Читать книгу: «История Донбасса. От первых людей до современности», страница 10

Не была Юзовка обойдена вниманием новомодного в начале ХХ века увлечения – синематографа. Если верить кино-справочнику 1916 года, в поселке работало пять частных кинотеатров, самым крупным из которых был 650-местный «Сатурн», принадлежавший Владиславу Юльевичу Шмидту и располагавшийся в доме №21 по 2-й линии. Совсем рядом с ним, в доме №23 по той же улице, работал «Колизей», вмещавший до полутысячи зрителей. После революции «Сатурн» превратился в зимний театр, а «Колизей» так и остался кинотеатром, хотя и сменил название на идеологически-верное «Красный». Впоследствии оба здания были перестроены, и сегодня они входят в комплекс зданий хлебо-булочного комбината на улице Кобозева.

Кстати, кинотеатры в то время считались достаточно опасными местами из-за высокой вероятности возникновения пожара, так как используемый для производства киноленты целлулоид легко вспыхивал. Поэтому по правилам безопасности в помещении киномеханика могла находиться только та кинолента, которая демонстрировалась в этот день. Причем хранить ее нужно было в обитых асбестом металлических ящиках. Также по правилам безопасности кинотеатры должны были располагаться в каменных домах и не выше второго этажа, иметь не менее двух выходов и окна без решеток и ставень. Хозяева кинотеатров заказывали ленты с фильмами у различных кинопрокатных контор, самой крупной из которых в империи была фирма нашего земляка уроженца Макеевки Александра Ханжонкова. Выбранные фильмы высылались заказчикам по почте или в виде багажа по железной дороге.

В 1882 году Российская империя познакомилась с очередным чудом технического прогресса – телефоном, а в 1891 году в Юзовке телефонными линиями уже были соединены Новосмолениковский рудник, рудник «Ветка», завод и главная контора «Новороссийского общества». Понятно, что первоначально это весьма дорогостоящее удовольствие, построенное Новороссийским обществом, использовалось в коммерческих целях, но вскоре аппаратами обзавелись и частные лица. В 1902 году была создана Бахмутская земская телефонная сеть, которая спустя десять лет стала крупнейшей в Екатеринославской губернии, соединяя между собой все крупные города и поселки региона. Правда, по-прежнему телефон оставался удовольствием только для избранных, так как годовая абонентская плата составляла солидную сумму в полторы сотни рублей.

В 1911 году по всей России торжественно отмечалась полувековая годовщина отмены крепостного права. Предприимчивые жители Юзовки решили не оставаться в стороне и обратились к императору за разрешением установить в их городе памятник царю-освободителю Александру II. Высочайшее разрешение было получено через год, однако разработка проекта и сбор средств на его реализацию затянулись на годы. Только в 1916 году начались подготовительные работы по установке монумента, который должен был появиться на площади рядом с Преображенской церковью в районе современной улицы Кобозева. Однако до сих пор никому точно не известно, был ли установлен памятник или он так и остался проектом. Скорее всего, его не успели установить из-за начавшейся революции, хотя есть версия, что сразу же после монтажа он был уничтожен революционерами.

Интересно отметить, что с самого начала своей истории Юзовка (да и Донбасс) была населена представителями разных народов. При этом большая часть работников заводов и шахт являлась уроженцами центральной России: Смоленской, Тульской и Курской губерний. Думаю, многим будет интересно узнать, что вторым по численности этносом поселка в начале ХХ века были евреи. При этом русские, как правило, работали на промышленных предприятиях, а евреи занимались торговлей и ремеслами. «Британские хозяева Юзовки управляли русскими рабочими, которых обслуживали еврейские ремесленники и торговцы», – писал по этому поводу профессор Фридгут⁵³.

При этом юзовские евреи намного лучше знали русский язык, чем их соплеменники в еврейских местечках на западе империи. Так, согласно переписи 1897 года, 72,6% евреев Екатеринославской губернии хорошо владели русским языком, а вот в западных регионах этот показатель равнялся 40,2%. Возможно, это связано с тем, что после убийства императора Александра Освободителя в центральной России для евреев, в которых видели пособников террористов, наступили сложные времена и им пришлось массово переезжать на юго-запад страны. Соответственно, в Донбасс прибыли представители более образованной и активной части этого народа.

