Читать книгу: «Белея», страница 2

Или брела пешком по улицам. Весь день был впереди.

В тот день последние документы предстояло отвезти в офис на Кузнечном переулке, напротив дома Достоевского. Несмотря на редкую морось, я прошлась пешком по Фонтанке. Речная навигация еще работала, из рупоров белых лодок доносились искаженные голоса экскурсоводов. Сверившись с навигатором, я повернула так, чтобы выйти к перекрестку Пяти Углов, к таинственной серой башне, возвышающейся над мраком улиц. Из круглых окон разливался желтый свет. Кто-то находился внутри.

Удар.

– Куда идешь!

Я налетела на прохожего посреди мокрой дороги и перекрестка с машинами. Сумка слетела с плеча на локоть, я заозиралась.

– Извините, это… – но он уже ушел. Светофор мигал, люди шли потоком, недоуменно округляя глаза и обгоняя. Морось усилилась. Спохватившись, я перебежала. Подошвы скользили.

Толпа унесла меня от башни. Перекресток мигнул и ухнул вспышкой позади, а на горизонте уже надвигались купола Владимирского собора. Через сотню шагов меня выплюнуло ко входам и выходам метро. Люди, поглядывая на небо, спешили под крышу.

Кузнечный переулок предстал почти необитаем.

Исчезли люди, машины. Торговки остались сзади. По светлым плитам у Кузнечного рынка застучали первые бисерины дождя. Я сверилась еще раз с телефоном и перешла на другую сторону. Задумалась у решетчатой арки, но все же нашла вход к офисам в соседней двери. Вошла в парадную.

И забыла дышать.

Небесно-голубая, просторная, с богатой лепниной и позолотой, и с лестницей по центру. На стенах вдоль лестницы меж цветочных гирлянд, завитушек и украшений вытягивались обнаженные кариатиды с непринужденно закинутыми за голову руками. Они перешептывались друг с другом, обсуждая входящих. Мне послышался звенящий смех, когда дверь закрылась.

В полусне я отнесла документы в офис и спустилась обратно к главной лестнице и статуям. Почему-то ужасно билось сердце. Ради таких парадных я и переехала сюда. Это тот Петербург, который я хотела.

Кариатиды наблюдали за мной с легкими полуулыбками. Я рвалась разглядеть, что там, в их мраморных глазах, но лица были далеко. Я сделала шаг… оступилась… и полетела вниз с лестницы.

…ко мне никто не подбежал, потому что в парадной никого не было. Возможно, крик слышали в офисах или в кафе над лестницей, а, может, его приняли просто за всплеск звуков города, одиночный пик городского шума. Я осторожно пошевелилась, на глазах выступили слезы. Спина и шея двигались, хотя голову я страшно ушибла. Болели руки, болели ноги, колени щипало. И запястье, и локоть правой руки сковала невыносимая костная боль. Но – осторожно, аккуратно – я всем шевелить могла. Переломов не было.