Читать книгу: «Вода, в которой мы рыбы», страница 6

Часть вторая

2.1. Бакланов

День на работе выдался непростой. Кроме ремонта двух токарных станков, пришлось долбить лёд вокруг цеха. В обязанности слесарей эта работа не входила, однако всегда ложилась на их плечи.

– Не станочники же будут этим заниматься! – говорил каждый раз механик. – Они на сдельщине, а вы – на окладе. Им за свой рупь работать надо, а вам побоку, чем заниматься, лишь бы время шло.

В результате второй из станков починить так и не успели, а вечером к нему присоединился ещё один, теперь фрезерный… Механик получил нагоняй от начальника цеха и наорал с досады на подчинённых. Впрочем, Мальцева это не расстроило: на работе он предпочитал работать, а не выяснять отношения, и даже во время перекуров редко присоединялся к разговорам товарищей.

Но от активной долбёжки ломиком теперь болели кисти рук, а на безымянном пальце правой руки образовалась и успела лопнуть мозоль. Пришлось идти в раздевалку, чтобы залепить её пластырем. А в конце смены сорвать этот пластырь и на его место наклеить новый.

– Лёня! Не передумал? – позвонил он Бакланову, выйдя из проходной.

– Подходи! Ничего, кроме молока, не бери. Если только себе – перекусить чего.

И заскочив привычно в магазин, Мальцев направился к другу.

* * *

– Не ожидал, что твои вопросы могут поставить меня в тупик, – привычно, без раскачки взялся за тему хозяин, едва Мальцев занял «гостевое место» на диване. – Потому что вдохновение, о котором говорят разные поэты и художники, действительно берётся непонятно откуда. У меня же вдохновение совсем другое, но, наверно, и оно имеет право на такое название?

– Готов выслушать твою версию! – кивнул Мальцев.

– Разумеется! Коли сам спросил на ночь глядя. Думать заставил. Теперь слушай. Я – инвалид. Но у меня есть мозги и жажда исследовать мир, в который я пришёл. И когда мне удаётся что-то открыть, то всегда очень хочется поделиться этим с другими. Открытием я называю новое понимание того, о чём, возможно, знал и раньше.

– Например? – немедленно спросил Мальцев.

– Ну-у… Вот все образованные люди знают, что скорость света – максимально возможная в природе, а почему – никто не задумывается! Закон такой – и этого достаточно. А вот если ты вдруг понял причину – значит, открыл нечто новое; только чаще всего это никому не интересно. Как правило, людям хватает старого понимания, новое только мешает. Даже мне! – рассмеялся он. – Вот потому-то открытия так редко случаются.

– И что? Открытия порождают вдохновение?

– Не сами открытия… Радость от них! Непонятно откуда рождается новая вера, которая и толкает творческий потенциал.

– Любопытно! Ну-ка, поточнее! – заинтересовался Мальцев.

– Ну, занимаешься ты каким-нибудь исследованием. Грызёшь, так сказать, гранит науки… Ищешь некую истину, закономерность. И вдруг, откусив очередной кусок, внезапно понимаешь, что весь твой гранит оказался базальтом. И это внезапное открытие приводит к тому, что ты начинаешь виртуозно строить новую модель Вселенной – уже не на гранитной, а на базальтовой основе.

Мальцев помолчал, обдумывая услышанное.

– Ты сказал об откушенном куске. Получается, когда ты его кусал, никакого предчувствия открытия и, следовательно, вдохновения не было?

– Нет. Была только работа. Рутина, от которой ты ждал совсем другого результата. Искал дорогу в Индию, а внезапно открыл Америку.

– То есть природа вдохновения иррациональна?

– Я бы сказал иначе: она не поддаётся рациональному исчислению. Потому что начинаешь ты петь одну песню, а заканчиваешь совсем другой. Но одно рациональное условие всё-таки есть: чтобы иметь шанс выиграть в лотерею, надо покупать лотерейные билеты!

