Читать книгу: «Чертоги солнца», страница 2

2

День исчез за горизонтом, я провела его в раздумьях. В полночь, набравшись сил и решимости, направилась по адресу с визитки, узнать, что там. Парень работал в сереньком доме в девять этажей с узкими окнами и бордовой с золочением табличкой, обозначающей сие заведение. Я покрутилась у двери, думая, какие опасности могут меня поджидать, как вдруг мне неожиданно открыли.

– Привет! – Из двери выглядывал мой знакомый в каком-то толстом и неопрятном халате. – Очень рад тебя видеть!

– Как ты меня обнаружил?

– Камеры везде. Открою тебе запасной выход, не могу впускать никого по ночам, даже красивых девушек. Начальство. Обойди, пожалуйста, здание с левой стороны, там увидишь окно в торце. Я снял с него сигналку, и камера на том участке не работает никогда. – Он усмехнулся, молча замахал на меня руками, видимо, играя на камеру, и добавил: – Жду там.

Остановилась у нужного окна, через пару минут он распахнул раму и поманил меня. Покрутилась у оконного косяка, поняла, что будут проблемы.

– Что ты там застряла? Залезай, помочь? – прошептал он.

Я осторожно перелезла через подоконник, стиснув зубы и невольно подвывая от боли. Денис тут же захлопнул створку.

– Чего мешкаешь, захотела, чтобы нас заметили? – недовольно пробормотал он.

– Здесь кто-то живёт, да?

– В смысле? У нас дератизация регулярно проходит в подвалах.

Я вцепилась ему в плечи.

– Быстро отвечай, кто здесь живёт! Только ты?

– Да-да. Я, только я. Временно, знаешь ли… У меня есть своя квартира, но там…

– Замолчи! Ты можешь войти! Скажи это вслух: «Ты можешь войти!»

– Ты можешь войти, – выпалил Ден.

Меня тут же отпустило, и я рухнула на колени лицом вниз.

– Что с тобой?

– Ничего. Подожди.

Он молча замер около меня. Я потёрла себя по бёдрам и плечам, потом по животу. Поднялась.

– Что это было? Ты в порядке?

– Жилище человека неприкосновенно – древняя спасительная сила жизни. Без приглашения с нас слезет кожа, потом всё мясо, потом рассыплются кости. Если не убежать обратно вон, во тьму.

Он раскрыл рот и, кажется, остолбенел.

– Шокирован? Не так уж и сладко быть вампиром, да? Чего встал, куда идти?

– П-проходи, пожалуйста, вперёд по коридору, в комнату, где свет.

Я пошла вперёд, он за мной. Его комната оказалась кладовкой с теликом, ковром на полу, столом, компом, продавленным диваном и холодильником. Поодаль стоял полированный шкаф. Покосившаяся люстра не светила, только настольная лампа и экран монитора освещали комнату.

– Да. Выглядит стрёмно. Но я не ждал гостей, и вообще это временно.

Я пожала плечами:

– Останавливалась в местах гораздо хуже. У тебя нет дома?

– Временно. Временно живу на работе. Подрабатываю ночным охранником. А ты могла бы позвонить.

– Я старомодна.

– По старой моде модно приходить без приглашения?

– Ты сам оставил адрес.

– И телефон.

– Мне уйти?

– Нет!

На экране монитора застыл какой-то рукописный документ.

– Не смотри, это секретно. По работе!

Денис казался совсем неопасным. Каким-то нелепым в этом халате, лохматым, растерянным.

– Ладно.

– Что ладно? – не понял он.

– Ладно, давай свой эксперимент. Взаимно полезный.

– Ты серьёзно? – просиял он. – Я хочу знать о тебе всё!

– В этом наши интересы совпадают.

– Не сомневайся, мне есть чем тебя удивить!

– Да ты уже удивил так, что не знаю, куда деваться от удивления.

– Садись, что тебе предложить?

– Человечинки.

Денис явно замешкался с ответом. Начал неловко поправлять тёмный плед на диване, жестом предложил мне сесть:

– Слушай, Сэм, я ничего тебе не сделаю. Только позволь разобраться в том, кто ты, как ты живёшь. Я, наверное, единственный из людей, кто получил такую возможность, понимаешь, такой шанс. Поговорить.

– И остаться в живых, – хмыкнула я, ёрзая на диване.