Несмотря на то, что к началу ХХ века многие населенные пункты в Донбассе уже явно стали полноценными городами, юридически они все еще продолжали считаться поселками при заводах. Статус города к 1917 году имели только Мариуполь, Бахмут и Славянск. При этом согласно переписи 1897 года, в них проживали 31 116, 19 316 и 15 792 жителей соответственно. В то же время в Юзовке жило почти 70 000 человек, а в Дмитриевске-Макеевке – 20 000, но собственники предприятий опасались, что если поселок превратится в город с местным самоуправлением, то их влияние на жителей снизится. Поэтому только после Февральской революции на волне масштабных преобразований в стране шесть донбасских поселков получили городской статус: Юзовка, Яковлевский (Дружковка), Дебальцево, Енакиево, Гришино (Красноармейск), Дмитриевский (Макеевка). Одновременно было определено число депутатов (гласных) городских дум, выборы в которые должны были состояться в том же году. Например, в Юзовке дума состояла из 73 гласных, в Яковлевском – из 32, в Дебальцево – из 26, Енакиево – из 42, Гришино – из 23, Дмитриевском – из 35.

Западный Донбасс

Рассказ об освоении Донбасса был бы не полон, если бы мы хоть несколько строк не посвятили Западному Донбассу, который сейчас входит в состав Днепропетровской области. Как и вся Новороссия, этот регион вошел в состав России в имперский период, однако уголь тут был обнаружен сравнительно поздно, а полноценная промышленная разработка черного топлива и вовсе началась лишь в середине ХХ века. Неформальной столицей Западного Донбасса считается город Павлоград. Кроме того, крупными центрами угледобычи являются Терновка и Першотравенск (Шахтерское).

Интересно отметить, что до сих пор между краеведами нет единого мнения о дате основания Павлограда. Одни предлагают вести отсчет от хутора Матвеевка, основанного на месте будущего Павлограда заслуженным казаком Матвеем Хижняком вскоре после упразднения Запорожской Сечи⁵⁴. Другие указывают, что запорожский старшина никак не может считаться основателем города, родословную которого следует вести от основанного тут в 1779 году села Луганское⁵⁵, в котором был размещен штаб Луганского пикинерского полка.

Сам полковой старшина Матвей Хижняк или, как его именовали в документах, Хижняковский недолго хозяйствовал тут. Его хутор находился в очень удобном месте на дороге с запада на восток, и поэтому в сентябре 1775 года хутор был переведен в ранг государственной воинской слободы. Земля отошла в собственность казны, жители получали статус воинских поселян. Они освобождались от большей части налогов, но за это должны были выставлять на царскую службу определенное количество всадников.

Взамен Матвеевки бывший хозяин получил звание осадчего, должность земского смотрителя, а также деревню Бузиновая и 5000 десятин земли в собственность. Кроме того, он (теперь в качестве госслужащего) продолжал управлять слободой и окрестностями, следил за заселением и колонизацией края. За свои труды он получил впоследствии звание капитана и окончил жизнь солидным и уважаемым человеком.

В 1779 году в Матвеевке уже жило полторы тысячи человек, что делало слободу крупным населенным пунктом в этом пока еще малоосвоенном регионе. Причем значительную часть жителей составляли воины одной из рот Луганского пикинерского полка, появившиеся тут около 1770 года. В конце десятилетия сюда из Бахмута была переведена штаб-квартира полка, а в конце 1780 или в первой половине 1781 годов разросшаяся Матвеевка стала Луганской слободой. Интересно отметить, что полком в то время командовал полковник Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов, впоследствии прославившийся как победитель Наполеона. На новом месте службы Кутузов получил в собственность землю, на которой выстроил деревню Михайловка. В 1780 году тут было 10 дворов, в которых проживало сорок человек. В 1783 году Луганский и Полтавский пикинерские полки были объединены в один, получивший название Мариупольский легкоконный полк, который по-прежнему располагался в слободе. Командиром полка остался Кутузов, который оставался в Донбассе вплоть до августа 1785 года, когда был переведен на новое место службы.

