Читать книгу: «Маски трёх эпох. Том 1. Проводники», страница 4

>*<

После того, первого разговора с Шалорном Лант долго сидел, полностью отрешившись от реальности. Я посмотрела на него и тихо вышла на кухню, поняв, что обещанный им обед так и останется обещанием, настолько мой новый знакомый (или коллега?) погрузился в раздумья.

На кухне он появился примерно через час, всё такой же мрачный.

– Я вас потерял… – начал он, потом резка перешёл к основной теме:

– Что вы думаете обо всём этом? Остаётесь?

– Да.

– Нравится всемогущество? – презрительно бросил он, рывком отодвинул стул, сел к столу, опёрся о него локтями и с издёвкой посмотрел на меня. – Тряпки, дворцы, машинки летающие?

– Нравятся. – Я обернулась от плиты, у которой стояла, следя за закипающим супом – овощным с рыбными консервами, вроде бы не могшем выдать моё происхождение. – Нравится этот дом, этот лес, нравится то, что не нужно тратить часы в магазине, чтобы найти одежду по фигуре… Нравится… Много чего нравится, и совсем не то, в чём вы меня обвиняете. Но дело в другом.

Я выключила плиту и подошла к окну, за которым темно зеленел сосновый лес, одновременно золотясь на солнце янтарными стволами, и робко, нежно начинала набираться сил молодая трава. Потом обернулась к Ланту:

– Причина совсем в другом.

– В чём же?

– сложно объяснить. Когда я читала книгу, то… не понимала: зачем всё это? Так неправильно. Это конец человеческой цивилизации, понимаете? Миллиарды людей, все мечты, надежды, все жизни, и вот такая «вершина»? Горстка бездумных сибаритов – ничего не знающих, ничего не умеющих, ничего не хотящих. Этого я не понимаю ни в одной книге, ни в одном учении – почему они все – авторы и пророки – хотят уничтожить весь мир и запереть людей в такой вот неизменной вечности, в которой уже ничего не нужно хотеть.

– Ну почему, трахаться они очень даже хотят… – зло и презрительно ухмыльнулся Лант.

– Вы отлично поняли, о чём я говорю. Я не хочу, чтобы человечество превратилось вот в это. Это как… как подрубить дерево под корень.

– А если это дерево гнилое? – всё также усмехался Лант.

– Можно взять побег, вырастить новое дерево, целый лес…

– И вы мните себя пророком в этом мире? Хотите нести им Истину?

– Нет! – Меня при мысли о таком передёрнуло. – Нет! Пророкам верят не думая, а эти тоже не думают. Они тут должны научиться думать и чувствовать. Это не сделает ни один пророк, только убьёт то последнее, что в них человеческого осталось. Пророки хотят всех сделать одинаковыми, лишить личности, а не помочь стать личностью. Я вообще не хочу, чтобы… Не знаю, как объяснить… Знаете, я бы хотела, чтобы они сами научились думать, сами стали личностями. Ни мессией, ни учителем я быть не хочу. Я просто хочу, чтобы не было такого будущего. Я его боюсь. Это то же самое, что ядерная война, только еды тут много и нет выжженных пустынь. А для людей результат тот же получается. Я не хочу такого будущего!

Лант посмотрел на меня. Сначала с той же презрительной усмешкой, потом постепенно посерьёзнел и сказал извиняющимся тоном:

– Простите, я совсем забыл про обед.

– Всё готово, – улыбнулась я, понимая, что он хотел сказать другое: что сам не понимает происходящего, что тоже не хочет такого мира, такого будущего, что точно так же, как и я, чувствует себя загнанным в ловушку, из которой нужно найти выход.

– Простите… – Он встал. – Тогда я накрою стол. И возьму на себя ужин.

Уже убирая со стола после обеда Лант вдруг сказал:

– Я не знаю книгу, я не знаю, что здесь происходило. Но… Я тоже не хочу такого будущего!

>*<

В лесном домике мы прожили дней десять, знакомясь друг с другом, беседуя с Шалорном и узнавая подробности об этом мире. Нас никто не беспокоил. Предусмотрительно созданная над домом маскировка обманывала взгляды иногда пролетавших над лесом аборигенов, а любителей прогулок поблизости не было. Погода не располагала к прогулкам. В лесу никто не влиял на природу, и по местному календарю стояла прохладная и довольно дождливая середина апреля.

