Читать книгу: «Проклятая Тройка», страница 4

Однажды за обедом он лениво ел суп. Филин, как ураган, подсел с подносом:

– Привет, Люк! Чем займёмся после занятий?

– Привет… не знаю. Я думал поспать.

– Да ты чего такой кислый? Давай лучше стырим соли и пойдём к колодцу – там куча слизняков! Они так смешно выворачиваются наизнанку!

Люку было не по себе от садистских наклонностей друга, но со временем он понял: Филин безобидный, просто странный. Его чувство юмора порой пугало.

– Не знаю… как-то не до этого.

– Ты опять по своей девчонке сохнешь? Не надоело? – Фил закатил глаза. – Забудь её, как она тебя – бери с неё пример.

Эти слова эхом прозвучали в голове Люка. Паника сдавила горло, злость вспыхнула мгновенно.

– Нет! Я же сказал – не говори о ней! Она не бросила меня, она уехала, чтобы стать певицей, наверное… Ты-то что знаешь?!

– Ладно-ладно, как скажешь…

Пауза повисла тяжёлая. Но Филин, как ни в чём не бывало, с трудом сдерживая смешок, сказал:

– Нет, ну ты представь лицо старосты, как она позеленеет от этих слизняков!

Люк невольно улыбнулся. Всё же… было бы весело.

– Тащи соль.

Они притаились на заднем дворе. На цыпочках добрались до старого колодца. Люк с усилием сдвинул тяжёлую крышку. Внутри – множество жирных слизней на мокрых камнях.

Филин достал свёрток с солью. Слизень под щепоткой начал «сдуваться», как шарик, даже пищал, словно из него выходил воздух. Второй – вывернулся и истекал слизью. Люка завораживало это зрелище. Он думал: они мучаются. Но заразительный смех Филина понемногу растапливал его сдержанность.

– А давай выдавим одного, как пасту, и наполним песком! Потом бросим в мелких – вот у них будут рожи!

– Слушай, это перебор. Не хотелось бы получить по шапке.

Филин уже хотел возразить, как вдруг:

– Люк! Что ты здесь делаешь? А если провалишься в люк… Люк!

Это была староста – женщина лет сорока с вечно недовольным лицом, заплетённой косой до пояса и царственной осанкой. Филин исчез, как дым, оставив Люка одного.

– Я… вышел поиграть с Филином…

– Неважно. В доме не спрячется. А это что?.. – она заметила слизняков и побледнела. Люк едва сдерживал смех. – Мерзость. Быстро в дом!

Вечером Люк сидел в комнате, привычно грустя. Тогда влетел Филин:

– Вот это даа! Сердечко чуть не выскочило!

– Ты меня кинул!

– Прости, Люк, сработал инстинкт!

– Чёрта с два ты меня ещё раз на такое уговоришь! Опять одно и то же…

– Прости. Давай держаться вместе. Обещаю – будем осторожнее.

Люк промолчал, но кивнул. Всё-таки… приятно было не быть одному.

Люк не смотрел на него, но слушал, и его грусть вновь резко сменилась на радость. Он кивнул Филу и сказал, что хочет спать. Фил ушел, но этой ночью Люк все равно не спал спокойно.

Ему снился страшный сон. Он был пестрый и тревожный, вновь проплывающая картина удаляющейся фигуры Вии. А потом появился Филин, Люк узнал его по ковбойской шляпе и прическе, но лицо было неузнаваемо ужасно. Это было лицо чудовища с острыми зубами и кровавыми глазницами. Люк пытался бежать и звать на помощь, но земля уходила из-под ног, он вот-вот упал бы, как вдруг его одернула чья-то рука. Он был все еще во сне, на него смотрела широкоплечая женщина, которую даже можно было спутать с мужчиной. У нее было бурное высокое пламя вместо волос и глаз, а тело облачено в ночь. Люк не смог оторвать от нее взора, и казалось, ее огонь его поглотит.

Он проснулся в поту, с тяжелым, учащенным дыханием, стены давили на легкие. Люк чувствовал на себе тот пламенный взгляд… До сих пор. Люк проснулся в поту. Дыхание сбилось. В углу комнаты – фигура. Кто-то стоял и смотрел, склонив голову.

Он не мог пошевелиться. Это был сон? Нет. Он был в сознании.

