Читать книгу: «Последние», страница 4

– Я поняла, – прошептала я и устало закрыла глаза.

– Умница, – мягко сказал Остин, коснувшись моей щеки. В его прикосновении было что-то отеческое, тёплое, но в глазах плескалась тревога, тщательно скрываемая за спокойным фасадом. – Теперь ложись спать и постарайся немного отдохнуть, – он бросил короткий взгляд на часы. – У нас осталось около трёх часов, а потом мы выдвигаемся.

Я лишь кивнула, не находя в себе сил что-то ответить, и медленно поднялась со стула, чувствуя, как усталость тянет меня обратно. Ноги словно налились свинцом, но я всё же заставила себя дойти до ванной. Поворот ручки двери, тихий щелчок замка, и я осталась одна в маленькой, пропитанной затхлым воздухом комнате.

Зеркало над раковиной встретило меня тусклым, запылённым отражением. Я с трудом узнала себя. Зелёные глаза, некогда живые и яркие, теперь казались тусклыми озёрами, наполненными тревогой. Вены, красной паутиной растянувшиеся по белкам, выдавали бессонную ночь и слишком много слёз. Обветренные, потрескавшиеся губы болезненно пульсировали, как раны, которые не успевают зажить. Только слабый румянец на щеках напоминал, что я ещё дышала, что я ещё жива.

Длинные тёмные волосы сбились в колтуны́, свисая мрачной тяжестью. Я не придумала ничего лучше, чем распустить их, прочесать пальцами спутанные пряди и вновь собрать в небрежный пучок. Хотелось чувствовать себя хоть немного собранной.

Повернув кран, я позволила ледяной воде бежать по моим пальцам, оставляя тонкие ледяные дорожки. Умывшись, я облокотилась на раковину, вглядываясь в ускользающие потоки воды. Тонкие струйки исчезали в сливе, но мне казалось, будто это мои мысли текут туда же – бессвязные, хаотичные, уносящие остатки спокойствия.

Все эти вещи, что рассказал Остин…

Слова дяди эхом отдавались в моей голове. Люди из бункера. Пре́ты. Опасность, которая ждёт нас за пределами этого временного убежища. Лео… Его крохотная, беззащитная фигурка всплыла в моей памяти.

Если они найдут нас, мы будем мертвы. А его… его они заберут.

Я стиснула зубы, чувствуя, как на глаза вновь наворачиваются слёзы. Где-то внутри меня маленький ребёнок, напуганный до ужаса, бился в истерике, умоляя забыть обо всём этом, вернуться в ту наивную иллюзию безопасности, что я так долго носила в себе.

Одна-единственная слеза скатилась по щеке и с глухим звуком упала на край раковины.

Всё, что я знала в своей жизни, – это узкие границы нашего поселения, где меня всегда защищали. Считали ребёнком, которому не нужно знать, какой ужас прячется за стенами Галены. И вот теперь меня безжалостно швырнули в этот мир полный хаоса, монстров и безумия, как беспомощного котёнка в бурные воды. И теперь мне предстояло учиться плавать, но не ради себя… Ради Лео.

Его образ вновь возник передо мной – маленький, сжавшийся под одеялом, свернувшийся в крохотный комочек.

Я до боли сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони, как будто это могло вернуть мне контроль.

Глубокий вдох. Долгий, протяжный выдох.

Повернув кран снова, я плеснула воду на лицо, позволяя её прохладе на мгновение охладить горячую кожу.

– Вдох, выдох, – прошептала я под нос, закрывая глаза.

Но головная пульсирующая боль не отпускала. Она глухо стучала где-то в глубине черепа, словно молоток по наковальне. Я потянулась к аптечке, извлекая блистер с таблетками, такими же, что недавно дала Джесси. Две капсулы сразу же отправились в рот, и я запила их водой из своих ладоней.

Мой взгляд упал на пол. Там всё ещё валялась наша с Джесси мокрая одежда. Я собрала её, решив повесить хотя бы на крючки для полотенец. Пусть она не высохнет за пару часов, но так будет лучше, чем оставлять её гнить на полу.

Я подошла к кровати, где мирно спал Лео. Его лицо было таким спокойным, что я почувствовала острое желание укрыть его от всех ужасов, которые нам предстояло пережить. Осторожно накрыв его одеялом, я легла рядом, чувствуя, как усталость тяжёлыми цепями обвивала тело.

