл, назвал тебя мама… Тебе сейчас кажется, что ты оказалась в вакууме, в чёрной дыре, в предельном одиночестве, и вокруг ни души.

– Что… – кажется, я забыла, как дышать. Моё сердце готово было вырваться из груди. Я не заметила, как меня начало трясти.

Руки не слушались и только со второй попытки, я открыла дверь.

– Что вы сказали? – спросила я его упавшим голосом. – Как вы смеете мне такое говорить…

– Смею говорить, так как уполномочен. И хватит сырость разводить. Зачем душу себе рвёшь, Аврора? Впусти меня и давай уже, чаю с тортом попьём. Да про сына своего послушаешь.

Что происходит?

– Я ничего не понимаю… Кто вы? И что хотите рассказать? Пока внятно не скажете, что вам нужно и что вы знаете о моём сыне, я вас не впущу!

Мужчина усмехнулся.

– Какая дёрганая ты стала Аврора. Наставник я твой, хранитель. А сын твой в мире другом родился, да только мать, родившая его, отказалась от мальчика. Папаша его сам как дитё малое.

– Входите, – пригласила я мужчину, до конца не понимая, зачем это делаю и зачем позволяю себе слушать сумасшедшего. Ведь что он несёт, что за чушь? Какой другой мир, какой хранитель? Но, очевидно, я очень хотела поверить его словам.

Глава 5

Наши Старшие Братья – Великие Космические Учителя – из Любви к нам пожертвовали своим блаженством в Высших Мирах; они остались на Земле, чтобы помочь людям победить зло, спасти от гибели наши души. Величие этой жертвы нам даже трудно себе вообразить.

© ON ONE BREATH…

* * *

Аврора

Странный мужчина. И зачем я его только впустила? На что я надеюсь?

Но глупое сердце и разбитая душа зацепились за его безумные слова ниточками зыбкой надежды.

Мужчина деловито всучил мне коробку с тортом, а сам стал разуваться. Я следила за ним внимательным и настороженным взглядом. Очевидно, я действительно сошла с ума и теперь начала притягивать к себе соответствующую публику.

Я рассматривала человека, который задел меня своими словами и недоумевала, почему я его не выгоню? Я застыла соляным столбом и жду, когда он снимет другую чёртову туфлю со стоптанной подошвой и наконец, расскажет о моём сыне…

«Твой сын мёртв», – жестоко вернул меня в реальность мой уставший разум.

– Как вас зовут? – спросила незнакомца, тряхнув головой, прогоняя въедливые мысли.

Он снова рассмеялся, снял куртку, которую он носил, наверное, ни один десяток лет и сказал:

– Ни один человек не сможет выговорить моё имя. Так что называй меня, как хочешь. Так-так и где у нас тут кухня?

Прошёл он мимо меня, проводя рукой по обклеенным обоями стенам.

– Хороший у тебя дом, Аврора, уютный. Твоему сыну тут нравилось…

И снова этот идиотский смех.

Поздравляю тебя, Аврора. Ты будешь пить чай с безумным бомжом и рассуждать о своём ушедшем сыне…

Я рассердилась на саму себя, свою слабость, на этого человека, который постоянно ржёт, насмехается и зачем-то дал надежду… Надежду на что? Похоже, мне нужна помощь специалистов, раз я готова поверить словам первого встречного о том, что мой сын жив и находится в другом мире.

– Прекратите! – зло процедила. – Прекратите смеяться! Я не вижу ничего смешного в моей ситуации! Говорите, что вам нужно и что вы знаете о моём сыне, и убирайтесь! Или не говорите ничего и всё равно убирайтесь!

И опять он смеётся.

Я хочу его придушить, убить, но лишь бы не слышать этот жестокий смех.

– Я не уйду, пока не расскажу…

– Что?! Что вы хотели сказать? Что мой сын в другом мире? Я, итак, это знаю…

– Сядь, – сказал он вдруг изменившимся и серьёзным тоном.

Я не смогла противиться этому властному приказу и опустилась на стул, продолжая держать в руках коробку с тортом.

Он тоже сел на кухонный стул и посмотрел на меня своими безумными глазами, в которых вдруг отразилась вся вселенская скорбь и печаль. Его лицо ожесточилось и словно изменилось; скулы стали резче выступать; брови нахмурились и практически сошлись в единую линию; тонкие губы побледнели и, стало казаться, что он моментально постарел на целую вечность.

– Как с вами людьми тяжело работать, – прошептал он тихо.

– Кто вы? – спросила онемевшими губами и замерла. Из моего рта выскользнуло облачко пара, как бывает при морозе.

Я поняла, что температура в комнате резко упала. Обеденный стол в мгновение ока покрылся хрустящей изморозью…

Я поёжилась от холода.

Что происходит?

