Читать книгу: «Рожденный под счастливой звездой», страница 2

– Да я уже почти встал, – ответил я и начал одеваться. За это время командир по-хозяйски заварил кофе, и вот мы, уже стоя на улице, как аристократы, кофе, сигарета, обдумывали наши действия на сегодня и порядок обучения.

– Я вот принёс тебе птичку на пробу.

Он показал на коробку, которая лежала на лавочке. Белая картонная коробка, на ней черным шрифтом было написано «Dji» и чуть ниже более мелким шрифтом «mini 2». Я не мог не съязвить и сказал фразу, немного переделанную на современный лад:

– Что тебе сказал командир, когда давал птичку?

– Не проеби квадрик, уебище! – закончил мою речь командир и улыбнулся уголками глаз.

Вообще у командира было очень эмоциональное лицо. Он мог улыбаться одними только глазами, злиться одними только ноздрями, когда ни один мускул не дёргался на лице. Но этого и не надо было. Там всё и так было понятно. Как никак мы с ним притёрлись уже.

– Я на недельку в командировку, у тя как раз будет время обучится. Тебя никто дёргать не будет, так сказать, я выбил тебе время на тренировки.

– Да. Я понял. Сейчас же и начну. Только вот летать где?

– А где хочешь. Мы настолько далеко в тылу, что мы никому неинтересны.

С этими словами командир подал мне руку, хлопнул по плечу и уехал.

Рисковать я не стал и, накинув куртку, ветер был прохладный, взяв коробку, пошел к машине. Да, да. У меня под жопой появился транспорт, правда не бэнтли, конечно, но как никак иномарка. Немецкий автопром. Опель Корса лазурного цвета. Четырёхдверная, механическая коробка, переднего бампера нет, вместо заднего стекла универсальный синий скотч. Три колеса 14 радиуса, одно тринадцатого. Ну на большее денег не было, и это было как никак средство передвижения. Позже надо будет довести её до ума. А пока это был неплохой вариант. Да и её невзрачный вид делал своё дело, это я позже узнал, ни на одном блокпосту никто не останавливал. Мне кажется наоборот, они смотрели на меня с неким сочувствием. Человеческая черта характера. Что взять с того, с кого нечего взять. А вот это было зря.

Бдительность она вот так и убивается. Почему-то все думают, что если едут террористы, то они будут ехать на Митсубиси L200 с турельной установкой в кузове и на арабских номерах, накрытые с головой в арафатке и калаши торчат в окна. Или, если это диверсанты, они будут в иностранной форме, пять мужиков в одной машине, с бородой и неговорящие по-русски. Нет, конечно, всё не так. А вернее всё как раз-таки наоборот. Но на блочках было как-то на это наплевать. Они стояли, чтобы стоять. Они были, чтобы быть.

Отъехал от поселка, в поле я остановился и начал открывать коробочку. Это было что-то новое и неизведанное для меня. И это мне очень нравилось. Я любил быть первооткрыватем. В коробке лежал квадрокоптер настолько маленький, что помещался на ладони. Также в комплекте шел пульт управления, чем-то похожий на джойстик от игровой консоли.

Я тут же попытался запустить сие инженерное изделие, но у меня ничего не выходило. Он моргнул сигнальным огоньком и всё. Ноль реакций. Я негодовал. Я злился на себя. Как можно было не проверить заряженность. Совсем неподготовленный. Я хотел было ехать обратно, но решил попросить помощь зала, как в одной интеллектуальной игре, и, достав телефон, сказал знаменитую фразу мольбы о помощи. «Окей, гугл, как пользоваться квадрокоптером?» Этот всем помогает. Вот и мне тут же выдал много вариантов видео. Я выбрал самый короткий ролик и, просмотрев его, узнал все премудрости. Очень интересно и всё так просто. В общем к вечеру я уже умел взлетать, садиться, крутить камерой, летать вперёд и назад, летать боком, летать задом. А ещё приближать и отдалять камеру. Тут как никак был четырехкратный зум. Ну в общем вещь была классная. Вернувшись, я полночи провел в изучении настроек, связи со спутниками, функции сопровождении объекта и много чего ненужного.

