Читать книгу: «Мы будем первыми! Красная планета», страница 4

Воскресенье было единственным днём, когда у нас с Дашей был выходной, и нам не приходилось никуда бежать. В этот день мы решили устроить себе небольшую экскурсию по Москве. Гуляли по городу, ели мороженое, катались на метро и фотографировались. Вечером наткнулись на извозчика, который прокатил нас по парку музея-заповедника «Коломенское» на карете, запряжённой двойкой лошадей. Приятно, что несмотря на стремление человека в космос и научный прогресс мы отдаём дань традициям и сохраняем яркие особенности прошлого.

Мы с Дашей прекрасно понимали, что на следующий день начнётся тяжёлая неделя у нас обоих, поэтому домой отправились пораньше. Утром девушка умчалась на работу раньше меня, а я дождался Артёма и поехал с ним на электричке.

– Сорока на хвосте принесла новость, – заговорщическим тоном начал Абрамов. – Говорят, Плотников облажался на испытании в сурдокамере: на третьи сутки сорвался и саботировал работу. Конечно, ему влепили «удовлетворительно», но Панкратов жутко недоволен.

Я совершенно не удивился тому, что Артём решил сообщить эту новость мне. Неприязнь к Плотникову возникла у нас обоих с самого первого дня нашего попадания в отряд космонавтов. Собственно, я ещё несколько лет назад понимал, что это за фрукт, но не обращал особого внимания. Где он учится, и где я? Но так вышло, что наши пути снова сошлись, и теперь приходилось тесно сотрудничать.

– Тёма, и откуда ты знаешь эти новости?

– У меня есть некоторые знакомства среди ребят из отряда, – уклончиво ответил Абрамов. – Как-то разговорились, проскочила такая информация, ну я и намотал на ус.

Эту информацию мог рассказать только тот, кто тренируется в одном отряде с Плотниковым, поэтому круг подозреваемых сужается всего до двух человек. Не станет же сам Роман разглагольствовать о своих неудачах! Да и Артём вряд ли будет с ним откровенничать. Конечно, не стоит исключать эффект сарафанного радио, но я думаю, что Абрамов общался либо с Должиковым, либо с Клименко, которые были в одном отряде с Романом.

– Как дела, молодёжь? Не передумали в космос лететь? – поинтересовался охранник на входе, когда мы остановились у турникета и достали свои пропуска.

– Неа, мы упрямые. От нас так легко не отделаетесь! – ответил Абрамов в своей привычной манере.

– Ну, поглядим что вы через пару недель скажете! – ухмыльнулся мужчина, который, по всей видимости, что-то знал о нашей подготовке. Я укрепился в этой мысли, когда Панкратов объявил нам о следующем тестировании, которое должно было пройти уже в эту пятницу.

Испытание на центрифуге должно было занять у нас куда меньше времени. Всего полдня на весь отряд космонавтов. Этот эксперимент должен быть проверить насколько каждый из нас способен выносить нагрузки, которые испытывают космонавты при выходе на орбиту и возвращении на Землю.

В день испытания я заметно волновался, а Тёма подлил масла в огонь. Абрамов выбежал из подъезда, как всегда, опаздывая, и выпалил на ходу:

– Мишка, мы попали! Эта центрифуга – просто лють! Я смотрел пару видео в интернете, там у людей едва глаза из орбит не вылетают, когда их раскручивают.

– Вот зачем ты сейчас мне об этом рассказываешь? – нахмурился я.

– То есть, ты предпочитаешь оставаться в неведении, насколько это возможно? – хитро сощурился Тёма.

– Верно. Если нам всё равно не избежать испытания, какой смысл дёргаться? Да и всё равно придётся испытывать перегрузки при взлёте и приземлении. Единственная возможность этого избежать – никуда не лететь, а я так не согласен.

В Центре нас встретил Анатолий Филиппович. К счастью, Феофанова с ним не было, а это значило, что сегодня мы обойдёмся без его едких замечаний. Мы последовали за командиром отряда в отдельную лабораторию и оказались в огромном зале диаметром метров в пятьдесят.

– Знакомьтесь: центрифуга «ЦФ-18»! – с гордостью в голосе произнёс Панкратов, бережно проведя ладонью по поверхности аппарата. – Гордость нашей тяжёлой промышленности и кошмар всех космонавтов, которые проходят на ней подготовку.

