Читать книгу: «Печать Забвения. Сильванаар Ковчег для Избранных. Книга 1»

Пролог

Я никогда не верила в сказки.

Всё это – бред, настоянный на перегаре и народных байках. Эльфы? Гномы? Хоббиты? Ну да, конечно. А ещё говорят, что в лесу живёт старик с белой бородой, который развозит подарки на оленях. Просто замечательно.

Меня зовут Джейд Вэнс. Я археолог.

За четыре года, проведённых в пыли, песке и руинах, я нашла больше, чем большинство людей видит за всю свою жизнь: амулеты фараонов, храмовые таблички, черепа древних жрецов. Мои находки выставлены в Британском музее, в Лувре, в Каире.

Вот это – реальность. А не ваши лесные красотки с заострёнными ушами и светящимися глазами.

Но вчера я копала в руинах на границе заброшенного леса в Армении и нашла чёрный камень. С трещиной, как будто его кто-то пытался расколоть.

Я прикоснулась…

…и провалилась.

А проснулась я под чужой луной.

С деревьями, которые растут в небо.

И ушами, которые, кажется, действительно заострённые.

Ох, блин.

Похоже, сказки… существуют.

Глава 1. Под двойным солнцем

Я сплю. Кровать такая мягкая, прохладная. Что-то щекочет нос. Пёрышко? Утренние лучи пробиваются сквозь занавески, слепят глаза. Я хмурюсь, кручу головой, пытаясь стряхнуть это дурацкое перо, но оно снова и снова возвращается – как будто прилипло магнитом. Пора просыпаться. Нужно продолжать раскопки. Новые артефакты не найдут себя сами.

Открываю один глаз. Свет впивается в сетчатку, как нож. Что-то зелёное мелькает перед лицом. Нет. Это не перо.

Открываю второй глаз. Моргаю. И медленно сажусь.

– Какого чёрта… – выдыхаю я.

Передо мной лес. Не просто лес. А лес из чужого мира. Деревья такие гигантские, их стволы тянутся в небо. Листва настолько густая, что свет падает не сплошным потоком, а золотыми пятнами. Ветер колышет траву – высокую, мягкую, шелестящую, как шёпот. А то, что я приняла за пёрышко, оказалась просто тонкая травинка, которая упрямо щекотала мне нос.

Я сижу на земле. Руками ощупываю траву. Холодная. Влажная. Реальная.

Где я? И… какого чёрта, почему я не в своей кровати?

Вскакиваю на ноги и кручусь вокруг своей оси. От резкого движения земля уплывает из-под ног.

– Да что же это дери тебя такое?!

Кора на деревьях не коричневая, а серебристо-серая, и на ощупь она гладкая, как отполированное дерево. У меня стреляет в шее, когда я запрокидываю голову, пытаясь разглядеть верхушки, но они теряются где-то в сияющей дымке. Воздух густой, прохладный и на удивление свежий, пахнет влажной землей, прелыми листьями и чем-то сладковатым, цветочным. Свет падает не так, как дома. Он льется сквозь многослойную листву, разбиваясь на тысячи подвижных бликов и кружевных теней. Они колышутся и танцуют на замшелых камнях у моих ног. А трава… она такая мягкая, и каждый стебель будто подсвечен изнутри мягким изумрудным светом.

– А это ещё что? – хмурясь, бормочу себе под нос.

Мой взгляд скользит вверх, пробивается сквозь переплетение ветвей. И застревает на небе. Вернее, на том, что его освещает. Я медленно, как во сне, поднимаю руку, заслоняюсь ладонью.

На небе светит солнце. Но не одно. А целых ДВА!

Одно, побольше, ярко-золотое и привычное. Второе – меньше, словно аккуратная монетка, и светит ровным серебристым сиянием. Они не слепят, а мягко освещают все вокруг, создавая двойные, чуть размытые тени.

Нет. Это какая-то шутка. Я надышалась парами в гробнице. Или… или мне что-то подсыпали.

– Так, успокойся, – шепчу я себе под нос, сжимая виски пальцами. – Это галлюцинация. Сейчас пройдёт. Просто надо переждать.

Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох. Воздух всё тот же – густой, с примесью хвои и сладкой пыльцы. Слышимость не пропадает. Наоборот, теперь я различаю отдельные ноты в этом лесном хоре: переливчатую трель, похожую на стеклянные колокольчики, и ритмичное постукивание где-то в вышине. Открываю глаза. Два солнца по-прежнему на своих местах. Серебряное сместилось чуть ближе к золотому.

Под ложечкой по-прежнему сосёт и зудит. Это не галлюцинация. Это страх. Чистый, животный, обостряющий каждое чувство.

Я снова смотрю под ноги. И замечаю то, что пропустила в панике: мох здесь действительно мягкий и пружинистый, но он не растёт сплошным ковром. Между его островками лежит старая, почти скрытая травой тропа, всего лишь примятая узкая полоска, уводящая вглубь чащи. Решение приходит само собой. Стоять на месте – значит сойти с ума. Я делаю шаг по едва заметной тропе.

Тропа сужается, становится едва различимой под слоем опавших лепестков и хвои. Воздух здесь гуще, насыщеннее. Я вдыхаю полной грудью, и лёгкий порыв ветерка обволакивает меня, словно прохладная озёрная вода. И что-то внутри отпускает. Несмотря на лёгкую панику, под ложечкой, мне… хорошо. Необъяснимо, иррационально хорошо. Тишина здесь не давит, а убаюкивает. Шёлковые листья кустов, мимо которых я пробираюсь, нежно скользят по коже, оставляя ощущение прохлады. Гибкие ветки цепляются за рукава, словно стараются мягко задержать, приглашая оглядеться.

Я замедляю шаг. Двойной свет пробивается сквозь кружевной полог крон, окрашивая всё вокруг в зелёное и золотое. Где-то высоко по-прежнему звенит тот самый стеклянный колокольчик, и теперь к нему присоединяется едва слышный перезвон, будто капли падают в воду. Это не галлюцинация. Это место живёт своей жизнью, и оно прекрасно.

Споткнувшись о выступающий корень, я мешком падаю на мягкий, упругий мох. Из кармана вываливается мобильник и какой-то чёрный гладкий камень, идеальной формы додекаэдра – словно крошечный, отполированный до блеска многогранный кубик.

– Вот я балда, телефон! – радостно вскрикиваю я, хватая его. Но энтузиазм быстро испаряется: на экране зловеще светится надпись «Нет сязи», а под ней – десять пропущенных вызовов от Александра. Похоже, он потерял меня, пока мы исследовали ту самую гробницу. Я разочарованно засовываю телефон в грудной карман куртки, и взгляд цепляется за чёрный камень.

– Это что за чертовщина? – бормочу я, поднимая холодный, невероятно гладкий многогранник размером с виноградину.

Я кручу его в пальцах, и перед глазами будто проступает картина…

Вот мы с Александром заходим в узкий, пыльный склеп в руинах урартской крепости, затерянной в горах Армении. Мы так долго шли к этому, расшифровывая древние карты. Вот мы, зажмурившись от пыли, с трудом сдвигаем тяжёлую каменную плиту. Внутри – лишь горстка праха и несколько истлевших костей. Наше разочарование так горько, что воздух кажется густым от него. И тут луч фонаря выхватывает в расщелине между базальтовых плит небольшой ларец из потемневшего самшита, покрытый потускневшими серебряными насечками в виде загадочных спиралей. Мы на корточках, затаив дыхание, открываем его. Внутри – несколько обсидиановых ритуальных фигурок, потрескавшаяся глиняная табличка с клинописью, бронзовый ритуальный серп… и вот этот странный, идеально выточенный чёрный камень, лежавший в самом низу, словно самая ценная, но непонятая вещь. Я, смеясь, взяла его на память, швырнула в карман…

Память обрывается. Камень в моей руке кажется внезапно тёплым и на секунду слабо пульсирует, словно живой.

Поднявшись на ноги, я замираю. Воздух вокруг сгустился, стало тяжело дышать – словно началась паническая атака. Скинув всё на неё, я пытаюсь медленно и глубоко дышать, но воздух густеет сильнее, голова начинает кружиться, земля уходит из-под ног.

Ну вот, я сейчас точно рухну в обморок, – мелькает мысль.

И вдруг слышу низкое, грудное рычание позади себя. Оно такое глубокое, что отзывается вибрацией в груди.