Ни свет, ни заря я уже совершал свой полет. Старался сопровождать проезжающие машины, рассматривать деревья и заброшенную ферму. В общем создавал сам себе условия максимально боевые, как я сам думал. Смотрел на экран и сравнивал картинку с электронной картой на втором телефоне. Кстати, очень неудобно. Не хватает третьей руки, пришлось все выложить на капоте, как на рабочем столе. Но ничего, приноровился, благо, если отпустить пульт, птица просто зависала и не падала.

На следующий день я уже взлетал прямо из домика, вылетал в окошко и пытался залететь обратно. Сложно, конечно, страшно, но ничего. Получалось. Наблюдал за деревней, за маленькими человечками, вот кто-то воду носит, кто-то белье вешает, вот военные что-то несут, вот на огороде кто-то в сарафане копается. Решил посмотреть поближе. Девушка поливает со шланга грядки, увидела мою птичку и направила струю воды прямо в него. Я успел отлетел выше, вслух выругался и высказал свое мнение о её умственных способностях. Сидел я один с пультом и, конечно же, она меня не услышала. А жаль. Хотел назвать её эбонитовой, ну с заменой некоторых букв в этом слове, конечно. Это, конечно, меня не остановило, я кружил вокруг неё и совершал различные пируэты. Ну, конечно же, индикация, что заряд батарейки подходит к нулю, и пора срочно возвращаться. Я полетел домой. Зарядив аккумулятор, я снова полетел на поиски заприметившегося сарафанчика, но поиски успехов не дали. Ушла, наверное, домой. Надо будет вычислить, где живёт эта незнакомка в сарафане в синий цветочек.

Счастье всегда на стороне отважного.

П.И. Багратион (1765-1812)

Глава 7.

– Ты их видишь? Где они? – спрашивал меня кто-то справа. Я повернул голову и увидел, что рядом со мной стоит абсолютно незнакомый мне человек. Точнее сказать военный, ну по крайней мере он был в военной форме. Да не то что в форме, а полностью экипированный. На голове кевларовая каска, на ушах активные наушники (нынче говорят, это модный атрибут, он усиливает все звуки вокруг, и приглушает резкие и громкие типа взрыва, отсюда и недостаток, ты можешь просто не услышать прилёт снаряда и не поймёшь, где разрыв, чтобы правильно среагировать и упасть в противоположную сторону). На лице у него была балаклава, и поэтому я не мог узнать его, но голос был определенно знакомый. Помимо этого, на нем был плитник (уменьшенная и облегченная версия бронежилета). На ногах наколенники кроссовки. Общий вид был конечно внушающий, но не сказать, что прямо-таки он был сильно экипированный, но минимальный комплект на нем был.

– Ты видишь их? – ещё раз спросил меня человек-маска.

Я посмотрел в ту сторону, которую он указывал и кроме травы и зарослей ничего не видел. Да и что я должен был увидеть? Где я вообще? Что блин происходит? Я гонял эти мысли в своей голове, а сам потихоньку осматривался.

Так. Понятно. Я в окопе. Оборудован прилично, глубина примерно метр-полтора или чуть больше. Земляной, без укрепления досками и брёвнами, значит это не вторая линия обороны, а первая. Выкопали, но не укрепляли, не было времени. Края травой не поросли, значит свежий окопчик. Так что ещё?

Справа от меня стоит человек-маска, очень сильно дергается и нервничает, палец со спускового курка не снимает, переминается с ноги на ногу, значит для него это был первый бой. Новобранец. А что же он делает тут, на передней линии с такими хлипкими нервами. Непонятно. Но я это выясню. Не сейчас. Попозже. Слева окоп делал поворот, поэтому что там я не видел, может там тоже кто-то и был. Так. Сзади. Сзади ничего, метров триста поля и начинается лес или возможно небольшая роща, сильно не видно, только макушки деревьев.