Люк в полном ужасе ждал, когда оно шевельнется, а его собственное тело схватил паралич.

Казалось, он просидел на кровати вот так несколько часов, прежде чем фигура дернулась в его сторону и тут же рассыпалась на множество расползающихся черных точек. Сотни пауков заползали под одеяло, щекотали ноги, забирались под одежду, в уши, в волосы. Люк кричал и извивался на кровати всем телом, пока на крики не сбежались ночные дежурные. Едва они успокоили Люка, он рассказал о случившемся, убеждая, что на этот момент уже точно не спал. Но никаких пауков или посторонних в комнате так и не нашли.

Глава 11

Кос зашёл в дом Оазис широким шагом – такой злой, что Фауст испугался быть испепелённым его взглядом в ту же секунду. Он выдохнул, глядя на Фауста, и, шипя ногами по железному полу, подошёл вплотную к Оазис. Она не дрогнула, несмотря на то, что Кос смотрел на неё как на мусор.

– Неужто передумала? – ехидно спросил Кос, не двигаясь.

– Нет, просто скакун оказался убедительнее тебя, – ответила Оазис и едва заметно улыбнулась.

Фауст и Топс сидели за столом, Оазис сидела в позе лотоса у очага, а Кос нервно расхаживал по комнате, нарисовав шагами чёрную обугленную траекторию. Они выслушали рассказ Фауста о сне ещё раз, и Кос пришёл в недоумение, смешанное с яростью.

– Этого не может быть! Это просто глупый сон! Архимий не мог так сглупить!

– Мог, – сказала Оазис, не оборачиваясь. – Он никогда не отличался терпением и послушанием. А тут такой шанс проявить себя, представляешь? Победить одного из Проклятой Тройки в одиночку. Ну… или хотя бы удовлетворить любопытство.

– Но как ты это увидел?! – завизжал Кос. – Что это за… ересь?!

Фауст и Топс возмущённо развели руками, не понимая, в чём обвинение. Он не виноват, что видит сны, но Кос выглядел как истеричка и едва не прожёг его взглядом.

– Кос, успокойся, – сказала Оазис. – Какой план?

– План включал в себя хотя бы двух Золотых! А теперь нам ничего не остаётся, как идти к Ибраитос и просить совета! Уму непостижимо!

Из глаз Коса вырвался свет. Стены дома затряслись, посыпались искры, раскалённый металл потёк на пол, и в стене образовалась зияющая дыра. Фауст и Топс едва не обнялись от страха. Оазис вскочила и указала пальцем на дверь:

– А ну не порть мне стены! Вали на улицу!

– Как же мне надоел твой гонор, Оазис! – рявкнул Кос, и глаза опять вспыхнули.

– А мне надоел ты, так что терпи, козёл!

Толстяк Топс встал и попытался их успокоить. Фауст подумал: как только у этого коротышки хватает смелости встревать в перепалку богов? Он просто притворился ветошью и сидел молча.

– Вы же семья! Прекратите ругаться! Так вы точно не найдёте решений!

– А ну заткнись, недоразумение, пока я в тебе две дыры не прожёг! – зарычал Кос, и Топс в ужасе сел.

От крика даже Оазис побледнела, хотя старалась сохранить холодное выражение лица. Повисла пугающая пауза. Глаза Коса полностью утратили человеческий вид, из них лился свет. Он зарычал в пустоту и вылетел из дома, чуть не выбив дверь.

Оазис села и молча закрыла лицо руками. Смерть Архимия и отчаяние Коса её утомляли. Фауст хотел бы как-то поддержать её – она была ему симпатична. К таким людям он всегда старался найти подход. Первым заговорил Топс:

– Уверен, всё образумится, Ози.

– Слушай, Кос сказал, что нужны Золотые? – уточнил Фауст. – А… сколько вас всего?

Оазис устало вздохнула и посмотрела на Фауста:

– Всего было трое Золотых. Кос, Архимий и Годрик.

– Получается, есть ещё Годрик?

Топс поздно подал знак Фаусту замолчать.

– Нет, – коротко ответила она. Уже уходя, обернулась в дверях. – Нету… Идите спать.

Сказано это было печально. Фауст тактично промолчал. Она ушла.

