Пленница босса

Часть 1

– Значит так, – глубокий вдох босса был рваным и жестким. Словно он рычал на меня, – я последний раз тебя спрашиваю, Симонова! Отвечать четко, внятно, кратко.

Офисная блуза с юбкой давно уже стали мокрыми от страха, как после дождя. Я буквально прилипла к кожаному дивану, только вот это меня совершенно не заботило… Дрожа от ужаса, я с трудом более-менее внятно прохрипела:

– Да-да?

Павел Григорьевич посмотрел на меня, как на идиотку. Как на охреневшую и попутавшую берега мышь у него на пути, которая смела говорить что-то не то. В его серых глазах я явно видела не просто свое увольнение, но и мучительную смерть с долгими пытками.

«Ему ведь ничего не стоит прикопать тебя под елочкой. Таким, как Астафьев, никто вопросов не задает!», – успокоил внутренний голос, когда я и без подобных «подбадриваний» едва ли в обморок не падала.

– Сегодня, – кинув пустой стакан от виски на стол, босс резко взмахнул рукой и поднес кисть с часами ближе к лицу. Клянусь, в моменте я была уверена – сейчас он меня приложит с левой. Все в офисе говорили, что босс наш – крутой каратист. Прямо видела четко у себя в сознании картину, как лечу через весь кабинет колобочком и томно вздыхаю про себя: «Действительно, великий каратист!». Только вот мужчина просто сверился с часами и рявкнул: – ровно в двенадцать ноль-ноль я дал тебе кожаную сумку, верно?

Я уже совершенно не понимала, в чем дело, потому просто ответственно кивнула:

– Конечно.

Пока мое тело сводило от напряжения, Павел Григорьевич позиции не сдавал. Словно нарочито медленно он поднялся с места, нависая надо мной коршуном:

– И?.. Где она, Сонечка??? ГДЕ. СУМКА?!

Скребя ноготочками по дивану, я старалась делать вид, словно все хорошо. Словно я спокойна, как удав и уверенна в себе. Только вот каждое слово, вырывающееся из губ, буквально «царапало» изнутри наждачкой от страха:

– Ваша сумка там, куда вы просили ее отвезти: у вашего отца.

Так уж вышло, с шестнадцати лет я, по просьбе подруги матери, подрабатывала личным секретарем отца текущего босса. С годами старик рассорился с сыном, они разделили компанию на два филиала, и теперь восседали в разных частях столицы, старались пересекаться только при крайней необходимости. Я «отошла по наследству» сыночку – Павлу Григорьевичу. Стала его «девушкой на побегушках».

Он всегда мне нравился: веселый, позитивный, умный мужчина. Черный костюм всегда сидел на нем, как влитой. Словно он уже родился в костюме с иголочки, с бокалом виски в руке и сигарой в зубах. Босс обладал магией, заставляющей всех девушек вокруг его обожать. Буквально каждая слюнями истекала ему вслед! А он в свои тридцать два продолжал отпускать всем пошлые шуточки, многозначительно подмигивать, поражать искрометным умом и… Оставался холостым бабником, беззастенчиво разбивающим все попадающиеся под руки женские сердца.

И все равно он мне нравился. Все три года, что батрачила на него – бед не знала. Отец и сын доверяли мне, я была кем-то вроде «мирным гонцом» между ними. Мне даже заочную учебу в лучшем вузе страны оплатили!

И вот пришел тот день, когда сказка рухнула.

– Нет сумки, Сонечка, – цедя слова, босс разговаривал со мной, как с отсталой идиоткой. – Нет ее! Папа ничего не получал! – резкий удар кулаком по столу и в моей жизни случился первый микроинсульт. Подавившись слюной, я накрыла сердце ладонью боясь, что оно просто выскочит из груди от такого ненормального биения. – Ты куда деньги дела?!

Вот тут-то мой мозг и выключился на целую минуту. Нервно моргая, я пыталась избавиться от «ошибки четыреста четыре» в голове и перезагрузить систему. А Павел Григорьевич изучал меня внимательно, будто пытался понять обман и раскусить злостную преступницу.

– Какие деньги? Вы о чем? – наконец смогла произнести я. Пульс так барабанил в ушах, что свой же голос звучал чертовски далеко.