– Вот! Именно этот ответ я и хотел услышать! – вскричал Мальцев, подскочил с дивана и несколько раз прошёлся по комнате. Бакланов следил за ним, привычно меняя угол обзора положением колёс кресла, а не поворотом головы. Затем, видимо, устав вращаться вокруг своей оси, произнёс:

– Не мельтеши! Сядь на место и расскажи, что тебя ко мне привело?

Мальцев остановился.

– Да. Действительно.

Сел, немного подумал и заговорил:

– Вчера перечитал свою сказку. И вспомнил твои слова, что она вышла у меня случайно. Как будто её писал не я. Тем не менее писал её всё-таки я. А вдохновили меня два совершенно разных события, о которых сейчас расскажу!

Первое случилось задолго до, семь лет назад. Я ещё в автосервисе работал. Одного парня с работы тогда на улице ночью убили хулиганы. Деньги хотели отнять, а он не дал. Каратистом оказался, решил проучить наглецов. Как потом один мужик пошутил: был бы бегуном, может, и жив бы остался! А так – настучали крепко, он и умер… Хулиганов взяли по горячим следам, сроки какие-то дали… Но не в них дело. Просто мы с ребятами на похороны пришли, и нас на поминки позвали. Домой. Мать парня – лично каждого.

Так вот: среди ритуальных блюд не было алкоголя. Только кисель. Почему так – до сих пор не знаю, но атмосфера за столом оказалась крайне гнетущей.

Мать парня когда-то работала в исправительной колонии. Полжизни в тюрьме преступниц охраняла. От этого или нет, но поминки она вела будто допрос с пристрастием. Заставила каждого по очереди встать и сказать несколько слов о сыне, портрет которого висел здесь же. Пришлось мужикам срочно вспоминать какой-нибудь случай, в котором парень проявил себя героем. А что вспомнишь, коли он после армии всего год проработал? Однако обидеть мать никто не решился. Мужики молча ели гречку с горохом, но каждый в свою очередь встал и что-то сказал…

Разошлись подавленные, как будто виноватые! Так эта мать на выходе велела дать ей свои телефоны! «Я, – говорит, – вас на сорок дней позову!» И позвала! И все, как под гипнозом, пришли. Ни один не прикинулся, что ногу сломал… И на сорок дней пытка повторилась!

В общем, выйдя из квартиры, мы оба раза с мужиками скидывались и тут же, в соседнем дворе за столиком, ужирались, как свиньи! Хорошо, что лето было… Не столько даже пацана поминали, сколько стресс снимали.

Вот этот, первый случай крепко сидел в голове несколько лет, но я всё не знал, как его можно использовать…

…А второй – он даже и не случай… Девушка у нас одна была – это уже на заводе… Она давно работала, а я только устроился и поначалу ни на кого внимания не обращал. Потом заметил её и сразу, как говорится, поплыл. Выше меня ростом, темноволосая, стройная, немного даже худощавая… Во взгляде словно какая-то гипнотическая сила. И попал я под этот гипноз крепчайше! А жил в то время ещё с Надей и официально изменять ей не собирался. Но в мыслях!..

Она улыбалась при встречах, была приветлива, говорила «здравствуйте» или «доброе утро», но один её вид внушал мне панику. Страх простолюдина перед аристократкой. Кажется, скажи она: «Прыгни с крыши!» – прыгнул бы! Пока не знал имени, называл её Снежной Королевой, потом только по имени-отчеству: Ольга Николаевна, хотя она моложе на три года. Не знаю, во что бы это вылилось… К счастью, она резко исчезла: уволилась и уехала в Питер, так что больше я никогда её не видел.

Вот когда узнал, что она уехала насовсем, тогда и написал эту сказку. Писал так, словно говорил для неё, с ней и о ней. Но что интересно: когда закончил – она меня отпустила! Ни разу больше не вспоминал; сейчас даже удивляюсь той силе, которую она надо мной имела… И, если честно, почти забыл её, если вдруг встречу на улице, может, и не узна́ю! Зато поминки до сих пор помню хорошо.