– Только этого мне и не хватало, – срывается с губ шёпот, и смесь страха с ударной волной адреналина резко возвращает меня в реальность. Сознание проясняется, тело напрягается.

Я медленно, почти не дыша, поворачиваю сначала только голову. Краем глаза ловлю движение.

Это не просто волк. Это порождение самого этого леса – прекрасное и ужасающее.

Существо размером с лошадь. Его форма волчья – мощные лапы, глубокая грудь, хищный изгиб спины. Но его шкура – сплошной покров из короткого, черного как смоль меха, который на свету отливает глубоким синим. Но кое-где сквозь эту черно-синюю шерсть прорастают жилки причудливого серебристого мха и тонкие, похожие на паутину, лианы с темно-фиолетовыми, бархатными листьями. Они колышутся в такт его дыханию, сливаясь с лесной чащей.

И его голова. У него не два глаза, а четыре. Два больших, миндалевидных, светящихся холодным золотом, расположены как у волка. А чуть выше, почти у самых ушей, сидят еще два поменьше, круглых, с вертикальными зрачками, горящими тусклым фосфоресцирующим зеленым светом, как у совы. Они смотрят не мигая, видя всё.

И уши. Их тоже четыре. Два огромных, острых, как лезвия, улавливают каждый звук. А внутри каждого, в основании, есть еще по одному маленькому, свернутому ушному отверстию, словно у летучей мыши, для ультразвука.

Оно не рычит больше. Отошедший от ноздрей пар рассеивается в прохладном воздухе. Оно просто смотрит на меня всеми четырьмя глазами.

Я замираю. В голове – рой мыслей, сбивающихся в клубок паники.

Бежать? Куда? Оно явно быстрее. Эти мускулы под переливающейся шерстью не для красоты.

Кричать? Привлеку ещё кого-то? Или это станет последним звуком, который я издам?

Молчать? Выдать себя за камень? Сердце колотится так громко, что, кажется, его отлично слышно даже сквозь землю.

Оно не нападает, не двигается. Только четыре глаза изучают меня с холодным, неземным любопытством. В его взгляде нет злобы. Есть оценка. Как будто он решает сложную задачу: съесть, проигнорировать или… что-то ещё.

А может, это всё ещё галлюцинация? – слабая надежда теплится где-то внутри. – Отравление газами, лихорадка… Сейчас я зажмурюсь, и его не станет.

Я медленно, миллиметр за миллиметром, смыкаю веки.

Один вдох. Два.

Тишина, прерываемая только шепотом листьев и собственным пульсом в висках.

Я открываю глаза.

Оно всё ещё здесь.

Одна из его лап, обвитая серебристым мхом, с лёгким шелестом делает полшага вперёд. Реальное. Совершенно реальное.

Галлюцинации не пахнут. А от него несёт влажной землёй и сладковатым ароматом незнакомых цветов. Это пахнет опасностью. И правдой.

Значит, вариант «проигнорировать» он уже отклонил.

И тогда я принимаю одно из самых глупых решений в моей жизни.

Да, я бегу.

Сорвавшись с места, что есть сил, я несусь сквозь папоротники, спотыкаясь о корни. Это было глупо? О, да! Адреналин заливает мозг огнем, заставляя сердце колотиться в горле.

Не сделав и пяти шагов, я слышу за спиной мощный толчок и стремительный шелест листвы. Огромная туша сбивает меня с ног, прижимая лапой к земле. Воздух с силой выходит из легких. Я лежу на животе, придавленная невероятным весом.

Галлюцинации? Нет, не слышали.

От реальности этого монстра не осталось сомнений – я чувствую тепло его тела, острые когти, впивающиеся в куртку, и его низкое, утробное рычание прямо над моим ухом. Воздуха в лёгких с каждой секундой всё меньше, паника нарастает, сжимая горло. Я уже молюсь всем известным мне богам, как вдруг…

Пронзительный, свистящий звук рассекает воздух. Чудовище вздрагивает, его рычание обрывается, и огромный зверь с воем падает на землю рядом со мной, буквально в паре шагов. Он жалобно скулил, а потом и вовсе затихает.

Тишина.

Я лежу, не в силах пошевелиться. Страх сковал моё тело так сильно, что даже сделать вдох непосильная задача. Собрав волю в кулак, я проталкиваю воздух в лёгкие и с силой отрываю голову от земли, выплёвывая траву и мох.

