Читать книгу: «Бастард рода Неллеров. Книга 7», страница 4

Из запомненных мною плетений осталась только стрелка, которая может достать до мест схваток, но решил её не использовать. Во-первых, приберегу энергию источника для исцелений, Алисе с её помощниками без меня придётся туго, а во-вторых, дело идёт уже к завершению. Подкравшийся незамеченным к главарю шайки капрал Матвей по прозвищу Крысёныш оглушил того древком копья. Всё верно, это моё строгое указание – помимо некомбатантов взять живьём и разбойничьего атамана. Пока главарь отбивался от Карла, опасность сзади не успел заметить. Вот его уже и вяжут.

Поле устилали десятки трупов, возле реки обуглившиеся останки – результат моей магической атаки. Оставшиеся три или четыре десятка бандитов сопротивление прекратили и покорно давали себя связать.

Говорят, оптимист – это плохо информированный пессимист. Наверное, так и есть. Мы все, и я, и Карл, и лейтенанты, полагали, что с разгромом шайки сволочей управимся за четверть часа. Реально провозились почти час. И потери выше, чем я рассчитывал, пару бойцов безвозвратно потерял точно. Надо поторопиться, чтобы не увеличивать это число.

– Поехали? – задал риторический вопрос миледи Поттер.

Та уже давно на лошади, как и её помощники. Сумки они между собой разделили, каждый из них знает, чем заняться. На рабах лечение вывихов, а знахарка-травница будет на подхвате у хозяйки. Самыми сложными случаями придётся заняться мне. Да, насчёт Ивана предупредил Алису, его не исцелять, пусть с шишкой на лбу ходит. Уроки должны запоминаться.

Нас встретили все офицеры. Задачи солдатам поставлены – поиск скрывающихся, связывание бандитов, сбивание в одну кучу женщин с детьми и поиск трофеев. Вряд ли мы тут засахаримся, но вдруг что-то полезное найдём?

Эрик уже послал за жрицей двух вояк, и те, вижу, несут её, как бесчувственное бревно, к группе пленных. Так и нужно, она не женщина, а ведунья языческого культа, за ней особый присмотр нужен.

Пока Карл докладывал наши потери, мы с Алисой быстро организовали полевой лазарет, раненых уже несли. Но и кроме увечных ко мне доставили бандитского главаря, тяжело стоящего на ногах, но злобно сверкающего на меня глазами.

– Я понял, кто ты, – словно выплюнул он. – Аббатишка. Степ.

Дерзок, свинья.

– А мне даже имя твоё неинтересно, – ответил равнодушно.

Я сейчас по разложенному передо мной Сергием конспекту начал создавать сильное плетение исцеления. Один из воинов Эрика нарвался на вилы в живот, рана страшная, рваная, да ещё и грязная, тут малыми лечебными формами не обойтись.

– Ничего, рано или поздно вы все, разжиревшие на нашем поте дворянчики и святоши, вы все поплатитесь, – продолжал атаман.

– Угу, – согласился я, надёжно удерживая создаваемый энергетический конструкт. – Именно поэтому вы моих крестьян ограбили, девок снасильничали, парня, сына старосты, убили. Борец, значит, с несправедливостью? – Я наложил плетение на солдата и с удовольствием наблюдал результат. – Сергий, пусть следующего несут. Ого, капрал Эдмон? Его-то как угораздило? Эдмон, – спросил корчащегося в муках от нестерпимой боли широкоплечего парня из взвода Герберта, которого в этот момент положили передо мной на траву. – Ты как позволил себя в спину-то ударить? Вроде опытный уже.

– Не заметил, ваше преподобие, – попытался улыбнуться капрал.

– Вы, твари! – опять начал биться в руках двух солдат атаман. – Вы за всё заплатите.

– Ты уже начинаешь повторяться, придурок, – усмехнулся я, выбрав нужный рисунок для работы. – Эрик, зачем ты мне его притащил? Уведи.

Вообще не собираюсь с ним больше общаться. Тоже нашёлся тут борец за справедливость. В гробу я таких видал. Сам за всё ответишь, козёл. И за моих крестьян, и за готлинский караван, сгинувший в прошлом месяце в этих краях, и за налёт на лесорубов, и за многое другое. Только мне неохота об тебя руки пачкать. Нет, так-то в твоих словах имеется правда, вот только не тебе, упырю, о ней говорить.