– Я ведь уже сказал, Аврора. Я, хранитель. А сейчас, в данный момент, я ТВОЙ хранитель. Мне сложно находиться в этом позаимствованном человеческом теле и сдерживать себя, чтобы ненароком не навредить ему. Поэтому давай я уже перейду к делу.

– Вы ангел-хранитель? – спросила, не понимая происходящего.

Так не бывает…

Или бывает? Неужели он сможет мне помочь и вернёт моего Пашеньку?

Кажется, что моё сердце сейчас разорвётся от волнения.

Коробка выпала из моих дрожащих и замёрзших рук, но вдруг застыла в воздухе, так и не коснувшись пола!

Незнакомец покачал недовольно головой, взял коробку и поставил её на стол. Развязал бант и поднял картонную крышку. Действительно, это был торт. Тот самый, который я люблю, «Киевский».

Мужчина, который назвал себя хранителем и смог заставить предмет застыть в воздухе, смотрел на торт каким-то очень грустным взглядом.

– Вы сказали, что перейдёте к делу… – вернула я его из странной задумчивости.

– Я не ангел-хранитель, Аврора. Эта ступень мне ещё недоступна, – произнёс он невпопад.

Потом поднял на меня свои глаза, снова рассмеялся и произнёс игриво:

– Налей нам по чашке чаю, мне так хочется попробовать человеческий торт, раз оказалась такая возможность!

Его быстрая смена настроения настораживала.

Потом он резко подскочил и, схватившись за голову, выбежал из кухни. Я даже понять ничего не успела, как он также быстро вернулся и протянул мне шерстяной плед.

– Тебе холодно, укройся. А то ещё заболеешь.

И снова он стал серьёзным.

Мне было, мягко сказать, не по себе. То, что этот человек был необычным и странным, не сказать ничего. И человек ли он? Вроде бы, он обмолвился о позаимствованном теле… Только как это?

– Спасибо… – ответила неуверенно.

Я накинула плед на плечи и заварила чёрный чай. Мой кофе был безнадёжно испорчен, и варить новый не было никакого желания.

Поставила перед незнакомцем чашку чая и разрезала торт. Тоже поставила перед ним тарелку с большим куском.

Сама я ничего не хотела. Вернулась на свой стул и положила замёрзшие руки на горячий фарфор.

Моё нетерпение начинало давать о себе знать; я стала стучать пальцами по кружке, дёргать ногой и провожать взглядом каждый съеденный хранителем кусок торта.

– Вкусно, – улыбнулся он, когда с тортом было покончено. – Ты молодец, терпеливо ждёшь. Всему своё время…

Было ощущение, что он говорит не только со мной, но и с самим собой. Он посмотрел на настенные часы и сам себе кивнул.

Посмотрел снова на меня, постучал указательным пальцем по подбородку и заговорил.

– Твой сын родился в другом мире, Аврора. И он очень важен для того мира. Мы беспокоимся о том, что мальчик может пойти не той дорогой, судя по зарождению и развитию его линии судьбы. Видишь ли, мы не ожидали, что его душа так быстро переродится и выберет не ту женщину… Он до сих пор связан с тобой, Аврора и от этого страдает. Нам важен его правильный выбор…

Он вдруг приложил к моему лбу, обжигающе горячу ладонь, и перед моими глазами всплыло воспоминание. Я снова оказалась в той самой палате и смотрела на себя со стороны.

Боже… Я вернулась в свой кошмар.

– Не пачь, мама… Не пачь… – шептал уставший от болезни маленький Пашка.

А я лежала рядом с ним и судорожно вытирала слёзы, стараясь улыбаться, ведь я не хотела, чтобы мой мальчик видел горе на моём лице.

Мы лежали вместе в больничной палате – господи, уже которая палата! Я сбилась их считать.

Я гладила сына по тёмной пушистой шевелюре и целовала его в лоб, повторяя мысленно про себя: «Ты будешь жить мой маленький!», и поправляла одеяло. Эти слова я твердила миллион раз за день, каждый день, каждую неделю, отчаянно веря, что так и будет, зная, что материнское сердце, может всё, – даже спасти жизнь своему ребёнку, вырвать его из бессердечных лап болезни и смерти…

Воспоминание мгновенно сменилось другим. И я снова смотрю на себя со стороны. Меня колотит безумная дрожь. Мне снова плохо.

– Верни меня к нему! – кричу хранителю изо всех сил.

Я не хочу снова видеть его смерть, не хочу снова этот день переживать!

Не хочу!

Я держу своего сына на руках и через несколько минут его сердечко перестало биться, устав бороться. Я держала остывающее тельце в своих руках и вместе с ним замерзала моя душа, раскалывалось на миллионы осколков моё несчастное сердце.