– Погляди-ка! – раздаётся радостный окрик. – Ещё одна упала.

Раздаются насмешливые смешки явно нескольких мужчин.

– Прошлые были две блондинки и одна рыжая, – заключил один с сиплым голосом.

– Да, а эта у нас чёрненькая, как они там говорят… «Брюнетка».

Громкий раскатистый смех разлился по лесу.

Я лежала и не могла понять, что происходит. Почувствовав приближающиеся шаги, я резко развернулась на спину.

Надо мной стоял мужчина. «Брюнет», как бы они сказали. Тёмные, почти чёрные волосы, собранные у затылка в короткий хвост, трёхдневная щетина, прорисовывающая упрямый подбородок. И глаза – пронзительные, карие, но с золотистыми искорками внутри. В них читалась насмешка, любопытство и что-то ещё, неуловимое. Казалось, эти глаза видят меня насквозь.

– Ну и чего ты разлеглась? – Его бархатистый, низкий голос, полный усмешки, окутал меня, как тёплое одеяло. Он был невероятно красив. Резкие, почти высеченные черты лица, высокие скулы, ровный нос с едва заметной горбинкой, придающей лицу хищность…

И… Твою мать.

Остроконечные уши.

Они изящно загибались кверху, выступая из-под тёмных прядей. Это не было похоже на карнавальный костюм. Они выглядели абсолютно настоящими, частью него.

Мой мозг, уже перегруженный двумя солнцами, волком-мутантом, на секунду просто отказался обрабатывать информацию. Я уставилась на эти уши, широко раскрыв глаза, полностью забыв про страх, приличия и всё на свете.

Из-за спины красавца-эльфа раздался тот самый сиплый хохот.

– Что, ушей у сородича не узнаёшь?! – сиплый голос за спиной эльфа снова разразился хохотом. – Да ты на свои сначала погляди, дикая!

В каком смысле, на свои?

Мои руки, против моей воли, медленно поднимаются к голове. Пальцы скользят вверх по привычному контуру уха, мимо мочки и замирают на самом верху.

Там, где всегда был мягкий, округлый хрящ, теперь под подушечками пальцев твердый, незнакомый, заостренный кончик. Он изящно загнут, точно такой же, как у этого насмешливого эльфа.

Я замираю. Мозг отказывается верить тактильным ощущениям. Я снова вожу пальцами по остроконечному изгибу, сильнее нажимая, будто пытаясь сломать его, сорвать накладку. Но это плоть. Это кость и хрящ. Это часть меня.

В груди перехватило дыхание. Ледяная волна ужаса и отрицания поднялась от самого копчика, сжала горло и вырвалась наружу оглушительным, пронзительным визгом, от которого содрогнулся воздух.

– А-А-А-А-А-А-А!

Это был даже не крик. Это был первобытный вопль чистого, беспримесного потрясения, эхом разнесшийся под сенью странных деревьев.

Стоящие позади черноволосого эльфа сородичи разрываются от хохота.

– Что это? – почти кричу я, вглядываясь в лицо мужчины. – Как это? Почему?

– Успокойся, – его бархатистый голос пробегает по моей коже мурашками. – А то вдруг уши вообще отвалятся!

– Что? – вскрикиваю я, инстинктивно хватаясь за кончики ушей. – Они что, могут отвалиться?!

Мужчина лишь утробно смеётся, закатывая глаза.

– Кто вы такие? Где я? И что это… – мой взгляд падает на огромную, неподвижную тушу, и я, сидя на заднице отпрыгиваю. – Кто это? Что за существо?

– Как много вопросов, милая, – говорит третий парень с огненно-рыжими волосами, торчащими вверх как языки пламени. Его зеленые глаза смотрят на меня с неприкрытой пошлостью. – Кричишь тут, пугаешь лесных жителей. Надо бы закрыть тебе твой милый ротик. – Он делает шаг ко мне.

– Дэрек, заткнись, – рычит мужчина рядом со мной, а затем протягивает мне руку.

Я смотрю на его ладонь, словно на ней десять пальцев.

– Ну, я что буду ждать тут до Серебричья? – говорит он, и в его глазах мелькает насмешка.

– Чего? – спрашиваю я, хмуря брови и наконец хватаю его большую теплую ладонь.