Глава 6. Холод, перегрузки и сила воли

– Прямо-таки кошмар? – ухмыльнулся Артём, с беспокойством бросив взгляд на центрифугу.

– Да что рассказывать? Сейчас сами узнаете. Мы начнём с небольших перегрузок, чтобы проверить как вы справляетесь, но затем увеличим до отметки в 6G. То есть, вы будете испытывать перегрузку, в шесть раз превышающую земную. При возвращении на Землю вы будете испытывать немного меньшую нагрузку, но ведь мы должны учитывать, что вы пробыли на орбите больше полугода и даже постоянные тренировки при отсутствии воздействия гравитации не позволили поддерживать организм в прежнем режиме.

Панкратов бросил взгляд на выход и заметил, что оператор и врач уже на месте.

– Ну, пойдём по алфавиту, или есть желающие?

– Чудинов хочет! – авторитетно заявил Абрамов.

– Вот как? – улыбнулся Анатолий Филиппович и посмотрел на меня. – Ну, раз хочет, давай, Миша, полезай!

Я наградил друга многообещающим взглядом после того, как выберусь из центрифуги, и полез внутрь. Меня закрепили ремнями и повернули в горизонтальное положение.

– Слушай внимательно и запоминай, чтобы не пришлось крутить тебя дважды, – принялся напутствовать Панкратов. – Видишь эти лампочки спереди и по бокам? В то время, как центрифуга будет вращаться и пытаться размазать тебя по стенкам, ты должен внимательно смотреть на лампочки и нажимать на пульте кнопки, чтобы потушить их. Вот пульт!

– Вот эти красненькие? – поинтересовался я, рассматривая пульс, который напоминал мне рычаг самолёта.

– В точку!

– А что делает вот эта большая кнопка, которая зажимается ладонью?

– А эта кнопка автоматически отключит центрифугу, если ты потеряешь сознание, или тебе станет плохо. Как только твоя рука ослабнет, кнопка отожмётся, и всё прекратится, поэтому держи крепко и используй только если будет совсем невмоготу.

– Понял!

Я уже отдавал себе отчёт, что легко не будет. Судя по лицу Анатолия Филипповича, всё серьёзно.

– Вот ещё! Обязательно контролируй дыхание. Как только задержишь дыхание, считай, что всё пропало.

Крышка капсулы закрылась, и меня повезли внутрь центрифуги. Вообще, здесь можно было испытывать сразу по два человека, но на новичков это правило не действовало – тут бы за одним углядеть.

– Как настрой? – услышал я в наушниках голос оператора.

– Отличный!

– Тогда начинаем! Подаю нагрузку в полтора джи. Сейчас немного прижмёт!

Действительно, меня придавило к креслу, я буквально чувствовал, как кровь отхлынула от головы и устремилась к ногам, но самое забавное – брови наливались кровью и наплывали на глаза. Несмотря на нагрузку приходилось размеренно дышать и нажимать на этот дурацкий пульт и отключать загорающиеся лампочки.

– Нагрузка три джи! – послышался голос.

Если раньше было ещё терпимо, то теперь стало совсем туго. Я с большим трудом дышал и понимал, что долго так не продержусь. Руки тряслись и отключать лампочки стало совсем сложно.

– Как самочувствие? Ты меня слышишь? – забеспокоился оператор.

– Ыа-а! – невнятно ответил я, но такой ответ его устроил.

– Пять джи!

Перед глазами потемнело, а я понял, что сознание вот-вот покинет меня. Повторилось то самое чувство, как во время попадания в тело и на экзамене в академию. Центрифуга стала заметно замедляться и стало легче. Я открыл глаза и понял, что весь мокрый от пота, а тело практически не слушается. Не понимаю, то ли в какой-то момент я перестал зажимать пульт, то ли оператор не услышал ответ на свой вопрос и экстренно остановил испытание. Так или иначе, на сегодня для меня работа в центрифуге закончилась.

Когда капсулу вывезли из центрифуги и открыли крышку, я всё ещё тяжело дышал и чувствовал себя как амёба. Возле капсулы стояли Панкратов и наш лечащий врач Эллина Петровна Князькова.

– Как самочувствие? – поинтересовалась она и сразу проверила пульс.

– Уже хорошо, – ответил я и попытался улыбнуться. Кажется, у меня получилось, пусть это и выглядело не очень убедительно.

– Ничего, самое сложное уже позади! – принялся успокаивать меня Панкратов. – С крещением! Можешь считать, что только что ты испытал то, что чувствуют все космонавты при полёте на орбиту.

