Читать книгу: «Не драматизируй! Как перестать тревожиться, спокойно встречать трудности и ощутить полноту жизни», страница 5

Разрушение: разрыв отношений

У каждого живого существа есть фундаментальный порыв к связи и близости. Однако когда зависимые люди устанавливают связи путем вовлечения других в свой водоворот событий, остается не так много времени, прежде чем они (зависимые) начинают чувствовать себя подавляемыми этой связью и им становится необходимо избавиться от уязвимости, которая возникает при длительном контакте. Это порочный круг: люди с драматической зависимостью используют механизмы психологической адаптации, которые когда-то защищали их (от боли или подавления), но которые теперь препятствуют близости или создают проблемы в отношениях. Иными словами, эти проверенные временем стратегии безопасности становятся механизмами, по умолчанию прерывающими и разрушающими связи.

Давайте внимательно рассмотрим четыре наиболее распространенные копинг-стратегии: уклонение, ретрофлексию, проекцию и слияние. Эти стратегии подталкивают человека, зависимого от драмы, к использованию лжи, обвинений, манипуляций, выдумыванию историй и другим разрушительным действиям, которые разрывают временную связь.

• Уклонение – это сознательное смещение внимания на кого-то другого. Уклонение создает барьер между человеком и окружающим миром – ничто из внешнего мира не проникает внутрь, – и таким образом создается неспособность воспринимать опыт других людей или быть затронутым этим опытом. Обычно ассоциируется с механизмами отрицания и газлайтинга. Используя стратегию уклонения, человек, зависимый от драмы, может сказать что-то вроде: «Все было не так», «Ты преувеличиваешь мою реакцию», «Ты все выдумываешь» или «На самом деле проблема в тебе». Менее выраженным примером может быть ситуация, когда вы спрашиваете друга, как у него дела, и он отвечает вопросом на вопрос, акцентируя внимание на вас. Использование уклонения – это защита от получения любой новой информации, которая может бросить вызов их убеждениям или их реальности.

• Ретрофлексия – это изменение направленности эмоций, когда люди не способны делиться своими чувствами с кем-либо и обращают их на себя. Ретрофлексия часто возникает, когда у человека есть история о том, что его не слышат, не принимают, не позволяют выражать мысли. Применяя стратегию ретрофлексии, человек часто становится холодным, жестким и отстраненным. Его челюсть напряжена, а мышцы груди, диафрагмы и руки сжимаются, он физически отрезает себя от других людей или окружающего мира. По сути, он отключает все чувства, поскольку энергия направляется на то, чтобы защитить себя. Это в свою очередь создает ощущение замкнутости, неспособности выразить то, что ему действительно нужно, он не в состоянии заставить других людей или окружающую среду удовлетворить свои потребности. Порожденная им боль усиливает значимость и необходимость прерывания связи с другими людьми. Использование этой стратегии может звучать так: «Никто никогда не сможет удовлетворить мои потребности или понять меня, поэтому я просто сделаю это сам». Например, Алекс злится на свою партнершу за ее слова. Но вместо того чтобы показать свою злость, Алекс говорит жестокие и осуждающие слова о ней самому себе. Он становится холодным и отстраненным, а затем обижается на партнершу за то, что та не загладила вину, хотя партнерша пыталась это сделать.

• Проекция – это бессознательный перенос восприятия, всех чувств и мыслей с себя на другого человека или окружающую среду. Проекцию от прочих стратегий отличает то, как человек воспринимает события и как «чувствует» и «видит» людей, с которыми находится рядом. Он находит в них свою непроработанную травму, прошлые истории или проблемы, которые переносит на окружающих. В результате, как правило, возникают обвинения и паранойя. Человек, зависимый от драмы, выплескивает негативные чувства на окружающих, говоря что-то вроде: «Ты разочаровал меня / подвел меня / встал у меня на пути». Или, испытывая внутреннюю злобу, он рассказывает другим: «Он такой злой». Примером здесь может служить подруга Марии, которая обвиняет людей в том, что они преследуют ее, и считает, что они всегда плохо с ней обращаются. «Она часто сталкивалась с несправедливостью и плохим обращением, но именно она была инициатором драк – пыталась натравить одних друзей на других, чтобы спровоцировать с ними конфликт и создать драму, – говорит Мария. – Минуту назад она была твоей лучшей подругой, но, если ты чуть-чуть опоздал или недостаточно быстро ответил на ее сообщение, она разрушала связь между вами, а затем обвиняла тебя». Часто проекция представляет собой истории, которые переносятся на других людей, или ситуации, которые создают условия и/или оправдывают сильные чувства и поведение; все это является частью цикла драмы.

