Читать книгу: «Не отпускай меня», страница 2

Слёзы всё-таки вновь накатили на глаза и закапали на одеяло. Мари взяла со стола коробку с салфетками и протянула мне.

– Благодарю. Когда я столкнулась с лордом Стужевым в дверях, Мари, я клянусь тебе, что даже не вспомнила, что он – Адская Гончая императора!.. Я увидела просто незнакомца, посмотрела ему в глаза и… будто пропала… Я не знаю, что случилось, весь мир словно перестал существовать, он так смотрел на меня… – ощущения прошедшего вечера вновь нахлынули на меня, но я, захлёбываясь эмоциями и словами, никак не могла описать подругам, что я почувствовала в тот момент. – Девочки, когда я посмотрела на него, мне показалось, что это он… тот самый!.. который один и на всю жизнь… Как будто он – специально для меня… а я для него… Как будто вот так, что мы с ним вместе – это правильно, и так и должно быть… А потом мы начали танцевать, и это было так волнительно… волшебно… Когда он поцеловал меня… ничего прежде я не испытывала…

Я так увлеклась своими переживаниями, что сразу не обратила внимания на то, что Энн и Мари стали удивлённо переглядываться, подавать друг другу какие-тознаки и смотреть куда-товыше моей головы.

– А потом… – шмыгая носом, продолжала я, чувствуя, как сердце вновь сжимается в тоске. – Ты, Мари, озвучила свои неверные выводы, и лорд де Стужев… Да на что вы там пялитесь?!

Подняв голову, я увидела над собой целый рой кружащих огненных бабочек. Пыльца с их пламенных крыльев искрами медленно падала вниз в сияющем дожде. Одна за другой эти прекрасные создания вздрагивали и «умирали»: с протяжным печальным «пиу-у» они рассыплись гаснущими огнями и развеивались.

– Я же говорила, что Лиз влюбилась, – прошептала Энн, не отрывая от них взгляда. – А сейчас её бедное сердечко разбито…

Ох, Энн всегда была очень тонкой и романтичной натурой… Мне же такой быть – непозволительная роскошь. Рассердившись на себя, я призвала Няшу, и огненная змея быстро «добила» оставшихся противных козявок, смеющих сдавать моё внутреннее упадническое состояние. Прочистив горло и вытерев со щёк слёзы, я посмотрела на Мари и закончила свой монолог:

– Что ж… Теперь, когда ты в курсе, что тебя ожидает, протяни мне свою руку с именной печатью и я передам тебе право на свой родовой титул герцогини арливийской.

Тэрианка судорожно сглотнула и прикрыла свою левую руку ладонью, словно боясь, что я сейчас проведу обряд силком.

– Пожалуй, я откажусь, – пробормотала она. От прежней заносчивости не осталось и следа.

– Отчего-то я именно так и подумала, – с сарказмом выдала я, легла на постель и отвернулась к стене, укутываясь в одеяло с головой. – Простите, девочки, аудиенция окончена: я хочу побыть одна, раз Пресветлые послали мне такую возможность…

– Прости, Лиз… Я виновата, – донеслось до моих ушей сквозь одеяло еле различимое извиняющееся бормотание Мари. – Я не думала, что всё так серьёзно… Прости меня… Возможно, сейчас это может прозвучать как попытка оправдаться, но… у вас со Стужевым всё равно ничего бы не получилось: я заметила на безымянном пальце его левой руки обручальную метку… Адская Гончая с кем-то уже помолвлен… мне жаль…

Новость больно резанула по и без того саднящему сердцу: помолвлен!..

Глубже зарывшись в одеяло, я напоказ безразличным тоном пробурчала:

– Это уже не имеет никакого значения, – хотя мне хотелось завыть в голос от накатившего ощущения горя: проклятье, да что это со мной?!

Внезапно внутренняя сеть оповещения Академии ожила, и послышался голос тэрианки. Сеть эхом дублировала то, что Мари говорила в моей комнате:

– Минуточку внимания. Я, Мари О’Стилл, приношу свои публичные извинения наследной герцогине арливийской Елизавете фон Морлейтен. Вчера, на выпускном вечере, я озвучила свои неверные выводы и в присутствии Сандра де Стужева незаслуженно унизила свою подругу. Официально заявляю: всё, что я сказала вчера – неправда. Елизавета фон Морлейтен всегда отличалась высотой моральных устоев и такими качествами, как честь и достоинство…

Я села на постели, повернулась и посмотрела на Мари. Тэрианка говорила в свой техномагический браслет на руке, и он, каким-то немыслимым образом, транслировал её речь через Академическую сеть на всю округу. Кажется, кого-тоопять по головке не погладят.