Он лёгким рывком помогает мне подняться.

– Мы в Сильванааре, дикарка. Там, где свет двух солнц сплетается воедино в час заката, окрашивая небо в цвета, которых нет на твоих картах. Там, где древние менгиры шепчутся с ветром, а реки несут не воду, а жидкое серебро.

Он делает шаг вперёд, и его тень кажется внезапно слишком длинной и живой.

– А уши… – его пальцы легким движением оттолкнули мою руку и сами коснулись заостренного кончика, заставив меня вздрогнуть. – Это не мутация. Это возвращение к истокам. Кровь Сильванаара признала тебя своей. Она меняет всех, кто попадает сюда. Медленно… или быстро. Смотря как сопротивляться.

Его голос упал до опасного шепота, полного мрачной харизмы.

– Говорят, у одной упрямицы они за одну ночь почернели и рассыпались в прах, как сухие листья. Так что можешь кричать дальше… проверяя свою прочность. Или можешь заткнуться и пойти со мной. Выбор за тобой. Вопросы?

Глава 2. Под двойной луной

Мы пробирались сквозь густой лес. Мой таинственный незнакомец шёл впереди, иногда задерживая ветки, чтобы те не хлестали меня по лицу. Сзади толпились его спутники – те самые эльфы.

Боже, даже мысленно это слово режет слух, – промелькнуло у меня в голове.

Они постоянно перешёптывались и изредка перебрасывались фразами на гортанном, непонятном мне языке. Мы шли минут пятнадцать, и наконец чаща расступилась, открывая мощёную дорогу, выложенную из тёмного, отполированного временем камня. Но дорога меня не интересовала. Всё моё внимание приковали двое существ, которых я приняла бы за коней, не будь они столь неземными.

Их тела были покрыты длинной, струящейся шерстью белее свежего снега, которая спадала мягкими волнами, словно жидкий шёлк, искрясь на свету тысячами золотых песчинок. С их голов гордо вздымались рога – изящные, словно кружевные ветви, покрытые той же мерцающей инистой шерсткой. Но больше всего поражали глаза – бездонные, как ночное небо, усеянные серебристыми искрами. Эти величественные создания переступали с ноги на ногу, и от их грации перехватывало дух.

Я застыла на месте, боясь приблизиться.

– Ну что ты встала, как вкопанная? – крикнул рыжий. – Тебе тут не показательное шоу, садись уже!

– Грубиян, – фыркнула я, скрестив руки на груди.

– Ого, посмотрите на неё, – усмехнулся незнакомец. – Она ещё и обиделась. Кажется, ждёт букет цветов и извинений.

– В вашем мире что, не учат манерам? – огрызнулась я.

– О, нет, – просипел третий, тот самый с сиплым голосом. – У нас тут знаешь какие манеры! Будешь в восторге, язвительная ты наша.

От его слов стало ещё противнее. Я впилась пятками в землю, напрочь отказываясь двигаться.

– Как я сюда попала? – потребовала я.

– Всё тебе объяснят. Лично принц, – бросил он, уже явно теряя терпение.

– Принц? – не поверила я.

– Да, принц, – устало выдохнул он. – Ты что, в своём угрюмом мире такого слова не слышала?

– Угрюмом? – возмутилась я.

– Ты что, эхо? – заржал сиплый.

– Эй, ты! – я ткнула пальцем в сторону красавчика. – Как тебя, вообще?

– Рейндал, – отрезал он, и его взгляд стал твёрдым и холодным.

– Рей значит…

– Для тебя – Рейндал. – перебил он меня, угрюмо уставившись.

– Хо-ро-шо, – протянула я, сглотнув комок в горле. Вот зануда. – Рейн-дал, – проговорила я по слогам.

– Ладно. А тебя как? – спросил он, сверля меня взглядом.

– Для тебя я – дикарка! – заявила я и, гордо встряхнув волосами, направилась к повозке.

Позади раздался короткий, сдавленный смешок. Рейндал фыркнул и пошёл следом.

Сидеть в повозке на деревянной скамейке было пыткой. Каждый камень на дороге отзывался жёстким ударом в мою неприспособленную к такому обращению пятую точку. Вся наша дорога сопровождалась моими непроизвольными «Ай!» и «Ауч!».

