Читать книгу: «Особенность: умеет любить», страница 2

– Зайду, когда они освободят дорогу.

Глупо звучало. Мои слова совсем не были похожи на угрозу. Странно я сейчас, наверное, выглядела. Только что проснувшаяся, лохматая, дрожащая, в сыром от дождя платье в пол и с мечом наперевес. Пока обдумывала сложившуюся ситуацию, я уже больше демонстративно взвесила старое оружие в ладони, после чего размяла запястье изящным взмахом клинка. Королевская карета была за моей спиной. Я подумала о том, что мне следовало бы отойти от неё чуть дальше: ещё один неосторожный взмах, и я её, как минимум, поцарапаю. Чуть слева стали слышны стуки подков о дорогу и басистые мужские голоса. Неужели стража так быстро нагнала нас?

– Забавная пташка, – пробормотал себе под нос громила, больше всех походивший на главаря. Я перевела свой взгляд на него. Мужчина находился на расстоянии пары шагов от меня. В груди закипело неприятное чувство. Я была оскорблена. Мне следовало достойно ответить этому бенниру, но отчего-то я поступила совсем иначе.

Я сделала изящный замах в его сторону, становясь в боевую позицию и как бы предупреждая. В этот же момент разбойники напряглись, один что-то крикнул другому. Я услышала странный щелчок.

Моя уверенность в том, что я смогу отбиться от врага самостоятельно, резко пошатнулась, когда я поняла, что один из громил выпустил в меня стрелу. Я не успела даже сообразить, что надо было сделать. Выставив перед собой меч, я никак не среагировала на атаку. А мужчина, вставший на защиту кареты, не задумываясь закрыл меня собой. Тяжёлый капюшон с его головы тут же слетел. Меня охватило чувство страха. Время словно остановилось. Я увидела, как вошла стрела в руку моему защитнику. Его лицо исказилось от боли, но он не издал ни звука. Лишь тихий, тяжёлый вздох, от которого моё сердце больно кольнула игла. Оно снова пропустило удар. Затем два… Я, скованная тяжёлым оцепенением, только и смогла рассмотреть черты лица героя и вспомнить, когда уже успела с ним встретиться.

Впервые это случилось лет пять назад. Шёл ливень, злой ветер поднимал плащи и проникал под одежду, солнца впервые не было видно. Королевская, моя семья, уже не в полном составе, скорбела в саду у Собора. Это были самые первые поминки. Винд был убит год назад. После его смерти мы не смогли сразу проводить душу на небо – отец объявил Гвельгофринну войну. Безутешно её проиграв, мы попросили тело принца на родину. По беннирским традициям прах был развеян над святой землёй.

Первые два года я очень много плакала. Воспоминания о Винни были солью на свежей, ещё открытой ране – мы любили друг друга самой сильной любовью брата и сестры. Столько детских проказов, проделок, маленьких преступлений мы совершили на территории замка… Где-то до сих пор оставался закопанный сундук с папиным дорожным кошельком.

Я тогда нервно хихикнула. Отец хватился пропажи через месяц, а мы уже забыли, где лежит «карта сокровищ». Королевский двор был неописуемо огромным для двух маленьких детей. И мы побывали в каждом его уголке. Когда Винду построили небольшую мастерскую, мы стали проводить там большую часть свободного времени. Он был старше на пять лет. И я, будучи маленькой девчонкой, восхищалась его креативностью и гибкостью ума. Его изобретениями пользовались в некоторых уголках Хифы и близлежащем Ваардине – городе искусств. Хифа и замок были сердцем Гримаднесса, Ваардин – душой. Виндом был создан первый лазерный автомат, продемонстрированный позже на Параде Прогресса в главном городе. Потом это изобретение разбиралось в военной академии, активно там изучалось для создания подобных прототипов. Когда принцу было пятнадцать лет, дядюшка с тётушкой дали племяннику прозвище «Дженд», что дословно переводилось, как «гений». Безусловно, Винни был гением всего существующего… Им это прозвище было сразу же принято и разглашено.