– Те, что в сумки были, – вскинув бровь, босс недобро улыбнулся. Уверена, именно с такой кровожадной ухмылкой отрубали головы палачи. Хладнокровно, наслаждаясь ужасом в глазах бедного «виновного». – Не прикидывайся дурой, Симонова!.. Ты, конечно, все же дура, но… Не настолько же! Реально думала, что я пропажу ляма долларов не замечу?

На этом моменте мои черные волосы планомерно принялись покрываться сединой, а конечности отниматься:

– А?! Какой еще ЛЯМ?? Каких-каких долларов?!

Незаметно у ущипнула себя за ногу – ничего. Посильнее – тот же эффект. До последнего хотелось верить, что все происходящее лишь дурной сон. Иначе почему все так плывет и белеет перед глазами?

Закрыв глаза, мужчина откинул голову назад и прикрыл лицо рукой. Я прямо видела, как тяжело ему дается разговор со мной. Как хочется переступить черту и сделать что-то нехорошее.

– Симонова, – собрав остатки титанического терпения, он выплюнул мое имя, как проклятье, – хватит пороть хрень. Ты ведь, наверняка, в сумочку заглянула.

– Нет… – я так судорожно мотала головой, словно это могло хоть как-то помочь делу. Только вот босс даже не смотрел в мою сторону.

С тяжелым голосом он, полумертвый, мычал себе под нос:

– Все, что было, соскреб… Собрался долю отца в бизнесе честно выкупить… Решил его удивить, дурак! Мол, папочка ждет бумаги от юриста, а получает лям долларов, – и тогда он посмотрел на меня, его серые глаза прошибали до костей. – Оказалось, удивлюсь я. Спасибо тебе, Симонова!

Легкие жгло от недостатка кислорода, но все это было ничем по сравнению со страхом попасть на огромный долг. Последние годы мама серьезно болела… Началось все с сахарного диабета, а во время сдачи анализов нашли еще тонну тяжелых болезней. Все они в купе заставили ее бросить работу и пригвоздили к постели. В свои двадцать три года я полностью ее содержала. Моя зарплата была приличная, но все равно мы жили впроголодь из-за цен на лекарства.

Вскочив на ноги, я отчаянно заревела:

– Не брала я ваши деньги! Мне бы даже в голову не пришло открывать сумку. Даже если бы пришло… Никогда бы чужого не взяла!

Красивое мужественное лицо босса сейчас перекосило от злости. Крылья носа его злобно раздувались, пальцы нервно нащупывали окурок сигареты на столе… Разведя руками, он риторически пожал плечами:

– А кто тогда, Симонова?

И тогда я вправду задумалась: «Кто?». С самой первой секунды, как босс вызвал к себе, я находилась в таком треморе, что не могла нормально думать. И только сейчас поняла:

– Господи… Я ведь зашивалась! Попросила Димочку отвезти сумку… Вы ведь сказали, что там старая металлическая шкатулка…

– Какого, нах, «Димочку»? – цедя каждое слово, босс буквально пронзал насквозь кожами.

«Он ведь сам не сказал тебе, что там внутри!», – приободряла себя я, но все равно именно я чувствовала себя проигравшей стороной. Поэтому в момент ответа едва язык не проглотила:

– П-парень мой.

– То есть, – резюмировал мужчина, вскакивая с места, как ошпаренный, – ты подарила сумку какому-то мужику? Отлично.

– Никому я ничего не дарила! – поспешила опровергнуть я, незаметно попятившись к выходу. – Дима – надежный, хороший и честный человек. Уверена, он тоже вашу сумку даже не открывал. Может, просто еще в метро едет…

– В метро едет семь часов?! – язвительно рассмеялся босс, а потом я увидела, как спина его напряглась. Когда Павел повернулся ко мне в пол оборота, он казался чернее тучи, а голос буквально выпотрошил меня наизнанку. – То есть, он лям в метро вез??? Ты ему даже корпоративную машину не дала??? Симонова, едрить твою за ногу!

Для рабочих целей мне всегда выделяли авто с водителем. Но, уж извините, кто мог подумать, что для перевозки «старой шкатулки» она нужна?! Мне бы даже в голову не пришло везти сумочку на личном автомобиле!

