Читать книгу: «Пишу про город», страница 4

Глава 5

Артур Сейдж Ривер мечтал побывать в Доломитах, прыгнуть с парашютом и купить мотоцикл. К сожалению, в отличие от Герберта Сэмюэла Рэя, он не обладал достаточной решимостью для осуществления своих планов. Артур всегда знал, чего хочет, что, конечно, было несомненным плюсом. Однако знать и делать – это вещи порой вообще не связанные. Поэтому все его мечты и фантазии прочно хранились лишь в голове в ожидании своего исполнения, которое крайне затянулось. И в мыслях о своих желаниях Артур метался между двух огней. Временами он придумывал множественные оправдания, почему это невозможно. Артур заключал, что все эти мечты – не более чем плод воображения, и он вряд ли вообще способен на их осуществление по причине своей неуверенности и нерешительности. В другое время он неустанно повторял себе, что сам привёл себя в эту точку и сам способен из неё уйти.

Весь этот бесцельный, по мнению Артура, год, что он посвятил писательству, его выручали деньги, полученные от сдачи в аренду огромной квартиры, которая досталась им с сестрой от бабушки. Этого дохода вполне хватало на поддержание скромного уровня жизни и аренду захудалой студии. Можно сказать, Артуру повезло. Но ведь Доломиты стоят совсем ДРУГИХ денег, и далеко не факт, что писательство принесёт ему хоть копейку. Один финансовый вопрос сам по себе был отличным оправданием. Да и потом, прыгнуть с парашютом, например, ещё нужно решиться, а затем запланировать. И, конечно же, всегда есть какие-то дела, которые обязательно вмешаются и перечеркнут планы.

Верно будет заметить, что Артур Сейдж Ривер боялся собственных желаний. Ему казалось, что было бы сильно легче, если бы он хотел прожигать свою жизнь в безработности и беззаботности. Тогда никакие списки желаний не лезли бы ему в голову. Не нужно было бы напрягаться, придумывая оправдания или уничижая себя за стагнацию. Можно было бы даже не думать о том, что то, как ты живёшь – твоё собственное творение.

К тому же было у Артура некое ощущение, что в своей собственной жизни он герой отнюдь не главный. Какой-то эпизодический персонаж, который попался на глаза автору и показался достойным минуты времени. Но кто тогда главный? И кто, как не сам Артур, его назначает?

Он искал протагониста и в своей жизни, и в городе, который, кстати, приобрёл ещё худшее название. “Ридж Парк”! Это казалось Артуру не названием, а грубостью, услышанной от прохожего. “Астрид Парк” было куда лучше, но всё равно плохо. Хорошего там было только “Парк”, но не назвать же так город.

Так вот кто был главным персонажем в городе? И был ли он вообще? Может сам город и есть этот протагонист? Нет. Артуру хотелось запихнуть личину главного героя в человека, но пока он не понимал как. Персонажи возникали в его голове, как случайные вспышки. Артур Сейдж Ривер шёл на поводу у этих импульсов, но утыкался в никуда.

Проблема была ещё и в том, что Артур уделял персонажам крайне мало времени. Раскрыть полноценность за пару страниц – задача как будто бы невозможная. Нет, она, конечно, вероятна, если ты действительно мастер слова. Поэтому сейчас он просто шёл за вспышками, меняя героев. Это казалось ему идеей одновременно интересной и нелепой. Артур прыгал по верхам, не углубляясь в персонажей. Был ли он в поиске своего героя? Может быть, но пока его писанина была больше похожа лишь на отражение непостоянства мыслей.

Пожалуй, в такие моменты Артур больше всего нуждался в друге. Ему действительно хотелось бы обсудить внутреннюю писательскую путаницу. Вернее будет сказать, обсуждать (как регулярное явление). Но это было заданием со звёздочкой. Артура сковывал стыд и страх. Гордыня, от которой он никак не стремился отказываться, диктовала ему, что он должен разобраться со всем сам. Обращение к другим людям позорно. Кто вообще такой Артур Сейдж Ривер, если он не может выдавить из себя книжонку? Да что там книжонку, хотя бы адекватную главу. Вместо друга он задавал эти вопросы ложке мороженого.