• Слияние – стратегия, противоположная уклонению. Человек, по сути, сливается с тем, что происходит вокруг него, как если бы мировые кризисы были его личным переживанием. Когда используется эта стратегия, человек часто считает себя очень чувствительным или видит в себе мученика. Высказывание, основанное на этой стратегии, может звучать как «твоя боль – моя боль», здесь нет границ или фильтра между миром и индивидом. Он может смотреть новости о кризисе, происходящем за границей, и чувствовать, что кризис является частью его самого, или чувствовать боль от развода знаменитостей. Или он счастлив только в присутствии чужого счастья. Эти реакции выходят за рамки обычного сопереживания. Вместо этого будто чужая боль или боль всего мира становится розжигом для огня такого человека. Когда кто-то использует слияние, он словно выкачивает весь воздух из комнаты. Маркус делится: «Я был женат на зависимой от драмы. Я помню, как рассказал ей, что у моей матери диагностировали рак, и она впала в истерику, рассказывая, как это страшно и что она знала людей, которые умерли от рака. Затем она начала плакать из-за них всех… У меня не было места для собственного переживания. Она как будто высосала его из меня».

Драматическая зависимость уникальна тем, что она не предоставляет какой-то одной стабильной стратегии разрыва связи – скорее это постоянное колебание между стратегиями… которое часто может ощущаться так, как будто его подбрасывают человеку на принимающей стороне. Каждая копинг-реакция помогает создать и подтвердить разрыв любой связи или постоянную дистанцию, необходимую для того, чтобы чувствовать себя в безопасности. По сути, копинг-реакции являются инструментами нарушения связи и контакта с другими людьми, с самими собой и с окружающим миром.

ДРАМАТИЧЕСКИЙ ТРЕУГОЛЬНИК

Драматический треугольник был разработан в 1961 году Стивеном Карпманом, доктором медицинских наук; используется в психологии для описания трех сменяющих друг друга ролей, которые кто-то берет на себя в связи с конфликтом с другими людьми или событиями. Работа доктора Карпмана дает легкую основу для рассмотрения некоторых основных характеристик людей, склонных к драматизму. Зависимые быстро переключаются между ролями, оставляя за собой след замешательства и нестабильности для окружающих. Карпман описывает персонажей следующим образом.

«Агрессор/преследователь» находит недостатки и обвиняет других, показывает превосходство, угрожает или выдвигает обвинения в адрес других с точки зрения несправедливости.

«Спасатель» всегда пытается быть «полезным», вмешивается, чувствует вину, если ничего не делает, постоянно делится всем, что он делает, и помогает (очень классическое представление созависимости и избегания связи с самим собой).

«Жертва» считает себя угнетенной, а когда нет условий, оправдывающих это чувство, она будет искать или создавать подходящие условия. Быстрое переключение между этими стратегиями преодоления ощущается как удар хлыстом и разрушение любой сформировавшейся связи.

Это роли, которые люди, зависимые от драмы, прокручивают в подсознании – или проецируют на других людей.

Краткий обзор отношений

В этом цикле отношений уровень интенсивности и экстремальности у связи часто бывает таким же, как у разрушения. Те, кто склонен к драме, затягивают людей в свою хаотическую воронку (водоворот), что позволяет им чувствовать себя в гармонии с хаосом других, это тоже разновидность связи. Зависимый, когда начинает испытывать уязвимость от близости, может начать искать или создавать трения, чтобы прервать связь, а это часто приводит к более серьезным разрывам. Разрывы начинаются с чего-то, казалось бы, безобидного и сбивают с толку вовлеченных. Человек, пристрастившийся к драме, будет создавать истории и делиться ими, чтобы оправдать свои действия, заявлять о статусе жертвы и проступках других. Это все дальше и дальше уводит его от близости, которая неминуемо заканчивается расставанием.