Мы выросли. Мне уже было шестнадцать лет, когда Винни погрузился в свои изобретения с головой, не оставив времени на семью. Больше всех без внимания оставалась мама. Со своей заботой и любовью она стала надоедать юнцу, мнящему себя чересчур взрослым. Я перестала ходить с ним в его мастерскую. Ещё в детстве начала замечать то, как сильно отвлекаю его, пусть брат этого никогда не признавал. А после Винд и вовсе попросил не заходить в его мастерскую. «Это моё личное пространство, – говорил он, будто шутя, – а такие места не терпят присутствия окружающих».

Я снова начала плакать. Мама, казалось, и не переставала. Да и спустя пять лет ей было тяжело не меньше, чем тогда.

Если бы я не начала перед этим заниматься борьбой и не брала уроки боя, вряд ли заметила бы чуть приметное шевеление. Это было движение, не похожее на все те, что выполнялись каждый день в королевском дворе. Оно было не беннирским, а человеческим, не таким, возможно, грациозным и мягким, к каким я привыкла.

«Что на поминках может делать человек? – задалась я тогда вопросом. – Его бы никто не пустил. Конечно, если бы он спросил разрешения…»

Пришлось отвлечься от чтения молитв. Я испугалась, что этот человек мог захотеть осквернить дух моего брата. Я еле заметно перевела взгляд на незваного гостя. Найти неаккуратное движение повторно не составило труда. Это был парень моих лет, а мне тогда было двадцать. Кудрявые волосы, покрытые капюшоном, спадали на будто светящиеся в темноте глаза, острые скулы, подбородок и такой же нос придавали лицу некую харизму в сочетании с его взглядом. Он был одет в чёрные джинсы, серую рубашку с порванным на локте рукавом (спасибо способности моей расы видеть и замечать всё и вся) и тёмную джинсовую жилетку. В тон всеобщему настроению, неприметная в такую погоду одежда для простолюдина. Сломленные горем, из беннир его не видел никто, кроме меня. Естественно, мой взгляд не остался для него незамеченным. Плевать он хотел на то, как возмущённо я на него смотрела. Его, похоже, не пугало то, что я могла задать страже вопрос, мол «Что этот человек делает на святой земле Собора?». Парень только как бы подбадривающе улыбнулся мне краешком губ и опустил глаза, будто вместе со всеми молился за душу погибшего. Мне даже стало интересно, что он там нашёптывал с поддельно скорбным лицом. Но, пока шли минуты этого горького молчания, я не могла нарушить спокойствие стражи или родителей. Им тогда должно было быть не до меня. Я отважилась пообещать себе немного позже найти того человека и задать интересующие меня вопросы ему в лицо.

Я честно пыталась сосредоточиться, но на протяжении всего остального времени, отведённого на молитвы, не могла перестать беспокоиться. Что он задумал? Как сюда попал? И кто бы сомневался… в конце концов парень просто исчез. Растворился в толпе сразу же, как только я повернулась в его сторону, а после и вовсе как-то вышел за врата Хифского Собора. Охрана на мои вопросы только поморщилась, одним своим видом давая понять, что не сомневается в своей наблюдательности. Больше о присутствии парня на поминках я не сказала никому. Пока я казалась миру слишком молодой, мои слова не воспринимали всерьёз, теряясь за фразами отца и матери.

Вторая наша встреча была мимолётной. Даже почти незаметной. Мы с отцом и Диррой приехали в поместье Монбери – к брату короля. Решив тайком прогуляться (а такая возможность была только в гостях у дядюшки, поскольку поместье его располагалось на окраине города), мы с Диррой направились к главной площади, надев платья простых жительниц. Их одолжила она, моя подруга и советница, у служанок. Купив корзину сочных яблок на ярмарке, мы шли вдоль площади, так непривычно для нас кипящей жизнью. Так же громко болтали, так же останавливались у интересных диковинных прилавков, вглядывались в лица прохожих и не старались быть особо воспитанными и прилежными. Я могла даже «случайно» задеть кого-то узеньким плечиком, а потом посмеяться в простенький платочек, каковыми мы с подругой прятали волосы и лицо. Почему-то я не удивилась, когда столкнулась с одним из жителей. Помню, в голове тут же пронеслась мысль: беннир смог бы предотвратить столкновение с зазевавшейся девушкой.