– Я достаточно запуган, можешь больше не стараться.

Посмотрела на него, вздохнула:

– Хорошо. Предлагай свои варианты.

– Вариант один. Поехать к тебе.

Я чуть не подскочила со своего места:

– Ты шутишь? Даже не надейся!

– Что? Да почему? Что я тебе сделаю?

– Инквизицию?

– Ты же всех, кто посмеет к тебе прийти, убьёшь!

Думай так, хотя это далеко не правда. Один солнечный луч, и мне конец.

– Что ты хочешь?

– Посмотреть, пожить твоей жизнью. Ничего такого. Ты думаешь, мне не страшно ехать в логово вампира? – Денис выглядел жалостливо.

– Я уже ничего не понимаю…

– Представь, что я искал тебя, как, прости за сравнение, археологи ищут сокровище…

– Золото ацтеков.

– Не смешно. Сэм, я понимаю, что ты меня не убьёшь, пока я не расскажу тебе то, что знаю. А я тебя не убью просто потому, что не смогу. И я восхищаюсь тобой…честно. Чего ты боишься? Что кому-то расскажу о тебе? Так ты сбежишь на другой континент, как делаешь это всегда.

– Откуда ты всё это знаешь?

– Да не важно, но знаю только я, никому не рассказывал, если хочешь, расскажу потом.

Я покачала головой, повернулась к монитору его компа, другой монитор показывал виды с камер.

– Ладно. Когда?

– Сейчас, конечно. Пока ты не передумала.

– У меня не убрано.

– У меня тоже. Я вызываю такси?

– А работа?

– Ой, да вылезем в окно, никто не заметит. Утром вернусь.

Мы выбрались через окно, пока он вбивал мой адрес, пролезли по каким-то кустам через двор. Он подбежал к машине с наклейками, сонно замершей у дороги. Открыл заднюю дверь и указал мне садиться внутрь. Я подошла ближе, взялась рукой за дверь, на мгновение задержалась с ним лицом к лицу, заметила, что глаза у него блестели, и юркнула во тьму салона. Дверь захлопнулась. Я не езжу в машине с людьми, это странно.

– На Первомайскую? – произнёс водитель.

– Да, – глухим шёпотом ответила я. Сумасшедший Денис сел рядом с водителем, он двигал плечами и разминал шею, нервничал. Наверное, ему не терпелось.

Мы проехали весь центр, свернули у рощи и попали на дорогу с дырявым асфальтом, который пересекали колдобины. Машину тряхнуло на кочке, водитель чертыхнулся. Вот и две узкие улочки низких частных домов. Между раскидистыми ветвями фруктовых деревьев виднелись вылинявшие крыши. Мы остановились у моего маленького домика и вышли. Денис подошёл ко мне, встряхнул чёлкой и сказал:

– Очень милое логово!

Вытащила из кармана связку ключей на длинной цепочке и, найдя нужные ключи, принялась отпирать свои три замка. Остальные ключи были для замков с внутренней стороны. Я толкнула тяжёлую дверь, она нехотя отворилась. Никогда не хранила в своих домах ничего ценного, денег у меня немного, но незваным гостям было чему подивиться в моём доме. Закрыла дверь, включила свет в прихожей, скинула обувь, повесила плащ на крючок и повернула в зал. Пока я распахивала окна, чтобы проветрить комнату, мой гость направился в кухню. Он уже чувствовал себя как дома, хотя ему этого никто не предлагал:

– Мрачный уют дома поражает. Атмосфера угрюмого одиночества.

Я легла на диван, свернувшись калачиком, и молчала. Как поступать вампиру, когда его обнаружили и хотят помочь?

Дверца холодильника открылась, затем громко хлопнула. Он заглянул на чердак, подёргал дверь в подвал и зашаркал ко мне в зал.

– Всё проверил? Пора тебе голову откручивать? – хмуро спросила я.

– Наверное, нам будет сложно понять друг друга, ты мне не доверяешь, а я немного не доверяю тебе. – Он поставил табуретку, сел рядом со мной, как садятся доктора, и задумался: – Нужно поближе познакомиться.

Я подняла взгляд. Он хлопнул в ладоши и потёр руки, излишне доброжелательно улыбнулся.

– Ты, например, можешь читать мысли?

Как с такой фантазией он вообще смог меня найти?

