Читать книгу: «И нет конца обманам», страница 5

Глава 11
Хейли

Я не запомнила, как мы ушли с вечеринки. Не запомнила, как села к Пайпер в «БМВ». Понятия не имела, как мы вернулись на улицу, где я жила, но, глядя сквозь лобовое стекло на потемневшее небо, вдруг увидела унылое серое здание, которое называла домом.

– Хейли. – Голос Пайпер вернул меня к действительности, и, повернувшись, я наткнулась на обеспокоенный взгляд. – Ты меня пугаешь. Ты не сказала ни слова после разговора с Кристианом.

– Как умерла его мама? – спросила я, сама не узнавая свой голос.

Пайпер рассеянно огляделась и, казалось, задумалась.

– Мама Кристиана?

Я кивнула, подтянув колени к подбородку. После разговора с ним я почувствовала себя такой крошечной и слабой. Ему хватило нескольких слов, чтобы стереть меня в порошок, и осознавать это было тревожно. Обычно я была куда сильнее.

– Когда мы учились в восьмом классе, у нее случилась передозировка. Как раз перед тем, как я перевелась в «Веллингтон-Преп».

Я и понятия не имела, что его мама умерла. Она мне всегда нравилась. Она подвозила меня до дома, когда мы с Кристианом засиживались до темноты. Приятная была женщина, чего нельзя было сказать о моей собственной матери, уж тем более в нынешнем ее состоянии.

– Не понимаю, – прошептала я. Голова шла кругом. – В чем моя вина?

– Ты какую-то бессмыслицу говоришь.

Я взглянула на Пайпер. Она казалась совершенно сбитой с толку.

– Он сказал, что это я виновата.

– Что? – Она ахнула и повернулась ко мне всем телом, пытаясь усесться поудобнее. – Так, слушай. Ты сегодня сказала, что не умеешь дружить, так что я тебя научу. Сейчас ты расскажешь мне обо всем, что случилось между вами с Кристианом, а за остаток ночи мы во всем разберемся и решим, как быть дальше.

Значит, так поступали друзья? Я к такому не привыкла. Меня скручивало от перспективы поделиться чем-то личным с другим человеком. Я скорее отсосу Питу, чем приму чужую помощь. Что ж, ладно, это неправда.

У меня вырвался судорожный вздох.

– Ладно, начну с начала.

Тридцать минут спустя, когда я рассказала Пайпер обо всем, что имело отношение к Кристиану, и ответила на ее бесконечные вопросы, мы лежали на сиденьях машины, откинув их назад (кресла были гораздо удобнее моего матраса у Пита и Джилл), но так и не смогли понять, что имел в виду Кристиан.

– И он сказал, что это твоя вина? Ты уверена?

Я саркастично рассмеялась.

– Ага, абсолютно. Он сказал, цитирую: «Моя мама мертва, и на то было несколько причин. Одна из них – ты».

– Но это же бессмыслица.

Так оно и было. Полная бессмыслица. Я взглянула на приборную панель. Часы показывали три часа ночи. За окном гостиной все еще мелькал телевизор.

– Мне пора возвращаться.

Пайпер тоже взглянула на дом и кивнула.

– Ладно. – Потом она снова посмотрела на меня. – У тебя же есть вай-фай, да?

– Ага. Хоть чем-то Джилл с Питом разрешают пользоваться в полной мере. Для учебы.

Пайпер ласково улыбнулась.

– Хорошо. Погугли Кристиана. Его отца. Его мать. Всех. Собери всю информацию, какую сможешь, а в понедельник поговорим об этом еще раз. Мы во всем разберемся.

Я кивнула.

– Хорошая идея.

Я уже потянулась к ручке двери, но не успела я выбраться, как Пайпер снова заговорила:

– Я заберу тебя в семь утра в понедельник. Никаких отговорок. Как приеду, посигналю.

Я открыла было рот, чтобы возразить, но Пайпер окинула меня красноречивым взглядом и вскинула бровь. А потом покачала головой. Мол, и не думай.

Только оказавшись в своей убогой комнатушке, я позволила себе улыбнуться. Что ж, по крайней мере, один друг в «Инглиш-Преп» у меня был, верно?

* * *

В понедельник за обедом Пайпер скользнула на стул рядом со мной и прошептала:

– Как успехи?