Корзина с яблоками упала на траву. Я, изобразив простое «Ой!», тут же кинулась собирать плоды, как и тот человек. Дирра побежала за теми, что успели укатиться под ноги проходившему мимо народу. Потом мне показалось, что со своими играми мы перестарались, и извиняться я стала уже дрожащим голосом. Успела пожалеть, что была такой неосмотрительной. Я не сразу заметила то, как парень смотрел на меня. Честно, и не заметила бы того, что он вообще на меня смотрел, если бы не любопытство. Я не удержалась и взглянула на того, кто помогал собирать рассыпавшиеся по моей вине яблоки. Я с удивлением наткнулась на знакомое лицо с острыми чертами и яркими глазами. Они были янтарными. Человек смотрел на меня так, словно мы были знакомы все двадцать лет. Словно он опознал под лохмотьями принцессу, но всё равно не стеснялся смотреть ей в глаза.

Дирра заметила то, как мы переглянулись. Я бы даже сказала, почувствовала ту искру, что между нами пробежала: мы смотрели друг на друга как два хищника, в моём понимании желающие поскорее разбежаться. Только он смотрел на меня, как волк на котёнка – с усмешкой, словно я казалась ему совсем безобидной. «Ну смотри, человек… – так и просилась в голову мысль, – котята царапаются не хуже их взрослых матерей»

Как только яблоки были собраны (а собирались они очень быстро), я вскочила, подхватила корзину и поспешила прочь, не сказав незнакомцу ни слова благодарности или прощания. Дирра, догоняя, попыталась меня подколоть, да так, чтобы и парень это услышал:

– Ромео уже не впервые столкнулся с Джульеттой?

Я издала что-то похожее на смех. Всё игривое настроение тут же улетучилось, словно и не было его вовсе. Мы с Диррой поспешили вернуться в дядюшкино поместье, хотя она уговаривала меня погулять ещё. Было страшно от осознания того, что парень мог за мной следить. Может, это просто паранойя? …

В третий раз мы встретились в королевском дворе, через полгода. Этот человек был сильнее и проворнее своего народа. Я до сих пор не понимаю, как ему удалось проникнуть за дворцовые стены или, в конце концов, пересечь ров! Это был знойный и душный весенний день. Можно сказать, лето здесь и считалось жаркой весной. Ещё в своей комнате я переоделась в купальный скромный костюм, плечи спрятала от палящего солнца под длинной полупрозрачной накидкой. Хотелось искупаться в прохладном озере. Туда я и направлялась.

Идти пришлось не долго. Я шла прямо, а прямой дорогой до озера идти было быстрее. Дойдя до ближайшей миниатюрной беседки, я привычно оставила на скамье свою цветную шифоновую накидку и подошла к берегу. В тени множества широких деревьев странной формы озерцо казалось светящимся: оно отражало лучи солнца, пропуская часть к камушкам на своём неоднородном дне. Наслаждаясь каждым мгновением погружения в прохладную воду, я не заметила то, что находилась в саду не одна. Уже тогда, наверное, он наблюдал за мной. Благо, я никогда не купалась в саду без одежды, сейчас стоило стыдиться лишь собственной невнимательности. Вдоволь охладившись, я уже поплыла было обратно… но заметила чуть приметное движение. За деревом. Не решаясь двинуться с места, даже умыться, чтобы развеять возможный морок, я остановилась, чувствуя, как похолодело всё внутри. Господи, как же я надеялась, что мне это всё кажется, что мне просто напекло голову. И так хотелось сейчас иметь при себе меч, несмотря на то, что с ним за эти полтора года я так обращаться и не научилась. Первыми в изучении были бои на кулаках, без оружия.