Окоп вырыт в чистом поле, значит заняли это место относительно недавно. Отходных траншей и ходов сообщения не видно, значит мы не в обороне, мы в атаке. Видать, продвинулись под покровом ночи и заняли этот рубеж, окопались. А значит нас тут двое, и окоп там заканчивается, а не поворачивает, как я думал. Это уже хреновато. Так лисьих нор нет, а значит по нам ещё не работала артиллерия, и в срочном порядке мы не заглублялись в стенку со стороны противника. Интересная ситуация получается. Вроде бы вот вчера я ещё был артиллеристом, а сегодня уже сижу в окопе на передке.

Я никак не мог вспомнить, как я тут очутился. Может контузия, может кратковременная амнезия. Но я же помню, что я артиллерист, значит не то. Как говорят, нет ума, штурмуй дома! Исходя из этого, может я где-то накосячил, да так сильно, что аж вот в пехоте оказался. Хоть убей, не помню.

Так ладно. Знания вроде кое-какие есть в голове, не по порядку пешего наступления конечно, но всё же. Так. С этим вроде разобрались. Что у нас есть из оружия. У человека -маски обычный калаш 5,45. Вижу три магазина с моей стороны, притуроченые к бронежилету. С правой стороны может у него тоже что есть, не видно. Так. Гранат у него не вижу. Грустно конечно, 120 патронов на автомат, это так, курам на смех.

На бруствере ничего не лежит перед ним, были бы гранаты, он бы их выложил, так сказать подготовил. Таак. А что у меня самого. В руках автомат, магазинов нет вообще. Броник голый. Блин, что за черт. Я что совсем осел прийти на войну без патронов? Может я их уже расстрелял? Ну стоим же мы тут как два суслика в чистом поле. Красавцы. Командование решило на живца врага ловить? Бред какой-то. Из раздумий меня вывел «маска».

– Смотри, чуть левее из-за куста кто-то идёт!

Я вгляделся в направление, которое он указал, и правда, идут два человека в форме. Идут не на нас, идут параллельно слева направо. Ну всё прямо как на стрельбище учили. Определить скорость, дальность, взять упреждение и вуаля.

– Да. Вижу двоих. Дальность примерно 500. Я их сам сниму, ты не стреляй пока, береги патроны и смотри подходы.

Всё это я сказал с такой уверенностью, что сам аж удивился. С чего я вообще взял, что я попаду? Не, ну на стрельбище дальнюю фигуру я всегда ложил, может отсюда и уверенность. В общем упираю приклад, целюсь в первого идущего, сначала целился в область груди, и, подумав, что это может быть неэффективно, перевел мушку в голову идущему. Щелк, отработал затвор выкинул гильзу, не дожидаясь результата, тут же перевел мушку на второго. Щёлк. И наблюдаю, как первый ушел из поля зрения. Вот и второй резко обмяк и потерялся в траве. Я знал, что они оба 200. Я был в этом уверен. Но откуда? И почему звука стрельбы не было? Я отодвинул автомат и вижу, что в руках у меня американская М16, так ещё и с приспособлением для бесшумной стрельбы. Интересно…

– Ещё двое идут, нет, трое! – заверещал сосед мой по несчастью.

Я спокойно вскидываю автомат и так выцеливаю третьего, сзади идущего, жму на курок и опля, он осел на месте. Для себя отмечаю, что оружие очень хорошее. Отдачи почти не чувствуется, ни в какое сравнение с калашом. После выстрела ствол не гуляет, держится стабильно благодаря тому, что механизм затвора находится в прикладе. Щёлк. И ещё один пехотинец решил понюхать цветы. Выцеливаю второго и думаю, что-то не срастается. Я с винтовкой М16. Стреляю с него как мастер. Оно мне очень знакомо. Одежда ни у меня, ни у соседа не российский пиксель. Пытаюсь высмотреть одежду на третьем идущем человеке-мишени. Вижу, что форма, но так размывается, не могу разобрать. Вроде и на пиксель похож, а вроде и нет, это обман зрения.