Два дня назад Артур отметил свой двадцать девятый день рождения. Событие для него невеликое, ведь подобные личные праздники всегда о ненавистном подведении итогов. День был совершенно обычным (хоть он и получил весомое количество поздравлений). Сначала Артур Сейдж Ривер отлынивал от работы, потом побрел в кофейню, где бывает каждый день. Он купил ванильный кекс и даже попросил свечу. Задувая её, Артур понял, что, пожалуй, то, чего бы ему действительно хотелось – это тот самый друг.

Сидя за столиком в кофейне, а не на лавке в парке (что бывало лишь в редкие дни сильных дождей и праздников), Артур наблюдал прелестную картину молодой любви. Юная парочка уплетала один кусочек чизкейка на двоих. Они смотрели друг на друга теми самыми глазами, которыми глядишь на объект своей симпатии до столкновения с различными видами разочарований. Они задорно смеялись и то и дело, будто ненароком касались друг друга. Им было не больше семнадцати, и, наверное, они впервые познавали любовь, бросаясь в неё со всей искренностью и верой в бесконечность.

Артур Сейдж Ривер, конечно, был одинок. И хоть он вспомнил об одном человеке, увлекло его кое-что другое. Он задумался о том, почему он пишет лишь о взрослых. Кому-нибудь вообще интересно читать про взрослых? А даже если и интересно, то в каком жанре? Его город больше походил на какие-то заметки, чем на начало полноценной истории.

Получается, на данный момент Артур писал городские заметки. Была здесь лишь крошечная проблема: подобный жанр никогда его не интересовал. Артур Сейдж Ривер плохо подмечал детали и довольно скверно разбирался в людях. Как же он раскроет какую-то суть, если его наблюдательность работает совершенно другим образом, не подходящим для этого жанра?

Но даже если бы Артур каким-то образом изменил свою неспособность замечать детали, городские истории никогда не увлекали его. Если, конечно, автор не обладает искромётным чувством юмора и невероятным ощущением ритма жизни. А это был явно не его конек.

Артур Сейдж Ривер же всегда хотел писать фэнтези или приключения. Его влекло создание миров, всё необузданное и несуществующее. Артур любил витиеватые живописные сюжеты, напряженную динамику, наполненную атмосферой магии или другими сверхъестественными атрибутами. Ему нравилось выходить за грани обыденности, погружаться в фантазию и больше всего – создавать что-то из ничего.

Другой жанр, который Артур Сейдж Ривер мог бы рассмотреть как вариант – это детектив. Правда, он считал себя слишком уж тупоголовым для того, чтобы создать убедительную цепочку. Если бы Артур писал детектив, то “кто убийца” поняла бы еще на второй главе даже его пятилетняя племянница, которая научилась читать вчера. А в пятой всё стало бы очевидно и для троюродной бабки, памяти у которой осталось достаточно лишь для того, чтобы упомнить свое имя.

Итого, у Артура имелись весьма неприятные выводы. Жанр городских заметок и историй про жизнь был ему не близок. Для детектива ему недоставало проворности ума. С фэнтези ситуация обстояла сложнее: как вообще можно увести то, что он начал, в этот жанр? Ему что, направить в город эльфийского принца? Или, может, Мэри Грейс Форстер вдруг оседлает метлу? Артур находился в легком замешательстве. Его раздражало, что он не видит сюжет этой истории.

Писать без плана было его слабой стороной. Ему хотелось знать весь сюжет и обязательно заранее. Артур Сейдж Ривер, с одной стороны, был убежден, что без четкой фабулы книге никогда не бывать хорошей, а с другой стороны, он уже неоднократно пробовал продумывать всё наперед, но коварная шестая глава так или иначе пускала всё под откос. Пока что Артур написал лишь две крошечных главы о городе, но уже сомневался, родит ли он ещё хотя бы четыре.