У каждого, наверное, порой мелькают мысли, узнай про которые даже кто-нибудь из самых близких, то станет жутко стыдно. Вот и сегодня у меня случилось нечто подобное. «Русский любит троицу», – вдруг не к месту подумал я, когда узнал, что погибших у нас всё-таки не двое, а трое. Ругать себя за глупую шутку не стал, потому что слишком сильно был собой доволен – все наши раненые выжили, и во многом благодаря мне, хотя заслуг Алисы с её помощниками умалять не собираюсь. Поблагодарил и благословил всех, даже её рабов.

– Восьмерых в лесу поймали, – доложил вернувшийся лейтенант Вилков. – Никто не ушёл.

Ну-ну, это как раз в тему оптимизма. Не верю, что никому не удалось сбежать. Стопроцентный результат в нашем случае вряд ли был достижим. И пусть. Так даже лучше. Другим разбойным бандам станет более нагляден преподанный мною урок, если они его выслушают от своих коллег, очевидцев сегодняшнего сражения.

– Что у нас по трофеям? – спросил Карла.

Я сидел на траве, привалившись спиной к сосне. Усталость давала о себе знать. Вот думаю, стоит ли прямо сейчас отправляться в обратный путь или отдохнуть самому и дать отдых своим воякам, а в обитель выехать завтра с утра?

Глава 6

Не стал я сильно ругать Юльку, она и без того, вижу, расстроена чуть ли не до слёз. Шутка ли, двадцать пять драхм выложил за этот кафтан, модный, дорогой, от лучшего столичного портного, и вот на тебе, правый рукав и весь низ сзади ободраны кошачьими когтями. Проветрила, называется, одежды.

– Помнишь, Юль, когда-то не только твои, но и мы с дядей на такие деньги год жили, – вздохнул я, разглядывая испорченную вещь и не оборачиваясь к стоявшей на пороге гардеробной служанке. – А теперь это только выкинуть, ну или Нику нашему отдам. Кое-где подошьёт у брата Антона в мастерской и будет модничать. Графиню тогда встречу в этом. – Я показал на тёмно-синий камзол, тоже дорогущий, но не такой модный, как ободранный котятами. Хотя какие они котята? Можно сказать, настоящие тигрята или рысята, с нашими земными кошками сравнить только по уму, хитрости и своенравности, а не по размерам. – Кто конкретно из них? Мурзик или Котька? Сказал же, сделать им специальное место, чтобы там когти свои чесали.

– Так сделали же, – шмыгнула носом подруга детства. – И у вас в кабинете сбоку дивана, где они начинали драть, и у кресла в спальне.

– И?

– Где угодно когти свои точат, но только не в этих местах. Уж я их ругала-ругала, только они кроме вас никого не слушают ведь.

– Они и меня не больно-то слушают. – Я отбросил кафтан на спинку стула. – О, явилась, проказница. Открой ей.

Котята приспособились возвращаться ко мне не нормальным путём через двери, им было лень обегать большое наше главное здание, а забирались на раскидистый дуб, росший под окнами моей гардеробной и комнаты служанок, с ветки перепрыгивали на подоконник и начинали скрести лапой по стеклу, чтобы открыли окно и впустили.

В первом детстве мне жутко не нравился звук ногтей по стеклу, потом с возрастом стал к нему равнодушен, а в новом мире опять коробит, чем шельмецы и пользуются. Ведь никто их не учил такому, сами догадались.

– Заходи, Котя, – пригласила Юлька гостью.

Та с важным видом спрыгнула на пол и побежала к открытой двери, за которой в коридоре стояла её миска с кормом.

– Ни здравствуй, ни до свидания, а ведь мы с утра ещё не виделись, – прокомментировал я поведение своей пушистой воспитанницы. – Ладно, сейчас не до них. В общем, Юль, одёжку Николасу, только золото пусть обдерёт с неё и брату Алексу в казну отдаст. Не по Сеньке шапка.

– Господин?

– Говорю, штаб-новику, даже такому красавчику, как наш друг, не по чину золотым шитьём хвастаться.