Да что же это такое, за кого я тут воюю? За какую сторону? А сосед со мной по-русски говорил или на каком-то другом языке, который я тоже знаю, он мне как родной? Да вроде не сошел ещё с ума. Значит я тут, а там противник. Он не со мной рядом, он там. Щёлк. Выстрел. Отдача в плечо настолько сильная, что у меня аж в глазах потемнело. Что это? Разрыв патрона в канале ствола? Перевалил я винтовочку? Ну отдача как с свд, такая прямо с оттяжкой. Ноет плечо. Лежу, перед глазами темно. Кто-то трясет меня за плечо. Это мой сосед, человек-маска? А он всё трясет и трясёт.

– Ну ты вставать-то собираешься? Как-то не серьезно, я уже на ногах, а холоп ещё валяется.

Это был голос командира. Это был всего лишь сон. Сон. Но настолько реалистичный.

– Я уже встаю. Просто сон такой приснился, – начал было я говорить, но командир меня перебил:

– Не хочу я твои эротические фантазии слушать, избавь меня от этого.

Я не стал ничего говорить и начал одеваться. Увидел, что телефон лежал всю ночь подо мной. Как он ещё не разбился, и я его не раздавил. И тут я вспомнил, что смотрел ролики про квадрокоптеры, потом ролики нарезки из новостных сюжетов и, видать, уснул с телефоном в руках. А он всё балакал в это время, вот поэтому мне и приснился этот кошмар. Кошмар, потому что я так и не понял, за кого я воевал. Это для меня страшнее всего. Воюешь, жизнь твоя на кону, а за кого не знаешь.

Русский тот, кто Россию любит и ей служит.

Петр 1 (1672-1725)

Глава 8.

– Вот смотри, смотри левее в кустах. Да. Приблизь. Ещё. Давай поближе подлетай. Так. Все. Стой. Вот они касатик, попались.

Командир сидел, смотрел в монитор и руководил процессом. Вот уже несколько месяцев мы с ним гоняли противника, корректировали огонь нашей артиллерии. Начало было тяжеловато, никто из пехотных командиров нас к себе не пускал в блиндаж. Они переживали, что противник засечёт точку взлета нашего квадрокоптера и, соответственно, туда прилетит всё и со всего. И арта и миномета. Поэтому начинали мы с того, что чуть ли не в чистом поле садились под каким-то кустиком вне всяких окопов, отрабатывали и уезжали домой.

Взлетать тоже научились по-хитрому. Чтобы аэроскан противника не выявил точку взлета, я поднимал птичку на высоту буквально три метра и летел в сторону от нашего места и, отлетев метров 200, начинал набирать высоту. Конечно, наша птичка тут же появлялась на экранах мониторов аэроскан противника, и он с гордо поднятой головой начинал перемалывать поле рядом с нами. Ну а мы искали, откуда работает их минометы и ствольная артиллерия. Принцип такого взлета мы подглядели у вертолётчиков, они тоже, заходя на цель, идут низко, прямо над кромками деревьев, вот их вражеское ПВО и не видит. Вот и мы так же. Иногда хватало наглости, мы долетали прямо до из окопов на низкой высоте и резко уходили вверх. Пару раз это нам помогало, когда мы взлетали над вражеским окопом, и они, не разобравшись, накидывали снаряды по своим же. Вот она спешка и упущения некоторых руководителей среднего звена.

– Сколько у нас ещё аккумулятора? – спросил меня командир.

– Ещё минут на семь и пора возвращаться на замену батареи.

– Да. Давай. И сразу туда же.

Я кружил над минометом, стараясь сильно не опускаться, чтобы они снова не попрятались в окопы. Найти их миномёт – это дело нешуточное. Они разработали интересную тактику, вернее сказать, просто открыли советские учебники по инженерному оборудованию огневых позиций, а там все с рисунками, подробным описанием, размерами и порядком работ. Вот есть же у них советская школа, а куда она у нас потерялась непонятно. Каждый год, перевыпуская одну и туже книгу, каждый редактор что-то вырезал, что считал ненужным. И вот мы имеем документ, по которому артиллерия должна выйти в чисто поле и стоять как бельмо на глазу.