– Лиз, я приношу тебе свои извинения и прошу простить меня… Ты всегда мне была отличной подругой, а вот я тебе – не очень… – магсвязь засвистела, и доступ к сети для тэрианки обрубили. Но она не обратила на это никакого внимания. – Простишь ли ты меня?..

– Что ж, думаю, сейчас мой ценник подрос обратно на несколько пунктов, – пренебрежительно проворчала я. – Теперь меня могут купить только аристократы… Думаю, это однозначно стоит прощения, – и в приглашающем жесте к «обнимашкам дружбы» широко распахнула одеяло.

Девчонки радостно запищали и облепили меня с двух сторон.

Академическая связь вновь ожила, но в этот раз яростно взвыла голосом диры Тренвелл, секретаря ректора Академии:

– Выпускница Мари О’Стилл! Вам вменяется два часа отработки в загонах тэрианского дракария! К отработке приступить незамедлительно!

Мы с Энн обеспокоенно вылупились на Мари: ничего себе, впаяли отработку после выпуска?! И где? В загонах с агрессивными плотоядными тэрианскими ящерами! Эти летуны никого, кроме своих наездников, к себе не подпускают, так и норовят отхватить кусочек! Ой, как бы не остались мы сегодня без подруги…

– Пф-ф, ерунда! – невозмутимо отреагировала тэрианка. – Какая глупость отправлять на отработку девицу на выданье к зверью, хозяева которых спят и видят, как бы попасть в список лотов к этой самой девице! Вот увидите, я не то что за лопату ни разу не подержусь, а ещё уйду оттуда с кучей подарков…

– Мари О’Стилл! – вновь на всю Академию гаркнула дира Тренвелл. – Мне ещё раз повторить?! Я сказала: живо на отработку!

Тэрианка закатила глаза к потолку, поднесла браслет ко рту и пробурчала:

– Иду, дира Тренвелл, уже иду. И не надо так кричать: я не глухая.

– Нет, это просто возмутительно! – взвилась секретарша. – Три часа отработки!

Мари вздохнула и встала:

– Пойду, пока три часа не превратились в четыре… Встретимся через это время в кафе? – легонько щёлкнула меня пальцем по носу: – А ты, Лиз, прекращай кукситься и вылезай из своего кокона. Раз тебя впереди ждёт такая жо… кхм.. необъятное седалище, как у диры Тренвелл, то надо эти дни, пока Академия в осаде, провести так, чтобы было что вспомнить. Давайте повеселимся от души! Поэтому приводи себя в порядок и будь готова вылезти из своей берлоги: тётя Мари тебе за это принесёт что-нибудь вкусненькое. А если ты будешь очень хорошей девочкой, и не придётся тащить тебя из неё силком, то она приведёт тебе какого-нибудь красавчика-драктэрца, и он сделает тебе вечером массаж…

– А мне?.. – робко подала голос Энн.

– А тебе, наше ушастое золотце, – Мари ухватила пальцами полуэльфийку за щёчки, пощипала их, потом притянула голову Энн к себе и смачно чмокнула в губы, – я приведу сразу двоих!

– Ой, да я вообще не про это… – смутилась Энн и покраснела. – Я про вкусненькое…

– Они будут о-очень вкусненькие, не переживай, – хохотнула Мари, вставая. – Ладно, так и быть: в первый раз сократим уровень сладкого до «Дэриана со взбитыми сливками»…

Полуэльфийка покраснела ещё больше, а я укоризненно посмотрела на Мари: вот зачем так делать? Знаешь же, что этот драктэрец ей очень нравится.

– Кстати, Энн… тут такое дело… – задумчиво произнесла Мари. – Дэриан снял свою кандидатуру из числа моих лотов. А это, смею напомнить, величайший позор для драктэрца: путь ему на Тэриан закрыт. В твоём царстве-государстве не найдётся для него вакантной должности? Жалко парня, контракт на военную иномирскую службу его сейчас бы очень выручил и снял позорное клеймо…

Энн захлопала своими большими глазами:

– Конечно! Я поговорю с папой, но, думаю, он не будет против: очень уж его впечатлили выступления драктэрцев. По секрету говоря, он как раз хотел набрать отряд наёмников с Тэриана. Думаю, папа с удовольствием предложит должность начальника отряда Дэриану…

Мари удовлетворённо покивала и украдкой подмигнула мне: вот же шельма! Значит, чувства Энн к Дэриану небезответны, и тэрианка сейчас намеренно сводничает.