Упомянутый будто только и ждал, что про него станут говорить. Уж не подслушивал ли он за дверью? Вошёл радостный, словно из вертепа вернулся. Интересно, а у них с Юлькой дошло до близости? Вроде бы ещё нет, но, возможно, я ошибаюсь. А как же Сергий? Или между Ником и Юлькой просто дружба? Что ж, вполне возможно. Многие, в том числе и моя Даша, не верят в дружбу между мужчиной и женщиной без интима, а я вот встречал несколько раз примеры обратного. Там, правда, были несколько особые обстоятельства, ну ладно, чего я опять не в ту степь? Степ не в ту степь, каламбур, однако.

Ника вот с утра сразу после завтрака у себя увидеть не ожидал, а он вот он, лыбится стоит. Неужели Карл вернулся? Да ну, ерунда, сомневаюсь, что и к вечеру появится, а скорее всего, завтра ближе к полудню, если я хоть что-то соображаю в скорости пешего марша, с моим вассалом ведь идут пленники, а их никто везти не собирался, да и незачем. К тому же там женщины, дети и откуда-то взявшийся в шайке старик, это не скороходы.

Сам я тащиться с общей колонной не стал, у меня дел невпроворот в монастыре, так что взял взвод Эрика и отправился домой сразу же после разгрома банды, не оставшись на ночлег. Да уж, эпическое сражение получилось, рота регулярного войска с четырьмя магами, один из которых самый могущественный во всём королевстве, если не на континенте, одержали убедительную победу над такой же численности сбродом из вчерашних крестьян, кандальников и городских оборванцев. Не забыть бы занести эту викторию в анналы истории. Так сказать, в назидание потомкам. Кто там у меня ведёт летопись? Сам брат Валерий? Ага, эту ответственную миссию наш старший библиотекарь никому не доверяет. С сарказмом, гляжу, у меня всё в порядке.

– Чего стоим, чего молчим? – хмуро спросил у приятеля.

– Голубиной почтой сообщение пришло! Из столицы! От вашего дяди Андрея! Вице-канцлера! – обрадовал штаб-новик. – Я как раз на голубятне был.

– И что ты там делал, стесняюсь спросить? – нахмурился я ещё больше. – Говорил ведь, если тебе нечем заняться, разрешаю напрямую обращаться ко мне. Так сказать, на правах старой дружбы. Быстро тебе работу найду. Так что там в том письме?

– Ахорские герцоги переругались между собой после поражений, которые им нанёс граф Борнский, и с королём Виталием у них раздрай, в общем, союзники отступают из Кранца, почти бегут!

Угу. Понятно. Это у победы родителей много, а поражение всегда сирота. Едва надежды на богатые трофеи развеялись, как туманная дымка с восходом солнца – чёрт, да я ведь тут стал поэтом, пусть пока только в мыслях, – войско вторжения, собранное из давних врагов, а ахорская герцогская вольница немало крови габарицам попила и, чую, ещё немало попьёт, так тут же возник раздрай. Ожидаемо. Такое развитие событий в беседах со мной предполагали кардинал и виконт Андрей Торский ещё там, в Рансбуре.

– Ну и чему ты радуешься? – Я взял из рук Юльки не пострадавший от котят кафтан. – Знаешь, что это означает?

– Что?

– То, что полки Альфонса вернутся в Ронер. Жди скорой войны между нашими родами.

– Так это же здорово! Мы их разобьём! С вами-то! Ваше преподобие, ведь мы же будем участвовать? – спросил он и, не дождавшись ответа – я молча дал служанке завязывать шнурки на манжетах, – повторил: – Ведь будем?

Глупый вопрос. Конечно будем. Куда я денусь с подводной-то лодки, в смысле от обязательств перед семьёй и родом? Никуда, правильно. Так что ещё повоюем. Надеюсь всё же, что случится это не очень скоро. Жаль, пока никаких известий о милорде Джеке нет, но я в него верю. Герцогу Ронерскому быстро не удастся справиться с ним. В победу крестьян не верю, такого ни в нашей земной истории не было, ни здесь. Насмотрелся я уже, что из себя представляет плохо организованное воинство необученного, скверно вооружённого сброда. Против профессиональных вояк он, конечно, может сколько-то выстоять, но рано или поздно всё закончится победой феодалов. До буржуазной революции в Паргее ещё очень далеко, да и возможна ли она в магическом мире? Что-то я сильно сомневаюсь.