Я не была уверена ни в чём и даже представить себе не могла, кем мог быть мой нежелательный зритель. Поддавшись панике, я была готова бежать обратно в замок, но поняла, что это только усугубит моё положение. Я думала, если «гость» вооружён или хотя бы просто быстро бегает, он догонит меня, и я просто не успеют спрятаться. Поэтому мне не оставалось ничего, кроме того, чтобы медленно выйти из воды и направиться к беседке, притворяясь, что ничего не заметила. Сдерживать страх стало в разы труднее, когда я поняла, что моя накидка пропала. Стараясь выглядеть спокойной, я села на скамью перед небольшим столиком. Голова гудела, ноги желали размяться, а тело хотело погреться на жарком солнышке. Но я не могла позволить себе ничего из этого. Я терпеливо и с достоинством стала ждать каких-либо событий. Спина ровная, руки перед собой на колене, тело расслабленно… вот только дышать было трудно. Я знала, что мне точно не показалось чужое присутствие.

Парень не заставил себя долго ждать. Абсолютно бесшумно он вышел из-за дерева, обзор на которое мне прекрасно открывался. Я так и не поняла, как он туда попал.

– Джульетта ждёт своего Ромео? – по-доброму усмехнулся он. Его голос я воспринимала как яд или мёд – оба сравнения подходили до невозможности. Сладкий, горячий, тягучий… Я тут же вспомнила, как Дирра пошутила тогда, на ярмарке.

– Смело Вы называете себя тем, кем не являетесь, – казалось, я знала, что он задаст мне этот вопрос. Слишком четко и красиво прозвучал ответ.

Парень хмыкнул. На этот раз его тёмные, курчавые волосы были собраны в короткий хвост, из которого вылезали непослушные пряди. Нотка неопрятности добавляла изюминку его хулиганскому виду. Я осмотрела его с ног до головы, будто пытаясь найти хоть какое-то оружие. Не нашла. Но поняла, что передо мной стоит любитель капюшонов. Это была третья наша встреча с большими промежутками. И каждый раз я замечала на его голове капюшон. В руках человек бессовестно держал мою накидку – тёр пальцами, расправлял. На одежде парня не было меток ни Гримаднесса, ни Гвельгофринна. Это настораживало. Может быть, он в самом деле простой житель… Но неужели каждый человеческий селянин без труда проходит сквозь башенные стены? Если всё ещё не подняли тревогу, парня не заметили и со смотровых вышек.

– Откуда Вы родом? – резко задала я вопрос.

– Анкер. Или Пэтдви. Приятно познакомиться, – представился он вместо того, чтобы ответить. – А Вы, должно быть, принцесса Лиллиин?

Его слова были похожи на издёвку. Человек стоял в нескольких шагах от меня. Мы смотрели друг другу в глаза с тех пор, как я, не обнаружив на нём оружия, подняла свои. Кстати, успела заметить интересную деталь: он практически никогда не опускал взгляда. Никуда. Он смотрел в глаза на протяжении всего диалога и молчания.

– Верните платок, – спокойно потребовала я. – Анкер… Вы смущаете меня своим присутствием в стенах моего дома. Как Вы сюда попали?

И снова ухмылка тронула его тонкие губы. Его лицо само по себе было добрым. Необычным… Хотя чего крутить вокруг да около. Я беннир, а он – человек. Мы разные. И он не похож на тех, кто обычно меня окружает, ибо людей в этих краях почти не бывает. На самом деле, отличались бенниры от людей не сильно, обычно лишь формой лица (наши зачастую чуть более продолговаты), привычками и культурой. Физиологических отличий было не много. Ещё беннирская аура всегда была более чувствительна к другим. И в тот день я чувствовала то, как мы отличаемся, и ссылалась я на одно: мы просто разных кровей. Беннир и человек. Даже его улыбка не была похожей на улыбки моего народа.

– Слишком много вопросов, принцесса… – он осторожно распрямил тогда накидку, словно она была из воздуха или могла порваться от неосторожных движений. – Позвольте и мне задать хотя бы один. Могу я коснуться Вас? – тихо спросил он меня, приблизившись на шаг. Я не сводила с него глаз, как и он с меня. Его глаза не горели мужским желанием. Они горели своим обычным, живым огнём. Будто всё, ради чего он пришёл сюда, было именно касание. Могла я позволить ему удовлетворить эту странную просьбу?