А потом он думал про диалоги. Они были в самом топе причин, по которым Артуру Сейдж Риверу было противно собственное письмо. Его персонажи болтали, как железные дровосеки. Манекены в магазинах и те были более убедительны. Артур был уверен, что не может подобрать ни слов, ни эмоций для злосчастных диалогов. От этого все его персонажи сливались в единую кашу. Казалось, что все они говорили одним и тем же образом.

А без диалогов и взаимодействий выходила сплошная скука. Артур Сейдж Ривер просто описывал каких-то людей и их мысли. На третьей главе такого чтива он сам бы уже начал засыпать. Особенно учитывая тот факт, что внешнюю среду Артур описывал так же плохо. Его персонажи как будто бы только думали на фоне каких-то домов да остановок, а потом перекидывались нескладными фразами с картонными лицами.

Как “истинный рационал”, Артур Сейдж Ривер осознавал, что город не может заинтересовать читателей таким, каким он пишется сейчас (хоть до самого города ещё никто и не доехал). Артур зашёл в свой первый настоящий тупик, и сейчас он думал о том, как хотелось бы ему взять телефон и набрать один номер. Он очень хотел поговорить с Эйприл.

Глава 6

Айви Роуз Гриффит нравилось слушать пение птиц. Она частенько отправлялась на ближайший от дома холм, пряталась в тени многовековых сосен и растворялась в звуках природы. Бывало, что она забиралась поглубже в лес, расстилала покрывало и просто лежала, часами глядя на небо сквозь игольчатые кроны. Честно говоря, Айви нравилось слушать всё, что не касалось её пяти младших братьев, которые неустанно надоедали ей дома.

Айви сняла сандали и, опустив босые ноги на покрывало из травы и мха, направилась на вершину, за которой начинался пролесок. Так было привычнее и правильнее: когда ступни щекотали сосновые иголки, шишки и мелкие камушки, а травы и цветы касались лодыжек. К тому же сегодня был именно такой день, когда нужно было забраться поглубже.

Стоя на вершине холма, Айви Роуз Гриффит обернулась. Внизу жил город. Айви часто наблюдала отсюда за ним. В детстве её любимым занятием было отыскать все-все дома своих друзей. Она наблюдала за людьми мурашками, считала красные машины, вечерами отсчитывала минуты до того, как зажгутся фонари. Однажды она даже заприметила своего троюродного дядю, странно пересекающим переулки с букетом цветов. Стоит сказать, отправился он тогда не к себе домой, но Айви сохранила эту тайну, будучи уверенной, что дядя шел к её учительнице, чтобы поздравить с профессиональным праздником и ничего более. Честно говоря, тогда она вообще не представляла себе, что такое “что-то более”.

На улице стояла июльская жара. Лес сохранял влагу как умел и полнился запахами нагретой смолы, мха и ароматом сосен. Сегодня Айви убаюкивали шёпот горячего ветра, пробирающийся меж кронами, стрёкот редких сверчков, прячущихся в траве, и далёкая, будто аккомпанирующая, песня сойки. Сосны поскрипывали ритмичные вздохами, словно общаясь на каком-то древнем языке. Во времена летних зноев лес был довольно тих. Казалось, что он отдыхает, запасая свои силы перед влажной осенью.

Айви Роуз Гриффит расстелила покрывало на своём месте – крошечной полянке у пересохшего ручья. Осенью, когда вода вернётся, это место наполнится приятной какофонией звуков, за которую Айви так любила бывать здесь. Но сегодня здесь царила почти абсолютная тишина. Идеально, чтобы отдохнуть от домашних.

Айви любила бывать одна. Может быть, из-за обилия родни, а может просто такой характер. У неё редко получалось выбраться, и поэтому эти моменты казались ещё более ценными. Ей не хотелось делить их ни с кем, кроме, пожалуй, одного человека. Но он об этом не узнает. Айви бы ни за что в жизни не призналась и уж тем более не позвала бы его с собой. Вообще, каждый раз, когда она пыталась завязать с ним нормальный разговор, из неё вырывалось какое-то невнятное блеяние. Временами она вдруг начинала говорить с ним на несколько тонов выше, или же отчего-то её внезапно пробирал смех. А ОН, конечно же, считал ее какой-то дурой.