Я закрыла учебник по языкам мира и убрала его в сумку.

– Ничего.

До школы мы с Пайпер ехали сорок минут и все это время пытались понять, что имел в виду Кристиан. Я поискала его и его родителей в Сети, но нашла мало. Короткую статью об автокатастрофе, но о жертвах там не говорилось ни слова, так что пользы от нее было мало. Сплошные тайны.

– Честно говоря, я старалась об этом не думать. У меня и без того дерьмовая жизнь и есть из-за чего поволноваться, без Кристиана и его домыслов. Ну, он считает, что я каким-то образом причастна к смерти его матери. Но это же безумие. Он сам безумен.

Пайпер кивала, слушая мою болтовню, а сама нагружала еду на поднос. Не успела я сообразить, что она творит, как она наполнила еще одну тарелку и протянула мне.

– Нет, – запротестовала я, отталкивая тарелку.

Пайпер многозначительно взглянула меня. Зеленые глаза в обрамлении густых ресниц опасно сверкнули.

– Да. А теперь ешь.

Я покачала головой.

– Пайпер, я это очень ценю, но я уже однажды попалась в твою ловушку и теперь позволяю тебе возить меня не только домой, но и в школу. Каждый день. Я не собираюсь принимать от тебя еще и еду. – Аромат деликатесов защекотал ноздри, и мой желудок предательски заворчал, будто говорил мне: «Просто поешь и не спорь, Хейли».

Пайпер снова подтолкнула ко мне тарелку.

– Хейли, ты можешь просто позволить кому-нибудь помочь тебе? Я хочу это сделать. Мне не нравится мысль о том, что людям, не только моим друзьям, а вообще людям, приходится обходиться без еды. По субботам с утра я работаю волонтером в бесплатной столовой, а всю старую одежду отдаю на благотворительность. Мне нравится помогать людям. Особенно если эти люди – мои друзья. Так что, пожалуйста, ешь.

В ее искренних, наивных глазах читалась мольба. Я нервно расправила юбку, стараясь удержать эмоции в узде. Я вообще была не слишком эмоциональным человеком. Никогда не плакала. Заталкивала все чувства поглубже, едва они давали о себе знать. Я не поддавалась чувствам. Они делали человека слабым, уязвимым, а мне такое было не нужно. Вот почему меня так разозлило, что Кристиан умудрился меня задеть. Суровый взгляд и резко очерченная челюсть не шли из головы, а его жестокие слова снова и снова приходили на ум, как заевшая пластинка.

– Спасибо, Пайпер, – промямлила я. – Но позволь мне хоть как-то тебе отплатить. Тебе не нужна помощь с учебой? Или… э-э-э… – Я на мгновение задумалась. Что, черт возьми, я могу предложить? – Машину помыть? Хотя мне придется использовать твою воду и мыло… у тебя дома.

Пайпер засмеялась и взяла с тарелки ломтик жареного картофеля.

– Хм, может, сходишь со мной на следующий футбольный матч? Я ни разу не была с тех пор, как Кэлли уехала, и чувствую себя просто лохушкой. Я старшеклассница, а еще ни на одну игру не сходила.

– Идет. – Я взяла картошку со своей тарелки и сунула в рот. – Если Джилл с Питом не будут против.

Пайпер просияла, радостно взвизгнула и на мгновение заключила меня в объятия. Когда она отстранилась, я улыбнулась ей – искренне. На мгновение впустила в сердце каплю счастья… а потом подняла голову и заметила, как мрачно на меня пялится Кристиан.

Так продолжалось всю неделю: мы с Пайпер смеялись над чем-нибудь, сидя за своим столом, а я притворялась, что меня не волнует ни Кристиан, ни его злобные взгляды. На занятиях он меня попросту игнорировал. Я трусливо пряталась, садилась на последний ряд, а он усаживался впереди и моментально притягивал всеобщее внимание. Если в школе оставалось свободное время, тратила его на домашнюю работу, хотя в некотором смысле за это я тоже успевала поплатиться, ведь обычно я делала уроки дома и хоть как-то отвлекалась от пьянства Пита и нытья Джилл, умолявшей его быть с ней поласковее.