Закрыв глаза, я снова услышала в голове голос Остина: «Всегда целься в голову. Не дай им приблизиться».

Но, несмотря на это, сон окутал меня, как плотный, тёмный кокон. Наконец-то я позволила себе отключиться, хотя бы ненадолго.

Глава 3

– Милая, – раздался мамин голос, полный той нежности, которую я так давно не слышала.

Я открыла глаза и увидела перед собой холм, укрытый бело-зелёным ковром ромашек. Вдали виднелась старая ферма с немного покосившейся крышей, едва различимая в переливающемся мареве ярких солнечных лучей. Погода была удивительной: пушистые облака лениво скользили по небу, а прохладная тень большой ивы окутывала меня спасительным покоем.

– Мэдисон.

Повернув голову, я увидела её – маму. Она сидела рядом, как будто никогда не уходила, обнимая меня за плечи. Но её прикосновения казались лишь иллюзией – не было ни тепла, ни тяжести рук, словно они растворились в воздухе.

Я улыбнулась, глядя прямо в её серо-голубые глаза. Они сияли так, будто удерживали внутри свет целой галактики. Но всё остальное – черты лица, волосы – теперь скрывал густой серый дым, размывая её образ. Но мне было всё равно. В тот момент её глаза стали моим единственным якорем реальности.

– Ты стала такой взрослой, моя девочка, – сказала она, её голос был мягким, но в нём звучала такая глубина, что моё сердце сжалось.

Она протянула руку, от которой завивались лёгкие клубы́ дыма, чтобы коснуться моей щеки. Я наклонилась к её серой ладони, но вновь ничего не почувствовала – ни тепла, ни касания. Только пустота.

– Я так скучаю по тебе, мам, – прошептала я, и моё горло сдавило болью.

Мама глубоко вздохнула и закрыла глаза. Спустя мгновение, когда она снова посмотрела на меня, её глаза начали заполняться тенью. Серо-голубые радужки плавно исчезали, оставляя лишь бездонную чёрную пустоту.

– У нас мало времени, милая, – сказала она странным голосом, будто эти чёрные тени проникали в него.

Я кивнула, не в силах произнести ни слова. Слёзы, до этого спрятанные глубоко внутри, вышли на свободу, размывая мир передо мной. Всё это казалось пугающе реальным, даже когда облик мамы становился всё более зловещим.

– Не дай им забрать Лео, слышишь?

Её голос сорвался на низкий рёв, и внезапно рука, которую я не чувствовала всё это время, вонзилась ногтями в мою кожу на плече. Боль прожгла меня, кровь тонкими струйками потекла по плечу, но я не могла отвести взгляд от её лица. Чёрные глаза, из которых начала вытекать густая, как смола, жидкость, будто смотрели сквозь меня.

– Мам, мне больно, – выдавила я задыхаясь.

– Пообещай мне! – гортанный, угрожающий голос вырвался из её горла.

Её фантомное тело толкнуло меня с качелей с такой силой, что воздух вырвался из лёгких резким болезненным выдохом. Я рухнула на землю, вцепившись руками в траву, но не успела даже понять, что происходит, как её тёмная фигура обрушилась на меня сверху, прижимая к земле тяжестью своего тела. Её холодные пальцы сомкнулись вокруг моего горла, как стальные тиски, лишая воздуха и не оставляя шансов вырваться.

– Обещай мне, Мэди! Обещай! – её голос был низким и надломленным, как треск ломаемого дерева, и звучал совсем рядом, обжигая кожу.

Я задыхалась. Её лицо исчезло за клубами густого дыма, который расползался вокруг, заполняя всё пространство липкой чёрной темнотой. Из её глаз тягучими струями стекала чёрная жидкость, капая на моё лицо.

Каждая клетка, каждый нерв будто были в огне. Страх захлестнул меня, подобно ледяной волне, но при этом я ощущала, как он обжигает изнутри, сжигая остатки сил. Воздух вокруг был слишком тяжёлым, чтобы вдохнуть, а каждое движение казалось бесполезным.

– Пожалуйста, хватит! – вырвалось из меня, но голос был слабым и срывался на рыдания. Слова смешивались с хрипами, растворяясь в тишине.