Глава 2

Как только за девчонками закрылась дверь, я выковырнула своё тельце из одеяльной обмотки и отправилась в душ. Там рассмотрела в зеркале своё опухшее личико и хмыкнула: что ж, этого и следовало ожидать, если за ночь пролила столько слёз, сколько и за все года учёбы не наскрести.

После водных процедур отражение стало чуть лучше, но ещё далеко от идеального. Пришлось применить небольшое лекарское заклинание из сферы красоты. Руническая вязь на мгновение сковала кожу лица немотой, но тут же отступила, оставив после себя лёгкую мятную прохладу.

Вновь придирчиво осмотрев себя, я удовлетворённо выдохнула: так-толучше. Красоты мне это простенькое заклинаньице не добавило, но следы безудержных изливаний из очей убрало. Теперь даже под лупой невозможно рассмотреть, что Елизавета фон Морлейтен – романтичная истеричка.

Порывшись в гардеробе, я выудила из него джинсы и лёгкую кофточку. Хотя «порывшись» – это громко сказано: академическая форма уже самостоятельно телепортировалась на склад, а повседневных комплектов у меня было только два. И те завелись благодаря тому, что Мари напомнила, что ехать домой в одном нижнем белье – не комильфо.

Кинув в сумку недочитанную книгу, я проверила заряд своего академического техномагического браслета. Убедившись, что всё в порядке, выдвинулась в сторону летнего кафе, разместившегося на веранде рядом со столовой.

Три часа отработки Мари ещё не закончились, но мой организм внезапно понял, что от подобных девичьих нервов способен загнуться, и выбрал «жрать, потом страдать»: мой живот надрывно урчал и требовал подкрепиться.

В кафе на удивление было малолюдно. Я ожидала встретить большее оживление: где ещё можно посидеть с друзьями, если покинуть Академию пока нельзя? Но то ли народ ещё не отошёл от вчерашних возлияний, то ли подыскал себе занятия повеселее, но факт оставался фактом – на увитой плющом веранде было занято всего несколько столиков. К моей превеликой радости, надо сказать.

Я скромно примостилась в затенённом от солнца углу веранды, с помощью технобраслета вызвала на столике голографическое меню и принялась листать его, прокручивая пальцем. И в очередной раз восхитилась техномагами: надо же, магии в этих людях с гулькин нос, а сколько полезных штук навыдумывали!

Увидев в списке горячий шоколад, не поверила своим глазам и обрадовалась: даже картинка соответствовала! С детства это был мой любимый напиток. Но, к сожалению, я не всегда могла им насладиться. Отчего-то все повара местных кофеен и трапезных были свято уверены, что горячий шоколад и какао – это одно и то же. И зачастую вместо моего любимого напитка подавали последнее. Причём, каждый с пеной у рта пытался мне доказать, что «молодая дира не права, маэстро ножа и сковородки виднее».

На всякий пожарный я пробежала глазами состав, идущий в описании к напитку, и поняла – это он, моё сокровище! Выбрала к нему булочку-улитку с корицей, сделала заказ и сразу оплатила с браслета. Принялась ждать, в нетерпении дрыгая ногой и тихо постукивая каблуком о дощатый пол.

Солнечные зайчики проскальзывали сквозь листья плюща, прыгали у меня по носу, заставляя счастливо жмуриться: м-м, а день-то не так уж и плох, оказывается. Ради такого стоило выползти из своей комнаты.

Внезапно пустой стул рядом громыхнул, выдёргивая меня скрежетом своих ножек из сладких дум. Я вздрогнула от неожиданности и растерянно вперилась взглядом в наглого захватчика. Им оказался Сандр де Стужев собственной персоной. Игнорируя свободные места, он вальяжно плюхнулся за мой стол, вызвал меню и принялся его листать.

– Могу я составить вам компанию? – невозмутимо бросил мне, не отвлекаясь от своего занятия.