– Кажется, не самое приятное впечатление, которое хотелось бы вспоминать по возвращении. Надеюсь, я найду что-нибудь более приятное и запоминающееся.

– О, за это не волнуйся! – отмахнулся командир. – Но сегодня отдыхай. Соберёмся через пару часов пообщаться, а потом поедешь домой.

Мне помогли выбраться из капсулы и передали врачам. Эллина Петровна не успокоилась, пока не провела диагностику моего состояния. Только после этого мне позволили отдохнуть, а моё место занял Абрамов.

– Миша, скажи, что там легко! – взмолился парень.

– Конечно, легко. Там почти ничего делать не нужно: лежи себе да жми на кнопки, чтобы гасить лампочки.

– А перегрузка? – опешил Тёма.

– А это совсем другое дело. Увидишь!

Из лаборатории я направился прямиком в кабинет практики, где остальные члены отряда осваивали строение космического корабля и приборную панель. Не обошлось без расспросов и подколов со стороны ребят.

– Чудинов, говорят, ты чуть не отрубился на центрифуге? – заржал Плотников, заметив меня в кабинете.

– Чуть не считается, – ухмыльнулся я, переводя выпад на шутку. Цапаться с Ромой сейчас совсем не хотелось. Мне не давала покоя ситуация с темнотой перед глазами. Сколько лет я уже не испытывал ничего подобного? И вот, в самый сложный момент это повторилось. Может, такое состояние бывало из-за того, что я только вселился в тело Михаила и не успел прийти в себя? А почему это сучилось в другие разы?

– Ты сначала сам пройди испытание, а потом умничать будешь! – одёрнула его Ратошная, и голос девушки вернул меня к реальности.

– А ты в защитники к Чудинову записалась? – оскалился Роман, но девушка не удостоила его ответом.

Через полчаса в кабинете появился мокрый от пота Абрамов. Он плюхнулся рядом и не проронил ни слова, что совсем было на него не похоже.

– Говорят, крутиться в центрифуге – это как летать на реактивном самолёте. Ну, не знаю! Это точно не наши «Даймонды» из академии. На них я таких перегрузок не ощущал.

После испытания на центрифуге я даже представить боялся что ещё нас ждёт, но Панкратов дал нам немного времени прийти в себя. Мы продолжали физические тренировки, разбирали устройство орбитальной станции и ракеты, работали на симуляторах космического корабля и готовились к полёту. Незаметно пришёл ноябрь, а с ним и снег.

– Давненько мы не отрабатывали этапы подготовки, – произнёс в один из снежных дней Анатолий Филиппович. – Сегодня будем разбирать выживание в экстремальных условиях, а к концу недели проведём практику, где проверим как вы усвоили материал и насколько хорошо можете выполнять задачи. Как раз погода соответствующая, и эта тренировка не покажется вам лёгкой прогулкой.

– Так холодно ведь! – удивился Абрамов, посмотрев в окно.

– Правильно! А вы думаете, вам предстоит спускаться только летом, ещё и в ясную погоду? Нет, друзья! Вы должны быть готовы к любым условиям. На этой неделе отработаем посадку в зимнее время, весной займёмся выживанием в условиях приводнения, а где-то в августе поработаем в условиях пустыни. Как раз в то время будет засуха и горячий ветер, так что лучше условий и не придумаешь.

Как оказалось, на прошлой неделе группа Плотникова уже отработала аварийную посадку в неблагоприятной местности, о чем успел разузнать Абрамов.

– Что они хоть делали? – поинтересовался я. Конечно, кое-что я уже успел почитать, да и историю с Леоновым и Беляевым я хорошо помню, хоть это и случилось в годы моей прошлой жизни. Но за годы в подготовке космонавтов кое-что могло поменяться, поэтому мой интерес был совершенно не праздным.

– Да они ничего особо не говорят. Видимо, Рома им уже поездил по ушам, так что придётся ориентироваться по той информации, что есть в общем доступе. Говорят, приземлились, выбрались из аппарата, ночевали в лесу – больше ни слова не удалось из них выбить.

– Ладно, и этого достаточно, чтобы понять общую картину, – успокоил я друга. – В общем, будем выживать. Я так понимаю, нам придётся проходить эту тренировку ещё раз перед полётом на орбиту, так что лучше немного освоиться сейчас, чтобы в нужный момент не наломать дров.