Общение с Шалорном не особо напрягало нас, напоминая разговор по видеосвязи, а вот знакомство друг с другом… Вынужденное доверие, возникшее в первые часы после бегства с вечеринки-оргии, быстро сменилось холодной отстранённостью, позволявшей защитить своё «я» от вторжения чужака. Если бы можно было посидеть, поболтать о прошлом, найти что-то общее, что объединяло бы нас не внешне, принадлежностью к одному миру и противостоянием другому, а по-настоящему, как сближают земляков воспоминания об одних и тех же местах, фильмах, музыке… Но запрет Шалорна и смена имён забрали у нас это прошлое, создав между мной и Лантом прозрачную непреодолимую стену и оставив лишь один вариант общения – вынужденное сотрудничество двух совершенно разных людей.

Отчуждение, не особенно заметное во время деловых обсуждений, очень сильно проявлялось в бытовых вопросах – режиме дня, предпочтениях в еде, манере общения. Нам приходилось постоянно контролировать себя, чтобы не напеть ненароком любимую песню, не сказать привычную поговорку, даже приготовить любимое блюдо – и это становилось проблемой, потому что по еде можно было определить, кто откуда. Хорошо, что сама работа, порученная нам Лорном, подразумевала обсуждение культуры и науки нашего мира, и в деловых беседах нет-нет, да и прорывались упоминания о том, что нам интересно, а что отталкивает. Так, очень медленно, мы с Лантом переходили от состояния вынужденного соседства к деловому и всё более доброжелательному сотрудничеству, одновременно изучая мир Петли Времени.

>*<

Мир этот после закукливания сильно изменился. В первые века после катастрофы он был пусть и декаденствующим, вычурно-аристократическим, но «золотым веком» для примерно тысячи-полутора полноправных жителей и спасением жизни для неизвестного, но, судя по книге, довольно большого числа обитателей резерваций – то ли больших «выставок уродов» по типу старинных, в которых показывали «дикие народы» и всяких там карликов и великанов, то ли просто изолированных поселений, в которых жили бывшие клиенты-крепостные аристократических семей. Но с тех пор прошло много времени, и даже периодические «откаты системы» не могли скрыть упадка. Люди скучали, круг их интересов сужался, забавы повторялись всё чаще и чаще и уже не поражали ни выдумкой, ни роскошью. В этом мире вечного сейчас не было событий, достойных настоящего внимания. Ну вечер у Эмиля Линдсея отметился особой безвкусицей, так это и так было предсказуемо. Ну Мэд Менгель опять выставила дураком капитана Уиткинса и он ушёл в загул со всеми женщинами, которые попадались на глаза, но это и понятно: Уиткинс – командир той пятёрки лопоухих мужичков, что приставали ко мне в первый вечер, ещё до Петли был безответно влюблён в Мэд, почему и пошёл к ней в телохранители, ну а она вечно выставляла его дураком. Обычная история незнатного служаки и капризной красотки из знатных. Ну Мелисса Зеферино после энного эксперимента Прайпа погибла при взрыве собственного дворца, так учёный сразу её и воскресил, и получил по шее, чтобы дворцы не рушил, а то хозяйка замаялась их восстанавливать, зато потом скандал закончился бурным примирением и торжественным открытием восстановленного дворца с грандиознейшей оргией. В сущности, полноправные жители этого мира оказались такими же пленниками, как обитатели их резерваций, так бесивших Ланта, только вместо силовых полей ограды у них была целая планета.

С планетой тоже не всё было понятно. Лант ещё на третий день подошёл ко мне:

– Деми, вы не заняты?

– Нет, а что случилось? – Я подняла голову от шитья, кроме которого у меня по вечерам и занятий-то не было, потому что о книгах в том мире никто не помнил.

– Понимаю, вопрос глупый, но вы не подскажете радиус земного шара? – Он был растерян и не ожидал ответа: кто ж обычно запоминает такие вещи?

Я вопросу удивилась, но ответила, потому что помнила это из-за любви к фантастике:

– Чуть больше шести тысяч километров, кажется. А что?

– Я изучал карту. Она в несколько раз меньше, чем обычная земная. По моим подсчётам планета радиусом не больше двух тысяч километров. Но это же невозможно! Горизонт у нас не настолько близко, как должен был бы быть при таких размерах, да и все тела ведут себя так, как и должны при нормальной земной гравитации.

– Не знаю… – Я вспомнила странно-маленькую карту, которую в первый день и времени не оставалось подробно изучать: главной задачей было найти убежище. Единственное, что тогда врезалось в память – совершенно иное расположение и очертания материков. – Если это материализованная виртуальная реальность, то тут возможно многое. Может, площадь должна была увеличиться, если бы сюда переселились все люди… А сейчас места всем слишком много, пустыни и леса половину суши занимают.

