Читать книгу: «Пишу про город», страница 5

Глава 7

Артур Сейдж Ривер часто сталкивался с различными блоками: читательским, писательским, жизненным. Сегодня он столкнулся с бетонным, отчего на его щеке теперь зиял огромный синяк. Это было, конечно, весьма кстати по закону подлости, ведь завтра ему предстояла крайне важная встреча.

Он всё-таки позвонил Эйприл. Каким-то унылым вечером, где-то в перерыве между главами, которые порой были огромны. Артур не написал сообщение, не лайкнул невзначай историю, чтобы начать общение. Он просто набрал знакомый номер, который даже не был сохранён у него в телефоне. Вернее сказать, это было совсем не просто для него, и на этот отчаянный поступок он решался уже очень давно.

В честь важной встречи Артур Сейдж Ривер, будучи приличным человеком, живущим как слегка одичалый отшельник, привёл себя в порядок. Он сбрил сильно отросшую щетину, постригся в ближайшем салоне, вымылся так мощно, что даже потёр забытой на полке мочалкой икры и ступни. В конце концов, когда Артур гладил футболку (самую приличную из всех, что у него были), он понял, что, наверное, немного волнуется. Может быть, потому, что гладил он примерно никогда. Или потому, что Эйприл занимала очень странное, но важное место в его жизни.

На дворе была осень. Именно та её часть, которую многие любят: наполненная всевозможными оттенками охры, напитанная ароматами опавшей листвы и приближающейся грозы. Осень, которая каждым налипшим на пальто листочком навевает воспоминания: о далёком лете, проведённом у бабушки в деревне, первом закате, встреченном на крыше соседнего дома. Она напоминает о людях, которые приходят и уходят, создавая бесконечный круговорот. Это, конечно, если вы довольно сентиментальны. Если же нет, то на дворе была промозглая, влажная и ветреная пора, в которую самое лучшее занятие – это сидеть дома, попивая чаёк.

Абсолютно однозначным по этому вопросу был всего один факт: по неизвестной никому причине осень была похожа на четверг. А Артур Сейдж Ривер тем самым утром был похож на подвыпившего бобра или, в лучшем случае, битый огурец. К тому же его щека немного отекла и неприятно саднила. Под привычный аккомпанемент об ужасном новом названии города Артур вырядился в совершенно обычную одежду, в которой почему-то долго красовался перед зеркалом. После сна его аккуратно уложенная новая стрижка вернулась к привычному виду гнезда, и он усиленно зачёсывал непослушные кудри на разный манер. Конечно, его внешний вид совершенно не соответствовал собственным ожиданиям, но это было лучшее из того, что он мог предложить.

Эйприл выглядела примерно так же, как всегда. Красиво. Она носила короткое рваное каре, красилась в блонд. На носу и щеках, словно карта звёздного неба, рассыпались веснушки. Что до цвета глаз, то Артур Сейдж Ривер никак не мог точно определить их цвет, потому что, когда он в них смотрел, неизменно происходили странные вещи, вроде тахикардии или приступа неуклюжести. Пока что он заключил, что глаза Эйприл синие, но не такие, какими обычно бывают синие глаза. В этих было множество оттенков: тёмно-синий, болотный, крапинки карего, оттенки серого. Артуру до жути хотелось пристально рассмотреть глаза Эйприл, но для этого нужно очень сильно приблизиться, поэтому он ограничился просто тем, что спросил. Она сказала синие.

И вот Эйприл стояла у кафе в ожидании Артура, который как раз был через дорогу, в ожидании зелёного сигнала светофора. Она помахала ему рукой и лучезарно улыбнулась. Нет, правда, Эйприл всегда так улыбалась. Да и в целом была до ужаса смешлива. Артур помахал в ответ, и, кажется, вся эта лучезарность разлилась у него внутри, словно он только что выпил горячий чай. Как бы его рациональную часть не щемило это ощущение, оно было волшебным, тягучим и безмерно сладким, если бы у него был вкус. Но было и одно “но”: оно вызывало зависимость. Поэтому Артур всячески избегал такого по жизни.

– Мы так давно не виделись, – сказала Эйприл, окунувшись в объятия Артура.

Её волосы вкусно пахли яблочным шампунем. Таким же, как и всегда, с тех самых пор, как они познакомились в университете десять лет назад. Артур старался сдерживаться, насколько возможно, учитывая тот факт, что внутри он трепыхал, как осенний листик на ветру. Честно говоря, получалось у него очень плохо. Он зарылся носом в макушку Эйприл, вдохнул запах её волос и прижал к себе. Не слишком мягко, но и не слишком сильно (как по книжке). Если бы на это зрелище кто-то смотрел со стороны, то непременно бы решил, что Артур безоглядно влюблён. И это была бы правда. Поэтому при каждой встрече с Эйприл Артур собирал в кулак всю свою волю, чтобы не прилипнуть к ней, как жвачка, не сказать лишнего слова, не задержаться слишком долго взглядом.

Артур Сейдж Ривер лучше всего в этом мире понимал, что Эйприл ему “не по зубам”. Нет, вы не подумайте, они никогда не встречались. Артур бы никогда не осмелился. Просто в сравнении с Эйприл он казался себе червём, прилёгшим полежать на камушке в ожидании лучшей жизни. А она… Она была буйством жизни. Жёлтая канарейка, изучающая мир с высоты птичьего полёта.

– Я только недавно вернулась из Норвегии, а впереди еще рождественские туры. Как хорошо, что ты мне позвонил именно сейчас, а то мог бы меня и не застать. К зиме работы будет очень много, – она улыбнулась кончиками губ, сделала глоток своего двойного американо и, облокотившись на спинку стула, посмотрела на Артура.