– Да-а-а. А ещё извергать огонь и превращать всё в золото.

Денис улыбнулся, я фыркнула, сдерживаясь от дальнейших возмущений.

– Ладно-ладно! – развёл руками он. – Мне просто интересно. Я ведь никогда прежде не общался с живым вампиром.

– Живых вампиров не бывает.

– Пессимистично.

Я пожала плечами. Как есть.

– Знаешь, в библиотеках нет энциклопедий вроде: «Вампиры. Виды. Ареалы обитания» или «Жизнеописания известных вампирских деятелей. Пятьсот лет в четырёх томах».

Я молчала.

– Так что про выдвигающиеся клыки?

– Просто крепкие зубы.

– Вечная жизнь?

– Да, в комплекте с внешностью мертвеца.

– Осиновый кол? – ничуть не смутившись, продолжал он.

– Если ты собрался меня убить, тебе надо поискать что-то эффективнее.

– Серебряные пули?

– Ну, столового серебра я не боюсь. Пули на себе не пробовала.

– Чеснок?

– Нет.

– В зеркале?

– Отражаюсь.

– Регенерация?

– Вплоть до новых конечностей.

– Кислород?

– Не нужен.

– Можешь карабкаться по отвесной стене?

– Могу.

– По потолку?

– Могу.

– Вот это да! – выдохнул он.

Его взгляд при этом был такой странный. На меня никто никогда не смотрел с таким… Уважением?

– Ты идеальная! – вынес он свой вердикт. – Всесильная!

– Я не всесильная! – Его любование мной начало меня бесить.

– Разве?

– Если бы я была всесильной, то давно бы сделала так, чтобы ты говорил в два раза меньше.

Он засмеялся и покачал головой.

– Не смотри на меня так!

– Да я готов тебе в ноги упасть и молиться!

Мне ничего не оставалось, кроме как молча встать и уйти на кухню, других комнат в доме не было. Громкий жалобный скрип – он рухнул на мой старый диван. Немного постояв на кухне, я решила, что пора бы парню выкладывать свой план по «спасению» меня или уходить, но тут он пошелестел бумагой, поскрипел карандашом, открыл входную дверь, бросил мне: «До скорого» и улизнул.

Замечательно! И чего мне теперь ждать? Факелов и инквизиции? Я вышла в сад, слушала его удаляющиеся быстрые шаги. Пели сверчки. Я присела на лавочку послушать их и немного успокоиться. Моя соседка повесила белоснежные простыни сушиться на верёвку: в ночи они светились млечным молочным светом, и от них веяло свежестью. Я закрыла глаза и принюхалась к доносившимся отовсюду запахам печного дыма, тлеющей листвы и всего такого заманчивого. Я не могу войти в дом, если там живёт человек, но даже если бы могла, вряд ли осмелилась. Когда никто не видел, я бродила под окнами и иногда позволяла себе заглянуть внутрь. Там всё так мило, так тепло, уютно. Я просто не имею права прикасаться к этому.

Ночь шла к концу, и я закрыла дверь на все замки и засовы. Осенний день убывал, ночь становилась чуть длиннее, но рассвет уже бросал свои розоватые лучи в мою комнату. А в ней жил полумрак, такой тревожный и липкий. По переплётам старых книг серебрилась паутина. Я уныло посмотрела на ставни и развевающиеся шторы. Утро. Рассвет. Грядёт яркий солнечный день. Я подняла к лицу свои серо-синие тонкие руки. Солнце даёт жизнь. Мы с ним противоположны. Осторожно подошла к окну, обходя все световые пятна на полу, от которых уже веяло обжигающим зноем, пробирающим до костей. Потянула за верёвочку, которой притягивала к себе створки ставен, плотно захлопнула их, закрыла деревянным щитом, задёрнула шторы, перекрыв солнцу путь в дом, и вокруг меня плотным кольцом замкнулся мой мир. Тёмный и пустой. Кожа, к которой вот уже полтора века не прикасался луч солнца, на рассвете всегда ныла, по-своему встречая день. Я вздохнула и пошла на кухню к холодильнику, где, помимо банок крови, стояла бутылка лимончелло. Я достала гранёный хозяйский стакан, плеснула немного и села на табуретку, вытянув вперёд ноги. Напиток сверкал и переливался в стакане, как жидкое солнце. Лимон растёт в жарких странах, от него пахнет солнцем, которое он впитал в себя. Я посмотрела в зеркальную поверхность шкафа: красивая девушка, серая кожа, уродливые ногти, широкие зубы, мёртвые глаза. А там, на улице – ядовитое солнце, и, если дотронуться до стены дома, почувствуешь жар. Я легла на дощатый пол, смахнув стакан, он звякнул, и лимончелло растёкся по полу, заливая мои волосы.