– Ладно, потом разберусь, и так слишком много вопросов, – озадаченно пробормотал Лант

В дальнейшем мы к этой теме не возвращались, привыкнув к самым разным сюрпризам, но в памяти несоответствие осталось.

>*<

К концу первой недели мы на себе поняли, насколько тут люди маются от безделья, и предложили временно, пока не найдём решение основной проблемы, занять их чем-то новым, неожиданным. Стали думать, чем именно. Светские развлечения отпадали сразу: их и так тут предостаточно, людям было нужно что-то намного более активное. Духовный рост? А зачем? Все и так уже всё пережили, расти дальше просто некуда, всё равно до уровня высших сил не дорасти – они Абсолют, Идеал, не доступный никому. Работа? Для осуществления желаний она здесь не требовалась и могла заинтересовать, да и то ненадолго, лишь нескольких бывших учёных. Наука? Но к чему она в мире неизменной вечности и исполняющихся желаний? К тому же это стало бы всего лишь повторением пройденного, неинтересным никому, кроме заносчивого Прайпа Гэотуэя, который считал себя единственным настоящим учёным и спасителем этого мира, и никто не хотел отбирать у него этого звания. Искать же что-то новое в этом мире было бессмысленно: «высшие силы дали нам то знание, какое до́лжно, стремиться к большему нельзя».

– Они – избалованные дети! – в сердцах выругался Лант, прокрутив на симуляторе поведение аборигенов в случае установления моды на науку. Результат оказывался плачевным: безумие наступало несколько позже, чем при моде на религию, но раньше, чем при увлечении помощью ближним, при этом полностью разрушались наземные конструкции Лорнов – их бы раздолбали, как ребёнок раскурочивает игрушку в попытке понять её устройство. А потом к людям бы пришло осознание, что наука здесь конечна, дальше стены Абсолюта, выше которого не подняться, и у всех бы снесло крышу.

Лант всё больше сердился:

– Их ничего не может заинтересовать по-настоящему. Они всё скидывают на Лорнов, а сами занимают зрительские места, требуя, чтобы их развлекали. Наборы «сделай сам» такие посчитают издевательством!

– Детки в золотой клетке. – Я тоже была расстроена. – В клетке с огромной горой опостылевших игрушек.

– Игрушки… Игры… Компьютерные игры! – Лант коснулся квадратной бляшки на своём браслете: – Шалорн, вы нужны, срочно!

Вскоре в зеркале появился встревоженный Шалорн:

– Что случилось?

– Вы говорили, что можете получать информацию из нашего мира?

– Только ту, что передаётся электронным способом, – уточнил Шалорн.

– Интернет?

– Он, радио и телевидение.

– Нам нужно именно это. Информация о компьютерных играх: сюжеты, особенности игр. Не простые головоломки, а те, в которых игрок управляет персонажем.

Вскоре мы получили требуемое – сотни тысяч терабайт информации, в которой мы точно бы утонули, не сообрази Лант попросить Шалорна разбить всё по категориям.

– Так, симуляторы отбрасываем сразу, это вот тоже.

– Что вы ищете? – Я всё это время молча наблюдала, не понимая, что Лант задумал.

– Игру, в которую здесь смогут играть. Хочу прогнать её на симуляторе психики.

– Чтобы они управляли куклой? – уточнила я.

– Чтобы они вживую прошли игру! – Он просматривал короткие аннотации. – Но не очень жестокую, а то тут столько трэша! Жаль, я не любитель игр, только с симуляторами гонок немного знаком.

– Чтобы они сами были персонажами… – Я задумалась.

– Да…

– Сейчас! – Я обернулась к аватару. – Можете найти одну игру? Она старая, совсем детская.

Я не успела договорить название игры.

– Эта? – Аватар указал на возникший рядом с ним большой монитор. Скорость обработки информации у Шалорна была воистину фантастическая, куда там нашим суперкомпьютерам. Но это и понятно, ведь он отвечал за всю планету.

– Да, эта. – Я создала на столе мышку, клавиатуру и монитор, вывела первые кадры игры. – Лант, посмотрите, вы о таком думали?

– Откуда вы?.. – Он смотрел на яркую детскую, но очень хорошо сделанную картинку. – Вы же говорили, что никогда не увлекались такими играми.