Я ненавидела приемных родителей, но они были не худшей семьей среди всех, где мне доводилось жить. Разумеется, хорошими людьми их нельзя было назвать, и Пит по-прежнему запирал мою дверь на ночь, но мне удавалось выжить. И, несмотря на фиаско с Кристианом, несмотря на то что сверстники либо игнорировали меня, либо воротили от меня нос, я получала удовольствие от обучения в «Инглиш-Преп». Нагрузка была большая и разнообразная, и это помогало сосредоточиться, не отвлекаться на посторонние мысли, что неизбежно случилось бы при наличии массы свободного времени. Разумеется, Кристиан меня ненавидел, а Олли даже не смотрел в мою сторону. В иерархии по-королевски популярных детей я оказалась где-то среди крестьян, зато завела настоящего друга, и в целом получила куда больше, чем могла рассчитывать в любой другой старшей школе, где училась в последние годы.

Даже Мадлен оставила меня в покое, к моему вящему удивлению. Видимо, если не будить спящего медведя, он тебя не тронет.

После физкультуры я переодевалась в раздевалке и как раз сняла футболку, когда снова услышала сплетни. Физкультура была последним уроком, так что можно было переодеться и сбежать. Я-то всегда думала, что много шума только вокруг тем, которые обсуждают в мужской раздевалке, но от болтовни в женской у меня кружилась голова.

– Ты слышала, что Мадлен вышвырнула Эйприл из чирлидерш?

– Кто-то помянул мое имя?

– Ага, мы как раз обсуждали, какой жалкий у Эйприл вид с тех пор, как ты выкинула эту шлюшку из чирлидерш.

Раздался пронзительный, резкий смех. Господи, до чего злобными и ехидными были местные девчонки. И мстительными. Я вдруг подумала, как хорошо, что все эти годы держалась особняком. Такие девицы вели себя просто ужасно.

Я как раз склонилась за формой, и тут ее выхватили прямо у меня перед носом. Рано радовалась. Я вздохнула и почувствовала, как затрепетали крылья носа от гнева. Угадай кто с одной попытки. Я прекрасно знала, у кого хватит глупости, чтобы стащить мою форму, пока я в лифчике и трусах.

Я медленно повернулась, и моя догадка тут же подтвердилась. Передо мной стояла Мадлен с извечно выбеленными волосами и искусственным загаром. Она коварно улыбалась, а шайка ее приспешниц стояла чуть позади, и все стервозно ухмылялись. Они-то все успели переодеться в школьную форму, а я стояла полуголая.

Перевес был на их стороне.

Очаровательно.

Я позволила себе расслабиться. Меня несколько дней никто не трогал, и я тут же совершила ошибку. Если убрать капканы, в один прекрасный день к твоему убежищу явятся волки и растерзают тебя.

Прикрыться я даже не пыталась, только вскинула бровь, глядя на Мадлен. Она-то считала себя королевой школы, но разве не понимала она, насколько часто королев свергают? Королевский титул ничего не означает, если страха в подданных больше, чем любви. Все эти девчонки стояли за нее горой только потому, что никто не хотел оказаться напротив нее, как я сейчас.

– Нравится зрелище? – спросила я с сальной улыбкой.

Мадлен передернуло от отвращения.

– Шутишь, что ли? Ты же просто грязное отребье, кожа да кости.

Я пожала плечами.

– Кожа да кости? Разве ты и вся остальная твоя шайка не для этого отказались от углеводов? Я думала, вы хотите быть худыми, нет? Ведь иначе вы не влезете в свою миленькую маленькую форму чирлидерш. Разве я не права? – Я склонила голову к плечу. – Когда ты в последний раз ела мучное, Мэдди?

Я фыркнула. Лицо Мадлен слегка исказилось, и я поняла, что задела ее за живое. Девчонки вроде нее водились в любой старшей школе, и все они были одинаковыми. Не ели углеводы, пытались втиснуться в тридцать восьмой размер одежды вместо нормального сорок четвертого. Что плохого в том, чтобы иметь формы? Почему они никак не могли это понять? Я слышала, как пару дней назад Мадлен распекала одну из своих подруг прямо в столовой – разумеется, на глазах у всех. «Положи назад картошку, Ариана, а то сама будешь как картошка и окажешься в самом низу пирамиды».