Топс тоже встал и показал Фаусту его кровать. У Оазис, в отличие от Калидиуса, с гостеприимством проблем не было. Перед тем как уйти, Фауст задал Топсу последний вопрос:

– Слушай, Топс, а кто такая Ибраитос? Их сестра?

– Да. Самая старшая и мудрая. Но к встрече с ней лучше быть готовым, – сказал Топс, поморщившись. – Спроси завтра про это у Оазис.

За два часа знакомства Топс понравился Фаусту: добродушный и преданный не только Оазис, но и своему народу. Несмотря на вес, в глазах у него была сильная личность. Рядом с ним Фауст чувствовал себя человеком, не игрушкой богов.

А к кому из них не надо быть готовым? – подумал Фауст.

Огонь в камине, уют, пляшущие тени – всё это быстро его убаюкало. Он уснул второй раз за ночь.

Ему снился пугающий образ бледного человека в Шоре. Он был голый и гладкий, как манекен, но с чёрными волосами и глазами. В его руке был белый гранёный посох со странной сферой на навершии. Фигура взглянула на Фауста – и наступило утро.

***

Фауст удивился, когда утром он скакнул за Косом и Оазис, но очутился в дремучем лесу. Было влажно, сыро и жарко. Слышались звуки разных птиц и насекомых, буро-зелёный пейзаж заполнял всё пространство.

– Ваша сестра живёт в лесу?

– Ха! Нет! – воскликнул Кос. – Но она очень хорошо позаботилась о защите своих скакунов. Скоро сам всё увидишь. Придётся немного пройтись.

Фауст кивнул и пошёл за ними сквозь грязь, заросли и размытые дождями большие корни деревьев. Влажная земля начинала бурлить и шипеть под ногами богов. Кос шёл впереди и солнечным взглядом расчищал дорогу от препятствий, а Оазис шла за ним. Фауст ненавязчиво нагнал её, чтобы проявить очередной прилив любопытства.

– Слушай, а что за скакуны у Ибраитос?

– Когда появилась Проклятая Тройка, – начала Оазис, – Ибраитос положила много сил на защиту тех скакунов, что смогли спастись из своих умирающих миров, и объединила их под одной крышей. Дала им дом.

– Хм. Благородно.

Фауст посчитал, что, пожалуй, это было самое яркое проявление «божественной» милости из всех, что он услышал от кого-либо из богов.

– Да, но так считают не все. Этот мир сейчас практически разрушен людьми, что жили здесь, а Ибраитос отказалась давать им убежище.

– Почему?

– Сказала, они сами виноваты в гибели их общества. А скакуны не ответственны за то, что Тройка пожрала их миры. Вот так и получается.

– Жёстко, – сказал Фауст себе под нос. – Но справедливо.

– Жестокость придумали люди, а не боги.

Фауст не совсем понял, о чём она, но решил не переспрашивать. Вообще Оазис была в его глазах удивительно красива: очень нежное лицо дополнял строгий и холодный взгляд с идеальной осанкой, а её глаза цвета золота, рыжие волосы и белый костюм создавали яркий образ. Её вечно усталая и нервная манера говорить будто бы даже забавляла Фауста и не мешала выстраивать с ней диалоги.

Кос, конечно, тоже был яркой фигурой, но Фаусту пока не было понятно: маньяк он или просто мрачный чудак с приступами гнева. Он даже невольно старался говорить тише за его спиной – мало ли что от него можно ожидать. В доме у Оазис он его здорово напугал.

Лес потихоньку редел. Перед ними открылся вид на огромный пустырь размером со стадион и скромная железная калитка выше человеческого роста, а изгородь шла вокруг всей площади. Выглядело странно, но боги уверенно шли к ней – пока в кустах не послышались шорохи.

С обеих сторон вышел десяток человек с огнестрельным оружием и стали громко кричать, жестикулировать и обзываться. Фауст так перепугался, что ни слова не разобрал. Кос сложил руки за спиной и окинул их спокойным взглядом.

– Руки за голову! Живо!

Фауст забегал глазами от Коса к Оазис. Никто из них не пошевелился – наверное, пули им не страшны. А вот Фауст пока побаивался.

– Ты оглох? – Один солдат вышел вперёд. – Я сказал…

У Коса зажглись глаза, но Оазис опередила его, и над её головой вдруг зажёгся призрачный золотой венок. Глаза тоже загорелись ярче. Такие же венки появились над головами всех солдат – кроме одного. Эти солдаты разом наставили оружие на кричащего командира.