Мама – или то, что ею притворялось – склонилась ко мне. Её лицо, изуродованное густым дымом, больше напоминало чудовище, чем человека. Чёрные глаза, лишённые малейшего проблеска тепла, прожигали меня насквозь. В них горело безумие, которое проникало глубже, чем я могла вынести.

Острая жгучая боль рваным вихрем пронзила мою щёку. Её зубы сомкнулись, отрывая кожу и всё моё сознание заволокло́ от боли. Она выплюнула кусок плоти с холодной, звериной яростью. Чёрный сгусток, смешанный с кровью, с глухим отвратительным шлепком упал рядом с моим лицом, оставляя после себя жуткий след.

– Обещай! – гортанно проревела она.

Агония поглотила меня целиком. Она захватила моё тело и разум. Крик сорвался с губ громким, отчаянным, разрывающим тишину, но затем обрушившаяся волна боли заставила его затихнуть. Моё тело стало чужим – его бил лихорадочный озноб, судороги прокатывались одна за другой, как удары плети. Жар, словно неутолимое пламя, поглощал каждую клетку моего тела, лишая сил сопротивляться.

Я больше не могла двигаться. Даже дыхание превратилось в пытку – каждый вдох был ножом, вонзающимся глубже в грудь. Казалось, весь мир сжался до этой нестерпимой боли, до тяжёлого присутствия существа, которое было всем, чем моя мать никогда бы не стала.

– Мэди…

Голос, тихий и далёкий, прорвался сквозь мои мучения.

– Милая, вставай, – раздался мягкий, но настойчивый голос, разрезавший пелену кошмара, в котором я утопала. Едва слышимый мужской баритон звучал всё ближе, вытягивая меня обратно в реальность. – Просыпайся!

Глубокий вдох, словно после долгого погружения под воду, и мои глаза распахнулись. Резким движением я села, чувствуя, как лёгкие горят от недостатка воздуха, а по щекам катятся горячие струйки слёз. Сердце колотилось в груди так, что казалось, оно было готово вырваться наружу.

– Тш-ш-ш, – Остин сидел передо мной. Его взгляд – пристальный, полный тревоги, – изучал моё лицо. – Мэд, нам нужно собираться, – проговорил он мягко.

Я быстро закивала головой, сглатывая застрявший в горле ком. Остин тоже был привычен к моим ночным кошмарам. Сначала он пытался разговорить меня, выяснить, что мне снится, как помочь. Но я, словно запертая в стеклянной скорлупе, никак не могла открыть ему свои страхи. Только годы спустя я решилась частично рассказать ему о своих снах – обрывки, сцены, ощущения. Он это принял молча. Не стал настаивать, не требовал рассказать бо́льшего.

Однако Рут и Роуз – эти две неутомимые женщины – не были столь деликатны. Узнав о моих снах, они взяли на себя роль моих неофициальных психологов, настойчиво пытаясь расспросить о деталях и причинах. Их забота была почти невыносимой, но я старалась держаться, не показывая раздражения. Даже Остин был бессилен против их настойчивости.

Сегодняшний кошмар был странным. Этой ночью мама впервые явилась в моём сне в таком пугающем обличии. Обычно таким в своих снах я видела только папу. Сердце защемило при мысли о её искажённом лице, о голосе, полном боли и угрозы. Но я быстро отогнала́ эти воспоминания, приписав их влиянию событий минувшего дня.

Остин легко похлопал меня по коленке и встал, направляясь к Лео и Джесси, сидящим на диване. Я задержала взгляд на его широкой спине, чувствуя благодарность за тактичность. Он не задавал вопросов. Просто ждал, пока я приду в себя.

Лео с аппетитом поедал сэндвич, запивая его какой-то ярко-красной газировкой из стакана. Джесси сидела рядом, молча смотрела в одну точку, прикрывая раненое плечо ладонью. Её лицо казалось отрешённым, но напряжение выдавало глубоко затаённую боль.

Быстро приведя себя в порядок, я переоделась в джинсы и футболку, что в суматохе успела взять вчера. Остин, дождавшись, пока я выйду из ванной, протянул мне сэндвич, и я опустилась на диван рядом с Джесси. Аромат еды наполнял комнату, из-за чего мой голод напомнил о себе неприятным урчанием в животе. Я сделала первый укус, и сладкий джем смешался с терпким вкусом арахисовой пасты. Я терпеть не могла подобные сэндвичи, но сейчас вкус не имел значения – голод говорил за меня.