– Я, кажется, велела тебе держаться подальше от Кристиана, – прорычала она, прижимая мою форму к груди.

Я вскинула брови.

– Никаких проблем. Он весь твой.

Она по-кошачьи сощурилась, а ее подруги начали посматривать друг на друга. Я чувствовала, что грядет кульминация, и очень надеялась, что в какой-то момент смогу вырвать у Мадлен одежду. Я уже начала замерзать – мне прямо в спину дул кондиционер. Да и Пайпер наверняка гадает, куда я запропастилась.

– Видишь ли, я слышала кое-что другое. Я слышала, что на днях вы вместе вышли из комнаты, когда я отправила его выполнить одно мое поручение.

– Поручение? – удивленно переспросила я. Неужели это к ней пытался подкатить Коул? Да какая разница, Хейли! Хватай одежду!

Я рванула в ее сторону, но она оказалась умнее, чем я думала. Рассмеявшись, она вручила мою одежду одной из подружек. Вот черт.

– Я отправила его проучить Коула. Видишь ли, Коул мне нагрубил, а я знала, что, если сказать Кристиану, что какой-то парень тронул мою подругу без ее согласия, он с катушек слетит. Особенно учитывая, что Коул ходит в «Веллингтон-Преп». – Она запрокинула голову и злобно захохотала, как какая-то ведьма.

– Итак, давай-ка проясним, – начала я, стараясь говорить спокойно. – Ты хотела замутить с Коулом, а он тебе жестко отказал… я его, конечно, не виню… и ты сказала Кристиану, что Коул кого-то изнасиловал… просто чтобы его избили?

Что это вообще за мир? Где я оказалась?

В раздевалке воцарилась абсолютная тишина. Такая, что через вентиляцию было слышно, как гомонят парни за стенкой.

Мадлен смерила меня очередным ненавидящим взглядом, перекинула волосы через плечо, выпятила бедро.

– Забавно, что ты считаешь, будто можешь кого-то осуждать, Хейли. Ты хоть себя видела? Твоего папочку убили, потому что он был неудачником, а твоя собственная мать даже не хотела о тебе заботиться. Прибереги осуждения для себя самой. Ты, скорее всего, окажешься у стриптизерского шеста и будешь умолять мужиков трахнуть тебя, чтобы почувствовать себя хоть на что-то годной.

– Забавно, что это говорит мне девица, которая пыталась трахнуть парня из «Веллингтон-Преп».

Мне понадобилось призвать на помощь всю свою сдержанность, чтобы не врезать Мадлен. Я так и представляла, как все будет. Как занесу кулак и дам по этому идеальному, безупречному личику. Как она всем телом качнется назад и приземлится на холодный бетонный пол. Но я не могла себе это позволить. Если я попаду в этой школе в неприятности, мне светит далеко не отстранение. Не будет никакого наказания. Меня просто вышвырнут. Вернут в «Оукленд-Хай». Я не смогу вырваться из этого сраного городка, не говоря уже о том, что мне придется вернуться туда, где учится Гейб.

Так что вместо того, чтобы вмазать ей со всей дури, вместо того, чтобы порадовать ее, дав понять, что она меня ранила, я храбро вскинула голову, натянула кеды и прошла мимо нее и ее ненормальной бабской банды в коридор. Если бы я показала, что мне страшно или больно, эти стервятники сожрали бы меня живьем. А так все выглядело так, будто меня совершенно не тронули слова Мадлен.

Вот только она и правда здорово меня задела.

Ранила.

Меня и раньше били, а пощечин я вытерпела столько, что считать перестала, но слова? Слова – другое дело, они врезаются в память.

Твоя собственная мать даже не хотела о тебе заботиться. Чистая правда. Не хотела. Моя собственная мать говорила мне, как она меня ненавидит. «Это из-за тебя мы оказались в таком положении. Это ты виновата, что твой отец мертв. У него все было под контролем, а ты взяла и позвонила в полицию. И теперь посмотри на нас!»

При воспоминании об этом я вздрогнула. К глазам подступали слезы, но я задавила их в зародыше.

Все, что тебя не убивает, делает тебя сильнее.

Если я пройду по коридору в поисках одежды, меня это не убьет.

Не сегодня.

