Лисий дом

Глава 7

Небесный Дар, господин офицер… Дракон грозил мне. Однако угрозы не ушли дальше сказанного. Он только запретил покидать город.

Меня допросили в Управе. Господин офицер лично записал показания и передал мне бумаги, чтобы я ознакомилась.

– Умеешь читать? – спросил он.

– Да, господин.

Почерк был убористым и очень аккуратным. Каждый мазок кисти, каждая линия на своем месте. Однако знаки были лишены индивидуальности и ничего не говорили о человеке, который написал эти строки. Как странно! Впрочем, он не человек.

Я заверила написанное с моих слов подписью и отпечатком пальца. Красная тушь так похожа на свежую кровь… После того случая она всюду мне мерещилась.

Потом мужчина заполнил еще один документ, и я не узнала ни единого знака. Тайный драконий язык! Я решила, что он излагал то же самое, поскольку изредка заглядывал в официальные бумаги и протокол. Пока он писал, я размышляла о судьбе куртизанки – Алого Пиона.

– Что-то еще? – спросил офицер, заканчивая с формальностями.

– Да, господин, – кивнула я. – Алый Пион. Что с ней стало?

– Лекарь сказал, будет жить, – поднял он на меня взгляд, оторвавшись от бумаг. – Зачем ты спрашиваешь?

– Просто…

Я не могла объяснить, почему это важно для меня. Мне казалось, что ее история еще не окончена.

Как может драгоценный нефрит стать хуже оттого, что упал в грязь? Алый Пион была куртизанкой, которая служит мужчинам, заплатившим за ее время. Однако же, кто бы ни пил из драгоценной чаши и какой бы напиток в нее не вливали, она останется прежней.

А теперь, после того, как она утратила красоту? Это лишь малая толика ее умений. Мужчин отныне не будет. Но ум и талант все еще при ней. Как сложится дальнейшая жизнь куртизанки?

– Тебе больше нечего сказать? – резко бросил стражник, и я очнулась.

– Нет, господин, – поклонилась я, скрыв покрасневшее лицо. – Благодарю вас за милость. Мне позволено уйти?

– Да. Помни о том, что я тебе сказал, – ответил он. – И не покидай столицу без нужды.

«А то что?» – вдруг пришла мне в голову дерзкая мысль. Что может сделать со мной Дракон? Что может и что захочет? Нет, не так! Что сделает или не сделает – вот что должно меня интересовать.

– Без нужды, господин? – уточнила я. – А если мне понадобится посетить кварталы на окраине или выехать за город? Хозяйка мастерской часто посылает меня с поручениями.

Офицер вздохнул, и глаза его на мгновение посветлели, будто выцвели.

– Ты в списках стражи. Днем тебя пропустят, – ответил он. – Но если не вернешься до закрытия городских ворот, тебя ждут неприятности.

Неприятности, господин? Что вы о них вообще знаете? Неприятности – когда твое жилище объято огнем, почти все родичи убиты или изгнаны из дома. Неприятности – когда ты скрываешься и вечно опасаешься, что тебя раскроют и казнят. Это ежечасный страх. За прошедшие годы я почти утратила разъедающее душу чувство, но господин офицер снова подарил его мне.

– Уходи, – сказал он с досадой. – Ступай, пока я не передумал.

* * *

С тех пор минуло два лунных месяца. Похолодало. Трава пожухла и побурела. Багрянец на время окутал лес и сгинул без следа. Деревья давно облетели, обнажив голые, причудливо изогнутые ветви и стволы, сплошь покрытые трещинами. И чем старше, тем краше!

Так и время, оставив след на людских лицах, делает их по-настоящему неповторимыми. Кого-то привлекают только прелести весны и лета, но и зима по-своему прекрасна. Первый снег! Как он красив, пока его покрова не коснулась нога одинокого путника. Лишь петляют звериные тропки, пятная белизну.

Только сосны, все такие же пышные и зеленые, как и прежде, в сравнении с обычными деревьями напоминают бессмертных богов.

Из опасения выдать родичей я не встречалась ни с кем из клана Второй Ветви. Но я оставила в условленном месте записку. В лавке, где работал один из наших лисов, я подала знак молчать. Потом отдала в заточку ножи для раскроя и вместе с оплатой за услугу – клочок бумаги.

Я просила лисов не искать со мной встречи.