– Мой отказ остановит Вас, Анкер? – я тяжело сглотнула. Было страшно сделать рядом с ним лишний вдох, будто он был весь пропитан смертельным ядом. А он всё подходил и подходил, и теперь стоял близко. Не парень – широкий в плечах мужчина, высокий и уверенный. Стройное крепкое телосложение говорило лучше оружия в руках о том, что он опасен.

Впервые потупил взгляд. Опустил его к земле, чуть дрогнули и так же опустились его сильные руки, держащие мою накидку. Он смутился? Или удивился от того факта, что я его боюсь?

Словно найдя в себе силы, он сделал последний шаг в мою сторону и осторожно накинул мне на плечи платок. Признаюсь, я готова была закричать от страха. Но сдержалась. Лишь сжалась и вздрогнула, зажмурившись. С волос стекали холодные капли, от лёгкого дуновения ветра становилось зябко. Так и не коснувшись меня, Анкер сразу же отошёл на несколько шагов.

– Не стоит бояться меня, принцесса. Я не причиню Вам вреда, – сказал он. И неспешно скрылся среди деревьев. Больше я его не видела. Признаюсь. Искала. И очень долго надеялась разглядеть его в тени деревьев. Подобные встречи были волнительными, чуждыми для меня и моих привычек. Я боялась, но ждала ещё хоть одну…

Я вернулась к реальности. От случившегося все словно остолбенели. Человек стоял лицом ко мне и спиной к разбойникам, впервые совсем не поднимая глаз. Я не дышала и с ужасом пыталась представить, как ему должно было быть больно. По руке быстро бежала кровь, стекала тёмными каплями на почерневшие от времени камни и на них же расползалась лужей. Во мне росло желание скорее обхватить его лицо своими ладонями, успокоить, оказать помощь. Женщина во мне побеждала безжалостного глупого воина, которого я так долго в себе тренировала – ради чего? Моё решение встать на защиту кареты было опрометчивым и необдуманным, и мне потом было за него стыдно.

А лицо мужчины не меняло выражения. Он лишь хмурился, опустив к земле голову, но не двигался. Маленькие капли дождя стекали по острым скулам и по подбородку, волосы и вовсе были уже мокрые насквозь. Будь воля напавших убить его, им удалось бы это теперь с лёгкостью. «Не вставай к врагу спиной, – говорил мне наставник. – Поверь на слово, он будет только рад вонзить в неё нож».

И мне надо было собраться. Мы могли быть атакованы в любую секунду… Но громилы, угрожающие нашей безопасности, теперь словно сами боялись подвинуться. С каким-то диким ужасом они смотрели на парня, как будто были с ним знакомы, или, что ещё интереснее, боялись его. Они его ранили. Что будет дальше?

– Садитесь в карету, Ваше Высочество. Не волнуйтесь за меня, – губы человека дрогнули в кривой усмешке.

– Предлагаете бросить союзника в бою? – Я хотела выйти вперёд, прикрывая его, но тот схватил меня за руку, останавливая и двигая к кибитке. Я непонимающе дёрнулась, но это его сильным рукам помехой не стало. Я почувствовала, как ударил мне в голову адреналин.

– Мой совет, – сказал мужчина тихо, почти на ухо, когда я была затолкана и увлечена родителями внутрь. – Прежде чем назвать кого-либо своим союзником, узнайте его получше.

Человек не просто захлопнул дверцу, чтобы я не вылезла. Он поднял непострадавшей рукой плётку, упавшую из рук возницы, и хлестнул здоровую пристёгнутую к карете лошадь по крупу. Та протестующе заржала, но с места сдвинулась весьма послушно. Возница развернул животину, и мы с ветром помчались обратно во дворец. А мне стало страшно. За парня, за себя, за родителей… Я не могла найти себе места. Забралась с ногами на сиденье и выглядывала из окна, пытаясь разглядеть человека там, вдали… Только на подъезде к мосту очнулась и посмотрела на родителей. Лучше бы я этого не делала.

Шпион

POV Автор

– Вы поступили правильно, – парень одной рукой откупорил бутыль с крепкой настойкой. Ещё четверо суетились у плеча раненного.