Глава 12
Кристиан

Отца не было дома уже две недели, не считая нескольких часов в прошлые выходные. Для нас с Олли подобное было привычным делом, но в последнее время я был особенно благодарен мисс Портер. Раз в неделю, пока мы с Олли были в школе, наша горничная (она же няня, она же домохозяйка) мисс Портер приходила постирать белье во всем доме и убедиться, что холодильник забит едой. Отец нанял ее пару лет назад – небольшой жест с его стороны, но я был признателен. Я и представить не мог, каково было бы выкладываться на поле, присматривать за Олли, вечным ребенком, а еще изображать домохозяйку, стирать белье и готовить дома. Как раз об этом я размышлял, натягивая шорты и футболку, которые обычно надевал на тренировку. Через две недели нас ждал матч с главным соперником, и тренер гонял команду так, что не было времени ни о чем подумать, не говоря уже о том, чтобы что-то сделать.

И слава богу. Хотя футбол иногда казался мне бесполезным, он, по крайней мере, позволял хорошенько отвлечься.

Внезапно в раздевалку влетел Кайл. Он чуть не поскользнулся, а потом повернулся к нам с совершенно ошеломленным видом.

– СРАНЬ ГОСПОДНЯ!

– Вурхис, ты что, снова забыл таблетки от СДВГ⁷? – Кое-кто из ребят рассмеялся, но я говорил вполне серьезно.

Он взглянул на меня, явно еще не оправившись от удивления.

– Я только что видел, как новенькая шла по коридору в бюстгальтере и трусиках, и в тех обалденных кедах, из которых она не вылезает. Не знаю, где на хрен ее форма, но черт возьми! Вы все должны на это посмотреть. Мне будет на что подрочить, теперь всегда буду ее себе представлять.

Меня охватил незамутненный гнев, и я даже понять не смог почему – потому, что Вурхис заявил, что собирается дрочить на мою бывшую лучшую подругу, или потому, что меня взбесило, что она расхаживает по коридорам, вырядившись как стриптизерша. Впрочем, все это не имело значения. Ноги уже несли меня из раздевалки, и меня совершенно не волновало, что, если я опоздаю на тренировку, тренер с меня шкуру спустит.

О чем она думает, черт возьми? Ходит по моей школе полуголой. Господи Иисусе.

Парни рвались из раздевалки, и я слышал, как Олли окликнул меня.

– Я все решу. Прикрой меня, – крикнул я в ответ.

Будь на ее месте любая другая девчонка, меня бы это так не взволновало, но Хейли – другое дело. Я искал повод вышвырнуть ее из этой школы и, кажется, только что нашел, особенно учитывая укол ревности, который я ощутил.

Я знал, о чем подумал Олли, когда я сказал, что все решу. Он-то думал, я попытаюсь минимизировать ущерб, удержать все под контролем, исправить ситуацию. В конце концов, последние два года я в школе только этим и занимался. А он понятия не имел, как сильно я на самом деле ненавидел Хейли, как хотел, чтобы она исчезла. Он не знал, что мы наговорили друг другу на днях. Как я понял, он решил, что мы пытались помириться. Черт возьми, ходили даже слухи, что я ее трахнул в той комнате. Мадлен наверняка сделает все, чтобы эти слухи поскорее прекратились.

Я бежал по коридору, а сердце так и грохотало в груди. Я свернул за угол, и у меня перехватило дыхание. Колени подогнулись. Прямо на меня смотрела идеальная, круглая попка. Господи. Иисусе.

– Какого черта ты творишь? – возмущенно выпалил я, поравнявшись с ней. Я схватил ее за плечо и быстро повернул к себе. Хейли завопила и вырвала руку, а сама метнулась к шкафчикам, влетела в металлическую дверцу с такой силой, что она задребезжала на весь коридор.

Вот срань.

– Давай сюда. – Я открыл дверь на лестницу, и Хейли неохотно последовала за мной, стараясь держаться на расстоянии. Плечи – обнаженные, не считая тонких бретелей бюстгальтера, напряглись, но ее лицо… с него слетело храброе, безразличное, скучающее выражение, с которым я неизменно видел ее в коридорах. И на нем вовсе не было написано «я ненавижу весь мир». Кто-то ее ранил. Вокруг глаз собрались морщинки беспокойства.