Так что же интересного у них? А все банально просто. Под каким-то деревом, меж кустов или меж домов они роют квадратную ямку размерами полтора на полтора метров по сторонам и в глубину полтора-два метра. По центру устанавливают миномёт, далее к нему делают перекрытые ходы сообщения, нишу (норку) для мин и порохов. На всю эту яму колотят деревянный щит, который обивают клеенкой, а сверху накладывают дерн. Вот так летишь иногда вдоль посадки, ничего интересного нет. Летишь обратно, а на глазах прямо пласт земли раздвигается и вот они, касатики, уже мину кидают в ствол. Отработают пять шесть мин и снова укрываются. Пойди их отыщи. Вот и этот миномёт голову нам моросил, почти две недели найти его не могли. Шустрый зараза, работает быстро и точно и маскируется под кучу мусора, которую, я так понял, они просто прибили, приклеили или привязали к настилу-крышке.

– Нева, Нева. Я – птица. Цель – миномёт. Харитон пятьдесят семь двести тридцать пять. Ульяна шестнадцать ноль пятьдесят восемь. Навести. По готовности один огонь, – диктовал в радиостанцию командир.

В ответ в радиостанции командир огневого взвода повторил команду, полученную ранее, и, получив утвердительный ответ, затих. Я уже сменил батарейку и снова висел над целью. Ребята миномёт прикрыли и ушли, но точку-то я запомнил. Так что кирдык им всем, главное, чтобы артиллеристы не подвели.

– Наведен. Готов, – крикнули в радейке.

– Плюс один, – скомандовал командир.

– Выстрел, полётное 47, – отозвались в радиоэфире.

Я начал про себя отсчитывать сорок семь секунд и ждать разрыв. Считать нужно, это я уже потом понял, потому что одновременно могут стрелять несколько огневых и, чтобы не путать разрывы и давать точные данные именно тому, чей был разрыв, мы засекали полётное время снаряда. Сорок пять, сорок шесть, сорок семь, сорок восемь, сорок девять. Есть.

– Есть разрыв, – доложил я. – Наблюдение север сто восток сто тридцать.

– Нева. Север сто восток сто тридцать плюс один, – командовал командир в радейку.

– Плюс, – отозвались в радейке.

– Плюс один, – повторного прорычала радиостанция.

Мы смотрели в оба глаза. Я в дисплей пульта управления, а командир в монитор, в котором дублировалась трансляция. Вот он. Поднялся дымок между деревьев. Таак. Он нашей цели разрыв ушёл на запад метров на 20 и на север метров на 10. Легло очень близко. Смысла вводить корректуру нет. Рассеивание и так все сделает за нас.

– Командир. Давай повторим на этих же установках.

– Ну а что повторять. Долбим сразу.

– Нева. Три беглым огонь, – обозначил в радейку командир.

– Плюс один, – из радиостанции.

– Плюс один, – повторили в эфире.

– Плюс один. Очередь. Расход три, – доложил Нева.

Мы ждали. И вот разрыв совсем рядышком, буквально пять метров на запад. В принципе можно считать такое попадание точным, но желание засадить прямо в лузу присутствовало. Вот ещё один дымок и выброс грунта с другой стороны. Восток метров восемь. Ждём третий. Ииии. Вот он. Мне показалось, что я даже увидел, как маленькая черная точка с неба падает прямо на крышку вражеской постройки и бабах. Вот оно. Сдетонировали пороха и мины, и на экране мы увидели большой праздничный фейерверк. Вот оно. Вот она радость корректировщика.

– Нева, красава! – кричал в эфир командир. – Прямо в дырдочку. Как доктор прописал. Молодцы.

Напряжение спало, мы были довольны своей работой. Вот благодаря таким моментам чуть позже все командиры рот и батальонов зауважали нашу работу и не то что не были против, а даже сами звонили и предлагали поработать в их зоне ответственности, так сказать, на их передке. И дело пошло как по маслу. Чай, кофе, кормили они нас, готовы были что угодно предложить, хоть бабу, только чтобы мы не уезжали и ещё денёк провели с ними в связке.

В общем работа нас всегда находила. А мы её не боялись. И делали всё качественно. За подбитый танк командир получил госнаграду, а мне дали звание младшего сержанта, присвоили в общем. С каждым нашим вылетом мы всегда кого-то находили и кошмарили. Ну и вознаграждение не забывало нас никогда.