Однажды хозяйка отправила меня с поручением на окраину. Я быстро управилась, и ноги сами привели меня в привычное место.

Камни стали скользкими от тонкой корки льда. Мороз щиплет кожу даже через плотные нижние штаны и двойные юбки! Я невольно кутаюсь в отороченный мехом верхний кафтан и потираю руки, чтобы согреться…

Дом развлечений сверху кажется черно-белым рисунком тушью. Здания и ограда очерчены черным и серым, а двор, еще не расчищенный от снега, напоминает чистый лист бумаги.

Никто сегодня не танцует на площадке во дворе. Однако можно наблюдать отдельные признаки жизни. Над домами курится едва заметный дым. Пара служанок раздувает веерами уголь в жаровне, а охрана лениво и степенно прохаживается вдоль стены.

Куртизанки в своих покоях наверняка музицируют, охорашиваются или читают поэмы. Они беспрестанно практикуются, дабы ублажить не только взоры и уши, но и ум гостей. Одной постели мало, чтобы привлечь постоянных клиентов. Надо стать столь же образованной и остроумной, как мужчина.

Возможно, чуть позже красавицы отправятся на прогулку, чтобы подышать свежим воздухом. Но не сейчас. Одна из них тем не менее рискнула спуститься к реке.

 
Только богам дано испить
Из вод Серебряной реки,
Напиться из Небесного Ковша.
Разлука ткет надежду,
И целый год Ткачиха расшивает
Узлами верности небесную парчу,
Покуда встречи день настанет снова.
Летит на журавлиных крыльях,
В урочный день дождем прольется.
 

Так поет безумная куртизанка. Безумная не от любви, а от потери. Только и осталось от нее, что прекрасный, чистый и пронзительный голос.

Это Алый Пион. Одежды ее пришли в полнейший беспорядок, как у бродяжки. Завязки распустились, так что видно нижнюю рубашку. Простоволосая, как будто только что встала поутру, она ходит по самой кромке у воды. Еще чуть-чуть – и свалится в реку! Так и до беды недалеко.

– Госпожа! – окликнула я.

Она в своем безумии не обратила на меня внимания. Я начала карабкаться по склону вниз, чтобы догнать ее. Хотя я цеплялась за молодые деревца, но не удержалась и скатилась с холма. Моя Лиса выбралась из Тени и, возбужденно тявкая, понеслась вперед. Однако несчастной куртизанке было все равно. Она ничего не заметила.

– Госпожа, постойте, – вновь позвала я, обратившись в человека. – Госпожа, что вы делаете здесь одна?

Наконец-то она соизволила на меня посмотреть. Как она изменилась! Алый Пион сильно осунулась. Кожа, прежде белоснежная, отливала нездоровой желтизной. Губы обметало от лихорадки. Ни капли краски на лице! Глаза запали и были густо обведены тенями, как будто она постоянно плакала долгими бессонными ночами.

– Госпожа, так нельзя! Вы простудитесь, – сказала я, сбросила кафтан и попыталась ее укутать.

– Оставь меня! – вдруг прорезался голос у Алого Пиона. – Да как ты смеешь? Кто ты такая?!

Это напоминало прежнюю своенравную и властную красавицу. Алый Пион сбросила кафтан на землю и оттолкнула меня.

– Но, госпожа…

Она ахнула.

– Это ты! – Алый Пион указала на меня рукой с обломанными ногтями. – Ты была в покоях в ту ночь. Ты! Ты позвала на помощь.

– Да, госпожа.

Куртизанка, как одержимая, накинулась на меня, принялась колотить и царапать. А потом обхватила за шею руками и стала душить. Безумие придавало ей просто нечеловеческую силу! Я едва не задохнулась. Почти потеряв сознание, я увидела ярко-розовые шрамы у нее на шее и в распахнутом вороте.

Прежде чем тьма поглотила меня, я ушла в Тень, а мое место заняла Лиса. Она ускользнула из рук ошеломленной куртизанки и отбежала на безопасное расстояние.

– Что?! Что же это такое? – вопрошала Алый Пион, глядя то на мою Лису, то на свои скрюченные пальцы. – Нет!!!

Она упала на колени и горько зарыдала, закрыв лицо ладонями.

«Возвращайся обратно в Тень», – попросила я Лису, и та послушалась. Потирая горло, я осторожно приблизилась к женщине.