Часы на стене показывали пять утра. Это было время, когда первые лучи солнца обычно только начинали пробиваться через горизонт, окрашивая небо золотистыми оттенками. Но мы были слишком далеки́ от красоты сегодняшнего рассвета, да и вряд ли я смогла бы в полной мере насладиться им – слишком много мыслей заполняло мою голову. Остин, казалось, не разделял моей тревоги. Он расслабленно сидел в кресле напротив, жевал свой сэндвич и с видом глубокого сосредоточения разглядывал карту, ту самую, что изучал весь вчерашний вечер.

– Сейчас доедим и проверим вещи. Со склада нужно собрать всё самое необходимое, – произнёс он спокойно, почти безэмоционально, словно это был обычный день, а не момент, когда всё вокруг могло стать последним.

Я кивнула. Остин говорил, что здесь есть запасы. Я надеялась, что помимо еды, здесь будет и одежда. Вчерашняя спешка оставила меня с минимумом вещей, которые явно не могли защитить ни от холода, ни от дождя. Та одежда, что осталась в ванной, всё ещё была сырой и очень грязной, так что забирать её с собой смысла не было. Мне определённо нужно было найти что-то ещё, иначе последствия отсутствия сменной одежды могут быть не самыми приятными.

– Я готова, – сказала я, доедая последний кусок и отряхивая крошки с ладоней.

– Не торопись, – бросил Остин, заметив, как я потянулась за своим рюкзаком, стоявшим у края дивана. – Оставь его для Лео. Там есть ещё несколько, возьмёшь их.

Пожав плечами, я поднялась и последовала за ним. Мы подошли к двери, которую до этого я даже не видела. Она была почти незаметной на фоне светлых стен убежища. Остин легко повернул ручку, и дверь бесшумно открылась, выпуская клубок холодного воздуха. Включив свет, он шагнул внутрь.

Помещение оказалось огромным, даже больше, чем жилое. Его стены скрывались в полумраке, а передо мной высились металлические стеллажи, заполненные разными пластиковыми контейнерами. Подписанные чёрными маркерами, они таили в себе припасы на любой случай жизни: от электроники и инструментов до медикаментов и одежды.

– В самом конце, на левых полках, – начал Остин, открывая ближайший ящик, – есть рюкзаки и одежда. Выбери что-нибудь для себя и Джесси.

Пробираясь между рядами, я заметила большое количество канистр, стоявших на двух отдельных стеллажах. На некоторых из них я смогла разглядеть странное название TEROS. Что было в этих канистрах и что эти буквы означали – я не знала, но решила оставить эти вопросы Остину на потом. Сейчас важнее всего было найти одежду.

Завернув за крайний стеллаж, я обнаружила несколько охотничьих рюкзаков, сложенных внизу. Взяв сразу два, я отправилась дальше, к полкам, заполненным вакуумными пакетами. Над каждой стопкой красовались аккуратные подписи: «Дети, 5–6», «Женщины, S», «Мужчины, XXL».

Я пробежалась взглядом по стопкам и выбрала несколько пакетов: чёрные футболки, тёплые кофты, джинсы и спортивные штаны, а также нижнее бельё. Мы с Джесси были схожи в телосложении, и выбор размеров не стал большой проблемой. Разве что я была ниже неё сантиметров на десять, но сейчас это точно не имело значения.

Раскидав одежду поровну в оба рюкзака, я прошла ещё чуть дальше вдоль полок с одеждой и приметила несколько рядов с обувными коробками, в одну из которых решила заглянуть. Там были высокие охотничьи сапоги, кроссовки и ботинки, которые были очень похожи на те, что носили жители Галены. Я выбрала пару увесистых чёрных бот, примерила их и решила остаться в них, попутно кинув точно такие же в рюкзак для Джесси, а также, на всякий случай, положила нам по паре кроссовок.

– Нашла всё, что нужно? – спросил Остин, появляясь из-за стеллажа.

– Думаю, да, – я продемонстрировала свою обувь, выставив ногу вперёд. – Я подумала, что новые ботинки точно пригодятся.