Бакланов поёжился в своём кресле, будто озяб.

– Ты что-то недоговариваешь, – произнёс он.

– С чего ты решил? – опешил Мальцев.

– Природа вдохновения, поиск и женщина – это три величины, задающие базис смыслового пространства. Которое тебе не нравится, потому что ответ вроде бы есть, а вдохновение отчего-то не приходит.

– Ну-ка, ну-ка… Продолжай! – Мальцев был изумлён. Но Бакланов поморщился.

– Чего тут продолжать? Ты недавно познакомился с дамой; она тебе нравится, будоражит, но вдохновения нет. И ты думаешь: не сбежать ли от неё, пока дело не зашло слишком далеко. Так ведь?

– Именно так! – Мальцев с шумом выдохнул. – Всё совсем не так, как я ожидал!

– Это жизнь! – ответил Бакланов. – Здесь всё всегда не так, как мы ожидаем. Но я не стану ничего тебе советовать. Свои решения ты должен принимать только сам. А что касается вдохновения – никто не знает, за каким откушенным куском гранита откроется дверь в базальтовую Вселенную.

– Спасибо! – Мальцев поднялся. – Ты меня успокоил. А то я весь день сегодня сам не свой. Не смею больше отнимать твоего времени!

– Не за что! Всегда рад с тобой поговорить! А твой вопрос о вдохновении оказался, как ни странно, очень кстати. Я тут недавно решил тоже литературой заняться. Как ты можешь догадаться, довольно специфической.

– Серьёзно?! Правда?

– Да. Затеял сразу две повести. Одну почти закончил, вторую едва начал. Не претендую на успех, но тебе со временем покажу. Надеюсь, прочтёшь?

– Разумеется!

И гость побежал в прихожую одеваться.

2.2. Женя

Заскочив после работы домой и наспех перекусив, Мальцев отправился в Заречный. Пока ехал, думал о необходимости держать в руках сразу несколько нитей. Его рабочий день заканчивался в шестнадцать пятнадцать, ещё полчаса уходило на дорогу, а уже в пять со своей работы выходил Зайкин. Который по пути на остановку любил «заглянуть к старому товарищу» с неизменным стаканчиком водки и краюхой чёрного хлеба в кармане. Евгения же работала до семи, но появляться в садике раньше шести не имело смысла, так как там было полно детей и воспитателей, которые, как правило, вслед за последними детьми и уходили.

Поэтому ехать в садик сразу не имело смысла, но и надолго задерживаться дома было боязно: появившийся Матеус далеко не всегда ограничивался стаканчиком и мог начать задавать вопросы, куда и зачем собрался его друг? Не по бабам ли? Врать Мальцев не любил, правду говорить не хотел, а потому, чтобы избежать встречи с прапорщиком, надо было удрать из дома до десяти минут шестого. Старый солдат, не увидев в окнах света и не получив ответа по телефону, никогда не задавал лишних вопросов, а попросту шёл мимо – на остановку. Однако, добравшись до Заречного, Мальцев ещё почти полчаса слонялся между домами, дожидаясь условленного времени.

В прошлый раз он подошёл к садику в самый последний момент и тут же наткнулся на бывшую жену, которую видеть не хотел. Зато сегодня был встретиться не против, но, разумеется, так, чтобы это выглядело чистой случайностью. Поэтому сейчас он проехал на троллейбусе лишнюю остановку, чтобы пройти в сторону садика со стороны дома, в котором она живёт.

«Если встречу, поболтаем немножко, и уйду», – подумал, зная, что Надя, легко вступая в разговор, так же легко его и обрывает, и расстаться с ней не составит труда. Скажешь «мне пора» – она улыбнётся, ответит «всего хорошего», тем дело и кончится, беги куда хочешь.

Но получилось не так, как он планировал.

Потому что Надя действительно встретилась ему недалеко от дома, но оказалась не одна, а с давешним, всё тем же пухлым мужчиной с масляными глазами. И мужчина этот оказался совсем не таким, каким можно было представить ухажёра.