– Какого черта ты творишь, разгуливая в таком виде? – спросил я, уперев руки в боки. – Хочешь, чтобы вся школа увидела тебя полуголой? Что такое? Пытаешься что-то доказать?

Она закатила глаза.

– Что, скажи на милость, можно доказать, разгуливая в таком виде? – Она махнула в сторону своего тела, и я понял, что не могу отвести от нее глаз. Мой взгляд скользнул к ее вздернутым грудям, к плоскому животу, и я уже мельком видел ее задницу. Грудь сдавило, и мне пришлось мысленно отвесить себе оплеуху. Нельзя было забывать, кто передо мной и что я чувствую при одном только взгляде на нее.

Вину.

Вина только усилилась, когда я понял, что за всю свою жизнь не видел девушки сексуальнее.

Черт возьми, так оно и было.

– Так в чем дело? Хочешь, чтобы тебя выгнали из «Инглиш-Преп» и положили конец твоим мучениям? – спросил я, сократив расстояние между нами.

– А ты-то что так переживаешь? – она шагнула мне навстречу и воззрилась на меня снизу вверх. – Боишься, что я уйду?

Я саркастично рассмеялся.

– Совсем наоборот. Сейчас я отведу тебя в кабинет к директору Уолтону. Я просто хотел лично присутствовать, когда она вышвырнет тебя отсюда обратно в «Оукленд-Хай».

На ее лице что-то промелькнуло. Страх? Мне было хорошо знакомо это выражение. В голубых глазах появилось отстраненное выражение, она обхватила себя обеими руками, закусила нижнюю губу (и я, разумеется, тут же проследил за этим жестом).

– Нет, – вздохнула она, не сводя с меня глаз.

На мгновение я забыл, что ненавижу ее. Я будто в трансе находился, поддался тем же чарам, что и остальные парни в школе. Все они говорили о ней – не в моем присутствии, конечно, я им пригрозил и велел такого не делать, но все равно болтали. Хейли была загадочной, не похожей на других. Но для меня-то она всегда была такой. Не такой, как все. В лучшем смысле этого слова.

Вот только я не знал нынешнюю Хейли, а она не знала меня.

– Да, – проворчал я. – Я хочу, чтобы ты ушла, Хейли. – Более того, мне нужно, чтобы она ушла. – А теперь я отведу тебя в кабинет к директору Уолтону и скажу, что, как оказалось, ты разгуливала в таком виде, чтобы соблазнить парней из футбольной команды. – Я взглянул на нее сверху вниз. – И тебя выгонят. Мое слово против твоего, а мы оба знаем, что у меня здесь больше власти.

Она судорожно вздохнула.

– Я не могу вернуться в «Оукленд-Хай». Знаю, ты меня ненавидишь. Но я не могу туда вернуться, Кристиан.

Почему, когда она произносила мое имя, меня начинало раздирать изнутри? Срываясь с ее губ, оно будто уничтожало прошлое, наводило хаос в настоящем и каким-то образом предсказывало будущее.

Розовые щеки Хейли побелели как полотно. Голубые глаза смотрели не отстраненно, а с ужасом, почти безумно.

Она торопливо заговорила:

– Я знаю кое-что, что тебе стоит узнать. Но расскажу, только если ты дашь мне остаться.

Я был заинтригован, да. Стоило ли это того, чтобы отпустить ее и видеть ее лицо каждый день, учитывая, что она со мной делает? Нет.

– Решу, когда ты мне скажешь, – возразил я, по-прежнему возвышаясь над ней. По крайней мере, с этого ракурса я способен был смотреть ей в лицо, а не на ее тело. Подростковые гормоны – то еще удовольствие. Моему члену плевать было, что я ненавижу Хейли. Честно говоря, от этого искушение становилось еще сильнее.

Она задумалась на мгновение, потом осознала, что выбора у нее нет.

– Мою одежду забрала Мадлен. – Она облизала губы, мелькнул язычок. На меня она не смотрела. – По ее словам, она узнала, что мы какое-то время провели наедине в комнате на вечеринке «Веллингтон-Преп»… и… – Хейли сглотнула, скрестив руки поверх розового бюстгальтера.

– И что?

– Она сказала, что все придумала про то, что Коул будто бы посягнул на ее подругу, чтобы ты избил его.