Глупо было считать, что вчерашнее наваждение – это следствие горзинианского сидра, ударившего мне в голову: синие глаза лорда были прекрасны, как и вчера. А одного мимолётного взгляда на его губы хватило, чтобы моё сердце ускорило темп. Лорд задумчиво улыбнулся, не отвлекаясь от листания, и в уголках его рта расцвели восхитительные ямочки. Такие мягкие, нежные и – Забытые их задери! – манящие прикоснуться к ним губами…

От мыслей, как именно я хочу их касаться, мне стало жарко и нечем дышать. С трудом я оторвала от губ Адской Гончей глаза и опустила их вниз. Зря: взгляд тут же уткнулся в обручальную метку на его безымянном пальце. Мари оказалась права – он помолвлен!

Как я вчера её не заметила? Нет, ладно я: с девицей, опрокидывающей стопку за стопкой на собственном выпускном, и так всё ясно: где мои глаза были – в пьяной куче, где же ещё. Но вот он?! Какого пса не остановил меня?! Зачем выставлять меня перед всеми идиоткой, вешающейся обручённому мужику на шею?! Боги… однако так оно всё и было…

И всё равно за себя стало больно и обидно: где его аристократическое благородство, а?! Понятие чести и достоинства Адской Гончей самого императора вообще известно?!

«Такой же мерзавец, как и Ноэль, – мелькнуло зло в моей голове. – Лишь бы посмеяться над несчастной девушкой, а о её чувствах совсем не задумывается. Хотя чего уж там? Наверняка и о чувствах будущей жены тоже: вон как отплясывал и целовался вчера. Даже, небось, и не вспомнил, что обручён…»

И тут в меня будто бешеный полтергейст вселился. Шумно, раздражённо вздохнув, я со змеиным шипением плюнула в него ядом, возвращая ему вчерашнюю речь со сцены, почти слово в слово:

– Что ж, хотя вы уже сели, извольте. Тем более что трудно отказать сотруднику Министерства Тайны, особенно если этот сотрудник – сам Адская Гончая императора, – и тут же отвернулась от него, трусливо делая вид, что роюсь в своей сумке: боковым зрением я уже приметила, как испарился его благодушный настрой и от него ощутимо повеяло холодом.

Чтобы не столкнуться с ним взглядом, достала из сумки книгу, положила на стол перед собой, раскрыла на заложенных страницах и сделала вид, что читаю. Даже честно скользила по тексту глазами туда–сюда, но буквы отказывались складываться в слова, и весь увлекательный сюжет произведения «Особенности управленческого дела в целительских и лекарских учреждениях» проходил мимо меня.

– Вы отсутствовали на завтраке, – процедил лорд де Стужев, и мне показалось, что у меня ресницы инеем покрылись.

– Я была занята, – выдавила из себя, не нашлась ответить ничего умнее.

Действительно, не скажу же я ему, что в это самое время ревела белугой в своей комнате. И что основной причиной моих слёз был именно он, гад бесчувственный.

– Позвольте узнать: и, чем же? – будто в подтверждение моих мыслей ехидно хмыкнул лорд. – Подыскивали себе другого кандидата, от которого хотели бы иметь детей? – на мгновение мне почудилась в его словах ревность, но он тут же подкинул яду: – Раз уж помолвка с Ноэлем де Валлерстриэль оказалась разорвана?

От неожиданности я уставилась ему в глаза, ощущая, как стремительно краснею: стыд, гнев, обида заставили кровь прилить к голове до шума в ушах. Да как он… как он смеет?!

– Отчего же, совсем нет, – сверкнула ему приторно–сладкой улыбкой, с вызовом взирая прямо в штормовое небо, бушующее в его радужках. – Императорская семья очень любезно избавит меня от такой обременительной необходимости: бал Хрустальных Цветов на носу, и кандидат отыщется без моего участия.

Раздражённо подрагивающие желваки на щеках Стужева замерли, и он окаменел лицом:

– Вы… – хрипло начал он и запнулся. Судорожно облизнув свои губы, склонил голову набок и недобро прищурился на меня: – Вы планируете участвовать в бале?.. – теперь его глаза напоминали опасно тонкий тёмный лёд: ступи – и ухнешь с головой в пронизывающую бездну.

В этот момент такая тоска сжала моё сердце, и фальшивая улыбка сползла лица:

– А разве у меня есть выбор?.. – сухо бросила ему и вновь уткнулась взглядом в книгу, нервно теребя край страницы: чего он хочет от меня? К чему эти игры? Почему бы ему просто не оставить меня в покое? Лорд де Стужев, сделайте любезность, держитесь от меня подальше, коли уж мы заперты на одной территории и у меня нет возможности сбежать от вас на край света.

– Ваш заказ, – неслышно появилась рядом со столиком домовушка-подавальщица с подносом для меня.