Не успел Мальцев, поздоровавшись, дежурно кивнуть ему и пройти мимо, как тот протянул руку.

– Здравствуйте, молодой человек! Меня зовут Павел, я руководитель организации «Время и стекло». Хотел бы задать вам несколько вопросов.

Мальцев растерялся от такого панибратства и посмотрел на Надю. Она улыбалась, что означало: подвоха можно не опасаться. Была всегда в её мимике некая бесхитростность, которая прежде одновременно и радовала Мальцева, и приводила в недоумение. Надя умела врать, но лицо всегда выдавало в ней настороженность, если таковая присутствовала. И если бы новый мужчина имел агрессивные намерения к старому, она ни за что бы не улыбнулась.

Поэтому улыбнулся и Мальцев.

– Владимир, – представился он, пожимая протянутую руку. Ладонь оказалась пухлой, как и весь её обладатель.

– Скажите, Владимир, вы в Бога веруете? – без разбега спросил пухлый Павел.

– Не особо. Скорее, отношу себя к атеистам.

– То есть понятие греха видится вам простым набором звуков?

Мальцев на несколько секунд задумался.

– В каждой системе отсчёта этот термин имеет разное значение, – сказал он после раздумий. – Например, в шахматах грехом можно назвать невнимательность или недооценку противника. То и другое приводит к ошибкам, но сами ошибки – это, уже не грех, а, скорее, расплата за него.

– Не играю, к сожалению… Но думаю, что понимаю вашу мысль… То есть вы согласитесь, если я определю грех как некое неуважение к окружающей среде?

– Пожалуй, – снова подумав, согласился Мальцев. – Но, скорее, к правилам игры.

– Это, по сути, одно и то же, – расплылся в улыбке Павел. – Только вы сказали даже точнее, я сам хотел постепенно к этому подвести. Тогда новый вопрос: как вам кажется, у природы есть какие-то правила, которые можно нарушить?

– Правила придумывают люди. Природой руководят законы. Их не нарушишь.

– Законы лежат у истоков бытия. А правила возникают на бытовом уровне. Например, не плыть против течения. Или не злить окружающих без необходимости. Это ведь не законы физики, это именно правила.

– Пожалуй…

– Тогда представьте картину: любой человек, например я, мог бы идти по улице и плевать каждому встречному в лицо; но я этого не делаю. Почему?

– Инстинкт самосохранения. Рискните – поймёте сами.

– Самосохранение – это, конечно, верно… Но на самом деле в этом просто нет необходимости. И все мы интуитивно это чувствуем. Не только люди, но и животные.

– Возможно… – Павел вдруг показался Мальцеву интересным. Эдакий картонный Бакланов, в чём-то даже забавный. Щёки надувает и глаза пучит, как рыба…

– В таком случае встаёт вопрос: в чём природа интуиции? На который напрашивается ответ: мир вокруг наполнен различными предметами, ветрами, запахами, вкусами, явлениями и прочим… Такова среда, в которой формируются наши чувства. Симпатии, антипатии, вкусы, эстетические предпочтения и прочее…

– Вода, в которой мы рыбы? – подсказал Мальцев неожиданно для самого себя, продолжая наблюдать за надувающим щёки дядькой и пытаясь представить, ка́к тот целует его бывшую жену. Получилось неважно…

– Что? Как вы сказали? – Павел уже снова тянул руку для пожатия. – Очень точное замечание! Я его запомню!

– Пожалуйста!..

– А вы, я вижу, очень быстро схватываете… Виден человек мыслящий, не зря Надюша о вас так уважительно отзывалась! Поэтому позвольте, я перейду к основной мысли?

– К основной ли? – Мальцеву внезапно стало весело от словесных конструкций собеседника.