В пятницу Наша троица приготовилась к испытаниям и ждала своего часа у входа в лабораторию Центра. Ноябрьский холодный ветер дул в лицо, но я даже не пытался укрыться от него за капюшоном. Пусть немного бодрит, да и нужно привыкать к холоду, потому как ближайшие сутки станут непростыми.

Разумеется, никто не даст нам замёрзнуть. В случае экстренных ситуаций мы передадим тревожный сигнал, и в считанные часы нас поместят в безопасные условия, но никто не станет прерывать эксперимент и получать низкие баллы.

Панкратов пребывал в отличном расположении духа и много шутил, а затем пригласил нас на инструктаж.

– Пока остальные ребята будут продолжать освоение модулей орбитальной станции, мы с вами пройдём очередной этап подготовки. Для кого-то из участников отряда эта тренировка осталась позади, но для вас всё только начинается.

Сначала провели медицинский осмотр. За пару месяцев я уже привык к ежедневному общению с врачами и постоянному контролю жизненных показателей. Это стандартная процедура для каждого кандидата в космонавты. И только после отмашки медиков мы прошли инструктаж, получили необходимое оборудование, надели скафандры и направились к спускаемому аппарату, в котором нам и предстоит начинать испытание.

Шар, в котором нам предстояло спускаться, погрузили на борт транспортного самолёта. Я чувствовал, как он разгонялся по взлётной полосе, а затем немного качнулся, оторвавшись от взлётной полосы и начал набирать высоту. Наше испытание началось!

Когда открылся грузовой отсек самолёта, и наш аппарат сбросили вниз, у меня ненадолго перехватило дыхание. Свободное падение продлилось совсем недолго, потому как уже через несколько секунд открылись парашюты, и мы стали замедляться. Через минуту аппарат рухнул в снег и застыл.

– Вылезаем, или тут посидим? – пошутил Абрамов, открепляя ремни безопаснсоти.

– Здесь хотя бы тепло, – отозвалась Лина. – Только свежего воздуха не хватает.

– Кстати, на счёт воздуха! – спохватился Тёма. – Надеюсь, вы не забыли самое главное правило нахождения в аппарате?

– Какое? – заволновались мы с Линой.

– Ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах внутри закрытого аппарата воздух не портить! – заржал Абрамов и откинул в сторону крышку люка.

– Детский сад! – закатила глаза девушка и поспешила следом за Артёмом.

– Да, погодка действительно неприветливая. Лучше бы сидели внутри, – Абрамов невольно поёжился от холода. – Миха, доставай «колбаски»!

– Может, тебе сразу бутербродика настрогать? – огрызнулась Лина, но я её поправил.

– Тёма имеет в виду свёртки со сменной одеждой. Держи!

Переодеваться пришлось по очереди, потому как в нашем отряде была девушка, а мы решили не смущать её. Скафандры далеко не убирали – по опыту наших коллег они нам пригодятся, чтобы утепляться ночью. Отражающие способности скафандров здорово помогут бороться с холодом.

– Какие наши действия?

– Оказываем первую помощь пострадавшим, если потребуется, справляемся со стрессом, демаскируем местность и пытаемся связаться с поисковыми бригадами, которые нас ищут.

– Ага, ищут! – проворчал Абрамов. – Филиппыч наверняка сидит в тёплом кабинете в паре километров отсюда и чаи гоняет… Говорите, оказать помощь. Пусть тогда пострадавшим буду я. То-то я думаю: и почему меня ноги не держат?

– Тёма, тебе когда-нибудь говорили, что ты хитрый жук? – сощурилась Лина.

– Хитрый жук – моё второе имя! – с улыбкой отозвался парень, развалившись на снегу. – Ну, меня кто-нибудь будет спасать, или мне тут так и валяться до прибытия спасательной службы.

– Придётся спасать, а то что я Кире потом скажу? – подшутил я над Абрамовым, а заодно напомнил ему о том, что дома его ждёт жена. Уж слишком он дал себе волю.

– Давайте быстренько спасать нашего раненого, а потом займёмся демаскировкой, – спохватилась Ратошная. – Мёрзнуть здесь совсем не хочется.

Я взял топорик и принялся орудовать им, чтобы срубить достаточно крепкую ветвь для того, чтобы наложить Абрамову на ногу шину. Пока я возился с шиной, Лина успела перебинтовать Тёме голову и напоить его горячим чаем.

– Дровишки-то откуда? – поинтересовался я, глядя на небольшой костерок, который соорудили ребята.