– Иначе не могли, – пробурчал крупный и высокий беннир, вырывая из рук друга настойку.

– Сад, не ворчи…

– Я буду! – мужчина вспылил, вытаскивая бинт из тёмного деревянного шкафа. Резким движением задвинув ящик на место, он повернулся к человеку. – Девчонка могла тебя убить. Если бы не села в карету, у нас не было бы выбора! Мы были бы вынуждены прикончить или её, или тебя, Ан.

– Пэтдви, – поправил кудрявый Сада, дёрнув здоровым плечом. Как можно меньше беннир должны были звать его по имени. Среди Отряда Скрытных должно звучать как можно меньше настоящих имён и фамилий… Только звания и выдуманные или заслуженные прозвища. Да и имя, по мнению парня, должно было быть прибережено для другого.

Все двенадцать громил, наткнувшиеся несколько часов назад на повозку с королевской семьёй, и парень, что прикрыл собой юную принцессу, находились уже на краю Гримаднесса и вскоре должны были его покинуть. Нападения как такового на самом деле не было. И громилы-бенниры были вовсе не разбойниками. Хуже. Отряд Скрытных – пятьдесят лучших шпионов гвельгфской академии. И сегодня «напали» на карету не лесные преступники, а тринадцать иностранных адептов. Отряд шпионов из Гвельгофринна разделился, одна из подгрупп бесстыже спалилась, и ей пришлось выкручиваться. Никто не знал, что было бы, если бы Анкер не разыграл спектакль с ролью защитника, а остальные не поддержали его, сыграв разбойников. Теперь адепты надеялись, что этот спектакль спас их, и короли не станут подозревать Гвельгофринн в шпионаже. Никто из друзей-беннир Пэтдви не догадался бы притвориться защитником несчастных, и они гордились собой, что вовремя поняли, что он предлагает сделать. А ранение можно было пережить…

Гвельгфы успели затаиться в домике, находящемся почти на самом краю южного леса. Небольшое убежище было бы до невозможности уютным, если бы в нём не прятался шпионский отряд. К тому же хижина когда-то потерпела пожар, от чего стены были чёрными и непрочными, хотя Отряд уже не раз ремонтировал домик. Полчаса назад семеро беннир продолжили путь на родину. Шпионам было запрещено долгое время находиться на территории недружелюбного к ним государства, но остальные шесть не могли затягивать с лечением раненой руки самого ценного из адептов.

– Девчонка так посмотрела на тебя, – мужчина, бинтующий руку Пэтдви, хотел подколоть его. Но вышло это, как обычно, никудышно.

– Она принцесса, Сад.

– Легче не стало… – пробурчал беннир, которого приняла за главаря Лиллиин. Для шпионов это было непростительной промашкой – случайно раскрыться не просто перед гриммами, а перед их повелителями. – Встречались уже?

– Не то, чтобы…

– Все знают твоё «не то, чтобы», брат, – развалившись в кресле напротив, сказал Сад. – К тому же, раз это не просто девчушка. Принцесса Гримаднесса, – беннир поморщился, показывая всю свою неприязнь по отношению к королевской семье гриммов. – Так и скажи: «Спалился на задании».

– Три раза… – пробормотал парень, пытаясь сдержать улыбку. Боль в плече практически отошла на второй план. Да, все те три раза он просто случайно спалился… а там уже дело просто бросалось, и Пэтдви давал пройти дню так, как ему было суждено пройти. Если уж и было предписано сесть в тюрьму, он бы не смог противостоять. Нет, он, конечно, постарался бы выпутаться из любой ситуации, и у него непременно это получилось бы… но некоторые вещи люди изменить не в силах. Бенниры тоже.

– Три раза?! – выдохнули все почти одновременно. Бенниры перестали заниматься своими делами. Уставились на Пэтдви такими большими глазами, словно вместо него сейчас увидели рыжую бестию.

– И Косолапый до сих пор об этом не знает?

– Не знает, – мотнул головой шпион. Волнистые волосы щекотали веки и правую щёку, но к ним он уже привык. Это была странная причёска: сзади волосы прикрывали шею, волнистая чёлка нависала над правым глазом и щекой, а левая половина чёлки была заправлена за ухо. – Да бросьте, ребята. Кто-то из вас действительно ходит и докладывает ему обо всех наших промашках?