Очнулась только вечером, почувствовав холод приближающейся ночи. Из щели в полу сквозило. Пахло сумраком, собачьим воем и ночными мотыльками. Я вскочила на ноги. Вот и голод. Регулярный охотничий инстинкт. Я рванула дверцу холодильника, схватила банку и огромными глотками выхлебала всю без остатка. Люди пахнут. Они всегда пахнут. Каждый по-своему: кто-то свежестью и здоровьем, а кто-то отбросами и гнилью. Таких обычно едят чаще. Порок придаёт вкус.

Надо одеться и выйти на задний двор в сад, окружённый сараями. Там нет людей, с пробуждённым инстинктом опасно выходить в город.

Я сидела на крыльце, наблюдая, как мотыльки бьются о лампу фонаря. Лунный свет струился по листьям и капал серебряной росой в траву. Прохладный ветерок играл моими волосами, и они блестели россыпью красных огоньков в тусклом электрическом свете.

– Ты всегда такая грустная? – хмыкнул Денис, подсаживаясь ко мне.

Я перевела взгляд на Дена. У него в руках была банка с надписью: «Красный чай», в левом ухе торчал наушник.

– Что за странное кольцо у тебя на пальце? – спросил он.

Я посмотрела на своё старое кольцо с большим тёмно-лиловым камнем в витой оправе из чернёного серебра.

– Оно было со мной всегда. Не знаю, откуда оно. Не помню.

– Совсем ничего не помнишь?

– Ничего.

– А с какого момента?

– С первого дня, – не хотелось об этом.

– А как это было? – заинтересованно спросил он.

– По мне видно, что я расположена к разговору? – бросила на него взгляд и прорычала слишком грозно.

– Прости! Извини!

Я опустила глаза. Неприятно к этому возвращаться. Даже мысленно.

– Всё очень размыто. – Я захлопнула книгу. Этот комок воспоминаний предпочитаю откатывать подальше.

– Расскажи, что помнишь?

– Не хочу.

– А как же наш эксперимент? Взаимно полезный, кстати!

– Со своей стороны я пока никакой пользы не вижу, – огрызнулась я.

– Всему своё время!

Моё обращение – это не то, о чём можно рассуждать, как о погоде за окном, прошлогодних заморозках и просмотренном кино. Ден воскликнул:

– Ты так на меня смотришь, будто я тебя на Голгофу отправляю!

– Тебе твоё имя подходит, ты искушаешь, как дьявол.

– Дионис не дьявол.

– Это ты научный сотрудник, не я, ты и скажи.

– Да брось, просто расскажи, что помнишь. Не углубляйся! – Денис дотронулся до моего плеча и тут же отдернул руку. Помнила я немного и даже это старалась забыть.

– Как только я открыла глаза, их тут же обожгло. Было больно смотреть, хотя вокруг было темно. Я пыталась дышать, но дышать не получалось… Это было очень страшно. До сих пор помню ту пронзительную боль, словно в лёгких тысяча ножей, сочилась какая-то бурая жижа по всему телу. Всё ломило. Невыносимо больно. Невозможно шевелиться, потом всё начало сводить, как судорогой, и выкручивать. Очень хотелось есть.

– Да уж. – Всё оживление исчезло из его голоса. – А где это было?

– Во Франции. В небольшом замке одного господина…

– Твоего создателя?

– Да, такого же монстра, обратившего меня в себе подобное. Венселас де Лакорт – моё первое воспоминание. Ненавижу его, никогда не произношу его имя вслух.

Я задумалась, Денис ждал.

– Всё, что было со мной до, просто исчезло без следа. – Внимательно посмотрела на Дена. – Я не помню, где я родилась, где жила, когда была человеком. Вряд ли я жила в том замке. Хотя не знаю. Я с трудом помню, что он говорил тогда. Какое-то помутнённое сознание, боль, жажда, шум в голове. Он всё просил меня успокоиться, хватал меня, я кричала, пытался накормить. Ещё он называл меня по имени. Я, конечно, не запомнила то имя и очень жалею. Помню безумное чувство страха, дикое ощущение, что моё тело мне не подвластно… Но потом это прошло. Как только стало получше, я сбежала. Самое противное, что я постоянно чувствую нашу неразрывную связь… с ним. От которой мне не избавиться никогда.