Ах да и ещё – недовольными вздохами и ледяными взглядами моего спутника.

– Ты могла бы постараться вести себя хоть немного… достойно, – сквозь зубы процедил Рейндал после особенно громкого моего вскрика.

– А ты мог бы постараться сделать сиденья хоть немного пригодными для перевозки людей, а не мешков с картошкой! – огрызнулась я, ерзая и пытаясь подложить под себя ладони.

Рыжий эльф на козлах обернулся и прыснул со смеху.

– Нравится, как тебя развозит, земная? Наша «картошка» так не трясётся!

Рейндал лишь зажмурился, словно молясь о терпении, и демонстративно уставился на быстро проплывающие за краем повозки деревья. Я поняла – мои страдания не найдут здесь сочувствия. Пришлось стиснуть зубы и терпеть, втайне мечтая о мягком кресле, асфальте и обо всём том цивилизованном мире, который остался где-то в другом измерении.

– Куда меня везут? – спросила я Рейндала, сдерживая звуки недовольствия.

– Я же тебе уже говорил, – он с театральным страданием закатил глаза, будто объяснял таблицу умножения трёхлетнему ребёнку. – Мы едем к принцу. Принц, по невероятному стечению обстоятельств, обитает во дворце. Следовательно, пункт нашего назначения – дворец. Доходит, или нужно нарисовать схему мелом?

– Ух ты! – я сложила ладошки у щеки в преувеличенном восторге. – Целая вселенная логики в одной голове! А я-то думала, там только надменность и пара лишних ушей поместились.

Сиплый, сидевший сзади, фыркнул так, что начал давиться собственным языком. Рыжий на козлах заржал, вытирая слёзы.

Уголок идеального рта Рейндала дрогнул. Он наклонился ко мне так близко, что я почувствовала лёгкий запах дождя и чего-то древесного, исходящий от него.

– О, дикарка, – прошептал он так, что лишь я одна могла расслышать. Его дыхание коснулось моего уха, заставив меня непроизвольно вздрогнуть. – Мои способности далеко не ограничиваются логикой. И поверь, тебе ещё предстоит узнать о каждом из них… Лично.

Этот шёпот обжёг кожу. По спине побежали мурашки – назойливые, щекотливые, противные… и чертовски интригующие. Я отшатнулась, стараясь сохранить маску сарказма, но предательское учащение пульса выдавало меня с головой.

– Угрожаете? – выдавила я, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

– Обещаю, – мягко поправил он, и в его глазах вспыхнула опасная искорка, прежде чем он так же медленно отклонился назад.

Проехав еще добрые полчаса, мы наконец въехали в ворота, и у меня реально отвисла челюсть.

Это был не город. Это была песня, высеченная в камне. Все здания идеально белые, словно из слоновой кости, с легким кремовым оттенком. И они не просто стояли, они переливались на свету двух солнц, будто в мрамор подмешали золотую и серебряную пыль. От всего этого исходило мягкое, теплое сияние.

Везде вода. Водопады струились по фасадам домов, несясь куда-то вниз в ажурные желоба, а с крыш свисали целые каскады зелени – плющи, какие-то цветы невероятных лазурных и сиреневых оттенков. Воздух звенел от плеска воды и щебетания невидимых птиц.

Серпантинная дорога вела вверх, к дворцу, который парил над всем этим великолепием на самой вершине, такой же ослепительный и легкий, будто его сплели из облаков.

А вокруг кипела жизнь. Сновали эльфы – высокие и статные воины в легких доспехах, женщины с длинными, как шелк, волосами, и даже малыши, гоняющие по мостовой сверкающий шар. Мелькнула палатка, где торговец с хитрой физиономией продавал что-то дымящееся в хрустальных шариках. Рядом пронеслось на поводке существо, похожее на лису с крыльями бабочки, оставив за собой радужный шлейф.

Я высунулась из повозки, как первоклашка на экскурсии, пытаясь впитать всё сразу. Я забыла про неудобную скамейку, про уши, про всю эту сумасшедшую ситуацию. Было только чистое, немое восхищение.

Краем глаза я заметила, что Рейндал смотрит не на город, а на меня. На моё глупое, разинутое от восторга лицо. И в его обычно насмешливом взгляде читалось что-то новое… Любопытство? Или удовлетворение охотника, который привел дикий экземпляр в свой музей и теперь наблюдает за реакцией.