– Ну… Не основной, возможно. Но одной из главных. О том, что человек и среда его обитания давно вступили между собой в конфликт. Много тысячелетий назад. И конфликт этот из года в год нарастает всё больше. Человек изменяет среду, при этом не замечая, как нарушает важные правила безопасности. Отравляет ту самую воду, выражаясь вашими словами…

– Пожалуй…

– И среда, медленно отступая, постепенно готовит контрнаступление. Которое может оказаться не только неожиданным, но и неотвратимым.

– Вы об изменении климата?

– Отчасти. Но не обязательно. Никто не знает, как среда отреагирует! Возможно, будет резкое потепление или похолодание… До уровня, когда нормальная жизнь станет невозможна.

– Я думал об этом, – сказал Мальцев, поглядывая на часы. Пора было звонить в садик.

– Но ведь и это ещё не всё! – вкрадчиво пуча глаза, продолжал Павел. – Среда обитания – это не только Земля, это ещё и вся Солнечная система! Вам не приходило в голову, что, нарушая гармонию в одной её части, можно запустить ответную реакцию в другой? И – на более глубоком уровне?

– В смысле?

– Ну, например, однажды, в знак протеста, может погаснуть Солнце.

– Да что вы говорите?..

– А вы не смейтесь, мой друг! Наши предки недаром поклонялись небесному светилу; они понимали, что жизнь на планете без него невозможна. А современный человек утратил уважение к дарящему жизнь. И эта реакция может оказаться непоправимой. Вот мы и призываем людей к покаянию и возврату к истокам.

– Кто это – мы?

– Ну, я же представился: руководитель организации «Время и стекло». Мы проповедуем экологически здоровый образ жизни.

– Экологически здоровый? Звучит хорошо. Однако при чём здесь стекло? Я где-то слышал, что есть некие стеклопо-клонники, но совершенно не имею представления о них…

– Ну нет! Что вы! – чавкнул снисходительной ухмылкой Павел. – Мы не стеклопоклонники, как вы это назвали. Не стекло! А «истекло». Глагол такой. Пишется слитно. От слова «истечь», «истекать».

– Это как истекают кровью?

– Именно. Смысл названия в том, что времени на Земле осталось очень мало, оно истекло. Закончилось. И нужно прямо сегодня, немедля каяться в грехах и вставать на путь исправления.

Мальцев ещё раз посмотрел на часы. Время действительно истекло! Звонить надо было пять минут назад.

– Простите, вынужден буду откланяться! Меня ждут! – сказал он, но Павел остановил его, слегка тронув за рукав.

– Вы ведь с техникой работаете? Ремонтируете, возможно? – спросил неожиданно.

– Да. А какое это имеет значение?

– Никакого. Просто глаз намётанный. Многое в людях можно увидеть, если смотреть внимательно.

– Да… Конечно же… Всего хорошего!

– Ещё секунду! Визитку мою возьмите, пожалуйста! – Павел протянул Мальцеву прямоугольную картонку с какой-то надписью.

– Ага… Спасибо! Приятно было познакомиться…

И опрометью метнулся в направлении ближайшего укрытия. Для того только, чтобы спрятаться от парочки и позвонить. «С Надей даже словом не перекинулся!» – промелькнуло где-то на краю сознания.

Набрал номер. Долгие гудки продолжались больше минуты, и он отключился. «Проклятье!» – подумал он, чувствуя глубокую досаду на Павла, а ещё больше – на самого себя, и не зная, куда теперь пойти. Внезапно телефон загудел сам. На экране был вызов с фамилии Четвергов. Так был конспиративно обозначен телефон садика.

– Слушаю! – прокричал он в трубку.

– Вы звонили? – знакомый, но очень осторожный голос в трубке принадлежал Жене.

– Я насчёт Ванечки Сидорова…

– Какой, к чёрту, Ванечка?! Я вышла уже! Детей разобрали, взрослые ушли, а мы семьёй сегодня идём в гости, нас тут вдруг мужевы сородичи позвали… Совсем некстати, будь они неладны!.. Я уж на крыльце стояла, когда ты позвонил. Да пока вернулась, отключился уже.

– Так я успею зайти?

– А ты где?