Остин одобрительно кивнул и махнул рукой, указывая следовать за ним. Мы направились к ещё одной двери, спрятанной за стеллажами. Он открыл её и включил свет. В лицо сразу же ударил холодный воздух, и я невольно поёжилась, входя в комнату. В отличие от первой, здесь было меньше порядка, но стеллажи буквально ломились от еды. Полки были заставлены консервами, упаковками круп, коробками чая, кофе, который я ни разу в жизни не пробовала, энергетическими батончиками и даже шоколадом. Мой взгляд на мгновение задержался на последнем – яркие обёртки шоколадок вызывали воспоминания, заставив сердце сжаться.

– Ого, – пробормотала я, чувствуя лёгкое удивление от такого разнообразия увиденной еды.

– Сложи в рюкзаки несколько банок с консервами, – спокойно скомандовал Остин. – Только не переусердствуй со сладостями.

Он подмигнул мне, заставив улыбнуться, и начал быстро скидывать банки в свой рюкзак. Я последовала его примеру, выбирая мясные и рыбные консервы, упаковки с вяленым мясом и разными крупами. Каждая вещь казалась бесценной, и я старалась максимально экономно расходовать место в рюкзаках.

Когда мои руки коснулись полки со сладостями, я замерла. Последний раз я ела шоколад в прошлом году, когда Лео исполнилось четыре. Тогда Остин принёс две плитки молочного шоколада с орешками, и мы с братом растягивали их на несколько недель, рассасывая лишь по одному квадратику в день. Сейчас я не могла удержаться. С улыбкой на губах я закинула в свой рюкзак несколько вакуумированных плиток и упаковок батончиков с такой же странной надписью, как и на канистрах, пообещав себе, что первое, что я сделаю, когда мы доберёмся до безопасного места, – угощу Лео.

– Готово, – сказала я, застёгивая рюкзак, который теперь казался тяжёлым, словно мешок с кирпичами.

Остин кивнул, утрамбовывая вещи в своём огромном охотничьем рюкзаке. Вместе мы вернулись в основную комнату, где нас ждали Джесси и Лео, уже успевший стащить какую-то книжку с полки. Он с воодушевлением рассказывал Джесси что-то про динозавров и показывал ей картинки в книге.

– И знаешь, они были такими огромными, что даже самые большие из них могли бы достать до потолка, – говорил он, размахивая руками.

Его бодрый голос и жестикуляция делали эту сцену почти идиллической, если бы не тень усталости, видимая в каждом его движении. На миг я позволила себе остановиться и просто посмотреть на него. Лео всегда был лучом света в этом мрачном мире, и ради него я готова была делать всё, что нужно, только бы он был в безопасности.

Джесси кивала, слегка улыбаясь, но по её взгляду было понятно – её мысли находились слишком далеко отсюда. Поставив рюкзаки у спинки дивана, я обошла его и села рядом с Лео.

Усевшись в кресло перед нами, Остин оглядел нас внимательным, напряжённым взглядом. Его глаза, в которых отражались усталость и твёрдое намерение, остановились на мне.

– Я пойду первым, – сказал он, наконец. – Осмотрю территорию, проверю обстановку и вернусь за вами.

Тишина, повисшая в комнате, была нарушена неожиданным вопросом Джесси.

– Мы сейчас вернёмся за Рут? – её голос прозвучал нерешительно тихо.

Остин отвёл взгляд от меня и посмотрел на неё. Его пальцы скользнули к переносице, будто он пытался снять напряжение, прежде чем ответить.

– Джесси, сейчас мы не можем вернуться в Галену, – произнёс он сильно уставшим голосом.

– Но ведь она осталась там! – внезапно выкрикнула Джесси, её голос буквально разрывался от эмоций. – Мы должны забрать её! И Итана! И остальных, кто…

– Довольно! – резко прервал Остин. Его голос раскатился эхом по комнате, заставив Джесси замолчать. Он встал, проходя мимо нас к двери и прикладывая палец к панели. Раздался тихий писк, а затем щелчок, после чего он распахнул дверь. – Мы не вернёмся в Галену ни сегодня, ни завтра, ни даже в ближайшую неделю, – добавил он, на этот раз спокойным, но твёрдым тоном. Джесси открыла рот, готовясь возразить, но Остин поднял руку, пресекая её попытку заговорить. – Это не обсуждается. Будьте готовы выходить через десять минут.