– Какого… Опустить! Вы что, охренели?

Он поднял руки и в полном смятении уставился на троих.

– Вы кто такие?

– Я отпущу твоих солдат, и вы уйдёте. Хорошо?

Командир оскалился.

– Вы не сможете прятаться вечно в вашей норе…

– Да мне плевать. Мы здесь проездом. Так ты всё понял?

Командир замолчал и кивнул. Фауст и не думал, что силы Оазис могут творить такие эффектные вещи. И эффективные. Венки разом исчезли. Солдаты ошарашенно опомнились и стали ждать команды. Должно быть, у него над головой тоже был венок.

– Уходим!

Так они и ушли, а Фауст остался в недоумении.

– Это те самые «местные», – пояснил Кос. – Завидуют Ибраитос и её убежищу. Вот и сбиваются в стаи, пытаются караулить. Они никто. Забудь о них.

Трое двинулись к воротам. Кос взялся за ручку – и двери поддались. Они сразу же очутились в огромном холле с толпой народа, и все они были скакунами. В холле стоял шум и гул. Разноцветные кулоны переливались и сверкали. Атмосфера была очень приятной – в отличие от обстоятельств снаружи.

Потом Фауст подумал: а как они очутились в здании прямо с улицы, без прохода через Шор? И как же он удивился, когда узнал: это сооружение находится прямо в Шоре, что концептуально было даже трудно представить.

Так ему объяснил Кос.

Место, где Ибраитос жила со своими скакунами, другие называли «Логово Ибраитос».

Глава 12

Помещение, в котором они оказались, напоминало просторный холл какого-то учебного учреждения, но оборудованного под главную площадь для жильцов.

Фауст стоял с открытым ртом, он впервые видел такое количество скакунов под одной крышей. Холл был полон народу, стоял шум и гам. Все общались, занимались своими делами, дети резвились и кричали. Вокруг стояла мирная и оживленная атмосфера.

Из толпы к ним сразу же вышла симпатичная миниатюрная девушка лет шестнадцати на вид, одетая в закрытое платье темно-серых оттенков. Волосы были пепельно-русые, глаза большие, зеленые, и с выражением перманентной грусти. Она сразу бросила испуганный и одновременно брезгливый взгляд на Коса. Очередной спутник у него на пути негативно относится к Косу, и это не могло не волновать все больше с каждым новым встречным человеком. Более того, буквально вся родня его открыто презирала и в тоже время боялась.

– Приветствую вас, гости, – сказала девушка и скромно преклонила голову. – Меня зовут Тейя, для тех, кто не в курсе.

Фауст с улыбкой помахал ей рукой и покосился на богов и их реакцию. Как и ожидалось, Кос безразлично уставился на нее, а Оазис кивнула в ответ и сдержанно обратилась к ней:

– Здравствуй, мы к Ибраитос.

– Я поняла, – не без иронии ответила Тейя и пригласила их за собой жестом руки. – Она вас ждала, только, боюсь, вам придется немного подождать, Ибраитос будет готова принять вас после обеда вечером.

Кос пошагал мимо нее, будто не услышав ее слова.

– Нам нужно идти к ней сейчас, я знаю дорогу.

– Но я же сказала…

Кос резко обернулся с горящими глазами и оскалился.

– Ты имеешь что-то против, девчонка?!

– Нет, но… – сказала Тейя, вся сжалась в клубок и опустила взгляд. Фауст напрягся, что снова придется успокаивать Коса, но его ждало удивление. – Ибраитос будет против… Если хочешь поспорить с ней… иди.

На этот раз уже взгляд Коса померк, он рыкнул себе под нос и пошел куда-то вверх по лестнице, обжигая мраморный пол. Видимо, спорить с Ибраитос он не желал, и Фауст задумался, чтоже там за сестра такая. Оазис же отреагировала спокойно, словно именно такого исхода и ожидала.

– Извини за него, Тейя, ты знаешь, это просто… Кос. – Сказала она и поставила руки в боки, закатив глаза. – Покажешь, где тут можно отдохнуть, пока мы ждем?