– Госпожа, пойдемте домой, – принялась я увещевать ее. – Вы простудитесь.

– Пусть! – закричала она. – Я хочу умереть! Зачем ты спасла меня?!

Я присела на корточки рядом с ней.

– Госпожа, уже минуло две Луны, – сказала я. – Если бы вы хотели умереть, то давно бы это сделали. А то, что живы, – не моя заслуга, а господина офицера и лекаря, который вас лечил.

Она расхохоталась. А потом резко перестала, и взгляд стал осмысленным. Передо мной снова сидела прежняя женщина. Она задрожала от холода и обхватила себя руками.

– Ты права. – Алый Пион усмехнулась бледными обветренными губами. – И ни в чем не виновата. Я слишком люблю жизнь. Проводи меня домой.

– Хорошо, госпожа.

Я облегченно выдохнула и помогла ей подняться.

– Как тебя зовут? Я забыла, – неожиданно спросила она, когда мы почти дошли до ограды дома развлечений.

– Вы не спрашивали, госпожа, – улыбнулась я. – Но меня зовут Маленький Цветок.

Она тоже улыбнулась своей прежней холодной улыбкой.

– Давай договоримся, Маленький Цветок, – продолжила она. – Ты не видела того, что было у реки. И я тоже ничего не заметила.

Ах… Лиса. Куртизанка видела ее! Что ж, я молчу о несостоявшемся самоубийстве Алого Пиона, а она – о моей тайне. Неравноценный обмен, хотя на время сгодится. Надо было назваться вымышленным именем, но я не сообразила.

Алый Пион застала меня врасплох.

– Хорошо, госпожа, – кивнула я. – А теперь поторопитесь. Вы совсем заледенели.

Я передала ее с рук на руки причитающей служанке, которая только-только обнаружила отсутствие госпожи в постели.

Началась суета, и я поспешно откланялась.

– Приходи сюда в любое время, Маленький Цветок! – услышала я вслед.

Я поблагодарила и заторопилась обратно в город, чтобы успеть до закрытия ворот.

* * *

С тех пор я стала регулярно навещать куртизанку. Естественно, я не входила в дом развлечений. Мне не хотелось, чтобы об этом кто-то узнал и моя репутация была погублена. Но я охотно гуляла с Алым Пионом, когда выдавался случай.

Она облачалась в изысканные одеяния, скрывая под ними уродство. Лицо и кисти рук, видимые постороннему взгляду, были, как и прежде, безупречны. Она красилась и убирала волосы накладными косами с драгоценными шпильками. Я была в восхищении.

– Не много-то их осталось, – горько усмехнулась однажды Алый Пион, которая стала со мной довольно откровенной. – Скоро украшения, которые можно продать, закончатся. А новые мне не на что купить, как и наряды. Буду донашивать старье.

– А как же ваша служба в доме развлечений?

– Я теперь учу молодых поэзии и музицированию, – ответила она. – Если бы только я была приходящей учительницей! Но из-за контракта хозяйка платит мне гораздо меньше, чем я заслуживаю.

«Было бы странным ожидать иного», – подумала я. Но ее хотя бы не свели в приют для умалишенных. Она вовремя взялась за ум. По крайней мере, у нее есть шанс продолжить карьеру в качестве наставницы.

– Вас это ожидало, так или иначе, – высказала я свои соображения, нагнав ее и двигаясь шаг в шаг. – Но случилось раньше, чем вы ожидали.

– Воистину! – воскликнула куртизанка. – Я думала, что мой контракт выкупят, и я стану наложницей богача. Скоплю на свою собственную труппу и дом развлечений. Или останусь в прежнем и на старости лет возьму учеников. А может, даже стану преемницей хозяйки. Но не судьба.

– «Довольствуйся малым, радуйся многому», – процитировала я.

– Ах! Ты это читала, – удивилась Алый Пион и взмахнула рукавом. – Что еще ты знаешь?

– Пятикнижие, военные хроники, жизнеописания правителей и классические поэмы, – не без гордости перечислила я все, что прочла вместе с братом.

– Военные хроники. Как интересно, – протянула куртизанка. – А какими еще умениями владеешь?

– Письмо, счет, приготовление пищи, вышивка и шитье, – перечислила я.