Надо уметь слушать солдата, и тогда вы почерпнете новые силы,

новые мысли для руководства войсками.

К.К. Рокоссовский (1896-1968)

Глава 9.

Новенький появился в наших рядах как-то неожиданно. У нас в артиллерии смена личного состава – это явление нечастое. Если только ЧП какое случилось. Вот и на этот раз после очередной стрельбы мы, замаскировав орудие, ушли в блиндаж, а снарядный наш, Олежка, сказав, что забыл флешку, будь она неладна, вышел из блиндажа, и буквально сразу же послышались хлопки. Это были кассеты. Все, выбежав из укрытия, увидели, лежит Олежка недалеко от блиндажа. Задержись он хоть на минутку в блиндаже, сейчас бы не лежал нашпигованный осколками где-то в госпитале.

Через пару дней нам на его место привезли новенького, темненький такой, звать Серёжей. Немногословный он какой-то был, да оно и понятно, любой, кто сюда попадал, первые дни чувствовал себя не в своей тарелке. А некоторые и того дольше. Серёжка уже через пару часов участвовал с нами в стрельбе. За это время я успел ему объяснить все азы обращения со снарядами, порядок работы со взрывателями. Понимал он с полуслова, схватывал на лету. Может всё это у него было в силу возраста. Годов ему было около 33. Точнее сказать не могу, немногословный он был. Говорил мало, о себе почти ничего не рассказывал. Вроде как добровольно пришел в военкомат, поэтому и попал в артиллерию, а не в пехоту сразу. Ну по крайней мере так было с его слов.

И вот пошла команда, а ещё дождик начал моросить несильный, но мерзкий такой. На грибной похож, только вот солнца не было, облачно. Краем глаза я вижу, как он выбегает из погребка со снарядом в руках, и буквально через пару шагов его нога как-то не естественно подворачивается, и он падает. Молодец, снаряд из рук не выпустил, крепко держал, силушка в руках была. Но это ему не сильно помогло конечно, и он распластался на размякшей земле. Эх. Форму жалко. Новенькая она на нем. Видно, что покупная, материал хороший, не то что выдают на складе. Но красивая форма ему не сильно помогла, не уберегла он командира орудия, который тут же ему прочитал свои дежурные фразы, которые мы не раз уже слышали, о том, что Серёжу зачали родители на выпускном, о его умственных способностях, и о его необходимости в нашем подразделении. Ну мы все через это проходили.

Командир у нас был строгий, но справедливый. Все его очень уважали и готовы были идти за ним и в огонь, и в воду, и в атаку. Была у него какая-то черта характера: умел он говорить убедительно. Вот и у Серёжи было что-то такое, чем-то он был похож на командира, как-то вот чувствовалось это, наличие этой жилки в человеке.

С Серёжей мы недолго прослужили вместе. Чуть позже при кассетном обстреле огневой позиции, он по неопытности стоял ворон считал, и я, понимая, что ему сейчас придет конец, сбивая его с ног и падая своим телом на него сверху, укрыл его от осколков, ну а самому мне не свезло. Вот сейчас лежим мы в одной палате с Олежкой. Увидев меня, он обрадовался, ведь слухи до него дошли, что огневую нашу накрыло и очень много пострадавших.

Олежке сделали две операции, и он ждал третью. Мне предстояло то же самое. Связь с ребятами мы поддерживали, они нам рассказывали последние новости. Вот и сегодня Олежка, поговорив по телефону, повернулся ко мне и пересказывал услышанное. Сказал, что новенький наш прижился быстро, как-то проявлял к нему симпатию командир. Недолго побывав снарядным, зарядным, он уже вместо меня на должности наводчика. Каждый день что-то делает, строит, какие-то идеи подкидывает командиру. Одну из них, как-то вечером сидя в блиндаже, он предложил рацуху:

– Командир, в связи с участившимися обстрелами огневой позиции, вы бы не выходили из блиндажа и руководили прямо отсюда.