– Что? – повернулась я к нему, поймав его взгляд. – Чего уставился?

– Ничего, – отвёл глаза Рейндал, стараясь сохранить привычную маску безразличия. Но я точно заметила, что в его глазах на мгновение блеснул тот самый огонёк, смесь любопытства и едва скрываемого торжества.

– Приехали! – крикнул рыжий, спрыгивая с места возничего. – Выходим, мадмуазель-дикарка.

– Отличное сочетание, – фыркнула я в его сторону и, забыв о низком потолке, резко поднялась во весь рост.

Глухой удар головой о деревянный брус прозвучал, как выстрел. Я аж присела от боли, схватившись за макушку.

– Ай, чёрт!

Рейндал, уже стоявший на земле, обернулся на звук. Его губы дрогнули.

– Ну и неуклюжая же ты, – произнёс он, но в его голосе, помимо привычной издёвки, прозвучала странная, едва уловимая нота… почти что снисходительность. Он не стал закатывать глаза с прежним театральным презрением, а лишь покачал головой, будто наблюдая за котёнком, который в очередной раз споткнулся о собственные лапы.

Это было почему-то даже обиднее.

Потирая макушку, я неловко вывалилась из повозки, инстинктивно ожидая, что хоть кто-то подаст руку. Но чуда не случилось. Рейндал стоял в сторонке, скрестив руки на груди, с выражением легкой скуки на лице.

Я огляделась и замерла. Площадь перед дворцом была полна эльфов, и все они смотрели на меня. Но это был не просто взгляд на незнакомца. Это было откровенное, нескрываемое любопытство, смешанное с… восхищением? Их взгляды скользили по моим чертам, задерживаясь на острых кончиках ушей, словно видя в них что-то необычное. Словно мы и не похожи вовсе. Хотя уши-то у меня теперь вроде как такие же, как у них. Но что-то в моем облике заставляло их замирать и перешептываться, будто перед ними стояло какое-то экзотическое диковинное существо, а не очередная забредшая в их мир «дикарка».

– Вы говорили, что в этом месяце уже три девушки попали к вам? – спросила я, стараясь звучать безразлично.

– Так точно, – отчеканил Рейндал, будто докладывая по уставу.

Так точно, – мысленно передразнила я его, скривив губы.

– И где же они сейчас?

– Слишком много вопросов, – резко парировал он, повернувшись ко мне всем корпусом и снова скрестив руки на груди. Его взгляд стал тяжёлым, пытаясь сломить моё любопытство.

Я лишь пожала плечами, не отводя глаз, и демонстративно сложила руки точно так же, зеркаля его закрытую позу. Мол, попробуй теперь отмахнуться.

На его губе дрогнула тень улыбки – то ли досады, то ли уважения к моей наглости.

– Идём, – бросил он коротко и, развернувшись, пошёл прочь, через плечо бросив: – Принц ждёт.

Заходя в огромные двустворчатые двери цвета топлёного молока, украшенные переливающимися на солнце изумрудами, мы вошли в просторный холл. Воздух внутри был прохладным и пах свежесрезанными цветами и старым деревом.

Я невольно подняла голову вверх и замерла. Потолок был не просто высоким – он был расписан фреской невероятной красоты. На ней был изображен их город – Сильванаар, но каким-то волшебным, идеализированным образом. Башни казались еще выше и изящнее, сады ещё более цветущими, а по серебристым рекам плыли лодки с фонарями, свет которых, казалось, действительно мерцал благодаря искусной игре красок и падающего из окон света. Это был не просто рисунок, это была история, застывшая над головой.

На мгновение я забыла, куда и зачем иду, полностью поглощенная созерцанием этого шедевра.

Продолжая идти, я разглядывала просторный коридор, который вытекал в ещё более грандиозное помещение – тронный зал. На возвышении, в конце зала, на троне сидел, как я поняла, тот самый принц.

Подойдя ближе, я смогла лучше разглядеть его. Трон был выточен из дерева цвета тёмного шоколада и украшен сложнейшей резьбой. Деревянные узоры по его контуру не просто украшали спинку. Они взмывали вверх, как живые, переплетаясь между собой подобным лианам и цепляясь за ближайшие колонны, создавая ощущение, что трон и дворец – единый живой организм.