Каждый раз, глядя украдкой на копну его рыжих волос, Айви Роуз Гриффит ловила себя на мысли, что не может оторваться. Поэтому она всячески заставляла себя отвернуться и вообще уйти куда подальше. А теперь они окончили школу и, наверное, обязательно разъедутся и никогда не увидятся больше.

Айви и Киран на самом деле неплохо знали друг друга когда-то. Например, она знала, что его любимым цветом был темно-синий (как морские волны в шторм). В детстве они вообще были неразлучны, и все её родственники пророчили им свадьбу. Но к подростковому возрасту их пути разошлись, у каждого случилась своя компания. К тому же, именно тогда Айви начала понимать, что, кажется, Киран её невероятно бесит. Да и вообще, рыжие не в её вкусе.

Теперь они были взрослыми. Ей семнадцать, ему уже стукнуло девятнадцать. Она помогает маме печь десерты в кофейню и на праздники, он работает бариста в той самой кофейне. Они периодически пересекаются, и каждый раз Айви убеждается, что она ему абсолютно безразлична. Он, конечно, улыбается ей, но всё это только из вежливости. Это же его работа – улыбаться.

Где-то вдали завела свой счёт кукушка, и Айви вспомнила свой самый главный вопрос. Уезжать или оставаться? С одной стороны, Кентон Парк был её домом: тёплым, знакомым, родным, хоть и немного странным. С другой стороны, здесь не было никаких возможностей, никакого университета или хотя бы колледжа, и перспективы работы были примерно между учительницей младших классов и пекарем.

Вот если бы в Кентон Парке был Интернет! Айви могла бы учиться, как говорят, “онлайн”. Она плохо себе представляла, что это значит, но периодически, бывая в гостях у родственников в Эшбурне, ей показывали компьютер и всё такое. Простыми нажатиями кнопок можно было “звонить” другим людям и даже увидеть их, где бы они не находились. А их телефоны! Крошечная коробочка без проводов! В отсутствии интернета она чувствовала себя неотесанным бревном, каким-то древним экземпляром в музее. Чтобы узнать значение имени своей подруги (и заодно Кирана) ей пришлось идти в библиотеку и потратить там без малого час!

С другой стороны, внешний мир был таким громким. Каждый раз, когда Айви попадала в “цивилизацию”, всё вокруг будто кричало ей в самое ухо. Да и кем она хотела бы быть? Пожалуй, режиссёром. Или, в крайнем случае, хоть кем-то связанным с кино. Мама говорит, что это всё дурость и рассматривать нужно “реальные” профессии. Но Айви не хотелось быть врачом или архитектором. Ей хотелось оживлять картинки, возникшие в голове. И вот они идут в свете ночных фонарей. Ветер развевает её волосы. Их руки еле-еле, будто случайно, касаются друг друга. И он смотрит на неё своими зелёными глазами. Они останавливаются на набережной. Мимо проплывает прогулочный теплоход, освещая её лицо разноцветными огнями. Они встречаются глазами. Он нервно теребит ворот пальто, но всё же приближается совсем вплотную к ней. Пока они не касаются носами и…

– Айви! А-а-а-а-айви!

Возглас, похожий на рёв дикого, хоть и маленького зверя, вырвал Айви из всевозможных мыслей. Как они её здесь нашли?

– Откуда вы… – начала она.

– Давно уже, – хихикнул её младший брат номер три. – Мы выследили тебя ещё года два назад.

– Три, – поправил его младший брат номер четыре.

– Прятаться ты, конечно, совсем не умеешь.

Близнецы, не спрашивая, уселись к Айви на покрывало и, порывшись в её сумке, выудили пачку сухариков, которая мгновенно была открыта.

– Надеюсь, вы не следите за мной всё время, – Айви с прищуром посмотрела на братьев.

– Не-е-е-е, – затянул младший брат номер три, бессовестно лопая сухари. – Это такая скукота! Ты всегда ходишь в одни и те же места!