– А как я команды буду давать, не петух же, кукарекать издалека, – поначалу с нежеланием отверг предложение командир.

– Да всё уже продумано. Мы на каждого номера расчета повесим радиостанцию, с гарнитурой, чтобы руки у них свободные были. Мы будем вас слышать все, а дублировать команды могу я при оружии, – раскладывал Сережа.

– Так, а что, идея конечно хорошая, но к чему это? – недоверчиво спросил командир.

– Ну вы понимаете, вы – ценный сотрудник, любого можете с нуля научить, вот вас беречь надо.

– А где мы найдем столько радиостанций?

– Вы только дайте добро, и я всё организую, есть возможности, – уверял его Сережа.

В общем командир дал зелёный свет, и у каждого появилась радиостанция. Сережа научил всех ею пользоваться. Вот же тихушник, молчун-молчун, а какие-то секреты свои имел.

Позже благодаря Серёже и блиндаж стал побольше, и «дырчик» появился. Как-то он умудрился и интернет через роутер провести, сделал командирское место, столик, на котором позже появился планшет с электронной картой, телефон для связи с высшим командованием и другие мелочи. Как-то по умолчанию Сережа стал правой рукой командира и всех это устраивало. Он не военный человек и мыслил чуть по-другому, как-то более рациональней что ли. И откуда он только взялся? Этот вопрос ему все задавали, но он как-то съезжал от ответа, говоря, что длинная история и обязательно расскажет, как будет достаточно времени. Ну никто его больше и не домогался. Всех всё устраивало. Жизнь наладилась, и служба была не в тягость, а в радость.

А нам с Олежкой уже сделали все операции, мы с ним сгоняли в отпуск на два месяца и вот, уже полные сил и рвения вернулись во взвод. Оказалось, что командира нашего назначили на должность командира взвода управления, и он, забрав с собой Серёжу, уже где-то там на переднем крае летает на «птичках». В общем прошли кадровые перестановки. Я стал командиром орудия. Соответственно и позывной новый. Теперь я был «Нева». Принято в артиллерии, что позывные идут по названиям рек. И чем больше река, тем старше начальник. Вот иной раз услышишь в радиостанции что какой-нибудь Волга вызывает, и понимаешь, что это как минимум подполковник, река-то немалая.

Гиацинты сданы на склад, в наше подразделение дали новые пушки д20. Ну как новые? Новыми они будут только для нас. На самом же деле они были 1953 года выпуска. Раритет, так сказать. Но ничего. Стреляют они не хуже современного вооружения, если даже не лучше. В общем и у нас с Олежкой жизнь наладилась. По образцу и подобию предыдущего, мы сделали новый блиндаж на новой огневой. Доработали его, у нас под землёй была аж трёхкомнатная квартира. В общем идеи не имеют границ. Совершенству нет предела.

Находчивость – великая сила, от нее врагу могила.

 Сунь-Цзы (VI век до н. э.)

Глава 10.

Так пролетел почти месяц. С самого утра мы вылетали на охоту с командиром. Летали над позициями противника, искали их скопление. Минометы уже было не видать, да и не слыхать давно. Наверное, откатились подальше от наших глаз, а может и вовсе не осталось. Ну во всяком случае мы их не находили. Летали весь день и изучали местность на предмет скопления противника. То там, то здесь виднелись одиночные перемещения. Мы по ним не работали, для этих целей были соседи, которые скидывали им на головы гранаты. У них были переделанные квардрики, они подлетали над целью и скидывали им на головы то гранату, то гранатометный выстрел, а то и зажигательную смесь, самодельную в бутылочке 0,5 из-под минералки. В общем не давали им свободного передвижения. Противник все зарывался под землю, создавая подземные ходы сообщения. По ночам также летали, глядя и разглядывая противника в телевизионную камеру нового ночного квадрокоптера. Это был подарок. Как он мне достался? Это целая история.