Такие отношения я описывал ранее, они относятся к типу «тяни-толкай». Драматические модели взаимоотношений могут быть способом защитить себя от дальнейшего вреда или отказа; удерживание людей на расстоянии, использование драмы позволяют ощутить силу и контроль в отношениях. Расстройство и хаос создают предсказуемость, которая успокаивает лежащую в основе подобного поведения тревогу. Разрыв отношений или удержание других на расстоянии путем создания драмы может показаться менее болезненным, чем если бы другой человек ушел по собственному желанию. Одна клиентка, Сьюзен, признается, что обычно первой оставляют именно ее, обратное случается крайне редко. Она добавляет: «Драма возникает из-за необходимости быть услышанным и из-за потребности в признании. Вы действуете определенным образом, чтобы удовлетворить свои потребности с помощью других людей, а затем ровно из-за этого вы в конечном счете теряете тех, кто вам помог».

В отношениях разыгрываются внутренние и внешние сценарии:

• Как они могли?!

• Я никогда не должен был доверять им!

• Почему именно со мной всегда поступают несправедливо, почему я?

Эти внутренние измышления используются как для оправдания чувства глубокого одиночества, так и в качестве дополнительного топлива для воронок, которые возвращают тех, кто склонен к драме, к близости. И цикл созидания и разрушения повторяется снова и снова.

К настоящему времени у вас есть четкое представление о том, как выглядит зависимость от драмы и какие последствия она оказывает на отдельных людей и тех, кто их окружает. Теперь пришло время углубить наше понимание и найти корень проблемы. Раннее я уже упоминал, что подобное поведение часто используется как тактика выживания. Осознание того, откуда берется такая манера общения и почему она может сохраняться, является следующим шагом на нашем пути к прерыванию цикла драмы и продвижению к исцелению.

КЛЮЧЕВЫЕ ВЫВОДЫ

• Мы эволюционно созданы для отношений и общения. Для тех, кто склонен к драмам, связь, интимность и узы одновременно и желанны, и ассоциируются с пережитыми травмами.

• Интимность – это непрерывная связь с собой или между двумя или более людьми. Зависимыми эта двунаправленная связь рассматривается как средство выживания.

• Те, у кого есть склонность к драме, вырабатывают уникальные модели компенсации, чтобы чувствовать себя менее одинокими. Основной метод – создать вихрь хаоса и втянуть в него других.

• «Связь на любом уровне со временем начнет вновь вызывать пережитую боль». Это в свою очередь запускает модели адаптации, связанные с разрушением отношений, что в конечном счете вызывает цикл созидания и разрушения.

Часть II
Понимание причин пристрастия к драме

5
Создавая идеальную бурю: основа драматической зависимости

Бойцовая рыбка Мария выросла, борясь с безжалостными течениями холодного Северного Ледовитого океана. Ее чешуя затвердела, чтобы поддерживать температуру тела и обеспечивать дополнительную защиту от постоянной угрозы со стороны хищников. Прочность ее чешуи позволяла ей переносить непредсказуемые изменения турбулентных течений и сильные штормы. Бдительность Марии и способность быстро переходить к активным действиям помогли ей выжить в экстремальных условиях.

Когда Марию поймали, ее вытащили на сушу и поместили в спокойный пруд, где не было ни хищников, ни опасных штормов. Вы можете подумать: «О, пруд – безопасное место, он более предсказуемый, с мирной обстановкой, так что, конечно, арктическая бойцовая рыбка обрела бы в нем счастье». Но теплый спокойный пруд настолько диссонировал с привычными ритмами Марии, что она чувствовала себя не в своей тарелке.

Вскоре Мария начала брать на себя роль защитницы других, со временем она начала провоцировать драки с более пассивными рыбами. Мария часто выбиралась в центр пруда и плавала кругами так быстро, что создавала бурные водовороты. Сея хаос, Мария нарушила баланс экосистемы; весь пруд стал нерегулируемым. Возникшие в пруду тревога и дисгармония показались ей знакомыми: она наконец почувствовала всем телом – от жесткой чешуи до хребта, – что попала домой. Вернув себе целеустремленность, Мария снова начала действовать. Это было то, в чем она так нуждалась.