– Хм… – задумалась Алый Пион. – Не хочешь пойти ко мне в услужение?

– Думаю, нет, госпожа, – откровенно ответила я. – Если я войду в дом развлечений – обратной дороги уже не будет.

– Что ж, понимаю…

Безо всякого перехода она закружилась на месте, выводя руками танцевальные фигуры.

Музыки не было, но я узнала эти движенья и шаги. Танец Зимней Лисы! Он был знаком мне не понаслышке. В клане Второй Ветви все девочки учили его. Однако столичное исполнение немного отличалось от канонического.

Вот мышкующая лиса крадется по снегу. Правая рука, изгибаясь, подныривает под левую и вылетает оттуда с воображаемой добычей. Зависание на одной ноге и поворот на месте в такт первым шагам…

Лиса умывает мордочку – рукав обводит лицо Алого Пиона. Лисичка виляет хвостом, заметая следы, а куртизанка берется за юбки и водит ими из стороны в сторону. Зверь ловит в шерсти блох! Как изобразить это действо? Нет ничего проще. Танцовщица изогнулась, касаясь плеча подбородком, и исступленно закружилась на месте. Щелкнула пару раз пальцами, заменяя трещотку. Так и видишь, как клацнули зубы зверька. А потом куртизанка на миг остановилась, и лиса побежала куда-то по своим делам.

Я тоже не удержалась и включилась в игру. Мы синхронно исполняем каждое движение, но каждая в своей излюбленной манере. И заканчиваем, задыхаясь от радости и смеха.

– Маленький Цветок! – засмеялась куртизанка. – Не ожидала, не ожидала. Ты неплохо танцуешь… для служанки.

Я фыркнула и скрыла досаду, поправляя платье. Конечно, мне с нею никак не сравниться. Женщина годами практиковала искусство, а я делала это эпизодически, украдкой, повинуясь веленью души.

– Не вздыхай так, – сказала Алый Пион. – У тебя есть способности, но этого мало. Надо больше заниматься.

«Но как такое возможно?»

– В следующий раз я возьму с собой длинную цитру и трещотку, – ответила она на немой вопрос, который увидела в моих глазах. – Будем упражняться.

Так шло время.

Я почти позабыла о случившемся в ту страшную ночь. Работала в лавке, встречалась с Алым Пионом и вела себя более осмотрительно. Дракон все реже посещал мои мысли.

Но однажды он сам напомнил о себе.

* * *

Я только-только закончила вышивку на туфлях и отнесла их хозяйке, когда во двор лавки въехала целая кавалькада стражников в утепленных зимних одеяниях, отчего воины выглядели еще внушительнее. Все как на подбор, широкоплечие и рослые мужи! Есть на что посмотреть. Соседи показались за оградой, а на улице начали собираться праздные зеваки.

Процессию возглавлял господин Небесный Дар. Он первым спешился и окликнул меня:

– Маленький Цветок! Подойди!

Я поприветствовала офицера по всем правилам и осведомилась о цели его визита.

– Мне нужна твоя хозяйка, – ответил он. – Срочно позови ее.

– Э-э-э… господин. Дозвольте, я провожу вас внутрь, – в свою очередь предложила я, поскольку не хотела выносить беседу на обозрение глазастых соседей.

Неизвестно еще, с чем пожаловали! Но ясно, что не по мою душу, значит, есть повод скрытно порадоваться. Я открыла раздвижные двери и пригласила господина офицера со спутниками в дом.

Меня никто не отсылал, и я слышала все. Небесный Дар затребовал список поставщиков шелка. Особенно его интересовал выбор шелков на платья, которые послужили причиной смерти девушек.

Хозяйка побледнела как полотно, а затем покраснела. Она не знала, чего в конечном счете от нее хотят – и что ее ожидает. А неизвестность страшит гораздо больше, чем явное зло!

Наконец я принесла книги учета, и офицер выписал имена поставщиков. Лучшие шелка производились в Хине, а в столицу их привозил господин Высокий Кипарис.

– Ясно. Благодарю за содействие, – отрывисто бросил воин, думая о своем.

– Рады служить Повелителю мира! – низко поклонились мы с хозяйкой. – Да правит он вечно!

С несказанным облегчением Драгоценная Шпилька лично проводила стражников до ворот, а потом весь вечер отыгрывалась на мне за свой страх, но я пропускала ее придирки мимо ушей. Все мысли занимала загадка, заданная офицером.