Народ вокруг будто не замечал всей этой сцены, кроме тех, кто был ближе всего, заметили необычных гостей. Даже несмотря на их белые наряды. Фауста удивила самобытность этого места с первых минут пребывания. Воспользовавшись моментом, он захотел озвучить свою недавно возникшую идею, хотя боялся показаться неуместно навязчивым.

– Оазис, слушай, у меня есть одна идея…

– Ну? – ответила она, двигаясь за Тейей куда-то в правое крыло от холла.

– Тогда в лесу ты как-то покопалась у меня в голове, ты видела мои мысли и воспоминания, не знаю, как это работает?

– К чему ты?

– А ты можешь заглянуть в мои эти ведения или сны?

Оазис с любопытством и сомнением обернулась на Фауста и улыбнулась.

– Можно попробовать, как раз есть время. – сказала она и задумчиво нахмурилась. – Удивил, скакун, могла бы и сама догадаться.

Тейя молча довела их по длинному коридору до комнат, явно служащие общежитием. У Фауста не осталось сомнений, что они находятся в каком-то подобии университета и зашли в жилое крыло. Видимо, оно и было оборудовано под спальные места всех живущих тут скакунов. Оазис поблагодарила Тейю, и та молча ушла.

Они остались вдвоем в небольшой комнате, совсем не обжитой. Воцарилось неловкое молчание, но только для Фауста. Оазис топталась на месте, избегая ковров, чтобы не поджечь.

Недолгое молчание натолкнуло Фауста на мысли о Галилее: где он сейчас, как обживается в новом мире, заметил ли он отсутствие Фауста? Наверняка он бы сейчас осуждал каждый шаг Фауста и корил на дюжине легкомысленных поступков. От тяжелых мыслей его отвлекла Оазис: подошла сзади и стукнула по плечу, слегка опалив толстовку.

– Слушай, извини, что так наехал на тебя тогда и назвал дурой, просто сейчас на нервах.

Оазис безразлично отвечала, не поворачивая головы:

– Не парься, мы все на нервах. Это я тебя благодарить должна за «пинок», так бы и сидела дома, пока мои братья сражаются, а я что хуже?! Просто не хотелось, чтобы ты подумал, что я делаю это ради Огненноликой. Что такое? – спросила она, заметив смятение Фауста.

– Да нет, – ответил Фауст с растерянным лицом и сел на скрипучую койку. – Просто не думал, что мое мнение тебя волнует.

– Ну-у-у, ты единственный незнакомый мне скакун в этой компании, остальные-то и так меня хорошо знают, а я не хочу казаться фанатичкой, как Кос. – раздраженно сказала Оазис.

– Ты не кажешься мне фанатичкой.

Оазис своими большими глазами на него посмотрела с добротой, благодарной улыбкой, хотя Фауст всего лишь был искренним. Такая простая фраза – а какой эффект! Тем не менее Фауст не мог не обратить внимания на интонацию, с которой она называет его скакуном. Пренебрежительной.

– А все же почему ты тогда со мной пошла?

– У тебя остался кто-то из родных?

– Эм, да, старший брат. И я даже ничего не успел ему сказать, кстати говоря… Куда я, с кем? Кос не позволил.

Оазис фыркнула при упоминании Коса.

– Значит, мы друг друга поймем, мы можем ненавидеть свою семью, но не можем – не любить. Я могу всех их послать нахер, Огненноликую, Коса, но ты напомнил мне, что это не решит моих проблем, как бы мне этого не хотелось. Я обязана защищать то, что люблю, или хотя бы попробовать.

– Звучит «по-человечески», – улыбнулся Фауст.

– Наверное, человечности ничто не учит так хорошо, как любовь…

Фауст надолго задумался о ее словах. А любит ли он свой новый мир так, что готов за него умереть? Может, он зря пошел с Косом и стоит брать Галилея и бежать как можно дальше прямо сейчас?

– А за что ты так злишься на свою мать? – сказал Фауст и осекся. – Извини, наверное, не надо было об этом.

– Да не забивай бошку, ты не поймешь…

Фауст понял, что она не хочет говорить об этом со «скакуном», и огорчился, но постарался не подавать виду и сменить тему на более насущную.

– Да… Так и как мы, эм… действуем?

– В идеале надо быть ногами в воде, но работаем как есть.

– А… Почему в воде?