– Из носимого аварийного запаса, – призналась девушка. – Кстати, спички тоже оттуда. Присаживайся, будем чаем греться.

– Успеется! – отмахнулся я и вернулся к работе. Это после предельных перегрузок я был мокрый от пота, а сейчас мы спускались с небольшой высоты, поэтому я даже не вспотел. Температура держалась около трёх градусов мороза, а ветер практически не пробирался сквозь пушистые сосны, поэтому теплозащитного костюма было вполне достаточно, чтобы согреться. А если орудовать топориком, так ещё теплее становится.

Раз Тёма решил изображать раненого, работать над демаскировкой нашей позиции пришлось мне. Через полчаса все нижние ветви вокруг места нашей посадки были срублены. Я решил, что не стоит добру пропадать и оттащил их к нашему аппарату. Небольшое укрытие от ветра лишним не будет.

Попутно подмечал сухие ветки, которые можно было использовать для розжига костра. Уже в процессе смастерил небольшой шалаш из веток, добавил сухих листьев и поджёг их. К счастью, сухая листва быстро загорелась, выдавая огонёк, который лизнул по веткам и выбросил вверх языки пламени высотой с полметра.

– Есть контакт! – обрадовался Абрамов, которому мы поручили заниматься настройкой радиосвязи.

– Приём, космонавты! Как там у вас на свежем воздухе? Не дует? – поинтересовался Панкратов, когда нам удалось установить связь с базой.

– А вы заходите к нам на чай, заодно и проверите, – пригласил Филиппыча Артём.

– Завтра, всё завтра, ребята! Пока справляетесь своими силами, а утром мы начнём вас искать. Аварийного запаса вам должно хватить на трое суток, но мы не будем вас сильно мучать. Сутки продержитесь, и хватит. Да и нашим поисковикам не помешает тоже немного размяться, а то группу Плотникова два часа искали. Их угораздило приземлиться почти на самом краю леса, поэтому пришлось прочесать весь массив.

Если бы не оболочка спускаемого аппарата, скафандры, свёрнутые руликом и стропы от парашютов, на которых мы спускались на Землю, мы бы походили на обычных туристов, которые выбрались в подмосковный лесок на выходные, чтобы отдохнуть от мирской суеты. Вот только случайных туристов на закрытой территории возле Звёздного городка никак быть не могло, поэтому нам предстояло ночевать в гордом одиночестве. Разумеется, если так можно сказать, ведь уже к вечеру к нам примчался любопытный заяц, а на рассвете вокруг нашей стоянки мы нашли следы лисицы.

– Доброе утро, молодёжь! – произнёс Панкратов, когда мы вышли на связь. – Сейчас мы будем вас искать. Ребята уже выдвигаются на позиции.

Мы ожидали увидеть большой отряд, который растянулся цепочкой и прочёсывает местность, но на деле всё оказалось куда проще. Где-то через полчаса над местом нашей стоянки пролетел беспилотник. Я схватил сигнальную ракетницу, которую заранее успел зарядить, и подал сигнал. В небо устремилась ракета, оставляя за собой дымовой оранжевый след.

Беспилотник вернулся, сделал над нами круг и ушёл обратно, а минут через сорок к нам добрались спасатели. Как и полагается, прислали несколько единиц техники и с дюжину специалистов. Медики отработали диагностические процедуры, спасатели сделали свою работу, и мы отправились на базу. Всего через час после встречи со спасательной бригадой о том, что здесь приземлился спускаемый аппарат, говорили лишь следы на снегу, выжженное пятно костра и срубленные ветви.

На этом наши практические испытания временно закончились. До конца года нам предстояло сдать экзамены на знание устройства космического корабля и орбитальной станции, а также пройти на симуляторе процесс полёта, выхода на орбиту и стыковки с орбитальной станцией.

– После праздников будем учиться устранять аварийные ситуации на орбитальной станции и проводить исследования, – анонсировал Анатолий Филиппович.

Я был готов приступать хоть сейчас, но время близилось к Новому году, а потому настрой у всех был предпраздничный и серьёзной работы не планировалось. В один из последних рабочих дней Лина подозвала нас к мультимедийной доске.

– Ребята вы уже видели? Вывесили первый рейтинг на основе трёх испытаний, результатов физической подготовки и экзаменов.

– Сейчас поглядим кто у нас первый в очереди на полёт в космос! – оживился Абрамов и помчался к стенду.