В 1780 году в сотне километров от Луганской у места впадения речки Солоной в реку Волчью было построено укрепление, названное Павлоградом. Однако в 1784 году укрепление было переименовано в Павловскую слободу, а село Луганское названо Павлоградом. Одновременно слобода получила статус города и уездного центра.

Представление о том, как выглядел регион в это время, нам может дать «Описание городов Азовской губернии», в котором написано⁵⁶: «Земля плодоносна, но по новости заселения как казенных, так и помещичьих селений не довольно еще обработана. Рыбы в реках и озерах мелкой обыкновенной довольно. Лесов, кроме малого количества терноваго, бузиноваго и чернокленника, вовсе нет, и доставляют для строения из других мест, а больше поселяне делают мазанки, оплетывая хворостом и обмазывая глиной. Отапливаются же соломой и камышом, выращивая притом разсадкой и посевом разнаго рода деревья. Жители упражняются в хлебопашестве и скотоводстве, получая из того себя пропитание».

Так как Павлоград стоял на пересечении важных путей сообщения из Екатеринослава в Бахмут и из Харькова к побережью, он быстро рос и богател, превращаясь в экономический и административный центр региона. Однако после начала промышленного бума во второй половине девятнадцатого века Павлоград оказался в тени стремительно росших городов центрального Донбасса, богатевших на добыче угля и производстве металла.

Павлоград же оставался преимущественно аграрно-торговым городом. Жители растили хлеб, занимались скотоводством и огородничеством. Несколько десятков ветряных и водяных мельниц обеспечивали край мукой. Славился город своими конями, недаром даже на первый герб Павлограда, утвержденный в 1811 году, была помещена пасущаяся лошадь. Трижды в год тут проводились ярмарки, которые длились по четыре дня.

В середине девятнадцатого века в Павлограде была открыта табачная фабрика, а в начале 1860-х годов тут действовали 5 салотопенных, 2 свечных, 2 кожевенных, 2 кирпичных завода и табачная фабрика. В 1874 году через город была проложена железная дорога, что оживило провинциальную жизнь, но все равно Павлоград продолжал оставаться аграрным поселением, ничем не выделявшимся среди прочих населенных пунктов в Новороссии. Лишь в самом конце XIX века в городе начинают появляться первые промышленные предприятия: заводы по выпуску бричек и сельскохозяйственной техники. Так Павлоград стал превращаться из аграрного в торгово-промышленный город.

На рубеже веков вся промышленность города выпускала продукции на 2 064 700 рублей, что было весьма скромной суммой для Донбасса. Например, предприятия Луганска давали продукции на 11 310 266 рублей, а Мариуполя – 9 777 590 рублей. Зато в Павлограде активно развивались торговые конторы, которых было в четыре раза больше чем промышленных производств, так что по общему количеству действующих фирм и их обороту Павлоград уступал лишь немногим донбасским городам. Главными товарами местных бизнесменов были зерно, мука, яйца, кожи и бакалея.

***

Основанная в 1775 году слобода Терновка оставалась заурядным поселением вплоть до 1959 года, когда тут была открыта первая разведочная шахта. В 1964 году в Терновке была построена первая промышленная шахта, в следующем году началось строительство шахты-гиганта «Западно-Донбасская». Рядом с шахтами вырос горняцкий посёлок, который в 1976 году получил статус города.