– Она шла в подарочном наборе к фильму и оказалась единственной, в которую я играла, причём с удовольствием. – Я щёлкала клавишами, вспоминая настройки. – Смотрите, это самое начало, дальше всё, конечно, пострашнее – и пауки, и умертвия, – но это именно игра, а не кровавое месиво.

– Шалорн, можно загрузить её в симулятор? – Лант обернулся к зеркалу. – Расчёт тот же: на сколько хватит интереса у местных, если они будут проходить её лично, а не управляя куклой, и перспективы для подобных игр.

– Необычная задача, придётся подождать сутки. – Шалорн заинтересовался. – А вам пока стоит подготовиться к новому выходу в свет, вы здесь сидите восьмой день.

– Ладно. – Лант поморщился. – Но не с пустыми же руками выходить! Они там ждут развлечений.

– Сначала мы должны с ними нормально познакомиться. – Я тоже не горела желанием общаться с аборигенами. – Первый выезд можно сделать неофициальным, к Камелии Дзинтарс. Мы по этикету должны поблагодарить её за помощь.

– Помощь? – возмутился Лант. – Вы называете ту оргию помощью?

– Камелия показала мне, как пользоваться Кольцом Управления, именно благодаря этому мы потом смогли спастись. – Я встала. – Какой обед делать сегодня?

– Я злой и предпочёл бы что-то поострее. Сочное и острое. Давайте мексиканское что-нибудь, давно хотел попробовать.

– Хорошо.

Я ушла на кухню изучать рецепты и вскоре позвала его полакомиться похлёбкой из бобов и кесадильей. Больше Лант мексиканскую кухню не просил, зато стал следить, чтобы во время обеда на столе всегда стоял кувшин с холодной водой. Ну так что же, когда я впервые кесадилью попробовала, к ней соус чили подавали, чтобы уменьшить остроту блюда.

На следующий день симулятор выдал результат: даже при использовании самой простой игры вероятность вспышки безумия уменьшается на двадцать процентов – вся энергия людей уйдёт на выполнение заданий.

– Это не решение проблемы, – Лант изучал статистику, – но на первое время сойдёт. Деми, поможете с организацией?

– Да, конечно. – Я обрадовалась, потому что за эти дни устала от бесперспективности всех наших идей, и даже такая крохотная удача казалась победой.

Следующие два дня мы изучали локации игры, делали макет, разрабатывали дополнительные задания, высчитывали, сколько места потребуется, чтобы занять хотя бы двадцать-тридцать человек, готовили под игровой полигон прилегавшую к нашему лесу пустыню. Для начала мы взяли три первые локации, из которых две были на поверхности, а одна – в пещерах, что очень экономило пространство. Требовалось сделать не кукольных, а вполне живых по виду тварей, придумать, как они будут умирать (в игре все противники красиво рассыпа́лись кристаллами, но в реальности это смотрелось не так привлекательно, а кровь мы делать не хотели), создать несколько персонажей-мобов. И готовиться к визиту вежливости.

>*<

Камелия Дзинтарс обрадовалась визиту и вышла на лужайку для экипажей встретить наш аэрокар – Лант его полностью переделал, создав красивую и удобную воздушную машину.

– Мои дорогие! Я так рада видеть вас у себя! Я так боялась, что вы пострадали, и по моей вине создания Лорнов исчезли. Прошу простить меня за то недоразумение. Я не предполагала, что гости поведут себя настолько несдержанно. Хорошо, что Брем вовремя воскресил меня, и я смогла навести здесь порядок. Да проходите же! В доме безопасно, уверяю!

– Воскресил вас? – не понял Лант.

– Ах да, вы же не видели. Когда на вас напали наёмники, подученные несносной Мэд Менгель – ей не понравилось, как вы, милая, говорили с ней, – меня затоптали, представьте себе!

Камелия говорила всё это, идя по дворцу, довольно сильно изменившемуся с нашего бегства. Внешний вид остался прежним, но внутри вместо единого огромного пространства появился лабиринт небольших комнат – уютных, светлых, очень изящно обставленных.

Камелия с любопытством спросила:

– Ну расскажите же, как вам удалось убежать?

– Позвольте оставить это в секрете. – Лант сел в предложенное хозяйкой кресло-«цветок». – У вас стало намного уютнее.

– Да, я восстановила прежние интерьеры, они напоминают мне о прошлом. Так выглядел мой родной дом… – Хозяйка слегка улыбнулась, показывая, что комплимент ей понравился. – Но где живёте вы? Никто ничего не знает, хотя Мэд Менгель с Лисси Зеферино обшарили всю планету. А уж Адонис Гэотуэй! Он воспылал к вам страстью, дорогая Деми.