– Но подумай, речь идёт о делах государственных и… важных. Хотя кто мы такие вообще, чтобы вторгаться на чужую территорию каждое четырнадцатое апреля и вести разведки?

– Вот именно. Даже если узнают, откуда мы, то ничего не докажут. Подумаешь, решил выпускной отряд прогуляться в соседнем королевстве? И ещё, что мне сделают те, кто меня видел? Да и к тому же вы сегодня оплошали похуже меня, я напомню.

После этих слов стало до писка в ушах тихо. Но вскоре Сад раскупорил бутыль со спиртным, все остальные продолжили делать то, что делали до этого. Лучший из гвельгфских шпионов признался о ряде значимых ошибок, из-за которых мог вылететь из академии. Декан их факультета, а именно факультета шпионажа, герцог Трафский, был очень строг по отношению к подопечным. Это был старик лет семидесяти, с коротко отстриженной бородой и лысоватой головой. С тяжёлым характером, стальной волей и решимостью, со своими интересами, верой и убеждениями, упрямый и очень серьёзный. Однако, большинству адептов он приходился чуть ли не вторым отцом, как первый учитель и наставник. Герцог любил выгнать весь свой факультет на поле верстах в трёх от академии, или лесок за тем полем, выпить на «пикнике» и погонять там дичь. Или воспитанников. Тут уже смотря на то, кто под руку попадётся. Отсюда и прозвище. Косолапый герцог Трафский. Да и сам он похож был на медведя – этакий широкий мужик с вечно недовольной физиономией.

Надо было возвращаться в Гвельгофринн. Пэтдви знал, что, когда первая половина отряда вернётся в Джаннес, столицу королевства, названную именем его принцессы, Трафский, узнав о неудаче, будет рвать и метать. О, хорошо, если только это. Он ведь мог для них и наказание придумать. Или отчислить всех к такой-то матери, чтобы на академию подозрений не копилось. Королева, конечно, дала ей своё благословение, мол «делайте что хотите», но и тут было «но»: главное, чтобы Гримаднесс ничего не понял.

«Одно «но» всегда, отнюдь, не одно слово…» – подумал Пэтдви. Протянув руку к другу, он забрал спиртное и сделал глоток. Привычно поморщился. Не задалась дружба с алкоголем.

– Что же ты такое натворил, что тебя на мой самогон тянет? – Сад забрал свою бутылку и плюхнулся обратно в кресло. Дождавшись, пока разойдутся все остальные громилы по делам, он продолжил. – Рассказывай, дружище. Потом переживать будешь меньше.

«Дружище» хмыкнул и дёрнул плечом. Нахмурился.

«Джульетта ждёт своего Ромео? – спросил он, когда в последний раз с Ней увиделся.

– Смело Вы зовёте себя тем, кем не являетесь, – тогда Её нежный голос был как удар молнии. Она произнесла эти слова резко и уверенно… в прочем, чего ещё он ожидал от юной принцессы? Она королевских кровей, это заложено в Ней с рождения.»

Он улыбнулся. В тот момент парень был готов вслух произнести: «Это мы ещё посмотрим, принцесса. Посмотрим». И кто бы знал, что дёрнуло его на это обещание. Гордость? Мечта? Судьба? …

В избе было тихо. Только гоготали где-то в другой комнате, собирая свои вещи, товарищи и однокурсники. Избушка, конечно, была небольшая. Её нашли лет шесть – семь назад, в дремучем лесу, когда выпускники впервые совершили «набег» на Гримаднесс. Комнаты пустовали после страшного пожара, забор был разрушен, скотина разбежалась по лесу. За год из развалин сделали уютный домик, не вызывающий никаких вопросов у проезжих, пусть дороги отсюда были далеко. Местным и не очень внушили, что здесь живёт лесничий, месяцами пропадающий в своём лесу.