С этими словами он вышел не оборачиваясь.

Я посмотрела на Джесси, которая сидела на диване, упрямо стирая слёзы с щёк. Её лицо выражало гнев, отчаяние и безысходность одновременно.

– Джесси… – начала я, но она сразу же перебила меня.

– Не нужно, Мэди. Ему плевать на них.

Я растерянно моргнула.

– Джесси, нет, – возразила я. – Ему не плевать.

– Да? – она вскочила с дивана, её лицо раскраснелось от боли, слёз и ярости. – Если ему не всё равно, то почему мы здесь, а они остались там? Почему он не остался, чтобы помочь им?!

Я не могла найти ответа. Слова застряли в резко пересохшем горле, а её обвинения повисли в воздухе, словно грозовые облака.

– Я слышала, что он говорил тебе ночью, – выпалила она, её голос дрожал, но всё равно становился громче. – Он сказал, что люди из бункера убивают всех. Почему он не остался, чтобы остановить их?

– Потому что он спасал тебя! – выкрикнула я, не сдержавшись. Гнев закипал внутри меня, затмевая жалость. – Ты была ранена, ты бы умерла, если бы он остался там!

Её лицо исказилось, и она отвела взгляд. Чтобы больше не продолжать этот идиотский разговор, я обошла диван и протянула ей один из наполненных рюкзаков.

– Здесь одежда, обувь и еда, – сказала я и, не давая ей возможности ответить, отвернулась.

Подойдя к Лео, я опустилась перед ним на колени, аккуратно закрывая книгу, которую он всё ещё держал в руках. Его глаза, полные тревоги, встретились с моими.

– Лео, – я постаралась улыбнуться, чтобы он не заметил, как меня трясло. – Нам нужно собираться.

– Хорошо, – ответил он тихо и отложил книгу в сторону.

Натянув на него тёплую кофту и крепко зашнуровав обувь, я взяла его рюкзак и начала перекладывать содержимое. Оставила только самое лёгкое и необходимое: несколько вещей, маленькую бутылку воды, а остальное аккуратно перенесла в свой. Проверив, всё ли на месте, я закинула в свой рюкзак пистолет и новый нож. Накинув новую тёплую кофту, я села рядом с Лео и принялась ждать Остина.

Джесси за это время так и не сдвинулась со своего места. Её плечи вздрагивали от тихих рыданий, а лицо оставалось скрытым за прядями волос, но блеск слёз, стекающих бесконечным потоком по щекам, невозможно было не заметить. Я смотрела на неё со странным равнодушием. Может, это был шок, а может, усталость. Мы все пережили слишком многое, но её обвинения в адрес Остина, человека, который спас ей жизнь и отвёз нас в это безопасное место, вызывали во мне больше раздражения, чем сочувствия.

Безусловно, я беспокоилась о Рут, Итане, Роуз… и о всех остальных, кто остался в Галене. Но я знала одно: если мы все сейчас сломаемся и поддадимся эмоциям, то потом никто из нас не сможет помочь тем, кто остался там. Остин это понимал лучше всех, и я тоже старалась держаться этой горькой истины.

Громкий щелчок двери заставил вздрогнуть. Остин вернулся. Его взгляд скользнул по каждому из нас, затем он подошёл ко мне, молча забрал наши с Лео рюкзаки и закрепил на них металлические карабины.

– Джесси, нам нужно идти, – произнёс он, уже поворачиваясь к ней. Снова молча, с каким-то излишним терпением, он проделал ту же процедуру с её рюкзаком и закинул его на своё плечо. – Пока его буду носить я.

Она фыркнула, едва заметно, и нехотя поднялась с дивана. Её движения были вялыми, каждое из них давалось ей через силу. Не оборачиваясь, она медленно пошла за Остином, который закрыл и заблокировал за нами дверь.

Мы подошли к лестнице, откуда свисала толстая верёвка с карабинами. Остин с привычной точностью повесил на ней рюкзаки, проверяя каждое крепление.

– Наверху всё чисто, но нам всё равно нужно быть осторожными, – тихо сказал он, закончив с рюкзаками, а затем повернулся к Джесси. – Ты поднимаешься первой.