Для чего им нужен шелк? Не потому ли, что демоническое создание из зверинца выбрало именно эту ткань? Чем она так привлекла жуткую тварь?

Я лиса, а лисы любят загадки.

Глава 8

Впрочем, загадка скоро разрешилась, по крайней мере, для меня.

Швеи поговаривали, что мастерские Пышного Великолепия закрыты по приказу властей. Целый день кругом сновали стражи, а работникам не разрешали ни войти, ни выйти. Скоро выяснилось, за какой добычей охотился господин Небесный Дар и его подчиненные.

В ткацкой мастерской реквизировали весь шелк, закупленный, помимо прочих поставщиков, у Речного Сокола. Этот купец возил небольшие партии шелка-сырца специально для этой ремесленной лавки. А затем, по договору, помогал со сбытом готовой ткани.

Получается, Дракону вдруг понадобился шелк, который по неизвестным причинам привлек ту страшную тварь.

Шелк – поистине чудесная, необычная материя, которую создают не растения, а тысячи неприглядных на первый взгляд червячков шелкопряда. Производители шелка-сырца крайне неохотно делятся шелкопрядами на разведение, и каждый утверждает, что только у него-де они дают самую длинную и прочную нить. А чем она длиннее, тем более гладкая и ценная ткань, которая меньше закатывается и снашивается.

– Смотри, Маленький Цветок, – однажды показала мне отрез хозяйка. – Видишь разницу?

Я и раньше встречала неотбеленный шелк. Передо мной лежало два пучка чесаного волокна, свернутого на отполированных палочках. Тончайшие нити искрились и отливали глянцевым бледным золотом. И то и другое выглядело одинаково, и я отрицательно покачала головой.

– Так и знала! – довольно сощурилась хозяйка. – Учись, пока я показываю по доброте душевной. Если поджечь кончики нитей, то вот эта горит неспешно, а другая плавится и слегка воняет паленой шерстью.

Я признала, что так и есть.

– Госпожа, прошу вас объяснить, – попросила я. – В чем же различие между ними?

– Это шелк из южных провинций Хины, сплетенный с тончайшим волокном хлопка. Так часто делают, чтобы ткани меньше мялись и материя получалась дешевле, – ответила она. – А второй – чистейший шелк! Господин Речной Сокол возит его издалека и следит, что из него сотворят в мастерских, так что за каждым отрезом выстраивается настоящая очередь. Готовая ткань из первой нити меньше мнется, но быстро скатывается. Шелк мнется сильнее, но, если правильно ухаживать, носится годами. Потому он и дороже. И красят его более дорогими красителями, ведь варить эту ткань нельзя.

Я невольно вспомнила эту поучительную беседу, когда узнала, что отныне все поставки Речного Сокола пойдут напрямую во дворец.

Связать происходящее с тем демоном оказалось нетрудно. Твари нравился чистый шелк, и чем дороже платье, тем больше шансов было погибнуть у той, которая примерила наряд. Оттого и умирали в основном состоятельные особы. А теперь животное принесло потомство. Наверное, детенышей надо кормить – и не только кровью. Шелк-сырец нужен именно для этого. Так я решила.

Но свои мысли, как обычно, держала при себе.

* * *

Как на крыльях я летела на встречу с Алым Пионом. За это время я настолько привязалась к ней, что начинала тосковать, если не виделась с куртизанкой хотя бы один день.

Я скучала по ее изысканным шуткам, красивому, безупречному лицу, колкостям и даже капризам. Но сильнее всего – по ее пению и танцам. Право, если бы я была мужчиной, то решила бы, что без ума от куртизанки. Конечно, это не было влюбленностью. Если только не считать ею мое бесконечное восхищение и преклонение перед искусством и силой личности Алого Пиона.

Когда я вышла за пределы города, тотчас же обернулась в Лису. Из Тени было видно, как черно-бурая плутовка понеслась по свежевыпавшему снегу, петляя между деревцами и оставляя цепочку четких следов. Лисичка фыркала и отряхивалась, когда на мордочку падал снег со случайно задетых ветвей. Она бежала напрямик, минуя человеческие тропы, и вскоре выбралась на обрыв возле реки.