Он скользнул взглядом по её лицу, уставился куда-то в сторону, и в воздухе зависла неловкая пауза. У Эйприл вырвался тихий смешок. Наверное, её рассмешило то, как странно он себя ведёт.

– Как ты, Артур? Прошёл, наверное, целый год с тех пор, как мы виделись последний раз.

– Да я вот уволился, почти сразу после того, как мы виделись. Подумал, что всё-таки хочу написать книгу.

– Ого! – воскликнула Эйприл и, сложив локти на столе, придвинулась очень близко к Артуру. – Это же здорово! Наконец ты ушёл из той дыры.

– Да, я высказал им всё. И за Пэм тоже. И за эту ненавистную форму, в которой невозможно было существовать.

– Это вообще не твоя работа, – ответила Эйприл. – Я так рада, что ты начал писать. Ты всегда об этом мечтал.

– Честно говоря, пока дела идут не очень…

“Зачем ты это говоришь? Зачем ты это говоришь?” звучало в голове у Артура. Но слова сами собой вылетали у него изо рта. Он рассказал Эйприл о последнем годе, о том, что писать он может в лучшем случае инструкции для освежителя воздуха. О том, как идеи одна за другой отправлялись в мусорку. И о том, как ему стыдно. И как бы Артур Сейдж Ривер не сопротивлялся, он выдал всё. В глубине души он не был очень уж закрытым, скорее избирательным. Ему хотелось делиться, но только с ней. Эйприл обладала каким-то невероятным талантом выводить его на чистую воду, ничего для этого не делая.

– Так что там за город? – спросила она, когда Артур закончил эпопею о своей ничтожности. – Ты сказал, что ты пишешь про город. О чём он?

– Я не знаю. Я только недавно начал писать о нём, без структуры и огромного сюжета. Может, мне как раз на пользу.

– А в городе есть прототип меня? – спросила Эйприл.

– А ты хочешь, чтобы он там был? – Артур впервые за вечер посмотрел ей прямо в глаза.

– Если только ты не сделаешь его слишком сумасшедшим, – она улыбнулась и прикусила губу. – Но желательно, чтобы он был немножко более счастливым.

Артур в удивлении поднял брови.

– Но ты знаешь, я думаю, что ты создан для того, чтобы писать. Ты об этом всегда мечтал, а это ли не знак? – добавила она.

Он уловил на лице Эйприл грусть, спрятанную за улыбкой. Этот приём Артур ну очень хорошо знал на своём собственном опыте. Кажется, Эйприл тоже было чем поделиться. Они были похожи в некотором роде. Хотя, наверное, многие люди так делают: надевают маску, чтобы не показаться слабыми неудачниками.

Какой бы жизнерадостной Эйприл не казалась Артуру, она прежде всего была просто человеком, который тоже чувствует. Смешливые люди вообще часто много чувствуют. Просто они мало говорят. Грусть Эйприл задевала Артура. Ему хотелось узнать, что он может сделать, но он просто спросил:

– А как ты?

– Честно говоря, последний год и у меня был отстой…

Как бы редко они не виделись или не говорили по телефону, они всегда были предельно открыты друг перед другом. Эта связь между ними, блуждающая через десятилетие, была для Артура самым верным маяком. Каждая встреча с Эйприл почему-то давала ему смысл. Но у любой медали есть две стороны: эти встречи создавали иллюзии, мечты о том, что когда-то Артур сможет обладать тем, что ему недоступно. Обладать плохое слово. Разделять – вот это подходит куда больше. Разделять всё то, что они проходят: дождливые вечера и солнечные рассветы, уставшие пятницы и ранние понедельники, глупые разочарования и чистые наслаждения. Он хотел слушать о её победах и поражениях. Он хотел говорить о своих взлётах и падениях.

И нет, Эйприл не была замужем (вернее когда-то была, но это в прошлом) и, кажется, даже не была в отношениях. И смотрела она на него с таким же упоением. И вроде им уже было под тридцать, и подростковые колкости и ломкости отошли на задний план. Но не для Артура.

Он всё для себя понял ещё тогда, девять лет назад, когда, перебрав лишнего на студенческой вечеринке, поцеловал Эйприл. Он посчитал это ошибкой. Решил, что загубит её жизнь своей тормознутостью и никчёмностью. Артур был слишком блеклым, а ей нужен кто-то великолепный. Отважный, решительный и строптивый, как она сама. Так решил Артур. Ничего у неё не спросив.

Конечно, у него были девушки. С одной он даже жил пару лет вместе. Может быть, если бы Эйприл насовсем исчезла из его жизни, он даже бы женился. Но она была. А тот поцелуй был, пожалуй, самым лучшим, что случалось с ним в личной жизни. Самым правильным.

Как и от писательства, Артур Сейдж Ривер бежал от любви, обрывая себе любые попытки на то, чтобы попробовать. Он был непременно убеждён, что всё, чего он коснётся, закончится плохо. А этими отношениями он слишком дорожил, чтобы всё испортить. Поэтому Артур выдумывал себе оправдания, в конце концов, конечно же, каждый раз понимая, что в них нет смысла. Он проводил свои дни, сидя на пятой точке и фантазируя о том, что счастье – оно вот там, за углом. Воображая, как он настойчиво шагает к этому углу, Артур Сейдж Ривер стоял на месте. А где-то там, глубоко в его голове, он был писателем. С ним рядом была Эйприл. И жизнь, которую они живут, напоминает на вкус пасту: поданную с пылу с жару, сочную, насыщенную, яркую.