На первый взгляд, большинство людей предполагает, что Мария или кто-то, кто склонен к драме, ищут внимания и рушат все на своем пути. Однако такое поведение – это средство достижения цели. В первой части книги я упоминал, что пристрастие к драме часто возникает как защитный механизм; теперь мы начнем разбираться, что это значит.

Независимо от того, где вы поместите бойцовую рыбку Марию, в опасной Арктике или в спокойном пруду, у нее есть основа, статус-кво, способ бытия в мире, который сделал ее тем, кто она есть. Базовый уровень – это отправная точка, с помощью которой вы взаимодействуете с кем-либо и просто существуете в мире. Накопленный нами опыт определяет наш образ бытия.

Матрешка – комплект русских деревянных кукол, каждая из которых помещается одна внутри другой и постепенно становится все меньше и меньше. Когда вы открываете самую большую, внутри оказывается другая, более маленькая, и так далее, пока не дойдете до крошечной фигурки. Если бы вы разрезали матрешку пополам, то увидели бы слои, подобные слоям лука или кольцам на стволе дерева.

Аналогичным образом основа драматической зависимости строится на слоях копинг-реакций, которые скрывают более глубокие слои онемения и боли.

Первый, самый сокровенный слой: неудовлетворенная первичная потребность быть увиденным и услышанным.

Второй слой: боль изоляции, которая приводит к неразвитому самоощущению – отсутствию личной идентичности или ощущения того, кто вы есть.

Третий слой: бесчувственность, которая не дает ощутить боль.

Четвертый слой: поиск ощущений, реакция на бесчувственность.

Рис. 5.1. Основа драматической зависимости

Когда эти слои пересекаются в условиях всепроникающего стресса, переживание нормализуется до состояния непрерывного внутреннего хаоса. Эмоциональные, ментальные и даже физические потрясения становятся нормой.

Чтобы понять, как это происходит, давайте взглянем на каждый слой изнутри.

Слой 1: не будучи увиденным и услышанным

Неудовлетворенные потребности быть увиденным и услышанным – внутренний круг на рисунке 5.1 – являются источником пристрастия к драме.

Почти все, у кого я брал интервью для книги, описывали недостаток присутствия, связи и поддержки в своей жизни. Люди, склонные к драматизму, часто рассказывают о проблемах и кризисах, которые разыгрывались в их семье, и о ролях, которые им приходилось примерять.

Одни становились центром кризиса, другие выступали посредниками в семье. Есть те, кто рассказывает о родителях, которые использовали свою боль, чтобы привлечь внимание к себе, вместо того чтобы заботиться о детях.

Другие и вовсе говорят, что единственный возможный способ быть увиденным или услышанным – это найти проблему, которая будет достаточна велика, чтобы на нее обратили внимание. Как однажды сказал мне друг: «Раньше я думал, что моя мама любила меня только тогда, когда я болел или попадал в беду… В противном случае я не получал много внимания».

Быть увиденным, услышанным, связанным с кем-то и имеющим возможность подлинно выразить себя – это первичные потребности. Когда они удовлетворяются, мы чувствуем, что нас любят и нам ничего не угрожает; когда они не удовлетворяются, мы чувствуем себя незащищенными и изолированными. На первичную потребность в ощущении связи может влиять наличие или отсутствие доверия, ответственности, безопасности, уважения, самовыражения, честности, последовательности, терпения, защищенности и сотрудничества.

Поскольку эмоциональные и экспрессивные порывы человека, пристрастившегося к драме, а также его фундаментальное присутствие остались непризнанными или неподдерживаемыми, он испытывает глубокое чувство потери. Ощущение того, что его не слышат и не видят, становится главным переживанием, лежащим в основе того, кто он есть. Это почва, из которой вырастают все проблемы. В частности, чувство изоляции и оторванности – как от внутреннего эмоционального, так и от внешнего мира – имеет тенденцию укореняться. Разобщенность становится невидимой и всепроникающей болью, которая управляет и жизнью зависимого, и его стратегиями преодоления трудностей.

Слой 2: границы нарушены, «я» потеряно

Второй слой включает личные границы, основное саморазвитие и боль изоляции.

Границы – это, по сути, наши личные ориентиры и барьеры, дающие нам четкое представление о том, где мы начинаемся и где заканчиваемся. Они могут быть физическими границами или символическими ограничениями. Они дают нам пространство и позволяют делать выбор между стимулом и реакцией, что влияет на то, как мы в результате выражаем себя. Функциональность наших границ определяет приоритет того, чему мы можем сказать да или нет. Существуют следующие типы границ.