Я рассмеялся.

– Врешь.

Она покачала головой. Темные волосы на мгновение закрыли лицо, а потом она снова взглянула на меня.

– Она сказала, что Коул ее отверг, и она хотела ему отомстить. Она знала, как ты отреагируешь, если сказать, что он… непристойно повел себя с одной из ее подруг.

Я помедлил, обдумал ее слова, и тут кровь во мне закипела еще сильнее, чем в тот момент, когда я увидел Хейли полуголой.

Сам не сообразив, что творю, я стянул футболку и швырнул ей. Она неуверенно взяла ее дрожащими руками.

– Надевай.

Она даже не колебалась. Натянула ее на хрупкую фигурку, отбросила волосы на одно плечо. Я схватил ее за подбородок и посмотрел прямо в глаза.

– Это ничего не значит.

Она вырвалась из моей хватки и практически зарычала на меня.

Я оставил ее в одиночестве на лестнице, а сам попытался успокоиться перед возвращением на тренировку.

Я по-прежнему отчаянно ненавидел Хейли Смит, теперь, наверное, еще сильнее, ведь я знал, как она выглядит под школьной формой. И позвольте вам сказать, выглядела она намного лучше, чем я представлял себе в двенадцать лет, перед тем как она уехала из города.

* * *

Не успел я глазом моргнуть, как наступил следующий учебный день. Накануне после тренировки я пошел сразу домой и заперся в спальне, хотя Олли еще долго возмущался и спрашивал, что же случилось с Хейли. Он даже пытался вывести меня из себя. Спросил: «А она правда выглядела, как Кайл описал?» Я смерил его убийственным взглядом и захлопнул перед ним дверь.

Мне надо было привести мысли в порядок. Некоторое время я ходил по комнате, подкидывая дурацкий баскетбольный мяч, который мне подарили на десятилетие. Моя комната мало изменилась с тех пор: голубое покрывало, темно-синие стены, жалкое баскетбольное кольцо на обратной стороне кладовки. После маминой смерти в нашем доме ничего не менялось. Даже ее туалетный столик с дорогими ювелирными украшениями стоял на прежнем месте. Папа редко бывал дома, так что ему не было дела до застывшего во времени интерьера. А может, как раз поэтому он так редко приезжал. Слишком многое напоминало о прошлом. Я его понимал. Я даже не мог найти в себе силы зайти к ним в комнату.

Казалось неправильным что-то менять в доме, а учитывая его гигантские габариты, мне было проще спрятаться в спальне.

Я попытался отогнать мысли о Хейли и сосредоточиться на Мадлен. Что же делать, что же делать. Меня совершенно не волновало, что она трахалась с кем-то еще – или, по крайней мере, пыталась. Наши отношения не были эксклюзивными, собственно, они даже настоящими не были, а сам я давно, очень давно ее не трахал. Она мне тоже давненько не сосала. Но лгать мне и говорить, будто он поимел ее подругу, устроить все так, чтобы я избил его в мясо, а она могла отомстить? Тут совсем другое дело. Мадлен, черт возьми, перешла черту.

Заслуживал ли Коул, чтобы его хорошенько вздули? Скорее всего. В конце концов, я своими глазами видел, как он лапал Хейли. И кто знает, может, он успел поиметь пару девчонок без их согласия, но меня просто с ума сводило, что я врезал ему по морде за то, что он не захотел киску Мадлен. Перед глазами все застилало алое марево. Во всей этой ситуации я проявил себя полным идиотом, гребаным тупицей, и от этого было не по себе.

Не по себе было и от того, что я мгновенно поверил Хейли на слово. Я знал, что она не станет мне лгать, но у меня даже не было порыва проверить ее рассказ, а значит, отчасти я до сих пор ей доверял, и это шло вразрез со всеми моими убеждениями.

Мне надо было, чтобы она исчезла из школы, и вот мне выпал шанс, а я от него отказался.

Сегодня утром я посмотрел на нее на уроке, ожидая, когда же во мне поднимется привычная злость. Надо было подогревать негодование, чтобы спокойно жить дальше и знать, что наш разговор (слишком личный, слишком близко друг к другу) ничего не значил. Помни, именно она положила начало всему, Кристиан. Это она все начала.