– А в Кентон Кофи мы уже были, – завершил младший брат номер четыре.

– Чего бы мне там делать? – удивилась Айви.

– Ну, знаешь, – младший брат номер три ехидно улыбнулся своему близнецу, – всякое! Торт там относить или пить какао…

– Или с кем-нибудь разговаривать, – вставил младший брат номер четыре, и они оба захихикали, – или…

– Ну всё! – решительно сказала Айви, почувствовав жар на щеках. – Я хожу в Кентон Кофи только по делам! Или иногда встретиться с подругой.

– Ага, – младший брат номер три подмигнул ей.

Теперь Айви Роуз Гриффит не на шутку разозлилась. Она отобрала у них жалкие остатки сухариков и собралась завести большой разговор о том, что они ещё слишком маленькие и ничего не понимают. Но вдруг поняла, что они не могли сюда прийти просто так.

– Так, а что вы тут делаете?

– А-а-а-а, – младший брат номер три потёр лоб, – точно! Тебя ищет Киран. Вроде как кто-то приехал в отель.

– Киран? – удивленно спросила Айви. – То есть, в отель? – тут же исправилась она.

– Ага.

Она вскочила на ноги, согнала мелюзгу с покрывала и надела сандалии. В отель никто не приезжал уже, пожалуй, больше года. А так как это была прямая обязанность Айви, оставленная её тётей, нужно было спешить.

Айви Роуз Гриффит шла так быстро, что успела очень сильно вспотеть. Младшие братья вытрепали ей всю голову, чтобы она шла помедленнее, чтобы можно было успеть полазить по деревьям. Где-то в середине пути они отыскали кусты черники и в итоге были оба измазаны фиолетовыми пятнами. По привычке, отработанной годами, Айви не обращала никакого внимания на проделки десятилеток.

Стремглав промчавшись по западной части своего крошечного городка, Айви вышла на площадь, на другом конце которой располагалась кофейня Кентон Кофи. Младшие братья номер три и четыре успели забрызгать её водой из фонтана и всунуть в волосы цветок бархатца, украденный с городской клумбы. И вот, на подходе к кофейне Айви Роуз Гриффит обернулась, чтобы убедиться, что братья всё ещё следуют за ней, и со всей силы впечаталась в чью-то грудь.

– Ой, – только и успела выговорить она, чуть не упав, но руки подхватили её. Глянув наверх, она увидела знакомые зелёные глаза.

– Айви, прости, пожалуйста, я не заметил, – скомканно сказал Киран, возвращая Айви в вертикальное положение. Он смахнул что-то с её плеча. – Ты в порядке?

Айви резко отвела взгляд, выпрямилась и принялась судорожно поправлять волосы, растрепавшиеся по пути.

– Я… да, извини, не увидела тебя. Э-э-э, Привет.

Она махнула рукой в качестве приветствия и мельком посмотрела на Кирана. Он, как обычно, улыбался. Айви решила, что он смеётся с неё. Какой ужас! Она вся потная, растрёпанная. И ещё этот цветок! Она вынула бархатец их волос.

– Я тут… – начала Айви, напрочь забыв, зачем так спешила.

– Отель! – помог ей младший брат номер три, встряв в разговор.

– Да! Да, точно. Ты меня искал? Кто-то приехал?

– А, да, отель! – воскликнул Киран. – Вот там, за столиком у окна сидит девушка. Спрашивала про программу, которую когда-то делала твоя тётя.

– Да, да, хорошо… Спасибо. Я пойду тогда, – сказала Айви, стараясь не смотреть на Кирана дольше двух секунд.

– Да, да, конечно, – он отошёл от неё шага на два, ведь до этого они стояли почти вплотную. – Если нужна будет помощь, зови. И, кстати, красивый цветок.

Айви кивнула в ответ, слегка улыбнувшись, и когда младший брат номер три дернул её за штанину, наконец, зашла внутрь.

– Здравствуйте, – сказала она, протянув девушке руку. – Меня зовут Айви.

– Мэри, – ответила девушка, пожав руку. – Мэри Форстер. Очень приятно.