– Павел Григорьевич! – призывая нас обоих к спокойствию, я сделала глубокий вдох и протяжно выдохнула. Мои вытянутые вперед ладони лишь рассмешили мужчину. – Давайте просто…

– Значит так, – перебил он меня, быстро застегивая пуговицы на пальто, – ты сейчас быстро надеваешь верхнюю одежду и едем.

«В полицию!», – умерла внутри я, но все же попытала удачу дрожащим голосом, снова оседая на кресло:

– Куда?

– К «Димочке» твоему, тьфу! – с пренебрежением перекривлял мой голос босс.

Не давая мне и секунды на размышление, он пересек разделяющее нас расстояние. В ужасе зажмурившись и закрыв лицо руками, я ощутила, как меня поднимают под ягодицы и уносят из кабинета. А уже через пару секунд мужчина натягивал на меня курточку.

– Моли бога, – его тон мягко намекал, что босс со мной не шутит, – чтобы Дима твой и вправду где-то на пути застрял. Иначе… Пеняйте на себя!

– Поверьте, – слезы уже текли по щекам, больше от перенапряжения. В своем парне я была уверена больше, чем в себе, – с вашими деньгами все отлично.

Павел Григорьевич замолчал, рассматривая меня с прищуром, когда вдруг подозрительно спокойно изрек:

– Знаешь, а я тебе верю. И папа мой верил. Ты же почти с самого начала пути в компании работаешь, Сонечка, – на губах моих заиграла робкая улыбка, когда босс мягко скользнул руками по запястьям. Приятное покалывание волнами разлилось по телу, а неожиданное томление между ног застало врасплох. Я уже плыла по кисельным берегам в своих фантазиях, когда услышала странный щелчок. За ним последовало ощущение чего-то холодного и тяжелого на запястье. Многозначительно вздернув бровь на мою озадаченность, босс пожал плечами. – Доверяй, но проверяй.

Опустив взгляд, я увидела наручники. Настоящие, полицейские… Когда именно босс достал их в кабинете? Откуда профессиональная вещь у владельца обувной корпорации? И, главное, зачем он приковал меня к себе? Вопросы один за другим взрывали мозг, но задать их мне никто не дал. Размашистым шагом Павел Григорьевич последовал к лифту.

И если я знала, что наши запястья скреплены железом, то работники офиса видели иное: босс и секретарша идут за ручку. Вот тебе и повод для сплетен на два года!

– Мамочки… – застонала я, когда увидела очередное шептание за спиной. Щеки воспылали тут же, а мысли о Димочке не давали расслабиться.

– А что тебя не устраивает? – повернувшись ко мне вплотную в лифте, мужчина заставил уткнуться носом ему в грудь. Запах мятного одеколона навсегда отпечатался в недрах моей памяти. Будто издеваясь, босс скользнул кончиком пальца свободной руки по моему предплечью. Томный хриплый шепот в районе уха взбодрил не на шутку: – Многие здесь и мечтать не могут, чтобы в моей койке оказаться.

– Но не я, – с трудом, но я нашла в себе силы посмотреть мужчине в лицо. Потому что хотела, чтобы он четко понял: я не из тех, кто готов к сексу на один раз. У меня отношения. Только вот не рассчитала… Как-то уж слишком близко оказались наши лица друг от друга, неприлично. Я понимала это прекрасно, но… Почему-то не отодвигалась. – У меня парень есть.

Павел Григорьевич тоже почему-то не отодвигался. Он будто… Растерялся? Впервые я видела замешательство в его всегда таких уверенных глазах. Мужчина, который в тридцать пять построил не только многомиллионную корпорацию, но и сотню работников, вдруг оробел.

Лишь на мгновение. После его глаза заволокла дымка чего-то черного, а голос сквозил насмешкой:

– Я могу отпустить наручники, Симонова. Все их увидят и вопросов тогда будет еще больше. Хочешь прослыть местной воришкой, а?

Вот тут-то я и испугалась до колик в желудке. Стоило только представить, как на подобные новости отреагирует мама, как на глазах появились слезы. Не желая видеть босса, я первая отвернулась от него в другую сторону и холодно отмахнулась:

– Если выбор из двух зол, то придется остановиться на вас.

