Сбежавшая игрушка

«останься» подразумевалось что-то большее, чем быть рядом с ним здесь и сейчас. Я взволнованно пошевелила лапами. «Давай помогу. Все-таки это по моей вине». Наклонила голову и, стараясь не думать о том, что творю, неуверенно лизнула плечо Дэя. Двуликий вздрогнул и зажмурил глаза. Я повторила, особо не сосредоточиваясь на ощущениях. Какой у меня большой язык… Фрр! Щекотно. Шерсть кошака так и лезет в нос. Что за звук? Я недоуменно вздернула голову. Наследник по-прежнему лежал с закрытыми глазами и… мурлыкал, громко урчал, как новенький трактор на пашне. Я смущенно фыркнула. Усатая морда так и излучала удовольствие, которое испытывал зверь. «Теперь тархи знают о моих способностях», – сделала я в лечении перерыв, внимательно следя за реакцией Дэя. Тот разочарованно вздохнул и открыл глаза. «Не беспокойся об этом». – «Давай больше никому не скажем». – «Почему?» – «Зачем им знать? Я по-прежнему хочу вернуться домой». – «И ты думаешь, я тебя отпущу?» Вскочила на ноги я уже человеком. Дэй поднялся следом, обнаженный по пояс. На плече бугрился свежий пунцовый рубец.

геминуса, знал, что девчонка им не является

– А ты? – я села по-турецки и потянулась за угощением, которого вполне хватило

Кошак кивнул, продолжая оставаться на месте. Я подошла и протянула руку. Зверь встопорщил усы, возможно предупреждая, что он против прикосновений. Но соблазн был слишком велик. – Я тебе нужна. Значит, ты меня не тронешь, – сказала я рыси и опустила руку ей на голову. Как же приятно гладить густой, шелковистый мех. Однако продолжалось удовольствие недолго. Кошак вывернулся из-под моей ладони, отскочил в сторону и исчез в тумане, из которого тут же выступил Лэнс. – Ну ты и наглая, – то ли возмутился, то ли восхитился он. – Я решил, что лучше показать, чем рассказать, однако не ожидал, что ты примешь меня за домашнюю кошку и набросишься с ласками.