Цитаты из книги «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда», страница 2

Бродя в окрестностях, дыша свежим воздухом и чувствуя, как возвращаются силы, я благодарил бога, что моя колдунья спит спокойно в могиле, что волшебная палочка ее красоты рассыпалась в прах, уста навсегда умолкли, а приворотное зелье ее испарилось.

Скажу только, что я пережил такие мучения, каких не испытывал ни один человек на свете, а между тем они со временем стали, не скажу легче, нет, но сделались выносимее, потому что душа моя загрубела и до известной степени привыкла к отчаянию

Обычные люди представляют собой смесь добра и зла.

В экстазе злорадства я калечил и уродовал беспомощное тело, упиваясь восторгом при каждом ударе, и только когда мной начала овладевать усталость, я вдруг в самом разгаре моего безумия ощутил в сердце леденящий ужас. Туман рассеялся, я понял, что мне грозит смерть, и бежал от места своего разгула, ликуя и трепеща одновременно, удовлетворенная жажда зла наполняла меня радостью, а любовь к жизни была напряжена, как струна скрипки.

Я терпеть не могу расспросов: в наведении справок есть какой-то привкус Судного дня. <...> ... у меня твердое правило: чем подозрительнее выглядит дело, тем меньше я задаю вопросов.

В ту ночь я пришел к роковому распутью. Если бы к моему открытию меня привели более высокие побуждения, если бы я рискнул проделать этот опыт, находясь во власти благородных или благочестивых чувств, все могло бы сложиться иначе и из агонии смерти и возрождения я восстал бы ангелом, а не дьяволом. Само средство не обладало избирательной способностью, оно не было ни божественным, ни сатанинским, оно лишь отперло темницу моих склонностей и, подобно узникам в Филиппах, наружу вырвался тот, кто стоял у двери. Добро во мне тогда дремало, а зло бодрствовало, разбуженное тщеславием, и поспешило воспользоваться удобным случаем – так возник Эдвард Хайд. В результате, хотя теперь у меня было не только два облика, но и два характера, один из них состоял только из зла, а другой остался прежним двойственным и негармоничным Генри Джекилом, исправить и облагородить которого я уже давно не надеялся. Таким образом, перемена во всех отношениях оказалась к худшему.

Наблюдая в себе соперничество двух противоположных натур, я понял что назвать каждую их них своей я могу только потому, что и та и другая равно составляют меня; ещё задолго до того, как мои научные изыскания открыли передо мно практическую возможность такого чуда...

И там, в небесах, а не от людей, ждал он справедливого суда.

Я стал тем, чем стал, не из-за своих довольно безобидных недостатков, а из-за бескомпромиссности моих лучших стремлений - те области добра и зла, которые сливаются в противоречиво двойственную природу человека, в моей душе были разделены гораздо более резко и глубоко, чем они разделяются в душах подавляющего большинства людей. Та же причина заставляла меня упорно и настойчиво размышлять над тем суровым законом жизни, который лежит в основе религии и является самым обильным источником человеческого горя.

Но одно дело не уступить любопытству, и совсем другое - победить его.