– Как это ощущается?

– Трудно объяснить. Как фантомные боли? Ты не сможешь понять.

– Давно это было?

– В 1860-х годах. Первые годы новой жизни дались мне тяжело, поэтому точную цифру не назову. Он до сих пор меня ищет.

– Ого…

– Мы много раз встречались, вампиру не так сложно выследить своё создание – кровь зовёт, некое чутьё, понимаешь, связь. Каждый раз, как почувствую его рядом с собой, бросаю всё и бегу, пока не падаю от усталости, а за это время могу пробежать континент. Земной шар не такой уж большой, и прятаться становится всё труднее. Создатель находит меня время от времени, бывает, мы не встречаемся десятилетиями, он оставляет меня в покое, но потом опять вспоминает. И я опять убегаю не только от солнца, но и от него. Я так устала. Не знаю, станет ли он искать меня здесь, но однажды мы вновь встретимся – это точно.

Ден хмыкнул, пожал плечами и сказал:

– Не так всё и страшно. И, возможно, он не желал тебе зла.

– Ты вообще меня слушал?

– Да.

– Он убил меня!

– Не убил, сделал вампиром.

– Это одно и то же!

– Зачем он тебя ищет?

– Подчинить, конечно! Заставить быть частью их клана, мира, всего прочего дерьма, для которого я не создана!

Ден с усмешкой посмотрел на меня, так что я почувствовала новый прилив гнева.

– Ты воплощение утопии человечества о вечной жизни и вечной молодости! Время для тебя ничего не значит, ты молода, красива, сильна, можешь успеть всё: побывать в разных странах, прожить сотни жизней. Может, их мир не так плох?

– В каких странах, ты о чём? Какие страны ты знаешь в Антарктиде? Ты думаешь, я загораю на Мальдивах и пью коктейли на Майорке? Я пересекаю экватор в трюме с дохлой рыбой, добираясь до Северного полюса, когда там полярная ночь. Это фальшивка, подделка под настоящую жизнь, это вечные муки, вечная тьма, а солнце всё равно что адский котёл. Мир вампиров и их законы – это жестокость и подчинение. Вампиры живут вечно, но у них отняли всё, ради чего хочется жить.

– Да, но можно же иначе?

– Как, – я развела руками, – это вечное одиночество, без семьи, любви, друзей. И без жизни.

– Ты можешь наслаждаться вечностью! Да, к тому же любить же тебе никто не запрещает? И дружить тоже, например, со мной. – Он натянуто улыбнулся.

Врождённое чувство такта не позволило мне возразить против возможности нашей дружбы, разницы наших характеров, интересов и интеллекта. Не говоря уже о моей возможности испытывать чувство любви к кому бы то ни было. Нет сердца – нет любви.

– Если бы я был на твоём месте, я бы не стал так жить. – Он покачал головой.

– Радуйся, что ты на своём месте. – Я встала со ступенек крыльца.

Этот разговор не имеет смысла. Я была очень зла, и Ден мне надоел. Чтобы успокоиться и избавиться от компании незваного гостя, решила заняться делом, подрезать завядшие цветы в саду, потому что обещала следить за чистотой. Все это возвращает меня к размышлениям о том, о ком вспоминать не хочется. Чувствует ли он, что сейчас я о нём думаю? Взяла нож, а когда вернулась на крыльцо, Ден продолжал блаженствовать, развалившись на ступенях. Я слегка принюхалась к запаху его живого тела. Вот он сидит – здоровый, чистая кровь, дышит, руки-ноги целы, свободен от проблем: где прятаться днём, как достать еду, чем закрасить серую кожу, круги под глазами от вечного голода и чем заняться после конца света. А что я?

Перепрыгнула через перила и пошла по направлению к цветам. Они были высокие, жёлтые, росли стройным кустом у забора. Их называли «золотые шары». И правда, они не закрывались ночью и словно впитывали свет дня, золотые и круглые, как маленькие солнца. Я давно очарована ими. Наверное, их посадила хозяйка дома, а может быть, они выросли сами. Ничего не знаю о цветах и садоводстве, но, если бы у меня был свой дом, был бы и сад.