Я вышла из Тени и осмотрелась. Алого Пиона нигде не было видно. Зато у куртизанок затевалось кое-то интересное. Чадили переносные угольные жаровни и каменный очаг на кухне. Белые струйки дыма поднимались в морозное небо. Ворота то и дело отворялись, чтобы впустить очередную повозку с грузом. Слуги сгружали на циновки целые свиные и говяжьи туши и тащили их во двор.

Также я увидала посланника из конкурирующей мастерской. Значит, привезли платья! Сердце невольно сжалось от обиды и несправедливости. Наши изделия намного лучше, однако после злополучного происшествия хозяйка дома развлечений больше ничего у Драгоценной Шпильки не заказывала.

Приходилось довольствоваться малым. Заказы обычных горожан и готовое платье не отличались изысканностью и обилием работы. Негде было развернуться фантазии и умениям.

– Сегодня не получится, – прошептала я.

Однако, раз уж явилась, решила передать записку через привратника. Конечно, строчки, нацарапанные углем, – не изящные мазки тушью. Но главное не только то, как это выглядит, а суть вложенных в послание слов. Для простой записки вполне сойдет.

«Госпожа, приветствую вас. Тысяча благопожеланий в сей прекрасный день. Когда вы изволите принять меня? Смиренно надеюсь на новую встречу».

Вместо подписи я нарисовала цветок, почти такой же, как красовался на стяге у здания Управы. Отчего рука сама вывела именно этот символ? Не знаю.

Однако разве я могла предположить, что рисунок повлечет за собой целую череду недоразумений?

* * *

Итак, я передала послание через привратника и осталась ждать ответа во дворе, наблюдая за подготовкой к торжеству.

– Кто сегодня гостит в доме развлечений? – спросила я у слуг. – Для кого затевается такой пышный праздник?

– Сегодня приедет наместник Хины, который вскоре отбывает обратно в провинцию, – ответили мне. – И приближенные из высших сословий затеяли прощальный прием. Не менее пышный будет и в Драконьем дворце.

– Вот как…

Я смутно помнила того Дракона. На вид он не отличался от обычного разряженного вельможи.

«Интересно, будет ли сегодня в доме развлечений господин офицер?»

Наверняка. Ведь заранее ввели повышенные меры безопасности. Но я его не увижу. Алый Пион же, скорее всего, будет аккомпанировать какой-нибудь восходящей звезде на небосклоне искусства. Возможно, наместник осчастливит другую и навсегда ранит самолюбие увечной куртизанки. Однако в прошлый раз он отказался, согласится ли сегодня? Как знать.

Наконец прибежала запыхавшаяся служанка и принесла ответ от Алого Пиона, где та просила меня не уходить сразу. Она хотела увидеться со мной в своих покоях. Строки были начертаны самым изящным почерком на тонком шелке. Куртизанка проделала надрез в грубой хлопковой бумаге моей записки и продернула в прореху свое послание. Как изыскано! Послание в послании. Мне так никогда не научиться.

Я уже было сделала шаг вслед за нетерпеливо ожидающей служанкой, как меня окликнул знакомый голос.

– Маленький Цветок? – спросил господин офицер. – Что ты здесь делаешь? Городские ворота скоро закрываются, разве ты не помнишь об этом?

Поклонившись, я ответила:

– Конечно, помню, господин. Я тут по личному делу.

– Насколько личному? – рассмеялся страж. – Поднимись! Посмотри на меня.

Я выпрямилась и взглянула на него. Он не изменился с нашей последней встречи. Дракон скрывался под личиной человека приятной наружности, в парадном мундире глубокого сливового оттенка и шелковой шляпе с невысокой тульей, едва вмещающей убранные в узел волосы на макушке. Правильные черты лица с чистой смуглой кожей без следов чешуи. Блестящие бусины на суровой нитке, свисающие с тульи, ненароком задевают гладко выбритые щеки. Темные, миндалевидные, как у простого смертного, глаза. И обаятельная, открытая улыбка!

Это как вспышка, от которой я на мгновение ослепла. Отчего-то мысли о встрече – всегда лишь бледное подобие самой встречи. Боюсь ли я? Рада ли совпадению?

Он подошел ближе, ведя на поводу коня. Офицер бросил поводья подбежавшему конюху и сделал еще шаг навстречу.