Почему-то данное заявление разозлило босса еще сильнее.

Часть 2

Долгие секунды в лифте я размышляла о своей тяжелой судьбе. Мол, как так вышло, что я с шестнадцати лет душу отдаю компании, а меня еще и в воровстве обвиняют! Топая ногами по парковке вслед за Павлом Григорьевичем, молилась всем известным богам, чтобы нас никто из знакомых больше не увидел.

К жизни вернул звук разблокировки авто босса. Вытянув перед собой пантовый ключ в кожаном чехле с гравировкой эмблемы компании, мужчина разблокировал свой «Порше».

– Нравится? – его самодовольный взгляд сперва прошелся по явно любимой ласточке, а после с внимательным прищуром устремился на меня.

«Он ждет, что я в обморок от одного его вида грохнусь?», – искренне недоумевала.

– Эм… – честно признаться, не об этом были мои мысли в тот момент. Растерянно почесав затылок, я пыталась понять, как именно мы будем садиться в средство передвижения со скрепленными руками. Явно босс водителя звать не хотел. Значит, привлекать внимание к ситуации – тоже.

– «Порше Панамера Спорт Туризм Концепт», – Астафьев с таким восхищением произнес непонятный мне набор слов, что я не сразу поняла, что речь идет о полном названии его автомобиля. – Между прочим, прямо с парижской презентации мне его доставили. Два ляма долларов отдал за это произведение искусства!

Резкий приступ нервного кашля заставил скрутиться в три погибели, а из глаз брызнули слезы. Когда возмущение, удивление и недоумение немного отпустили, я позволила себе посмотреть на босса скептически.

– Вот это, – строго кивнул босс на авто, – и сумка с деньгами – все, что у меня есть, Симонова. Все! – выдержав роковую паузу, он сквозь зубы рявкнул: – Надеюсь, теперь ты понимаешь масштабы дерьма, в которое вступила?

Назвать эту проблему сугубо своей я не могла… Но почему-то менее страшно от этого не становилось, и колени подкашиваться не переставали.

– Конечно-конечно, – закивав, как собачка на капоте, нервно почесала место под наручниками. Оно прямо жгло. То ли это самовнушение, то ли тело всячески их отвергало. – Уверена, ничего с вашими деньгами не приключилось.

Его серые глаза прожигали меня насквозь. Казалось, я видела там каплю сочувствия и понимания. Но вся эта иллюзия была разрушена, когда грубый стальной бас рявкнул:

– Значит поехали разбираться.

И он пошел прямо к водительскому сидению, волоча меня за собой, как нелюбимую собачку на поводке. Знала бы, не надела утром новые и еще не разношенные туфли на пятнадцатисантиметровой шпильке!

– Стойте-стойте! – красная, запыхавшаяся, я в ужасе дернула руку назад. А все потому, что мой босс окончательно сошел с ума. Спокойно, словно ничего не происходит, он начал садиться на водительское сидение. Еще и зыркнул на меня неодобрительно, когда я его остановила. Пришлось объяснять свою претензию так быстро, как только могла. – А ничего, что наши руки скреплены? Вы предлагаете мне час за вами по столице рядом с машиной бежать?

– Я, что, зверь по-твоему? – закатил глаза мужчина, и мне полегчало. На мгновение. В следующую секунду он тем же тоном огорошил: – Просто перелазь через меня и садись рядом.

Пол минуты я ждала его заливистого смеха. Думала – шутка. Куда там? Павел Григорьевич был серьезен и зол, как никогда.

– Может, – мягко предложила я, из последних сил улыбаясь, – вы меня просто отстегнете, и я ножками обойду машину?

Добродушно вздохнув, мужчина улыбнулся. Я с надеждой повернула кисть нужной стороной, ожидая свободы.

– Нет, Сонечка, – его хриплый мягкий тембр, казалось, успокаивает. Нежный протяжный голос никак не сходился с жестокими грубыми словами. И пока одна часть меня таяла изнутри, вторая содрогалась от беспринципности мужчины. – Я тебе уже раз доверился, больше не стану. Девушка, которая додумалась украсть лям, найдет, как сбежать. Так что либо лезь через меня, либо я сразу ментов вызываю.