– Мне так… комфортнее, я… – тут Оазис запнулась, явно думая, рассказывать ли ему больше, чем нужно. – Это моя маленькая мечта – почувствовать воду…

– А ты…

– Нет. Кокон не дает даже ощутить воду своей кожей, ни дуновение ветра, ни прикосновение… Ничего. Мне много рассказывали о воде, как она обволакивает, приятно охлаждая кожу. Вода спокойная, на нее приятно смотреть, и вообще… забудь.

– Нет-нет, это очень красивая мечта, – ответил ей Фауст и невольно улыбнулся.

– Я точно не знаю, что я буду искать у тебя в голове, – продолжила она. – Мы даже не знаем природу твоих видений, но я постараюсь найти воспоминания о смерти Архимия и искать похожие мысли, может, сможем спровоцировать новые картинки.

– А мне что делать?

– Постарайся просто быть в сознании, смотри мне в глаза и не скакни случайно куда попало, как в прошлый раз.

– Слушай, ты будешь… читать мои мысли?

– А что, стремно? – спросила Оазис и усмехнулась. – Ты ничего не почувствуешь, старайся ни о чем не думать, а еще лучше – о том конченом боге, поможет.

Оазис подошла вплотную и почти обхватила ладошками его лицо, казалось, она едва не коснулась его, но сдержалась. Ее глаза засветились ярче в полумраке комнаты. Дыхание Фауста участилось, неужели так уже действует ее магия? Или такое волнение вызывает их внезапная близость? Он ощутил себя полным дураком.

В голове предательски всплыла внезапная мысль, что ему нравится ее лицо. Аккуратное, гладкое… и намного добрее, чем казалось при знакомстве. Глаза теперь казались еще больше и выразительнее, а губы пухлее, но не менее приятные глазу. Фауст почувствовал, как краснеет, и постарался отогнать навязчивые мысли, а Оазис в этот же момент весело ухмыльнулась. Ну все. Теперь он точно от стыда убьется прямо тут.

Они так простояли несколько минут безрезультатно.

– Ты, похоже… устал, у тебя мысли путаются, черт пойми как. Мы можем попробовать позже.

– Мы же только начали!

– Извини, не предупредила, что немного тебя отключу, прошло пару часов.

Фауст подумал, что она шутит, но взгляд оставался неизменно серьезным.

– Что, зря время потратили? – удивленно сказал он, потирая глаза. Он действительно устал.

– Ну почему, – улыбнулась Оазис. – Люблю размять чьи-то мозги, к тому же результат есть, только тебе бы выспаться, и попробуем позже. И, Фауст…

– Да?

– Ничего не выйдет… – неловко сказала она.

– Что? Ты… ты о чем?

– Я тебе нравлюсь, – сказала Оазис и печально улыбнулась. – Но я даже не могу до тебя дотронуться, так что…

– Не продолжай, – смущенно прервал ее Фауст и отвел взгляд. – Я понял тебя и понимал до этого… наверное.

Тут Фауст еще больше ощутил накатившую усталость, но спать совсем не хотелось, поэтому он подумал развеяться и изучить здание. Оазис составила ему компанию. Всю дорогу назад они шли молча, но молчание не было неловким, наоборот, легким и приятным. Фауст почувствовал себя легче оттого, что Оазис сама озвучила его мысли, как ни печально.

– А боги вообще не спят? – шепотом спросил Фауст.

– Не-а, но в теории мы можем спать, хотя совершенно в этом не нуждаемся. Я пойду найду Коса, чтобы он не натворил делов. Не теряйся.

На том и разошлись.

Глава 13

Пожилой сторож делал ночной обход охраняемой территории на небольшой стройке. Это были окраины города, и туда нередко забирались бездомные, алкаши или подростки. Ночь была тёмной, фонарик оказался как никогда кстати, но даже его тусклый свет едва освещал мрак голых коридоров.

Сначала его смутил странный жёлтый свет где-то в глубине здания. Он принял бы его за костёр, если бы тот резко не двинулся и не скрылся за углом. Должно быть, кто-то опять балуется с огнём.

Сторож устало вздохнул и поплёлся в том направлении. По мере передвижения становилось жарко, хотя никакого отопления в этой части ещё не было, и ночь выдалась холодной. Запахло гарью. Сторож нащупал электрошокер – на всякий случай. Иногда случаются неприятности.