Пэтдви отодвинул своё кресло, не вставая с него. Окна были занавешены, масляная лампа сгорела, углы комнаты просырели от непрерывного дождя, пахло гнилой соломой. Комнату освещал красиво отделанный камин. Вот уж над чем Отряд Скрытных поработал на славу. Рядом лежала связка хворостины и бутыль с розжигом. Раньше это был самогон Сада, но потом один из адептов пролил туда яд, предназначавшийся крысе, что сгрызла все хлебцы в шкафу. Так в избушке появился розжиг, ибо жаба душила выбросить добрую бутыль.

– Дело в Ней, Сад.

Мужчина поперхнулся. Выпивка потекла по усам. Ошарашенными глазами он смотрел на друга и не понимал, прикалывается тот или издевается. Пэтдви сидел, угрюмо глядя в камин, и то хмурился, то улыбался. Кислый запах выпивки перебивал гниль и запах дождя, негустой дым заставлял глаза слезиться. Пора было уже прочистить трубу. Языки пламени завораживали кудрявого. Влекли к себе мутнеющий взор… Пэтдви снова начал забываться в своих мыслях. Уже клонило в сон. Не удивительно. В комнате было темно, достаточно тепло, уютно. Да и пора бы уже поспать хоть немного за эти несколько дней.

– «В ней»? – поверить словам друга оказалось сложно. – Я думал, ты будешь сильнее и сознательнее, – вникнув во всю серьёзность происходящего протянул Сад. Он не был разочарован в друге. Просто надо было его хоть как-то поддержать, но такого умения у него, к сожалению, не было. Или было, но он забывал им пользоваться. Пэтдви протянул руку, забирая алкоголь. Сделал пару глотков. Поморщился. Сад усмехнулся, оставив бутылку другу. Ему сейчас нужнее. Не любит ведь, а пьёт… – Да подумаешь, девчонка. Таких в этом мире знаешь, сколько? Немножко сторонней помощи, и…

– Я тебя понял, можешь не продолжать. Только понимаешь… Другие ничего не изменят.

Человек поёжился. Он думал о том, что надо было переодеться в сухую одежду, но одна только мысль об этом наводила неприятное настроение: плечо болело, голова тоже, двигать рукой из-за бинтов было неудобно. Но от сквозняка становилось холодно и сыро. В носу и глазах безжалостно щипало от дыма и недосыпа. Темнота с яркими бликами от огня на стенах нагоняли только две мысли. Сейчас бы поспать. Сейчас бы согреться…

– Не принимай первое впечатление за любовь, дружище. Я тебе серьёзно говорю, пройдёт это всё, как осень в южных странах. И возвращаться будет, и уходить, и мерещиться, что вот она, рядом ещё. Девушки… Такие они, коварные. Привлекут внимание, а потом убегают. А нам вспоминать их, страдать, хотеть снова увидеть. Может, этого они и добиваются – мужской слабости… Дай-ка сюда, – мужчина потянулся за своей бутылкой, – а-то все эти сопли мне глаза и горло уже разъедают.

Пэтдви тихо посмеялся, возвращая бутыль бенниру. Может, в самом деле сейчас легче станет…?

В камине треснул сук. На рефлексах человек дёрнул простреленным плечом и тут же поморщился от мерзкой боли.

«Косолапый будет в ярости… Надо бы задобрить его потом как-нибудь. Вот ведь напасть, – почти вслух бормотал Пэтдви, – снова с пустыми руками… Хорошо, хоть без хвоста. Интересно, а Она вспомнила меня? …»

Кудрявый помотал головой, чуть удивлённый тем, что приходится отгонять такие приятные мысли. Вот она, напасть. Может быть, друг прав? Всё пройдёт, всё забудется и утрясётся…

«Время покажет. Да, именно время. Оно или сломает, или наточит камень водой…»

– Отдохнуть тебе надо, – Сад поднялся с кресла, подошёл к другу. Он чувствовал себя сильно старше и опытнее, хотя отличием в возрасте был всего год, а в «опыте» – беннирская натура. Пэтдви человек. Он, должно быть, понимает меньше… Хотя было это совсем не так. Все мы горазды думать о себе больше, нежели о других. Как бы ни хотели иного.