Донбасс на рубеже веков

Донбасс в конце девятнадцатого века не зря называли «Русской Америкой». В донецких степях, как и в Северо-Американских соединенных штатах того времени, человек с желанием работать и определенными способностями мог сделать стремительную карьеру или баснословно разбогатеть. Примером может служить история уроженца села Григорьевка Бахмутского уезда Якова Древицкого. Предприимчивый и любознательный крестьянин заинтересовался богатствами недр своей родины и начал изучать залегания угольных пластов. В балке Калиновой рядом с Макеевкой он обнаружил выходы угля, сделал разведочный шурф, который показал перспективность этого места. Затем он обратился к хозяину этой земли Ивану Иловайскому и, доказав выгодность разработки обнаруженного месторождения, добился закладки тут нескольких шахт, которые позволили ему неплохо заработать⁵⁷. Когда в Донбассе появился Джон Юз, Древицкий стал его первым консультантом по шахтному делу. Впоследствии Древицкий с сыновьями занялся торговлей, добычей угля и нажил немалые богатства, которыми щедро делился с земляками. На его деньги в родном селе были построены и содержались школа и храм во имя Святителя и Чудотворца Николая. Сын Якова Иван продолжил дело отца и к концу жизни был хозяином пароходов, обширных земель и собственных рудников, а его состояние оценивалось в два с половиной миллиона рублей. Чтобы оценить это богатство, стоит вспомнить, что 10-рублёвые монеты того времени содержали 7,74 г чистого золота. Соответственно, начав с нуля, всего за два поколения семья Древицких в Донбассе смогла заработать почти две тонны золота. Внук нашего героя увлекся автомобилями, лично участвовал в нескольких гонках, а в 1909 году создал в Москве автомобильные курсы, где учились будущие водители. Так что одним из пионеров автомобильного дела в Российской империи является уроженец Юзовки.

***

Спустя два десятилетия после Юза свою деятельность в Донбассе начал 35-летний остзейский инженер Эдуард Теодор Боссе, который совместно с компаньоном Рудольфом Геннефельдом приобрели у помещика Рутченко участок земли возле села Григорьевки. Тут предприниматели основали машиностроительный и чугунолитейный завод, который должен был обеспечить шахты региона необходимым оборудованием. Первоначально весь завод состоял из одного помещения-мастерской и 50 рабочих из числа местных крестьян, но вскоре он начал стремительно расширяться. В 1903 году под руководством Боссе уже действовали слесарный, механический и модельный цеха. Еще через несколько лет появился литейный цех, а на предприятии был налажен выпуск различных паровых машин, вагонеток, промышленных вентиляторов и буровых инструментов, а также прочего шахтного оборудования. Кстати, в это время на заводе трудился молодой слесарь Никита Хрущев, в котором никто еще не мог угадать будущего главу государства.

Помимо основного завода, предприниматели создали еще несколько предприятий, и в 1902 году Боссе и Геннефельд предпочли разделить свой бизнес. В результате Эдуарду Боссе достались заводы в Юзовке и Дружковке, а Геннефельду – механический завод в селе Петро-Марьевке (ныне Первомайский электромеханический завод имени К. Маркса).

Рядом с заводом вырос поселок, названный Боссе, который вскоре слился с Юзовкой. Хотя сегодня поселок с названием Боссе официально не существует, но историческое название сохраняется в народной памяти, и каждый дончанин знает, где он находится.

После Октябрьской революции Боссе эмигрировал в Прибалтику, а его завод был национализирован, но основной состав специалистов предприятия продолжил трудиться на старом месте. Так что отстроенный после разрушений периода Гражданской войны завод продолжил работать, став одним из наиболее известных предприятий в Юзовке-Сталино. Завод несколько раз менял название и сегодня продолжает свою работу под названием акционерное общество «Донецкгормаш». Тут по-прежнему выпускают оборудование для угольной, железорудной, химической промышленности.

Многие промышленные предприятия Донбасса начала ХХ века вводили собственные эрзац-деньги, которые принимали в оплате в магазинах, принадлежавших этим же компаниям. Официально это делалось, чтобы защитить рабочих от скачков цен на предметы первой необходимости, но на самом деле товары в таких лавках, как правило, были немного дороже, чем у частных продавцов, а ассортимент беднее. Поэтому, рабочим вне зависимости от желания часть зарплаты выдавали настоящими деньгами, а часть – собственными. Так что вместо защиты работников получалось, что хозяева еще больше зарабатывали на своих сотрудниках.