Ден поднялся, подошёл ко мне, вставил наушники в уши и начал пританцовывать. Потом запрокинул голову назад и стал размахивать руками, сжав кулаки. Какое-то подобие шаманского танца? Я со вздохом отвернулась от него.

– Я так обдумываю всё то, что ты сказала, – кивнул он.

– Ладно.

– Это всё очень грустно звучит, но я уверен, что всё сказанное не объективно. Это твоя точка зрения, твоё восприятие, оно может не отражать действительности.

– Ещё одно такое слово, и я тебя сожру.

– Нет-нет, это не я. Так говорят на психологических тренингах. Слышала про такое? Тебе бы не помешало.

Он приподнял брови. Я сложила руки на груди крест-накрест:

– Здравствуйте, я живой труп, не подскажете, как жить с этим?

– Ничто человеческое тебе не чуждо, я уверен. Вот цветы, например, любишь же?

– Так, я поняла, ты хочешь меня подловить на чём-то?

– Нет-нет, мне просто не по себе от этой тоски, но я танцую… – Он призывно протянул мне один наушник, я только скривила губы, услышав песню «Forever Young».

– Не хочешь танцевать? Но какой смысл грустить? Сама подумай: от грусти только апатия, и депрессия, и круги под глазами, такие вот, как у тебя. Может, можно что-то изменить? У тебя бессмертие и вечная молодость, но стакан наполовину пуст. У меня тоже была очень чёрная полоса в жизни, и мне было очень грустно.

– Да быть не может, – сухо сказала я.

– Серьёзно тебе говорю. Но я взял себя в руки, – он несколько раз кивнул, – и решил: я молод, обаятелен и умён. Всё должно наладиться! И видишь, всё наладилось! Я улыбаюсь, не грущу, живу и нахожу в этом интерес.

– То есть ты вот так вот взял и сразу стал таким счастливым и радостным?

– Да, именно так! Я очень увлекающийся человек, так жить интереснее. Я ищу то, что никто найти не может, поэтому работаю в архиве. У меня есть доступ к архивам в других городах, например. Или вот когда я работал в музее, атрибутировал полотна по их принадлежности к старинному дворянскому роду, жившему когда-то здесь. И оказалось, что картины по праву должны принадлежать мне.

– Вот это да, – мрачно добавила я, – захватывающая история.

– Я, между прочим, пришёл по делу!

– Да неужели?

Мой дом со всех сторон обступила полынь. Так происходило каждый раз в тех местах, где я селилась, ну, кроме квартир, конечно. Хотя однажды столбик полыни вырос в трещинках незастеклённого балкона.

– Да, а ты не слушаешь! Я пообещал, что помогу тебе узнать, кем ты была, когда была человеком. Приём?

– Приём, подземелье слушает. Я уже не смею надеяться. – Он так много болтал по пустякам, что я уже не особо верила его обещаниям. – Ненавижу полынь.

– Полынь?

– Да, это какая-то магия или часть проклятия? Хочешь обнаружить вампира, ищи полынь. Ты, кстати, не так меня нашёл?

– Нет, конечно… Так как раз об этом – я бы не стал предлагать, если бы не был уверен. Но есть одно «но». Мы, конечно, друзья, но я не святой, чтобы помогать безвозмездно.

Я повернулась к нему:

– Чего ты хочешь?

– Да ничего особенного, денег мне не надо, – махнул Ден.

Я пожала плечами в ответ, он что-то разглядывал в соседском окне.

– Как же ты собираешься это сделать?

– А вот это уже моя забота, – положив обе руки мне на плечи, уже без страха произнёс он. – Есть одна идея. Надо подождать, мы выберем удачную ночь и выйдем в город.

Звучало заговорщически, как начало плохого плана.

– Зачем? Я и так постоянно шатаюсь по городу ночами.

– Не скажу! Много будешь знать… а ты всё равно не состаришься.

Он стоял так близко, что от его запаха и пульсации крови я стиснула зубы.

– Ладно. – Мне слабо верилось в успех его затеи.

– В гостях хорошо, а дома лучше, пойду, – заявил он, – завтра меня не жди, потом всё расскажу.