Отвечать на глупые вопросы – себя не уважать, поэтому интерес штаб-новика остался неудовлетворённым. Отослал Юльку найти Ангелину, до сих пор не вернувшуюся с кухни, куда понесла грязную посуду после моей трапезы, и спросил у Ника:

– Что там за шум во дворе? Кого опять наказывают?

Свист плети и чередующиеся мужское оханье с женским визгом не оставляли сомнений в сути происходящего за окнами. Гардеробная у меня выходит на сторону гостевого дома, так что лобную площадь обители я отсюда не видел. Кстати, и временную казарму, в которую пока превращён гостевой дом, наблюдать могу с трудом. Дуб, используемый моими пушистиками вместо лестницы, мешал обзору. А мыши из моих апартаментов, как я и надеялся, исчезли совсем. Не то чтобы Мурзик с Котькой их всех переловили, скорее грызуны сами решили убраться подальше, как говорится, подобру-поздорову. Мои хищники теперь вплотную занялись охотой за крысами. Молодцы. Ещё бы не таскали ко мне свою добычу, я бы им памятники соорудил.

– Так это, того, – рассмеялся Николас. – Рона, нашего младшего конюха, Алевтина, ну, помощница повара, обвинила, что он её хотел снасильничать.

– Да ладно, – не смог сдержать смеха и я. – Рон, это же тот худой как жердь мужичок, плюгавый? А Алевтина, она же в два моих обхвата толщиной. И как он мог осмелиться? Врёт, поди, повариха-то.

– Конечно врёт, – согласился штаб-новик. – Только управляющий разбираться не стал. Они ведь его потревожили как раз в тот момент, когда он, ну, по вашей идее, принялся инструмент дорабатывать, который за звёздами и солнцем наблюдать. Вот господин Георг и не стал разбираться. Велел обоим по десятку плетей всыпать. Одному – что приставал к девице, другой – что не отбилась, используя свои преимущества в силах.

– Суров, но справедлив наш брат Георг. – Я усмехнулся.

На самом деле мой управляющий обычно не склонен к таким вот резким решениям. Как правило, разберётся и затем уж назначает наказания в соответствии со степенью вины, но тут я его понимаю. Он ведь у меня настоящий учёный. Считаю так без всякой иронии. Подсказанная мною идея астролябии, а затем и секстанта его увлекла очень сильно. Помню, что на Земле второе изделие со временем вытеснило у мореплавателей первое, только брат Георг же не капитан, а фанатичный механик и астроном. Его заинтересовали оба прибора. Буквально утонул в своих изысканиях, на время даже позабыв о модернизации ходиков и создании машины для измельчения овощей, ну, сахарной свеклы. Приходилось время от времени напоминать ему, что на астролябии и секстанте обязанности управляющего не замыкаются. Да, иногда перенаправлял энергию учёного, и тут эти двое, конюх с поварихой, свалились ему на голову. Считаю, получили то, что заслужили. Моего вмешательства не требуется, к тому же оно запоздало. Услышал, что экзекуция закончилась.

– А вы сейчас куда? – поинтересовался приятель, оценив красоту моего наряда.

– Туда, где ты не нужен, Ник. – В зеркале я отразился красавцем-аристократом, молодым, подтянутым, явно сильным и ловким, приятно смотреть. – Но побежишь сейчас туда, в гостиницу предместья, и предупредишь графиню, что я скоро к ней приду. Ровно в десять. Да, и ты не забыл? Через две недели двадцать второе число.

– Двадцать третье, – поправил штаб-новик.

Да, считать его хорошо выучили, это читает всё ещё по слогам, а пишет и вовсе не разобрать.

– Почти через две недели. – Я взял в руки меч и сел с ним в кресло ждать девчонок. – Ладно, вижу, не помнишь ничего. День рождения у меня будет, Ник. И в худшем случае я встречу его на постоялом дворе «Медвежья лапа» на пути к Неллеру на свадьбу кузины.

– А, а в лучшем? – ожидаемо спросил приятель.

– А в лучшем – уже на подъезде к Неллеру. В любом случае отмечать день моего рождения будем в дороге. Надо по этому поводу какое-нибудь угощение придумать к праздничному столу.