Сидим как-то вечером с командиром, пьем чай, квадрик сушится возле печки, аккумуляторные батареи все стояли на зарядке, у нас к этому времени их было порядка двенадцати штук. Иногда интенсивность доходила до того, что некогда было терять время на возвращение птички домой, и в связи с этим мы с командиром разработали тактику беспрерывного полета. Когда заряд квадрика оставался на одну треть зарядки, командир поднимал второй борт и летел к объекту наблюдения, мы с ним менялись пультами, я уже на свежей птичке продолжал наблюдение и корректировку огня, а командир возвращал, сажал отработавшую птичку, менял на нем батарею и снова поднимал её в небо, и так благодаря большому количеству батареек мы могли по несколько часов бесперебойно висеть в воздухе и наблюдать за негодяями, которые что-то замышляли. Иногда подносчиком батарей был я, а командир висел над целью и корректировал. В общем получалось по-разному.

Были у нас только дневные птички. Ночную мы как-то сразу потеряли, точнее сказать, потерял её я. Возвращаясь домой, не смог найти точку, откуда я взлетал, и в поисках, куда же приземлиться, потратил слишком много времени, пока командир не сообразил, что надо просто выйти из блиндажа и чем-то горячим типо кочерги помахать в воздухе. Так и сделали, оказалось, что я слишком глубоко в тыл улетел и, развернув камеру, увидел силуэт, который машет красной палочкой, но заряд заканчивался, и я постепенно падал. В общем посадили мы в поле метрах в 500 от нашего блиндажа, и решили, что заберём с первыми лучами солнца, дабы не привлекать к себе внимания таких же птичников противника. Утром мы облазили всю округу, а птички нет. Да и откуда ей тут лежать. Мы же сели в районе обороны пехотного батальона, а у них это дело быстро обретает нового хозяина, так сказать «делает ноги». Но грустили мы недолго, попивая чаёк вечером, пока думали, как нам нагрести шестьсот тысяч рублей на покупку нового квадрокоптера, у меня зазвонил телефон.

– База торпедных катеров, – ответил я в трубку.

Я всегда так представляюсь, когда звонит незнакомый номер. Кто узнал меня по голосу, тот начинает свою речь, ну а кто не узнал или не понимал юмора словами «Извините, не туда попал», ложили трубку. Кому надо, тот, как говориться, перезвонит. Вот и сейчас, взяв трубку, я ожидал услышать на том конце что-то подобное, однако я не угадал.

– Я бы хотел снять номер в вашем отеле на месяц. Вы не против?

Какой на фиг номер? Что он городит? Тоже шутник попался из разряда детских приколов про «купить гараж»?

– Не понял вас? Вы не ошиблись? – недоумевающие спросил я.

– Ну если я правильно прочитал табличку с объявлением, то не ошибся.

– Гостиница подземная – это же ваше?

И тут меня осенило. Разговор шёл про наш блиндаж на огневой позиции, который мы не стали разрушать и оставили, написав на стене пожелания и порядок пользования.

– Да, да. Вы правильно позвонили. По адресу. Вы бы хотели заселиться?

– Ну как бы мы уже. Так сказать, самозаселение. Как бы нам с вами пересечься и обсудить форму оплаты?

Я решил подержать его незатейливый юмор и говорю ему:

– Вы понимаете, терминал щас у нас не работает, так же, как и кассовый аппарат, может есть какие предложения с вашей стороны?

– Да конечно. Скажите, что вам нужно?

И тут я решил дерзануть на авось.

– А птички у вас нет случайно, чтобы и ночью песенки пела?

– Да. Есть и такое. Нужна такая?

Вот это поворот. Неужто они могут мне подарить птичку? Я готов был даже отдать треть её стоимости, лишь бы они согласились.

В итоге ни трети суммы, ни денег им не нужно было. Это было артиллерийское подразделение вновь сформированное, и обеспеченность у них была на должном уровне. Да и цену-то они ещё не знали, вот и подарили мне квадрик с ночником. Правда повоевали они недолго, как-то быстро их засекли и контрбатарейной борьбой из вражеских ураганов, огневая позиция была разбита. Да и чему тут удивляться, это явление было нередким, когда новички приезжают, не знают, как маскироваться, как стрелять, как подвозить снаряды, как воевать и становятся лёгкой добычей врага. Вот они попались на этот крючок.