Закрыв глаза с тяжелым вздохом, я уже готова была согласиться на полицию, лишь бы не испытывать такого унижения. А потом представила, как моей бедной немощной матери звонит какой-нибудь капитан Петров и говорит: «Ваша Сонечка по этапу пошла!».

– Хорошо! – импульсивно воскликнула я с испуганным взглядом. Астафьев прямо подобрался, когда я резко прыгнула ему на колени. – Раз выбора нет, то… Что поделать!

Павел Григорьевич отшатнулся назад, расставил руки в стороны от неожиданности. Его ноги были расставлены и обтянуты дорогими черными брюками известного бренда. Даже когда они растянулись по его натренированным ногам, сидели великолепно. Стоя на карачках, я в этом убедилась.

– Давай быстрее, – рявкнул он, как-то странно напрягаясь. Голос осел, стал глубже и более хриплым.

– Пытаюсь, – закатила глаза я, судорожно дыша.

Парковка не особо освещалась. В машине, стоящей носом к стене, вообще царила тьма. Не понимая, куда я именно опираюсь, тыкала руками куда попало. Пару раз соскальзывала. То ноги не вмещались, то пятая точка.

– Юбка у тебя, Сонечка, коротковата… – внезапно услышала я в попытке-таки добраться к пассажирскому сидению.

И тогда я почувствовала что-то странное: взгляд босса на своей заднице. Она прямо горела в тех местах, где он, не стесняясь, меня рассматривал. Осознание происходящего настолько шокировало, что я замерла.

– Я что-то не поняла, господин Астафьев… – что-то под пальцами зашевелилось, увеличилось.

Мысль оборвалась, слова пропали. Я вовсе забыла, о чем был разговор и что мы тут делаем. Все, что я ощущала: то самое интимное место под своими пальцами.

«Черт тебя дери, Соня! – в панике прокричала я про себя. – Ты прямо сейчас лапаешь член собственного босса!».

Что самое странное, Павел ничего не говорил. Я слышала его судорожное дыхание, бешено вздымающуюся грудь. В и без того заниженной машине вдруг резко кончился кислород, хотя дверь до сих пор была открыта, а мои ноги из нее успешно торчали.

Я чувствовала, как моя узкая офисная юбка поднимается все выше и выше, а вырез становится все неприличнее. Мир вокруг словно остановился, все стало слишком странно.

– Черт! – вырвалось из губ Астафьева, когда вырез стал на уровне трусиков. Он просто взял и закрыл его своей ладонью. То ли меня «спасал», то ли хотел потрогать.

«Черт, да он же просто лапает тебя! – не унималась я про себя, совершенно не понимая ту реальность, в которой оказалась. – Павел Григорьевич массажирует твою задницу!».

Сперва он и вправду, наверное, хотел прикрыть, а потом… Увлекся. Нежно, но в то же самое время грубо и нетерпеливо сжимал кожу, гладил ее, изучал. Он не проникал под юбку, но этого и не требовалось. Никто и никогда не занимался со мной прелюдией. Только голый секс с выключенным светом минут по пять раз в пару месяцев.

То, что делал босс, казалось неизведанной новой тропой. И это работало. Дыхание сперло, между ног стало влажно. Ощущая напряженный член у себя под пальцами, я распахнула губы, пытаясь сдержать рвущиеся наружу эмоции.

– А ты выросла, – с удивлением прохрипел мужчина, а после убрал руку. – Совсем другой стала.

Звонкий, громкий шлепок обрушился мне на ягодицу. Мышца заныла, задрожала, кожа завибрировала. Не понимая, что со мной происходит, я позволила себе застонать в голос и прогнуть спину. Это было то, что я не особо контролировала.

– Неприлично такие юбки на работу носить, – со странной мне злостью и явным приказом рявкнул босс, раздался новый шлепок. – Поняла меня?

Кивая, как кукла, я все еще ощущала себя во сне:

– Да, босс!