– Мы же к тётке Карине в огород за редиской не полезем, как в тот раз? – А мой дружок-то, похоже, перенимает у меня привычку шутить с серьёзным видом. Ну да, с кем поведёшься. – Помнишь, ой, помните, чем это тогда для нас закончилось?

– Такое не забудешь. – Я рассмеялся. – Нет, обойдёмся без редиски. Пока графиня будет готовиться к моему посещению – дадим ей время, – я научу Юльку с Ангелиной кое-каким кулинарным изыскам. Мясорубку возьмём с собой, а что с её помощью можно приготовить, им сейчас объясню, а они до отъезда потренируются.

– Так они же не поварихи.

– Будут тем, кем нужно. Всё, иди. Нет, беги.

Отправив приятеля, дождался служанок, с которыми провёл занятие по кулинарному искусству. Нет, а чего я так себя ограничивал, решив не вносить новшеств в приготовление блюд? Пока ездил туда-сюда громить шайку разбойников, питаясь сухомяткой и подгорелой кашей, хоть и мясной, передумал. Может, прославлюсь ещё и как тот гурман Лукулл. Подумаю, может, и книгу рецептов издам. «Советы о пище вкусной и полезной, данные милордом Степом Неллерским». Звучит? Как по мне, вполне.

Пока же пусть мои Юлька с Ангелиной набираются опыта. Учить монастырских поваров не вижу смысла, мало ли как сложится моя дальнейшая судьба, а этих красоток я планирую держать на своей службе, личной. Заодно и они станут тренироваться, и я проверю память, не забыл ли чего, правильно ли всё делается. Начать решил с мантов, пельменей и зраз. Надиктовал девчонкам порядок приготовления, те, записывая, от усердия даже вспотели. Непростое это дело – грамота.

Ходики показали без четверти десять, не спеша отправился с визитом к графине Глории. Она частая гостья в обители, любит по поводу и без повода получать благословение святого источника. Ездит сюда без мужа, и, естественно, я заподозрил жену местного правителя в легкомысленной любвеобильности. Навёл справки, выяснил – нет, всё честно, ездит молиться, никаких любовников.

Однако это её первый приезд сюда, и предстоит первая наша встреча с ней после смерти её младшего сына, придурка, предателя и сволочи Виталия. Ну, это для меня он такой, для Карла и моих родных, а для графини Готлинской любимое чадо. Невезучее, обойдённое Создателем при награждении магией, а потому ещё более ценимое, чем остальные дети.

О чём и как врать, понятно, давно знаю и готов к этому. Вот только материнское сердце – это материнское сердце, оно способно учуять то, чего сознание не в силах понять. Кто-то, может, и считает – ерунда, но только не я. Когда на мою Лесю, гулявшую с нашей внучкой, налетел дурной бешеный электросамокатчик, дежурившая при мне в палате Даша это остро почувствовала. Сам был свидетелем.

В общем, во многом из-за таких опасений я и не пригласил Глорию к себе. Прогнать её быстро бы не получилось, а из гостиничного номера я могу в любой нужный момент, когда разговор примет опасный поворот, улизнуть.

Мои подозрения полностью оправдались, графиня Неллерская была твёрдо убеждена, что с её младшеньким случилось что-то нехорошее. Впрочем, я оказался на высоте и своё участие в гибели виконта Виталия ничем не выдал. Проявил настоящие чудеса притворства, изображая сильную тревогу вместе с ней и обещая помолиться за её сына. И помолюсь, чего. За упокой его души. Каким бы мерзавцем человек ни являлся при жизни, и короткого мига раскаяния достаточно, чтобы примирить его с Создателем. Так учит наша матерь-церковь. Правда, раскаяние должно быть искренним, на что, по моему глубокому убеждению, козёл не был способен.

Сослался на множество дел, в чём нисколько не соврал, пообещал похлопотать и перед руководством ордена, чтобы к поиску младшего виконта Готлинского подключились не только светские власти, а и церковники, после чего удалился.

Лишь оказавшись на крыльце гостиницы, где меня дожидались сопровождающие в лице Сергия и Эрика, смог глубоко выдохнуть. Беседа меня сильно утомила, будто марафон пробежал. Испытываю ли я угрызения совести за враньё, за то, что лишил мать сына? Нет, нисколько. А если заглянуть в душу себе поглубже? И так нисколько. Вот и замечательно. Не люблю чувствовать дискомфорт.