Выскочив из-за поворота, он снова заметил промелькнувший огонёк в нескольких пролётах от него. Затем послышался тихий ритмичный скрип. Сторож не смог определить его природу и двинулся дальше. Он расстегнул верхние пуговицы рубашки, чтобы легче дышать – от нарастающей температуры на лбу выступил пот.

Он вздрогнул, когда земля под ногами зашевелилась. Это крысы – целыми стаями они бежали в обратную сторону. Громко и тревожно пищали, будто спасались от чего-то. И снова послышался скрип, в котором сторож вдруг уловил… смех. Болезненный и отчаянный хохот эхом пронёсся по коридору, и у сторожа по спине пробежали мурашки.

Он стал идти тише, почти крадучись. Ужасный запах горелого мяса ударил в нос – он прикрыл лицо рукой. «Что же там творится?..»

Он приближался к одной из комнат. Там доносились жалобные бормотания, перемежающиеся со смехом:

– Как больно… ха-ха… больно… почему я один?.. Совсем один… совсем один… совсем один… ха-ха…

Сторож заглянул в комнату – и увидел человека в углу. Тот сидел, сложившись клубочком. Похоже, плакал. Но тело его светилось жёлто-красным, как от пламени. Над ним поднимался горячий пар, а конечности сводило болезненной судорогой.

– Нет-нет! – бормотал человек. – Рогатый не врёт… Они вернутся… Рогатый не врёт… ха-ха-ха…

– Эй… – окликнул сторож.

На него обернулось чудовищное лицо: горящие, как ад, красные глаза и безумно улыбающийся рот, полный острых жёлтых зубов. Чудовище приподнялось и поправило на затылке ковбойскую шляпу. Потом когтистая худая рука потянулась за длинным мечом.

– Стоять! – крикнул охранник, охваченный страхом, хватаясь за электрошокер. – Вам тут быть… неположено…

– Ха-ха! Еда… еда… ха-ха!

Сторож хотел выстрелить из электрошокера прежде, чем на него набросятся. Но не успел. Худая рука мертвой хваткой сомкнулась у него на шее. Он даже не смог закричать – от резкой боли перехватило дыхание. Рука монстра была словно раскалённая сковорода, обвившая горло. Существо вплотную приблизилось к его лицу и посмотрело в глаза. В этих чёрных, узких зрачках не было ничего человеческого – только злоба, боль и пламя. От его дыхания, казалось, кожа начинала плавиться.

«Это… запах крови?..»

Свободной рукой сторож сумел ударить монстра электрошокером в живот. Хватка немного ослабла. На миг чудовище застыло – электрический разряд подействовал, но ненадолго: электрошокер расплавился, а монстр засветился ярче. Багровые глаза вспыхнули, и он захохотал безумным смехом – прежде чем взорваться.

Сторож не успел даже крикнуть – всё здание взлетело на воздух.

Глава 14

Фауст неуверенно расхаживал по пустым коридорам жилого крыла, людей было мало. Он подумал, что, должно быть, сейчас вечер и все где-то в «центре» логова Ибраитос, а ему и лучше, он не хотел больших компаний.

Это место напоминало ему школу, в которой он сам учился в родном мире очень давно. Это ощущалось очень странно, словно было в другой жизни, и от этого сердце сжимала тоска по дому и брату, с которым они учились в параллельных классах.

Тейя вышла из-за угла, и Фауст вздрогнул от неожиданности. У нее был совершенно беззвучный шаг.

– Тебя зовет к себе Ибраитос, – прошептала Тейя. – Иди за мной.

– О, привет! Эм, хорошо, иду.

Фауст не был уверен, что хотел идти один, не прихватив своих спутников, но Тейя не дала ему возможности подумать. Они пошли по лестнице на второй этаж.

Судя по звенящей тишине, сюда вообще никто не ходил без приглашения. Коридоры и помещения были всё-такие же, только старше и не отремонтированные, словно за этой частью здания никто не следил. От них пахло сыростью и застоявшейся водой.

По идее, Фаусту бы следовало волноваться, но необъяснимое смирение внезапно овладело им, или, быть может, эффект от «чистки» Оазис в его голове все еще действовал. Вскоре они подошли к большой двустворчатой двери. По виду такие вели в актовый зал или спортзал.