– Что там у тебя? – спросил он с улыбкой. – Ты теперь подрабатываешь посыльным? Принесла чье-то письмо?

– Нет, господин, это… Это мое.

Я крепко сжала, практически смяла записки в руке, испугавшись, что он потребует их прочесть. Словно почуяв добычу, офицер втянул носом воздух. Ноздри его затрепетали.

– Что это? – уже строже спросил он. – Покажи.

– Господин, прошу вас, – склонилась я, не выпуская письма из рук.

– Не бойся. Там ведь нет ничего недозволенного?

Конечно, нет. Но я не хотела, чтобы кто-то рылся в бумагах и читал переписку. Свое послание я бы еще показала, но не изящные строки Алого Пиона. Это означало предать ее. Нельзя вручать постороннему чужие письма, кем бы он ни был. Пусть даже и начальником городской стражи!

– Господин, но это личное! – От ужаса и осознания собственной дерзости у меня чуть не остановилось сердце. – Прошу вас, не настаивайте!

Я пала на колени, крепко сжимая в руках злосчастные письма. Небесный Дар присел рядом, разжал мои пальцы и вытащил бумаги из рук. Что это за слезы на щеках? Отчего так обидно и больно?

Он читал и с каждой прочитанной строкой хмурился все сильнее и сильнее.

– Кто послал это письмо? – вдруг рыкнул он. – Отвечай.

Я не понимала, в чем моя вина, и еще ниже опустила голову.

– Господин, послание личное, – повторила я. – Пожалуйста, верните.

– Верну, когда ответишь. Кто это был? Кто-то из Управы? Чье письмо на простой бумаге? Молчишь? Ничего, я заставлю тебя говорить.

Он встал и рывком поднял меня, потянул за руку и потащил за собой.

– Господин! Нет, нет! – вскричала я.

У меня заплетались ноги, и я не поспевала за ним. Заметив это, офицер сбавил темп и пошел обычным быстрым шагом.

– Жди меня здесь, – велел он, раздвигая в стороны расписные двери, обтянутые бумагой, и изучая помещение.

Похоже, то была одна из комнат для уединения. Места мало. Все чисто прибрано, опрятно и в целом не походит на зал для приемов. Из обстановки – только низенький лаковый столик и до поры свернутые одеяла и шелковые подушки.

Комнатушка для тайного свидания куртизанки и ее клиента!

Небесный Дар поманил меня внутрь, но я в испуге попятилась.

– Глупая, – пожурил меня он. – Заходи, не бойся. Надо прояснить все до конца.

Я робко вошла в покои. Господин офицер расположился у столика и взмахом руки указал на мое место. Снова зашелестели письма.

– Господин, – сказала я. – Не знаю, что вы подумали, но это правда мое.

– Точно? – мягко-мягко, с угрозой переспросил он.

– Да.

– Хм… ты не лжешь. Странно, – удивился мужчина.

Что ж, он мне поверил! Я облегченно выдохнула. А потом возмущенно фыркнула, совсем как лиса. Вот ведь заставил понервничать… Небесный Дар изумленно приподнял брови, наблюдая такую резкую смену настроения.

– Я вообще стараюсь не лгать, господин, – пояснила я. – Особенно без причины.

И подумала: «Ведь можно солгать умолчанием».

– Почему? – спросил он.

– Человек рано или поздно попадается на лжи.

– Это не причина. Вы, люди, постоянно врете, но вас выдает запах.

Интересно. Значит, поэтому драконы заседают на людских судах! Тогда я не удивлена тайному присутствию Дракона в городской Управе.

– «Тигра выдает хвост», – процитировала я изречение. – Человека запах. А что… что выдает дракона?

Мне стало любопытно. Когда бояться уже нечего, нас, лисиц, тянет на рискованные дела. Да и людей, что тут говорить. А я наполовину человек.

– Ты ушла от ответа, девушка, – снова рассердился мужчина и нахмурился. – Не юли.

– Вы тоже ушли от ответа, господин, – улыбнулась я. – Однако скажу. Правда всегда проще. Лучше идти к цели прямой дорогой. Ложь – извилистый путь, уводящий в никуда.

– Никогда не думал об этом прежде.

– Вы вернете письма? – попросила я. – Меня ждут.

– Подождут.

Секунду назад я не боялась ничего. Отчего же теперь мне вдруг стало тревожно?