• Физические/пространственные границы, которые включают в себя личное пространство, физические потребности и комфорт при прикосновении; они позволяют нам выражать нашу потребность в близости или дистанции между вещами (событиями, стрессорами или людьми). Например, предоставление и получение согласия на прикосновение является важной физической границей.

• Эмоциональные/энергетические границы, которые, возможно, являются основным способом разграничения «я», «ты» и «мы». Они связаны с уважением к чувствам. Это может означать установление контакта с другими людьми, усвоение чужих эмоций (или нет!) и знание того, когда открываться, а когда сдерживаться. Наличие эмоциональных границ включает в себя осознание того, как нам стоит выражать себя и какую степень привязанности проявлять.

• Границы ресурсов, которые предполагают осознание того, сколько ваших ресурсов – будь то время, энергия, сосредоточенность, финансы или нечто материальное – доступно в тех или иных обстоятельствах. Здесь речь идет о возможности выбирать, как использовать и распределять ресурсы, а также каким образом их пополнять, когда они истощаются.

• Ментальные границы представляют собой ясность, выбор и выражение мыслей, убеждений, ценностей и мнений. К ним относится способность говорить да и нет в зависимости от того, на что направлено ваше внимание. Они также предполагают уважение к мыслям и идеям других людей.

На протяжении всей жизни, особенно в детстве, наши границы оказывают глубокое влияние на развитие личности и способность выявлять и регулировать чувства, потребности и ценности. Мы можем выстраивать границы сознательно или бессознательно – их функциональность и здоровье могут проявляться в наших словах, действиях, мыслях, поведении, энергетике и даже позе, то есть, по сути, в том, как мы перемещаемся по миру.

Здоровые границы представляют собой способность чувствовать стабильность, ясность внутри себя и способность выражать чувства под стать своим потребностям – без попыток контролировать кого-либо другого. Здоровые границы не являются абсолютными; здоровые границы – это способность к адаптации с целостностью. Это знание того, сколько «да» и сколько «нет» необходимо в каждый отдельный момент. Таким образом, адаптивность и здоровье наших границ отражают способность присутствовать в настоящем моменте, здесь и сейчас. Для простого визуального представления здоровой границы представьте воздушный шар с водой. Воздушный шар создает барьер, который удерживает воду и позволяет ей оставаться нетронутой, но все же позволяет ей несколько изменять свою форму. В данной аналогии вода предстает как основное ощущение себя, которое содержит и защищает наши границы. Внутреннее «я» – это развитое представление о том, кто мы есть, оно влияет на то, как мы думаем, чувствуем и действуем. Человек с ярко выраженным чувством собственного достоинства мотивирован, уравновешен и осознает себя, легко способен считывать опасные ситуации и выбирать здоровую реакцию на них¹. Наше самоощущение растет и развивается благодаря взаимодействию с другими людьми и окружающей средой – и это взаимодействие регулируется нашими границами. Именно через наши границы мы утверждаем наше чувство безопасности, которое допускает близость по отношению к самим себе и другим людям.

Проблемы с границами и нарушения правил – гораздо более распространенный повседневный опыт. Например, родитель звонит слишком часто и задает слишком много вопросов, сосед по комнате без разрешения одалживает рубашку, начальник пишет вам СМС на выходных. Представьте, что воздушный шарик с водой прокалывают иглой. Граница остается нетронутой, однако ее нормальная функциональность на мгновение может оказаться под угрозой.

Нарушения границ, с другой стороны, являются незаживающими ранами в ткани доверия, защищенности и сохранности. Подумайте о том, что происходит с водяным баллоном, который взрывается. Последствия нарушения границ имеют основополагающее значение для появления склонности к драме. Границы могут быть нарушены двумя основными способами: чрезмерной стимуляцией (например, вторжением в личное пространство, подавляющей и непредсказуемой обстановкой или даже подпиткой хаосом) и недостаточной стимуляцией. Недостаточная стимуляция возникает, когда человек чувствует себя невидимым, неслышимым, оставленным без присмотра и практически не находит возможности достоверно выразить самые сокровенные эмоции и мысли – если кратко, то таков первый слой нашей основы.