В основном денежные суррогаты печатались на бумаге, выглядели весьма скромно и быстро изнашивались. Однако некоторые предприятия чеканили собственные монеты, которые хоть и обходились дороже, но служили годами. Сегодня историкам и коллекционерам известны металлические «деньги» только двух донбасских фирм – Должанского рудника и Анонимного Общества Прохоровских копей, хотя, возможно, что и другие компании также чеканили металлические средства платежа.

В конце ХIХ века в среде многочисленных бизнесменов Донбасса появилась идея о необходимости координации действий, а еще лучше – об объединении бизнеса и создании монополии, способной диктовать свои условия поставщикам и потребителям. В 1874 году в Таганроге состоялся Первый Съезд углепромышленников Юга России. Через три года на Четвертом Съезде был создан постоянный исполнительный орган, названный «Советом съезда горнопромышленников Юга России», который представлял интересы угольных и металлургических предприятий Донбасса. Согласно Уставу Совет должен был отстаивать интересы промышленников Донецко-Приднепровского и Харьковского экономических районов перед правительством Российской империи. В начале нового ХХ века по инициативе Совета были созданы два синдиката – Продуголь (специализирующийся на продаже угля) и Продамет (специализирующийся на продаже металла). Сначала в 1902 году возникло «Акционерное общество для продажи изделий русских металлургических предприятий» (Продамет) первоначально объединившее 14 крупнейших металлургических предприятий региона. К 1909 году синдикат контролировал 60% рынка металла в империи, а в 1913 – уже 85%.

В 1904 году было создано «Акционерное общество для торговли минеральным топливом Донецкого бассейна», сокращенно называемое «Продуголь». Входящие в этот синдикат хозяева шахт передали синдикату исключительное право на продажу каменного угля и кокса, а также распределили между собой долю каждого предприятия в общем объёме продаж, чтобы добиться максимизации прибыли. В этот синдикат первоначально вошли 13 каменноугольных обществ, добывавших 45% угля в Донбассе, а в 1910 году в «Продуголь» входило 24 фирмы, дававших почти 70% от всего объема добытого топлива. Это позволяло синдикату диктовать свою волю покупателям, в том числе и государственным железным дорогам, что в свою очередь приносило хозяевам «Продугля» баснословную прибыль. Сократив добычу угля на входящих в синдикат шахтах, промышленники устроили искусственный дефицит топлива и взвинтили цены на свою продукцию вдвое. Однако из-за этого стали расти цены сначала на металл и транспортные перевозки, а затем и на все остальные товары. Так что алчность капиталистов нанесла удар по целой стране. Такая ситуация существовала до конца 1915 года, когда синдикат распался из-за противоречий между его участниками. Произошло это потому, что взвинтив цены на уголь, «Продуголь» сделал работу шахт сверхвыгодной, и теперь их хозяева стремились продать как можно больше топлива и не хотели согласовывать размер своей добычи с другими производителями, как это было предусмотрено уставом синдиката.

***

Если переселенцы восемнадцатого века, оседая в Донбассе, становились земледельцами, то в конце девятнадцатого века в Донбасс устремился поток переселенцев, которые уже осознанно шли на промышленные предприятия, чтобы стать рабочими. Вскоре новоприбывшие составили подавляющее большинство местного населения. Естественно, что отношения старожилов и пришлых людей периодически были весьма непростыми. Для патриархальных крестьян шахтеры казались людьми порочными и опасными. Впрочем, многие из них таковыми и были, ведь идти работать под землей, ежеминутно рискуя быть погребенными заживо, могли лишь люди бесстрашные или те, кому нечего было терять. Вдобавок, первоначально большинство приехавших на работу в шахты составляли молодые мужчины, что вело к повышенной агрессивности общества, активному употреблению спиртного и создавало угрозу для крестьянских женщин из окрестных поселений. Тем более что первоначально сюда многие приезжали на заработки и не планировали оставаться надолго, а соответственно не стремились связывать свои жизни навсегда с местными представительницами слабого пола. Так что если пришлые шахтеры и заводили новые семьи тут, то возвращаясь домой, они обычно бросали своих «рабочих» жен. Правда, спустя несколько десятилетий ситуация серьезно изменилась. Когда шахтеры и металлурги окончательно порвали со своими крестьянскими корнями и стали профессиональными рабочими, крестьянские девушки охотно выходили замуж за шахтеров, поскольку те зарабатывали в разы больше, чем селяне и не скупились на подарки своим женам.