И прежде чем я успела открыть рот, лорд де Стужев рявкнул на неё:

– Это не горячий шоколад! Девушка не любит какао! Разве так сложно запомнить, что какао и горячий шоколад – совершенно разные вещи?!

Нечисть растерянно захлопала на него глазёнками:

– Я только подаю… Готовит по заказу повар…

– В таком случае выговор вашему повару… Унесите, – глухо прорычал он, пока я удивлённо на него таращилась: а откуда Адская Гончая знает, что я люблю, что нет? Он что… следит за мной?!

– Изволите, чтобы я всё убрала? – обиженно вздёрнула подбородок домовушка. Мол, я существо подневольное, меня всякий обидеть норовит.

– Нет, булочку, пожалуйста, оставьте. И замените какао на кофе. Если не затруднит, – примирительным тоном попросила я её.

Глаза нечисти польщённо засияли:

– Всенепременно, барышня! Сейчас я мигом заменю, – поспешила было прочь, но остановилась и очень проникновенно, тихо добавила: – Вы, барышня, самая лучшая магичка за всё время, что я здесь обитаю… Всегда услышишь от вас и «спасибо», и «пожалуйста»… Мне будет вас не хватать… – бросила презрительный взгляд на Стужева и фыркнула: – Не то что некоторые! Нацепят кителя-погоны, а сами хамло на хамле! Скорее бы уже убрались все отсюдова! – и с лёгким хлопком растворилась в воздухе.

Я ожидала, что лорд де Стужев взбесится на заявление строптивой домовушки, но он внезапно развеселился и с громким «кхех!» выдал:

– На её месте я бы на это не надеялся. Впрочем, – бросил на меня быстрый косой взгляд, – как и на вашем: судя по всему, в этом году, дира фон Морлейтен, бал Хрустальных Цветов вам придётся пропустить: я не намерен рисковать и снимать с Академии ограждающий купол из-за того, что какой-тодевице приспичило потрясти под музыку подолом в Императорском дворце.

Новость меня так ошарашила, что я пропустила мимо ушей его колкий тон, не смогла скрыть своей радости и с надеждой воскликнула:

– Вот как? Вы сейчас серьёзно?! – заметив взлетевшие вверх брови Адской Гончей, смущённо кашлянула и придала голосу грустные нотки: – То есть… я хотела сказать… Ох, неужели всё так серьёзно?..

Насмешливое «кхех» вновь прозвучало со стороны лорда, но, тем не менее, он снизошёл до объяснений:

– В Академии были выявлены адепты Ордена Белого Шиповника. Министерство Тайны давно подозревает, что данный Орден действует против правящей императорской династии. Инспекторами будет тщательно проверен каждый, кто находится в стенах Академии, и в итоге злоумышленники будут выявлены. Да, признаюсь, кто-то может сказать, что это всё равно, что просеивать песок в пустыне через сито. Но на самом деле это всего лишь вопрос времени. А его у нас, ой, как предостаточно… Если инспекторам потребуется для поисков всё лето, значит, мы все останемся здесь именно на это время…

«А мне не надо всё лето, – мысленно запищала я от восторга. – Достаточно и двух недель! Но если Стужев избавит меня от этого позорного бала, я готова куковать здесь хоть до зимы!»

– Что ж, – вновь смущённо кашлянула я, – будем надеяться на скорейшее разрешение этого ужасного происшествия…

Техномагический браслет лорда коротко бряцнул, он взглянул на него и встал:

– К сожалению, дела требуют моего присутствия и контроля постоянно. Прошу прощения, дира фон Морлейтен. Благодарю за компанию, – коротко поклонился и удалился.

А я вновь уставилась в книгу, пытаясь скрыть свой воодушевлённый настрой: надо же, я пропущу бал Цветов! Пожалуй, сегодня лучший день в моей жизни.

Рядом со столом появилась домовушка, составила с подноса стакан с кофе и ещё одно блюдечко с булочкой. Опасливо озираясь, тихо заговорила:

– Ох, барышня, вы бы не верили ему! Нехорошее что-то у него на уме, явно замышляет этот изверг что-то против вас!.. Домовуша всё видит, всё подмечает, а барышня нет: не понимает, что волк в погонах рядом с ней бродит… Так и блещет своими синими глазищами на нашу барышню, так и облизывается, когда думает, что никто его не видит. А Домовуша видит и знает, что у него на уме: лжёт он, большой обман замыслил. Погубит он тебя, слопает, как волчище доверчивую овечку… ох-ох-ох…

Мне стало интересно, о чём таком причитает нечисть: давно известно, что эти магические существа способны видеть тайное, но из-за врождённой вредности от них зачастую бывает мало проку. Но осведомлённость Стужева, что я не люблю какао, да слова домовушки «недоброе замышляет» холодком пробирали по коже.