– Ладно, – с раздражением ответила она, закатив глаза.

Я крепче сжала губы, стараясь не реагировать на её поведение. Злость продолжала расти где-то в груди, но я молча слушала Остина.

– После Джесси пойдёт Лео, – продолжил он, бросив на меня взгляд. – А ты – сразу за ним.

– Поняла, – кивнула я.

Его рука мягко коснулась моей головы, после чего он начал подниматься по лестнице. Спустя минуту верёвка с нашими рюкзаками поползла вверх, вслед за Остином.

– Твоя очередь, Джесси, – сказала я, выждав пару секунд.

Она молча подошла к лестнице и начала подниматься, крепко хватаясь за перекладины здоровой рукой. Я встала ближе на случай, если ей понадобится помощь.

– Не надо мне помогать, – рявкнула она, бросив на меня взгляд сверху.

Я скрестила руки на груди́ и молча осталась на месте. Моё раздражение только усиливалось, но я подавила его. Наблюдая, как она забирается наверх, я прикидывала, хватит ли у неё сил выдержать не только себя, но и свои эмоции.

Когда она исчезла из виду, я подозвала Лео и аккуратно помогла ему встать на перекладины.

– Я буду подниматься сразу за тобой, – мягко сказала я, глядя в его тревожные глаза. – Только не смотри вниз, хорошо?

Лео закивал, его губы крепко сжались, но он не произнёс ни слова. Его маленькие руки крепко цеплялись за перекладины, а ноги осторожно находили опору. Я следила за каждым его движением, чтобы убедиться, что он случайно не оступится.

Через несколько минут мы были наверху. Я подняла́ наши рюкзаки с пола и подошла ближе к выходу из подвала, пока Остин баррикадировал люк.

– Там точно безопасно? – спросила я, глядя, как он двигает массивный шкаф.

– Да, – коротко бросил он, даже не повернув головы. – Ни претов, ни людей поблизости.

– А кто такие преты? – вдруг раздался тонкий голос Лео.

Я замерла и обернулась, чтобы посмотреть на Остина. Наши взгляды пересеклись – растерянность в его глазах была почти осязаемой.

– Эм, солнышко… – начала я, прокашлявшись, чтобы выиграть немного времени. Как рассказать четырёхлетнему ребёнку про мутантов, один из которых едва не убил всех нас несколько часов назад?

– Эй, дружок, – Остин подошёл и взял Лео на руки, с лёгкостью переключая его внимание на себя. – Давай сначала прокатимся на машине, а потом я и девочки расскажем тебе историю про злых ду́хов, ладно?

Лицо Лео мгновенно озарилось улыбкой. Я лишь надеялась, чтобы он радовался предстоящей поездке, а не истории, от которой у меня до сих пор внутри сжимались все внутренности.

Мы вышли из подвала на кухню. При дневном свете дом выглядел гораздо более дружелюбным. Солнечные лучи пробивались сквозь щели заколоченных окон, освещая старую мебель, покрытую толстым слоем пыли. Вокруг царила тишина, но она больше напоминала не уют, а запустение. Я заметила островок на кухне, похожий на тот, что был в бункере, а также красивые стулья рядом с ним, большой обеденный стол и старую люстру, чьи хрусталики ярко играли в лучах солнца.

Я представила здесь свою семью. Как мы могли бы жить в этом доме, не заботясь о том, что происходит за его пределами. Как сидели бы за этим большим столом, смеялись, делились историями… Если бы только мама и папа были живы, а вокруг не было бы тех, кто хотел нас убить.

Мы прошли через кухню, где затхлый воздух смешивался с ароматами давно оставленного дома, и свернули в гостиную. Тонкие солнечные лучи здесь оживляли тусклую пыль на деревянной мебели: большие потёртые кресла и диван, обшарпанный журнальный столик, книжный шкаф. Не задерживаясь, мы прошли дальше. Остин остановился перед тяжёлой деревянной дверью и открыл её. Она вела в просторный гараж. Запах машинного масла и старой резины ударил в нос, но это мгновенно забылось, как только наши взгляды упали на огромный чёрный пикап, стоявший в центре помещения.