Все кончилось, рухнуло, разбилось…

– Стоит в поле теремок. Бежит мимо мышка-норушка. Увидела теремок, остановилась и спрашивает:

– Терем-теремок! Кто в тереме живет? Никто не отзывается. Вошла мышка в теремок и стала там жить…

Я рассказывала ему сказку. Его любимую, про теремок, а по моим щекам лились слёзы, капая крупными хрусталиками воды на моего сына…

Я смотрела на себя и зажимала уши руками. От этого крика мне хотелось снова умереть. Врачи забирали у меня сына, они не понимали, что его нельзя забирать…

– Зачем ты вернул меня в этот ад? – сквозь рыдания спрашиваю у безумного хранителя.

Вместо ответа, это страшное воспоминание сменилось другим.

– Нет… нет… – прошептала и приложила руки к губам, стараясь заглушить плач.

Я почувствовала, как воздух заканчивается в лёгких. Я плохо помню день похорон и сейчас жадно смотрю на происходящее. Моё сердце окончательно умирало…

В тот день я не особо понимала, что происходит на похоронах, ко мне подходили какие-то люди, соболезновали, рядом был мой отец, который полностью поседел за короткое время. Моя психика реагировала на всё с каким-то отупением, боль потери была настолько сильна, что организм, видимо включая какие-то спасительные и защитные механизмы, перестал реагировать на внешние раздражители. В тот день я как во сне смотрела, как в землю опускают маленький гробик, смотрела на своего плачущего отца, на знакомые лица и упала в обморок.

* * *

Аврора

– Теперь ты готова, – услышала я голос хранителя, словно сквозь толщу воды и почувствовала, как он убрал с моего лба горячую руку.

– Ты, демон… – прошептала сдавленным голосом. В моей груди застряли рыдания. – Ты, чудовище…

Мужчина печально вздохнул.

– Я не демон и не чудовище… Но ты должна была окончательно убедиться в смерти своего сына. Аврора, твоего Паши больше нет. Его земное воплощение прекратило существование. Его душа переродилась в другом мире. Ему сейчас два месяца и его родила другая женщина. У него другое имя. Но ваша с ним духовная связь осталась такой же крепкой и нерушимой, как и прежде. Ты осталась его матерью, а он твоим ребёнком, несмотря на то, что вы в разных мирах. Именно поэтому тебе предстоит выбрать. Или остаться здесь и прожить ту жизнь, которую тебе заложено прожить самой Судьбой – ты будешь спасать детей, Аврора. Именно ты поможешь многим отчаявшимся матерям и семьям искать нужных докторов, средства и даже слова утешения. Ты организуешь фонд помощи, и ты спасёшь тысячи детей. Таково твоё предназначение в этом мире. Или же, ты можешь уйти за сыном в другой мир, где тебе будет довольно трудно первое время. Я повторюсь, этот мальчик очень важен для того мира. Если бы не связь с тобой, он бы жил так, как ему предначертано; он сделал бы тот выбор, на который мы рассчитываем. Но из-за вашей связи, его дорога судьбы раздвоилась и есть большая вероятность, что он пойдёт губительной для себя и мира дорогой. Он будет следовать за своими инстинктами и искать тебя, Аврора, но не найдёт. В своих идеях и поисках он наделает массу глупостей и ошибок. Если ты будешь рядом, то ваша связь сохранит его предназначение.

Я не верила своим ушам.

– Если всё правда, то как вы смеете играть нашими жизнями и судьбами, словно в куклы? И кто такие «Мы»?

– Твой разум не воспримет замысел мироздания, Аврора и не поймёт, – сказал и улыбнулся мне хранитель так, словно я была пятилетней девочкой. – Я, хранитель. Я тот, кто следит за равновесием во вверенных мне мирах. А о «других» тебе не стоит знать. Придёт время и однажды, ты сама всё увидишь, и поймёшь.

Я обняла себя руками, пытаясь согреться.

– Я хочу к своему сыну, – сказала уверенно.

Хранитель широко улыбнулся и снова рассмеялся своим безумным смехом.

– Твой выбор сделан, Аврора! – он потёр друг о друга радостно ладони.

– А что будет с теми детьми, которых, судя по вашим словам, в будущем я должна была спасти? – не могла не задать этот вопрос.

Он равнодушно пожал одним плечом и также равнодушно ответил:

– Твоя судьба ляжет на плечи другой подходящей женщины. Этого не избежать.

Мне стало нехорошо. Я не хотела, чтобы кто-то испытал такую же боль и отчаяние!

И в то же время, я мечтала снова увидеть своего сына, хоть и в другом мире, и в другом теле – это уже не важно! Я отчаянно нуждалась в своём ребёнке. И пусть простит меня та несчастная, которой выпадет моя участь. Но я слишком слаба, чтобы отказаться от своего сына. И даже мысль о том, что он жив и здоров, хоть и в другом мире, не приносит мне утешения. Я хочу к нему, я не могу без него.