Родившийся в шахтерской семье дончанин Станислав Калиничев в своей книге «Невенчанная губерния» так описывал жизнь горняков в конце девятнадцатого века: «Балаганы представляли собой длинные одноэтажные дома, сложенные из дикого камня. Изнутри балаган по всей его длине разделяла перегородка, образуя две вытянутых кишками казармы. В каждой напротив входа стояла большая кирпичная плита, два стола, сколоченные из досок, под потолком у плиты вкривь и вкось тянулись верёвки, на которых сушили одежду – от нательного белья до портянок и той рвани, в которой работали в шахте. А дальше, по обе стороны от входа и до торцовых стенок, стояли двухэтажные нары. Артель, а это три-четыре десятка земляков, занимала обычно одну казарму.

Рязанская артель, куда Штрахов пристроил Шурку, держалась на шахте давно. Одни уходили, другие приходили, но костяк её, во главе с Ефимом Иконниковым, сохранялся много лет. У них была хорошая кухарка, с которой Ефим жил, хотя у него в деревне оставалась семья. Такое положение в посёлке считалось почти нормальным, недаром Донбасс называли «Невенчанной губернией». Сезонники бывали оторваны от дома по полгода и больше, «от Покрова до Пасхи», а другие уже и на лето не уходили в деревню, если семья без них управлялась обработать свой лоскут земли. Вот и находили тут временных жён, большинство из которых пребывали в положении временных постоянно: не с тем, так с другим. На этой почве разыгрывались свои трагедии. Разврат в шахтёрских посёлках был далеко не последней причиной, по которой коренные жители этих мест смотрели на работу под землёй как на позорное и безвозвратное падение… Перед Пасхой и сразу после неё многие шахтёры, как птицы перелётные, покидали вонючие балаганы, каютки, землянки и уходили к родным гнездовьям – в Курскую, Рязанскую, Казанскую… и – какие там ещё? – губернии. Шли к жёнам, детишкам, но главное – к земле: вспахать и засеять свою деревенскую полоску, вырастить урожай, которого так и не хватит на всю семью. Осенью, вернувшись с поля в избу, главный кормилец становился всего лишь едоком. Поэтому, когда молодые скворчата и грачи-сеголетки только нагуливали жирок, закаляли свои крылья перед дальним перелётом, мужик забрасывал за плечи котомку, прибивался к стае таких же земляков и двигал на заработки. От Покрова до Пасхи… Сезонные приливы и отливы лихорадили работу шахт. Летом деревенские разбегались, добыча падала. Восполнялись же хозяйские потери осенью, когда у контор собирались сиволапые с похудевшими за время пути котомками. На зиму снижались расценки, оживлялась система штрафов, дорожали продукты в хозяйских лавках. Послабления наступали лишь после Пасхи…

В шахтёрском Донбассе не было принято устраивать торжественные свадьбы. Деревенские обычаи, которые складывались столетиями, остались там же, где и многочисленная родня. В «невенчанной губернии» всё считалось временным: землянки, балаганы, бараки, человеческие связи и знакомства. Правда, в рудничных посёлках, как и на юзовских «линиях», уже вырастало второе и третье поколение мастеровщины, которая во всём задавала тон. Презрительно высмеивались не только деревенские ограниченность, растерянность, но и патриархальная добропорядочность. Разрушать легче, чем создавать. Поэтому сходились и расходились, крестили детей и хоронили близких, если у покойника были тут близкие, соблюдая лишь обязательные формальности, которые диктовались попом, урядником да гробовщиком на кладбище. В остальном каждый поступал по своему разумению и возможностям».