В лазарете, где велись изыскания рецептур алхимических препаратов, очищающих сок овощей от ненужных примесей, застал с братом Симоном неодарённую миледи Сильвию, молодую выпускницу лекарского факультета университета, который закончила в прошлом году, из бедной многодетной семьи, сутулую, как знак вопроса, и скучную, как залежалый лимон. У девушки и у её семьи нет денег, чтобы купить практику, а в армии она служить не желает. Вот и решила подзаработать у меня. Брату Симону чем-то приглянулась, наверное, дипломом с отличием, но принять её на работу, не показав мне и не получив моего согласия, не решился.

– Первым делом, миледи, тебе придётся забыть всё то, чему вас учили, – сказал я.

– Милорд Симон мне уже рассказал и о промывке ран перегнанным вином, и о кипячении тканевых полос, и о многом другом…

– Брат Симон, – поправил я её. – Когда на нас сутаны, мы в лоне Создателя. Это я сейчас, как видишь, одет в светскую одежду.

– Да, я поняла, милорд, – равнодушно ответила она. – Но ваши новшества ведь не отменяют всего того, что придумали наши мудрые предки.

– Как раз отменяет. Не всё, но очень многое. Впрочем, я согласен взять тебя на службу, если ты готова выполнять полностью все требования брата Симона, какими бы странными и неправильными они ни казались. Какую плату за свою работу желаешь получать?

Вот тут она смутилась. Я бы тоже на её месте стушевался. Запросишь мало – будет обидно, а много – вдруг откажут в месте? Я пока тоже смутно представляю, какая зарплата для неё считалась бы достойной. Дара у неё нет, но она с дипломом и дворянка. Другие помощники моего главного лекаря-целителя – простолюдины без образования, а то и вовсе рабы.

– Десять, – наконец решилась она, чуть выпрямившись и превратившись из знака вопроса в скобку. – Десять драхм в месяц.

– Жильё и питание мы ведь тоже предоставляем, – напомнил я.

– Тогда… тогда восемь. И два дополнительных выходных в месяц, чтобы можно было ездить в Готлин.

Угу. Надеешься жениха себе подыскать? Зря. Видал я дворян, которые там ошиваются. Или ненаследные баронеты, или милорды под стать тебе, такие же голодранцы. Только ты-то, Сильвия, девица умная, образованная, не чурающаяся работы, а те бездельники. Впрочем, наверное, я не совсем прав. Среди офицеров графа вполне можно найти себе партию.

– Брат Симон? – Я спросил мнение целителя, по его лицу увидел ответ и согласился. – Хорошо. Восемь, проживание, питание и два дополнительных выходных в месяц помимо шестого дня недели.

– Если позволите, пятого, ваше преподобие, – сказал Симон. – Шестой – мой выходной.

– Это вы тут сами решайте, – отмахнулся я и вышел на улицу, где рядом с сопровождающими увидел Эрика и лейтенанта сыска. – Что-то случилось?

Собирался зайти в ткацкую мастерскую, посмотреть, как там на двух станках экспериментируют с моей идеей разделить верхнюю перекладину с нижней и сделать возможность регулировки расстояния между ними. Жаль, тут интернета нет. Магия, конечно, великая сила, но и технический прогресс может быть полезен, а моих куцых знаний родного мира явно не хватает. Вроде и на память никогда не жаловался, но многое вспоминается с большим трудом. Эксперимент – наше всё. С первого раза что-то не получится – сделаю со второго или сотого.

Ещё на мне сегодня вечерняя проповедь. Паломников у нас в эти дни очень много. В церкви не вместится даже треть, но остальные с радостью готовы прислушиваться к словам слуг Создателя и на улице через распахнутые для этой цели двери.

Конечно, преднастоятель брат Михаил по-прежнему любит красоваться на кафедре и с огромным удовольствием бы вообще с неё не сходил, однако мне не стоит совсем игнорировать свои обязанности аббата. Только, чувствую, сегодня меня ждёт нечто более интересное, не зря ведь мои лейтенанты так хмуро выглядят.