– Ва-а-а-у! – голос Лео эхом отразился от бетонных стен, и он, не сдерживая восторга, начал ёрзать на руках Остина. Тот усмехнулся и поставил его на пол, давая ему свободу.

Лео тут же подбежал к машине и упёрся в неё ладошками, оставив два крошечных отпечатка на запылённой поверхности.

Я невольно задержала дыхание, когда подошла ближе. Машина действительно казалась огромной, почти подавляющей. Даже Остин, высокий и крепкий, выглядел рядом с ней не таким уж внушительным. Он был лишь немногим выше неё. Её глянцевый корпус, хоть и покрытый слоем пыли, был исполнен какой-то мощи и таинства.

– Она настоящая? – спросила я, нерешительно проведя пальцами по капоту. Шершавый налёт пыли ложился на кожу, оставляя сероватую полоску, и от этого прикосновения машина казалась ещё более реальной.

– Самая что ни на есть настоящая, – с гордостью отозвался Остин, как мальчишка, которому только что досталась долгожданная игрушка. – Это Шевроле Сильвера́до.

Он похлопал по капоту, словно приветствуя старую подругу, а затем открыл заднюю дверь и закинул рюкзаки внутрь. Я последовала его примеру, скидывая с плеч тяжёлую ношу.

– Красивая, – честно призналась я, обходя машину, чтобы рассмотреть её со всех сторон.

– Не просто красивая, – улыбнулся дядя, открывая капот и проверяя что-то внутри. – Эта старушка ещё покажет, на что способна. Но для начала надо привести её в чувства. Лео, Джесси, вы садитесь назад. Я заправлю машину, загружу всё необходимое, и мы поедем.

Остин открыл дверцу, и я помогла Лео забраться внутрь. Его глаза светились таким восторгом, будто он только что попал в сказочный мир. Он внимательно следил за моими действиями, пока я пристёгивала его ремень, на который заботливо указал Остин.

– Это для безопасности, – добавил дядя, наполняя бак жидкостью из металлической канистры, подобной тем, что я видела на складе.

Проверив, что ремень надёжно защёлкнут, я села на переднее пассажирское сиденье и тоже пристегнулась. В этот момент мне показалось, что я попала в другой мир, как и Лео. Кресло оказалось невероятно удобным и мягким, хотя явно великоватым для меня – мои ноги едва касались пола. Запах искусственной кожи и чего-то чистого, вроде мыла, приятно щекотал ноздри. Внутри этой машины ощущалась забота, будто её берегли даже тогда, когда всё вокруг рушилось.

Обернувшись, я поймала взгляд Лео. Его восторг был заразительным. Он, кажется, не мог усидеть на месте, возбуждённо дёргая ногами и оглядывая салон. Эта машина была для него чем-то бо́льшим, чем просто транспорт – она стала воплощением всех его детских мечтаний о приключениях.

Я посмотрела на Джесси. Её лицо, которое последние часы выражало лишь холод и недовольство, оживилось. Она тоже, казалось, оценила комфорт мягкого кресла.

– Как рука? – спросила я.

Слабая улыбка, промелькнувшая на её лице, быстро исчезла.

– Болит, но терпимо, – ответила она, избегая моего взгляда.

– Я взяла те таблетки из аптечки. Если станет невыносимо, скажи.

– Спасибо, – тихо сказала она, слегка закусив губу.

Джесси выглядела ещё белее, чем обычно. Её кожа, всегда бледная, теперь напоминала тончайший фарфор и казалась почти прозрачной, болезненно подчёркивая тёмные круги под глазами. Она была истощённой, что и неудивительно после всех событий последних суток. На её лице мелькнула слабая улыбка, но она быстро угасла.

Я невольно вспомнила случай из детства, когда её бледная кожа сыграла с ней злую шутку. Мне было тринадцать, а Джесси четырнадцать, когда мы решили устроить пикник у озера – просто обычный солнечный день, который мы решили провести вдали от забот и взрослых. Никто не предупредил нас, что яркое солнце, к которому наша с ней кожа не привыкла, может быть опасным. Увлечённые смехом и девчачьими разговорами о местных мальчишках, мы не заметили, как обгорели. Джесси пострадала сильнее всего: её лицо и плечи стали ярко-красными, а на следующий день её лоб вздулся так, будто под кожей скрывался мяч. Это вызвало настоящую панику среди взрослых.