Хлопнув калиткой, он быстро ушёл. Я села на крыльцо, понюхала его недопитый чай, благополучно забытый на крыльце. Отхлебнула глоток – вкуса не чувствую. Вся ситуация была настолько странной и нелепой, что я решила: будь что будет. Пусть всё идёт как есть, а если что, можно и съесть. Да, я шутница, какой там…

Просидела на крыльце всю ночь, дочитывая книгу и осторожно поджидая рассвет над рощей через дорогу. Розоватые лучи вновь заставили меня плестись в тёмный дом и запираться от света. И опять скука. По телевизору мерили одежду, показывали стендап и ночные клубы, прыгали и пели. Пощёлкала каналы – ничего. Ладно, легла на диван. Я не сплю, но что-то похожее на сон всё равно происходит в сознании. Вновь мелькала какая-то беготня. Картинки, кто-то за кем-то гнался, кто-то кого-то ел, скрежеща мелкими зубами, потом всё сбилось в кучу, забулькало, заохало, я судорожно дёрнулась и вскочила. Огляделась вокруг: никого нет. Но вдруг всё внутри меня сжалось. Я почувствовала, что мои ногти впиваются в ладони. Снова это! Начало колотить, я сползла на пол и тихо завыла. Вроде всё было под контролем, неужели опять слишком давно не охотилась. Ещё светло, не могу выйти сейчас!

Голод жёг изнутри, я терпела и ждала наступления темноты. Как же медленно шёл день. Я точно знала, где сейчас солнце и который час, внутри будто встроены часы. Наверное, это присуще всем нам. На улице начинало постепенно темнеть, надо отвлечь себя на пару часов, если думать о нарастающем чувстве голода, можно отъехать. Щёлкнула пультом: показывали очередной фильм про вампиров. Молоденькая девочка крошила в капусту здорового бугая, кому-то загоняла в грудь серебряные пули, метала колья и отрубала головы мечом. Я забралась под плед. Запрокинула голову и закрыла глаза, тело горело невидимым огнём. Я прижала руками колени к груди, как будто хотела вдавить их себе в живот, и пролежала так довольно долго, стараясь ни о чём не думать.

Наконец наступила ночь. Я была вымотана, голод гнал, жажда душила; спасаясь от неё, я вломилась в салон первой попавшейся машины, села за руль, залезла под руль, без запинки замкнула провода и выжала сцепление, газ. Машина дёрнулась, я слишком грубо обошлась с механикой, но не заглохла, повиновалась. Я могла добраться куда угодно сама, без машин, но могла напасть на кого-нибудь по пути, железный корпус машины послужит хоть какой-то преградой. Я бросила взгляд на лобовое зеркало, мое лицо стало другим, теперь на меня смотрел хищник. Глаза блестели, круги под ними просвечивали сквозь тональник, черты лица стали острее, челюсти как будто выдвинулись, так что рот не закрывался до конца. Я чувствовала прилив неудержимой ярости, который был больше и сильнее меня, он владел моим телом, гнал вперёд в поисках жертвы и подавлял разум. Я выдавливала из движка максимум. Мимо проносились другие машины, свет фар бил в воспалённые глаза. Из салона я чувствовала запахи всех людей на остановках, у дороги, в машинах, я готова была лихо развернуться и наброситься на первого встречного. Но я терпела. За полтора века я выдрессировала в себе стойкость и терпение, насколько это было возможно. В поисках запаха жертвы мои лёгкие наполнялись воздухом. Воздухом, который не поступал в кровь. Вдох, выдох. Все запахи, поступающие с ним, сводили меня с ума. Даже запах кожи на руле. Надо не дышать. До леса ехать ещё около часа. Дальше от города пустеет трасса. Одна девушка, завидев мою машину, стала голосовать на дороге. Я стиснула зубы и пронеслась мимо неё. Нужно охотиться, нужно убивать, но я не убиваю, только пью, моё самообладание велико. Тряхнула головой. Терпи. Становится невыносимо, мои когти разорвали кожу на руле. Так, спокойно! Тебе ещё возвращать эту машину! И вдруг время исчезло. Оно превратилось в туман перед моими глазами. Не помню, где я остановилась, как вышла из машины, помню лишь, как влетела в чащу леса… Я не люблю этого делать, но не могу без этого.

Я вернулась домой перед самым рассветом. Поставила машину на место.