Все было странно. Все было не со мной. Только поэтому, ощущая себя другим человеком во сне, я позволила себе скользнуть пальцами по члену мужчины. Лишь легкое скольжение: вверх-низ и он зарычал грубые слова, которые по какой-то неведомой причине еще больше меня распаляли.

Где-то неподалеку послышался хлопок двери. «Сосед» босса по парковке занял свое место водителя и двинулся в путь. Словно ошпаренный Павел Григорьевич сжал мою шею и головой опустил вниз, буквально вдавливая в свою ширинку:

– Че-е-ерт!

Эта игра была странной, нехорошей, не для меня, но… Она мне нравилась, и это пугало. В тот момент, чувствуя запах духов босса даже на ширинке, я ощутила себя грязной секретаршей. Той самой, что отсасывает боссу по первому сигналу. Именно такой я и была, стоя к верху задницей у него на коленях.

«Шли его к черту прямо сейчас!», – скандировала я, выжидая, пока коллеги босса обменяются краткими приветствиями и разъедутся.

– Слава богу… – облегченно выдохнул Астафьев, когда машина уехала, и мы снова остались одни. Только вот он продолжал жадно сжимать мою шею. А мне приходилось дышать ему прямо в пах, касаясь члена губами через штаны. Великолепно! Но, черт… Было в этом что-то такое, от чего низ живота стягивало тугим спазмом. – Надеюсь, ты понимаешь, что если бы я тебя не опустил, руководитель отдела маркетинга увидел бы твое личико? Тогда бы ты точно обросла «прекрасной» славой, Сонечка!

– Угу, – только и смогла выдохнуть я, потому как в моем положении стихов не сложишь.

«Может опустите меня? – застонала про себя. – Уже, как бы, даже в пятую точку поддувает…».

От вибрации моего голоса Астафьев зашипел, вздрогнул. Я услышала, с каким остервенением его голова ударилась о сидение, а спустя несколько секунд он грустно рассмеялся.

– А ты и вправду выросла, Сонечка. Уже не та невинная девочка, что к нам в фирму в шестнадцать пришла, – отпустив мою шею, он так же поспешно подтолкнул к пассажирскому сидению, оттянул обратно юбку. Аккуратно прокрутив наручники, он помог мне ровно сесть в кресле. Только в тот момент я увидела его полный осуждения и пренебрежения взгляд, пробирающий не меньше ушата помоев, вываленных на голову. – Отвлекать внимание натурой – надо уметь…

– Но, – щеки покрылись румянцем, глаза бегали в разные стороны, а голова закружилась, – я никогда…

– Ты прямо опытная, я смотрю, – недобро присвистнул босс, а у меня на глазах пеленой слезы встали. – Если ты на такое готова, то не удивлюсь, что и деньги прихватила…

Я бы обязательно стала оправдываться, если ком не встал в горле. Никогда в жизни я не чувствовала себя настолько униженной, но плакать при боссе не хотела. Потому молча отвернулась к окну и пыталась справиться с чувствами. Те места, которых касались Его руки, все еще ныли, но… Сердце ныло в три раза сильнее.

Слова Астафьева больно ударили по гордости.

– Приехали, – скупо осведомил он меня, припарковываясь у старой сталинки на окраине города.

Ситуация казалась все сказочнее. Вот так вот я и узнала, что мой босс знает, где я живу с парнем. А это, к слову, не мое место регистрации или прописки. «Получается, – недоумевала про себя, – он и Димочку знает? Но притворяется?». Но вопросов задавать не стала.

Вообще разговаривать с Павлом лишний раз не хотелось. А вот швырнуть ему деньги в лицо и захлопнуть дверь квартиры перед носом, очень даже. Так что я, не спрашивая разрешение, двумя движениями перелезла через босса на улицу.

– Долго вас еще ждать? – сложив руки на груди, я уставилась на Астафьева строго. Он же никуда не спешил, разглядывал меня странно и озадаченно. Будто что-то хотел сказать, но не решался. Пока мужчина кусал губы, я решила ускорить процесс и потянула его за руку. – Вам уже миллион не нужен? Нет? Так вот мне чужое тоже не нужно.

С тяжелым вздохом барин-таки вышел со своего трона и на удивление неторопливо пошагал за мной в старый побитый временем вонючий после кошек подъезд.