– Это жестоко, – прошептала я.

– Неисповедимы пути Всевышнего, – ответил снова серьёзным тоном хранитель.

– Когда я смогу его увидеть? Как это произойдёт?

– Тихо-тихо… Не спеши… – прервал меня хранитель и вынул из кармана маленький сосуд, напоминающий пробник с духами. – Выпей и ты окажешься в другом мире.

– Так просто? – я потянулась рукой за пробником.

Хранитель хмыкнул, покачал головой и отдёрнул руку.

– Просто? Ошибаешься, Аврора. Твоё тело распадётся на атомы, затем на электронное «облако», а оно, в свою очередь, сохраняя твою жизненную энергию, перенесётся в тот мир, куда я этой энергии укажу. К твоему сыну.

– Звучит не очень, но я согласна, – сказала твёрдо. Даже если это всё бред моего воспалённого сознания, и я всего лишь вижу сон, то тем более, попробовать стоит. Я не боюсь.

– Ты уже сделала свой выбор, Аврора, – произнёс хранитель. И его слова прозвучали как-то зловеще. – И ещё кое-что…

– Что? – напряглась от его слов.

– Ты ничего не будешь помнить о прошлой жизни, кроме одного – своего имени.

– Что?! – воскликнула я. – Но как же я узнаю своего сына? Вы обманули меня!

– Пей, – протянул он сосуд с прозрачной жидкостью. – Твои инстинкты и чувства сильнее, чем ты думаешь. И я же сказал, что ты окажешься рядом со своим сыном.

Последние его слова придали мне уверенности. Отвинтив миниатюрную крышечку, я опрокинула в себя содержимое, которое по вкусу оказалось похоже на настойку из горькой полыни.

И в то же мгновение, я ощутила, что перед глазами начали плясать разноцветные круги, голова резко закружилась…

Я хочу помнить себя и своего сына…

А дальше, я уже не ощущала, как моё сознание отключилось.

* * *

Хранитель

Аврора закрыла глаза и её тело обмякло. Я подхватил девушку и бережно перенёс её на диван.

Провёл ладонью в области её живота и от моих рук пошло едва заметное свечение, которое белесой дымкой окутало её тело и впиталось.

– Мой подарок тебе, – тихо прошептал. – У тебя будут ещё дети, Аврора.

Покачал головой. Люди такие странные существа, они так близко к сердцу принимают посланные им испытания; рвут себе душу в клочья; сходят с ума от горя; убивают себя… Как же они не понимают, что эти проверки нужны для их же блага, для их трансформации в лучшее, в прекрасное. Испытания укрепляют их дух и веру… Как жаль, что многие люди сдаются и прекращают верить, прежде всего, верить в себя и свои силы…

Я смотрел, как её тело вместе с душой «тают».

Буквально через мгновение она окажется рядом со своим ребёнком.

Я печально вздохнул, глядя на практически исчезнувшую девушку.

– У тебя непростая судьба, Аврора. Но я надеюсь, что в новом мире, ты раскроешь свою суть и там ты поможешь многим людям. Ты как тот кофе из притчи^[1]… Не зря душа мальчика отчаянно тянется к тебе. Я верю в тебя и в то, что ты преодолеешь все трудности.

Когда Аврора исчезла, я раскрыл ладони, из которых полился яркий белый свет. Этот свет растворил всё то, что было связано с ней. Все фотографии, записи, любые упоминания о девушке исчезали. Из памяти людей, с кем она общалась, тоже вся информация стиралась.

Авроры никогда не существовало на Земле.

* * *

Вот сама притча: «О яйце, моркови и кофе».

Однажды к мудрецу пришёл молодой ученик и пожаловался ему на свои трудности:

– Учитель, я так устал, у меня какая-то неправильная, тяжёлая-претяжёлая жизнь. Такое ощущение, что я всё время плыву против течения, поэтому у меня уже почти нет больше сил… Я устал… А ты – мудр. Скажи, что же мне делать?

Мудрец вместо рассуждений и объяснений совершил странный ритуал. Он подошёл к печи и поставил на огонь три одинаковых горшка с водой. В один горшок он бросил сырую морковь, в другой положил обыкновенное куриное яйцо, а в третий горшок насыпал молотый кофе…

Через некоторое время мудрец вынул из кипятка морковь. Затем – яйцо. А затем взял красивые чашки и налил в них ароматный кофе, сваренный в третьем горшке.

– Что изменилось, по-твоему? – спросил мудрец своего молодого ученика.

– Яйцо с морковью – сварились… Ну а кофе, кофе просто растворился в воде, – ответил недоумённо юноша.