Я сунула руку в сумку и на ощупь быстро нашла давно валяющуюся в ней детскую заколку. Маленькая, ярко-салатовая, она была мне уже не по возрасту, а выбросить рука никак не поднималась: я выиграла её на ярмарке, и она была очень миленькая. Кажется, наконец, она мне пригодилась.

– Домовуша, а скажи, только за мной люди в форме наблюдают? Особенно вот этот человек, которого ты назвала волком? – я протянула ей подарочек.

Нечисть радостно схватила заколку и тут же нацепила на свою всклокоченную косматую шевелюру.

– Агась, наблюдает. Они все наблюдают, – моё сердце испуганно пропустило удар, но домовушка доверительно продолжила: – Они все волки. Не те, кем кажутся. Все врут. И смотрят за вами всеми. Как звери, ходят и принюхиваются. Ищут. Ждут. Ждут и ждут чего-то. Агась, Домовуша правду говорит. Пусть барышня по ночам никуда не ходит, ночью опасно. По ночам в постельке спать надо, а не по тёмным закоулкам шастать, когда голодные волки рыщут и сударушку выглядывают… Смотрят-смотрят, глаз своих синих с неё не сводят… Так и хотят схватить. А как схватят, не вырваться уже барышне и не убежать: утонет и обратно не воротится… А если воротится, то изменится…

Тьфу-ты! Вот о чём и речь: ничего путного от нечисти добиться невозможно. Если уж и берутся, то такую словесную пургу начинают нести, любой сфинкс обзавидуется.

Но, с другой стороны, слова Стужева подтверждались домовушкой. Он же говорил, что инспекторы за всеми наблюдают и всю подноготную разузнают: чем тебе не волки? Ходят, принюхиваются – всё верно. И тогда в том, что лорду известна моя нелюбовь к какао, тоже ничего удивительного нет: и на меня роют, и ко мне принюхиваются и выглядывают. Ночью на улицах Академии опасно – не то слово. Не зря же ввели комендантский час: выйдешь – считай, что сам признался в причастности к замыслам этого самого Ордена. К тому же среди сотрудников Министерства и впрямь могут быть оборотни. Эти в зверином облике церемониться не станут, задержат так, костей потом не соберёшь. Но Адская Гончая – точно не перевёртыш: он – сильный маг из достаточно старого человеческого рода.

А то, что Стужев глядит на меня, глаз своих синих не сводит… Эх, Домовуша, не так он смотрит, как мне хотелось бы… он ещё и обручён… вот тебе и враньё – всё сходится.

– Благодарю, Домовуша, выручила ты меня, – мягко улыбнулась я ей, пытаясь скрыть своё разочарование: в какой-томомент мне остро захотелось поверить, что Стужев наблюдает за мной не в силу долга, а потому что испытывает ко мне что-то. Хоть чуть-чуть. Хоть самую малость… Но нет: он волк зубами щёлк, бессердечная Адская Гончая императора. А я – глупая овца, придумавшая себе внеземную любовь.

Домовушка проникновенно заглянула мне в глаза и жалеюще погладила ладошкой по руке:

– Не ходила б ты, барышня, никуда, да не смотрела б на волка этого. Не поглядела б, сердце не ранилось. Не ранилось, и не заплакала бы. Не проронила слезу, не пришлось бы и воду заговорённую пить. А как выпьешь, так не будет тебя такой, как прежде…

Слёзы из-за её жалости вновь навернулись на глаза. Я шмыгнула носом и погладила подавальщицу по грубой ручке в ответ:

– Благодарю за совет, Домовуша…

А ведь верно! Как приеду домой, сразу воды заговорённой… тьфу-ты! То есть отворотного зелья у матушки попрошу: выпью и забуду Адскую Гончую. Перестанет по нему сердце моё сладко биться и стонать. Вырву безжалостно, освободят меня его синие глазища, и пойду за любого, на кого родители мои укажут. Вот и вся песня: стану другой, холодной… свободной.

Нечисть скептично покачала головой:

– Да разве было б в дело? Кушайте, барышня, булочку: это вам повар с извинениями передать велел… – и с тихим хлопком растаяла в воздухе.