Воспоминания о прошлом туманили голову, будто умоляли не забывать, кем была Хейли прежде.

Она заправила прядь волос за ухо, и мне открылся прекрасный вид на ее от природы румяные щеки, на чистую кожу. Потом она поправила крошечный бантик на шее, погладила ткань пальцами. Она завораживала меня, и я ненавидел ее за это. Что же меня привлекало? Аура таинственности? Ее резкость вкупе с молчаливой красотой? Или то, что она казалась идеальной снаружи, но я знал, что внутри есть свои изъяны?

На нее пялился не только я. Вурхис скользил взглядом то вверх, то вниз по ее телу и постоянно облизывался. Клейтон и Зак склонились друг к другу и шепотом обсуждали ее. Во мне поднялось раздражение, и я резко спихнул учебник со стола на пол. Грохот раздался на весь класс. Несколько человек посмотрели на меня, и я смерил каждого мрачным взглядом. Вурхис закатил глаза, а Зак и Клейтон даже не заметили моей негласной угрозы. Хватит смотреть на нее, черт возьми, хватит похотливо пускать на нее слюни, черт возьми! Вот что я пытался вложить в свой взгляд. Когда же я снова посмотрел на Хейли, она таращилась на мой учебник, лежащий на полу. Румянец на щеках сменился белизной под стать ее рубашке. Она судорожно выдохнула.

Нахмурившись, я подобрал книгу. Олли открыто усмехался и кидал на меня подозрительные взгляды. Я благополучно проигнорировал его и выпрямился на своем месте.

И вдруг еще до начала урока мисс Бойд попросила меня, Олли и Хейли подойти к ней в кабинет. Хейли резко повернулась в мою сторону, и я готов был поклясться, что голубые глаза полыхнули красным. Я знал, о чем она подумала. Что я пошел на попятный, что я рассказал директору Уолтону о вчерашнем происшествии с полуголой девицей в коридоре. Судя по ее взгляду, именно так она и решила.

Едва мы втроем вышли из класса под аккомпанемент шепотков, Хейли развернулась и ткнула меня пальцем в грудь:

– Видимо, надо было послушать тебя, когда ты сказал, что ничего не изменилось!

Я посмотрел на пальчик, уткнувшийся прямо в галстук, потом на Хейли. Ухмыльнулся. Я понятия не имел, зачем нас троих вызвали к директору, потому что я ему ничего не сказал. На самом деле, никто, кроме нас с Хейли, ничего толком не знал о случившемся, но мне нравилось держать ее в напряжении.

Нравилось, когда она нервничала.

А потом она стала медленно отступать, и злость на ее лице резко сменилась совсем другим выражением. Олли стоял и смотрел то на Хейли, то на меня, пытаясь понять, в чем же дело. Хейли несколько раз помотала головой, обхватив себя обеими руками.

– Черт, – пробормотала она и уставилась на свои кроссовки. Я следил за каждым ее движением, прислушивался к каждому слову. – Я не могу туда вернуться. Придется попросить Энн перевести меня. Она поймет.

– Что она поймет? – спросил я. Мне отчаянно хотелось заглянуть в ее жизнь, понять, что она скрывает. Потребность узнать о ней больше пожирала меня заживо. Я предпочитал контролировать ситуацию, но Хейли была от меня слишком далека, на нее моя власть не распространялась.

– Не твое дело! – практически закричала она. Несколько раз глубоко вздохнула, но, казалось, ей не хватает воздуха. Олли осторожно сделал шаг ей навстречу. Потом еще один. Он практически крался по выложенному плиткой полу, пока не оказался прямо перед Хейли.

Он обеспокоенно взглянул на меня, и от его выражения лица мне стало не по себе. Я заворчал, подошел ближе.

– У нее паническая атака.

Олли не сводил с Хейли глаз.

– Знаю. – Он покосился на меня. – Я узнаю признаки. С тобой раньше было то же самое.

Я стиснул зубы. Мне ненавистно было вспоминать времена, когда я был слабым звеном. После маминой смерти у меня целый год то и дело случались панические атаки. Сердце заходилось так, будто пыталось вырваться из груди, перед глазами плясали пятна, я не мог дышать. Олли всегда был рядом, всегда мог меня успокоить. Он стал моим якорем.