– В районе магазина «Штопор».

– Тогда обойди его так, чтоб стоять с тыла, на тропинке, где деревья. Я буду проходить мимо. Пару минут постоим, больше не получится.

– Понял!

И Мальцев, проклиная себя за общительность, пошёл обходить магазин в поисках указанной точки.

Через две минуты появилась Женя.

– Прости! Снова встретил бывшую жену с этим Павлом, и он увлёк меня разговором. Чувствуется, умеет работать с публикой и дурить голову.

– А я предупреждала… Вляпалась твоя бывшая, похоже!

– Но он безошибочно сказал, что я работаю с техникой! Как понял, не пойму…

Женя вдруг быстро ткнулась ему носом в щёку и сразу же отпрянула.

– Запах! – сказала, улыбаясь. – Лёгкий запах смазки. Мазут…

– От меня пахнет? – растерялся Мальцев.

– Ото всех пахнет. Не волнуйся, запах не противный. Лучше, чем от табака. Просто если у человека обоняние развито, он почувствует! А этот Павел, понятное дело, чувак непростой! Чего только не сделает, чтобы произвести эффект! Ну, бог с ним!.. Да не перебирай ты ногами, как конь взмыленный! Я тебе о важном хотела сказать!

– Да, Жень, слушаю?

– Есть вариант, что муж будет работать в субботу. Возможно! Он иногда работает по субботам. Но никогда заранее не предупреждает, а я не спрашиваю. Но есть кое-какие мелочи, вроде вот этих самых запахов. Не факт, но возможно. В общем, я завтра возьму ключ от чёрного входа с собой. Им никто не пользуется, сниму со связки, а после обратно повешу, никто и внимания не обратит… Вот, если ты не передумал…

– Я не передумал!

– А я, пока ждала звонка, успела решить, что передумал! – в её взгляде мелькнул упрёк. Он резко притянул её к себе и хотел поцеловать в губы, но Женя повернулась щекой.

– Не надо! Я накрасилась – в гости же идём. Помада дешёвая, может смазаться… Подозрительно будет, а перекрашиваться некогда. В субботу ровно в десять утра я тебе позвоню со своей сим-карты. Которую смогу вставить, если только муж будет на работе. Возьми трубку, договоримся. Если нет, жди пять минут – мало ли что?.. Если звонка не будет, сам не перезванивай. И тогда приходи как обычно, в понедельник. Посидим, покалякаем. Всё! Не провожай и не иди за мной, мало ли… Я бегу!

* * *

Дойдя до остановки, Мальцев внезапно понял, что не хочет садиться в троллейбус. Слова Жени резко взбодрили кровь, следовало прогуляться, успокоиться и собраться с мыслями. «Не пойду вдоль троллейбусной линии, – решил он. – Лучше сделаю крюк, прогуляюсь до набережной и вдоль парка».

Погода, однако, к пешим прогулкам не располагала. Чередующиеся морозы и оттепели привели к тому, что дорожки покрылись колючими грязными комьями, которые то с треском ломались под ногами, то скользили, и подошва ехала по ним, пока не натыкалась на следующий ком. Приходилось идти, постоянно балансируя, стараясь случайно не упасть. Через триста метров Мальцев вспотел, но тем не менее шёл, не забывая смотреть по сторонам, попутно думая о недавних событиях.

Мать безошибочно угадала, что он увлёкся замужней женщиной, а Женя, в свою очередь, угадала, что он – не родной сын своего отца. Человека, которого едва помнил, но в отцовстве которого никогда не сомневался. А вчера ещё и Бакланов угадал, что в его жизни появилась новая дама… Мальцев внезапно почувствовал себя подопытным кроликом, на которого каждый смотрит через свою лупу, развлекаясь и оценивая, в то время как он сам никак не может навести порядок в собственном сознании… «Хоть Матеус ничего не замечает, и то уже хорошо, – подумал он, но тут же сам себе возразил – А впрочем, кто ж его знает, служивого?.. Поди, всё видит, молчит только».