Когда границы «я» нарушаются, личная жизнеспособность и целостность оказываются под угрозой. В качестве примера возьмем мою клиентку Мелиссу, самопровозглашенную «драматическую наркоманку во втором поколении», которая провела все свое детство, ориентируясь на родителей, желавших втянуть ее в собственную драму. Как ребенок зависимого человека, вы можете выбрать одно из двух: жить, подпитываясь борьбой, или полностью отключить себя и стать безразличным к себе и миру. Мелисса часто в шутку говорила на наших сеансах: «Границы? Что такое границы?!» Она изо всех сил пыталась определить свои собственные потребности и чувства, и идея не ставить других на первое место казалась ей мучительной. Как в детстве, так и во взрослом возрасте у нее никогда не было собственного пространства и чувства безопасности; она всегда выбирала то направление, на которое указывали родители или кто-то еще.

Чтобы прийти в себя после разрыва, люди меняют оставшиеся границы; они могут пытаться влиять на окружение, контролировать его, могут перекроить свою личность или, напротив, застыть. По сути, так мы теряем способность быть гибкими и адаптивными в настоящий момент.

Одни справляются с травмой, формируя жесткие и негибкие границы, в то время как другие, напротив, разрушают остатки защитного барьера. Когда наши границы слишком жесткие, мы можем упускать важные социальные и эмоциональные сигналы. Люди с чрезмерно жесткими границами формируют нездоровые отношения; когда начинает развиваться близость, они затевают драки, рассказывают истории, которые создают дистанцию, или накручивают себя до такой степени, что отталкивают другого человека.

Люди, склонные к драматизму, как правило, одновременно имеют жесткие, но непрочные границы. Их повседневные проблемы с выстраиванием дистанции ощущаются как монументальные. Юджин, клиент, который через некоторое время обнаружил у себя пристрастие к драме, часто повторял, что его границы изрешечены дырами, как швейцарский сыр. Он считает себя крайне чувствительной натурой, ощущающей боль других своей. Сколько он себя помнил, в начале отношений у него не было никаких границ, а затем в одночасье он становился жестким и ригидным во время общения. Юджин описал это как диафрагму фотоаппарата: она была либо слишком открыта, подавляя его чувства, либо плотно закрыта, оставляя его в одиночестве. По иронии судьбы Юджин мог одновременно чувствовать себя подавленным миром и одиноким в темноте, что знакомо тем, кто склонен к драматизму.

Зависимый с нарушенными границами пытается компенсировать это в меру своих возможностей, но часто становится или гиперактивным, или нереагирующим, замкнутым, диссоциированным и несостоятельным человеком с ослабленным чувством собственного достоинства.

Хорошо развитое внутреннее «я» дает ощущение прочной, устойчивой идентичности, которая помогает переносить взлеты и падения обычной жизни и не позволяет чувствовать себя подавленным или обиженным. Например, сталкиваясь с трудностями или стрессом, вы способны оставаться настоящим и стабильным внутри; зная и поддерживая свои желания, ценности, сильные стороны, вы спокойно принимаете неприятную ситуацию. Четкое осознание своего «я» позволяет сосуществовать рядом с другими людьми и сохранять при этом понимание того, что происходит внутри нас.

Не иметь сильного стержня – все равно что быть листом, гонимым ветром. Один молодой предприниматель описывает отсутствие этого якоря так: «Ощущение, что я не могу управлять своей жизнью и понимать, чего я хочу или в чем нуждаюсь». У людей, склонных к драматизму, часто возникает чувство изоляции. Изоляция обусловлена отсутствием других людей вокруг нас, невозможностью получать обратную связь, недостатком самоощущения, которое включает в себя способность воспринимать интуицию, а также тонкие эмоции, потребности и желания. Перечисленные причины изоляции приводят к появлению боли. (Многие люди испытали нечто подобное во время пандемии COVID-19 и могут подтвердить болезненность такого уровня одиночества.)

Исследования разума и тела показывают, что переживание физической и психологической боли практически неотличимо². Прочные социальные связи лежат в основе нашего выживания как вида, поэтому мы созданы для того, чтобы испытывать боль в ответ на социальное отвержение и изоляцию. Работы ученых показали, что нарушение социальных связей в детстве – неспособность сформировать теплые, доверительные отношения с важными людьми – связано с широко распространенной хронической болью³.