– Мои чувства к нему прямо противоположные! – Я поёжилась, вспомнив о козлообразном красавце.

– Ах, вы прелестны! – Камелия звонко рассмеялась. – Но не отрицайте, вы пользуетесь популярностью, даже Викто́р Сансзоре́й заинтересовался вами. Вы обязательно должны пригласить его в гости. Конечно, если ваш любовник не против.

– Кха… – закашлялся Лант. – Мы с Деми просто хорошие знакомые, не более того.

– Это обрадует всех. – Камелия снова мило улыбнулась. – За вами начнётся охота жаждущих вашей страсти. Я очень надеюсь, что угадаю победителей.

Я всё это время молчала, не успевая вставить ни слова, но теперь вклинилась в разговор:

– Не думаю, что вам стоит заключать подобное пари. Я не интересуюсь такими развлечениями и удовольствиями.

– И я! – Лант сказал это резко, даже грубо.

– Будьте осторожны, мои дорогие, нельзя нарушать законы общества, которые даны нам свыше, иначе это посчитают гордыней. Впрочем, маленькие слабости есть у всех, я вот так и не смогла оказать должное внимание женщинам, увы. Предпочитаю мужчин и одного надолго, что тоже говорит о гордыне. Правда, этот небольшой грех свойственен почти всем в нашем мире – у каждого свои предпочтения и обычно очень устаревшие. Но это нам прощается. Вам же следует быть осторожнее и не отказываться от традиционных развлечений.

– В мире есть очень много других традиционных развлечений. К примеру… – начал Лант.

– Да? – Камелия заинтересованно обернулась к нему, но он замолчал, взглянув на меня.

– Мы с Лантом нашли в старых архивах одну забаву и приглашаем вас и ещё двадцать девять человек – в их выборе мы полагаемся на вас – опробовать её, – объяснила я. – К сожалению, большего числа гостей мы принять не сможем. Забава наша занимает довольно много места.

– Вы нашли что-то новое? – Хозяйка ещё больше заинтересовалась. – И просите меня пригласить на ваше развлечение моих друзей?

– Да. Нам нужно заводить знакомства, а кто, как не вы, можете помочь в этом? – Я подошла к окну, из которого открывался великолепный вид на парк и памятную груду валунов. – Но прошу вас, не надо звать Адониса Гэотуэя…

– Разумеется! О, это должно быть очень интересное развлечение. И вы всё храните в тайне? И ваш дом пока сокрыт от человеческих глаз? Вы возвращаете в Петлю свежесть новизны и молодости, забытую после закрытия Петли. Но когда же будет ваше развлечение?

– Завтра. – Лант встал. – Вы простите дорогая Камелия, но нам пора.

– Какая жалость, что вы покидаете меня так скоро. – Камелия снова улыбнулась, словно противореча своим словам. – Но завтра я увижусь с вами? Я очень любопытна и хочу первой увидеть ваш дом! К какому часу вы ждёте гостей?

– К двум часам дня, ни в коем случае не раньше! – Я прошла к двери в парк. – Это не каприз, а необходимость, ведь нам нужно всё подготовить.

– Конечно же! – Хозяйка проводила нас к аэрокару. – Но обещайте, что я буду первой, кто увидит этот сюрприз, и ваш дом, разумеется!

– Обещаем, дорогая Камелия!

>*<

– Не понимаю, как можно говорить одновременно о сексе, смирении и воле… она, кажется, о боге напрямую не говорила? Но как всё это сочетается? – удивлялся Лант, пока мы летели домой.

– Ничего удивительного, – вздохнула я, откидываясь на мягкую спинку кресла. – Любая религия в первую очередь требует соблюдения общественных норм, то есть смирения перед властью – бога, общества или правителей, не имеет значения. Тут то же самое смирение, что и в христианстве, только форма немного изменилась, вместо умерщвление плоти полное подчинение сексуальным желаниям окружающих. От перемены мест слагаемых сумма не меняется. Кстати, первые богословы считали, что в раю секс был, но только по обязанности, не для удовольствия. Так что тут догмы и не нарушают.

– Но как всё это сочетается с идеей бога? – всё также не понимал Лант.

– Высшие силы они признают, а бог в том же буддизме отсутствует. Подробнее спросите у епископа Леона Буржа или теолога Алекса Кёнинга. Может, они объяснят. Если вообще есть объяснение. В книге его не было.