* * *

До революции Кудойск был совсем небольшим городком. Увеличился он втрое в предвоенные годы, а затем – ещё в десять раз. Поэтому старого центра в городе практически не существовало. Всё, что было построено до войны и сразу после неё, в последние годы нещадно сносилось; город застраивался заново, омолаживаясь буквально на глазах. Восемь лет назад он пришёл на набережную с матерью, и она после двухчасовой прогулки произнесла: «Город, конечно, стал красивый… Но это – не мой город». А чуть позже добавила: «Больше не приводи меня сюда». Именно после этого она решила перебраться в деревню…

Улица Мичурина. С детства помнились стоящие по обе стороны небольшие деревянные домики. Мать говорила, что люди хлынули в город из деревни после смерти Сталина, и именно тогда застроили этот бывший пустырь. Сейчас на одной стороне улицы стояли новые, не везде ещё заселённые девятиэтажки, другая почти везде была огорожена забором, через просветы в котором виднелись строительные котлованы.

«Но как она могла столько лет молчать о том, что Семён Мальцев не был моим отцом? Неужели ей никогда не было передо мной стыдно? И никогда не возникало желания рассказать? Я бы так не смог!» – в отчаянии думал Мальцев.

А вот Женя. «Я призналась Юрке, что до него были двое. И это было в последний раз, когда я в чём-то признавалась». И тоже спокойно, без угрызений…

«Интересно – это женщины так отличаются от мужчин или это я настолько отличаюсь от окружающих?» Рассуждая, он пришёл к выводу, что не может быть объективен, ведь общение со своим полом и противоположным всегда происходит по-разному. С близкими друзьями он любил выпивать и делиться мыслями; с женщинами, если везло, занимался сексом. А если и не занимался, то стремился к этому. Играл в игру, правила которой приходится придумывать по ходу самой игры. Это задавало поле диалога, совершенно отличное от общения с друзьями. Как тут сравнить?..

Напротив парка когда-то стоял почерневший от старости двухэтажный деревянный дом. Когда он гулял с матерью, на месте этого дома уже была автостоянка. Именно там мать произнесла фразу о «не её» городе. Сейчас вместо стоянки возвышалось нечто псевдостаринное, с куполами, немного напоминающими архитектуру Рима эпохи Возрождения. «Мать бы сюда!» – подумалось с неким ехидством: город ещё раз преобразился. Скоро уже и он скажет, что это не его город; а следом за ним – и те, кому сейчас лет по десять, как Жениным мальчикам.

«До сих пор не знаю, как их зовут. Спрашивал, но сразу забыл…»

Хаос в голове.

«Позвонить, что ли, Бакланову, напроситься на лекцию об устройстве мира? Да я уж, поди, надоел ему за эту неделю?.. Он весь растворился в музыке звёздных сфер, которую ловит своей Антенной, а тут я со своей бытовухой. Ещё ведь и писать что-то затеял! Спасенья нет от этих писателей! Зайду, конечно, но не сегодня…

Скорей бы суббота!»

Сидеть сегодня весь вечер, завтра после работы и утром в субботу, не зная, та самая это суббота икс или просто суббота, невыносимо! Надо пойти домой, попробовать написать рассказ.

О чём? Какой рассказ? Заснуть, убить ночь, чтобы проснуться и пойти на работу. Вот что сейчас требуется!

Впрочем, приняв решение, Мальцев не отменил предыдущее: дошёл, как и собирался, до Центральной площади и уже оттуда направился в сторону дома. Зашёл в магазин. Долго размышлял, взять или не взять в качестве снотворного любимый Зайкиным стаканчик водки? Пришёл к выводу, что взять лучше чекушку. Взял… Но уже от кассы вернулся и заменил её на поллитровку. «Чтоб не думалось, что взял мало…»

Пришёл домой, сварил гречневую кашу, открыл рыбные консервы и под такой ужин потихоньку выпил всю бутылку.

А наутро встал свежий, словно и не пил.