Социальные связи также прерываются, когда заканчиваются отношения. Люди предполагают, что романтические расставания являются самыми тяжелыми, отчасти из-за неожиданной физической и психической реакции. Мою модель любви сформировали фильмы Диснея, а потому для меня было совершенно неожиданно впервые ощутить любовь и сопутствующие ей сложные чувства (от радости до тошноты, нервозности и неуклюжести); все это сильно отличалось от воображаемой волшебной поездки на машине с домашним животным, которую я ожидал получить. То же самое можно сказать и о расставаниях, чувства могут шокировать. Когда мне впервые разбили сердце, я ощутил уровень боли, сравнимый с тем, что я получил, сломав ногу во время игры в футбол… за исключением того, что страдания продолжались дольше и я чувствовал это повсюду: в груди, животе и даже руках. Как же так вышло? Почему разлука с другим человеком превратилась в физическую боль?

Цель боли – удержать нас от совершения чего-либо, что могло бы причинить еще большую боль, это форма защиты. Боль может быть физической или эмоциональной. Каков бы ни был источник, вполне естественно, что мы перевязываем, удерживаем и замораживаем травму до тех пор, пока рана не заживет, а мы не окажемся в достаточной безопасности.

Как отмечалось в первой части, нередко люди с пристрастием к драме описывают постоянное чувство беспокойства и дискомфорта – неуловимую и неопознаваемую боль, которая становится фундаментом для постоянного ощущения глубоко сокрытых дискомфорта и неловкости.

Один клиент, Исмар, сказал: «Боль была с тех пор, как я себя помню. Это похоже на то, как люди описывают ощущение старой травмы, когда им вдруг становится холодно. Боль это, или тоска, или вовсе одно и то же – я не знаю, но осознаю, что это чувство хочет расти, хочет, чтобы его подпитывали. Я завожу еще больше дерьмовых отношений или попадаю в ситуации, которые доставляют дискомфорт. И бац, внутренняя боль подпитана, она становится больше! Я думаю, она хочет, чтобы ее постоянно кормили, иначе ей не стать достаточно заметной. Нельзя пройти мимо нее или проигнорировать».

Каков бы ни был источник дискомфорта в изоляции, будь то игнорирование вас в раннем детстве или более поздний разрыв границ, механизм преодоления один и тот же: формирование слоя безразличия, чтобы эмоциональная, физическая и социальная боль не выходила наружу. Это подводит нас к третьему слою.

ЧУВСТВО СТЫДА

Стыд – это побочный продукт нарушения границ или разрыва отношений. Каждый, вероятно, испытывал ту или иную разновидность стыда. Возможно, вы сказали или сделали что-то, а потом жалели об этом и чувствовали себя униженным. Наверняка кто-то другой мог плохо обойтись с вами, заставив съежиться от неловкости.

Здоровый стыд должен быть временным. Как и боль, стыд на физиологическом уровне нужен для того, чтобы замедлить наши биологические процессы и дать нам, пусть даже на мгновение, время сделать паузу, поразмыслить и оценить потенциальный вред, который мы причиняем другим или самим себе; это шанс выдохнуть и все исправить. При здоровом стыде основное внимание уделяется поведению, а не человеку; в конечном счете есть способ вернуться к связи и чувству единения. Вот пример здорового стыда. Игривый ребенок выбегает на улицу, чтобы погнаться за укатившимся мячом. Родитель видит, как малыш совершает именно то действие, от которого его только что предостерегали. Родитель подходит к ребенку и уводит его обратно во двор. Он начинает ругаться, говоря, насколько неправильно и опасно убегать из-за мяча. У ребенка и родителя происходит временный разрыв отношений. Это позволяет им сделать паузу, чтобы оценить происходящее и извлечь уроки, тогда у родителя появляется возможность исправить ошибку и сказать: «Я так сильно люблю тебя, и меня пугает, когда ты в опасности. Если я повышаю голос, то только потому, что мне действительно нужно, чтобы ты услышал, насколько важно, чтобы ты оставался в безопасности. Я тебя очень люблю». Далее следует объяснение, и цикл здорового стыда (разрыв и восстановление) завершается сам собой.