А на этом фоне сидел он. Принц. Его поза была идеально неподвижной, словно и вправду восковая фигура. Глубокого, тёплого оттенка смуглая кожа невероятно сильно контрастировала с ослепительно-белыми, коротко остриженными волосами и холодными, льдисто-голубыми глазами, в которых не читалось ни единой эмоции. Он был прекрасен и пугающе безжизненен.

– Добро пожаловать в Сильванаар, – раздался тёплый, бархатный голос, наполняющий зал подобно мелодии.

Принц поднялся с трона, и его движение было исполнено изящной, ненапряжённой силы. Его улыбка была не просто вежливой – она была искренней и лучистой, достигая до уголков его холодных глаз и на мгновение делая их тёплыми.

– Мы так рады видеть тебя здесь. Лес привёл к нам редкий и прекрасный цветок, – он сделал несколько шагов навстречу. – И мы рады, что ты приняла облик Сильванаара. Он тебе к лицу.

Его слова прозвучали так естественно и сердечно, что на мгновение я забыла о странности ситуации. Казалось, он действительно был счастлив меня видеть. Но где-то на периферии сознания я поймала на себе взгляд Рейндала. Он стоял чуть поодаль, скрестив руки, и на его лице застыла та же привычная, немного насмешливая ухмылка. И почему-то именно этот взгляд заставил меня смутиться сильнее, чем вся королевская любезность.

– Цветочек мой, – его голос прозвучал как ласковое прикосновение. – Позволь узнать твоё имя.

Я перевела взгляд на Рейндала и ехидно усмехнулась, прежде чем ответить принцу.

– Джейд Вэнс, – отрезала я, бросив вызывной взгляд Рейндалу и сразу же вернула его принцу.

Принц мягко улыбнулся, но всё внимание было приковано к молчаливому эльфу. Рейндал не просто поднял бровь – его взгляд вспыхнул, будто я бросила ему перчатку. Он медленно, с едва заметным вызовом, окинул меня взглядом с ног до головы.

– Джейд, – произнёс принц, задумчиво покачав головой. – Слишком твёрдое имя для такого хрупкого цветка. Оно не отражает твоей истинной сути. – Он сделал паузу, и в зале повисла тишина. – Позволь мне дать тебе новое имя, под которым тебя будет знать Сильванаар. Отныне ты будешь – Джейра – нежная, но несломленная утренняя роса.

Я замерла, чувствуя на себе тяжёлый взгляд Рейндала у себя за спиной.

– Простите, – сказала я твёрдо. – Но моё имя – Джейд. И, прежде чем принимать новые имена, я хочу понять, что происходит и как я оказалась здесь.

– Дорогая, – промурлыкал принц, и в его голосе зазвучало снисходительное терпение. – Я понимаю твоё замешательство, но позволь всё прояснить.

Я бросила короткий взгляд на Рейндала. Он стоял, нахмурившись, скрестив руки на груди. Его стойка была напряжённой, ноги расставлены как у воина, готового к бою.

– Видишь ли, – начал принц, медленно обходя меня вокруг, как хищник, высматривающий добычу. – Много зим назад я отправил своих посланников в ваш мир. Мы пришли с миром, с открытым сердцем, желая разделить мудрость и магию наших народов.

Он остановился передо мной, и его голос стал холоднее.

– Но ваши сородичи встретили нас насмешками. Они назвали нас сказкой, плодом больного воображения. Наши дары были отвергнуты, наши слова – осмеяны. – Принц с лёгкой усмешкой провёл рукой по резному узору на ближайшей колонне. – Человечество предпочло слепоту чуду. И тогда, – его глаза вспыхнули, – мы оставили вам… испытание. Тысячи камней, подобных тому, что ты нашла. Они были раскиданы по всему вашему миру. Но лишь те, чьё сердце осталось чистым вопреки цинизму мира, и те, кто упрямо отрицал саму возможность чуда, могли активировать их. Это был не акт мести, – он мягко улыбнулся, – а урок. Попытка образумить человечество, заставив его увидеть то, во что оно отказывалось верить.

Я молчала, пытаясь осмыслить услышанное. Камень в кармане внезапно показался невыносимо тяжёлым.