– А мне точно не нужно подождать никого из… ну, Коса или Оазис?

– Ибраитос сказала привести только тебя, заходи.

Фауст толкнул дверь и шагнул в кромешную тьму. Размеры помещения было невозможно определить, а под ногами ощущалось что-то сыпучее и мягкое, похожее на песок. Он двигался к предполагаемому центру украдкой и все больше переживал, зрение совсем не привыкало к темноте, внутри не было ни одного источника света.

– О-о, золотой скакун! – сильный женский голос раздался со всех сторон и эхом остался в ушах Фауста. В нем слышалась сила, возраст и неподдельный интерес, но звучал он очень настораживающе хитрым.

Акустика не позволила определить, откуда он доносился. Фауст начал нервно озираться по сторонам в поисках кого-либо, но все еще ничего не видел.

– З-здравствуйте.

Фауст дернулся от странного тихого звука, стучащего по песку, и замер в волнении, звук медленно приближался.

– Представь себе, скакунов та-ак много, а в моем логове еще ни разу не было ни одного с золотой нитью, хотя братья и сестра утверждали, что вы такие – не редкость!

Голос звучал совсем рядом и прямо у Фауста за спиной. Он медленно развернулся и увидел два горящих желто-золотых глаза без зрачков и белков, которые прищуренно ослепляли его во тьме. Удивительно, что Фауст задрал голову, чтобы на них посмотреть, они парили на три головы выше его роста! Он нервно сглотнул, а глаза хищно парили вокруг него.

– Я зажгу свет, ты же не против, мальчик? – сказал голос, и через пару секунд загорелась первая маленькая керосиновая лампа, и Фауст побледнел.

Из темноты к лампе тянулась темная огромная лапа, как у паука, и тут же исчезла. Потом зажглась вторая от небольшой искры на кончике такой же лапы, так зажегся с десяток свечей и ламп, и Фауст увидел в полумраке высокую женщину, метра два не меньше, на шести огромных паучьих лапах, держащих ее еще выше от земли. Глаза, как фонари, повернулись в его сторону, и он попятился.

Женщина была на вид около 35 лет, на ней было необычное закрытое платье с рукавами и подолом до пола. Оно напоминало комбинезоны других богов и имело такие же золотые швы вдоль тела. Ее волосы были совсем седые, заплетенные в толстую косу.

При свете Фауст увидел, что весь пол действительно был усыпан песком, а лампы стояли вокруг большого каменного диска, на который плавно опустилась Ибраитос и расставила чудовищные лапы вокруг себя.

– Здрасте… Я – Фауст. – повторил Фауст и неловко закашлялся.

– Не бо-ойся меня, золотой скакун, я тебя не съем, – приветливо сказала Ибраитос и пригласила Фауста к себе. – Не при первой же встрече, а-ха-ха!

Фауст ничего не ответил и встал на каменную поверхность, затем Ибраитос жестом предложила сесть, и он послушался. Она полностью окинула его своим нечеловечески пустым взглядом, а Фауст никак не мог считать ее настроение. Ибраитос выглядела очень приятной женщиной, запоминающийся образ с нежным и одновременно строгим материнским лицом. Но ее хищный голос и гигантские лапы источали опасность и готовность, словно напасть прямо сейчас. Ее фигура очаровывала аурой загадочности и строгости.

– Хочешь чаю?

– Да, спасибо…

Одна из лап зашевелилась и прикоснулась к железному чайнику, на ней заискрился ее «кокон», как у других богов, и чайник начал греться. В более ярком свете Фауст подметил ее внешнее сходство с Косом, что, наверное, было нормально, все они были друг на друга похожи.

Он чувствовал себя ребенком в гостях у строгой маминой подруги, глупо стеснялся, боялся и не знал, о чем вообще говорить, но сидеть и молчать было на удивление, вполне комфортно. Только мамины подруги редко бывали паукообразными богами.

– Как тебе у нас в гостях? Тейя не слишком вредничала в общении?

– У вас тут интересно… – сказал Фауст, тщательно подбирая слова. – Но я пока не успел как следует осмотреться, да и с Тейей пообщаться тоже…

Ибраитос звонко, по-девичьи рассмеялась, но Фауст вздрогнул от неожиданности.