Читать книгу: «Парадигма душегуба», страница 3

Глава третья

***

В окнах загорался свет, если был выключен. Появлялись люди. И это неудивительно – карабин грохнул так, что местные жители все подскочили со своих стульев, кресел и кроватей. И теперь пытались рассмотреть, что же там происходит.

Андрей никак не мог оторвать глаз от погибшего товарища. Мысли его спутались, как клубок ниток, и он пытался понять, что же здесь произошло… Где-то зазвучала сирена, потому явно предстояло давать объяснение не только «скорой», но и дежурному следователю, что прибудет на вызов.

Глаза продолжали натыкаться на валяющийся карабин, затем – на размозженную голову. Повторилось это несколько раз, пока он не увидел квадратный предмет, валяющийся чуть подальше. Подошёл, наклонился.

Шоколадка. Очень странного вида в тёмной упаковке, название на которой было написано таким неразборчивым старинным шрифтом, что он не мог прочитать тут. Потому решил поднять, чтобы рассмотреть её в свете фар.

Только лишь дотронулся, как ярчайшее видение, отчётливое, наполнило сознание Киселёва не только изображением, но даже запахами и звуками. Естественно, потому что случившееся произошло только что.

Грохнул выстрел, и голова его товарища разлетелась, а он сам повалился на тротуар, но падение тела заметить Киселёв не смог, потому что перед его взором уже предстало существо… Похожее на то, что приходило за Арюной, но другое.

Тоже лысый мужик с расползающимся пластилиновым лицом, но другое… По каким-то признакам он твёрдо это понял. И галстук… Галстук на этом был не лимонный, а ослепительно-красный. Он смотрел сверху вниз, будто Андрей лежал на земле, и он заглядывал ему в глаза.

– Не лезь сюда! – оглушительно заорало существо низким голосом, больше похожим на рёв невиданного существа, чем на человеческий крик. Оно распахнуло пасть с ужасающим клацающим звуком, и уничтожило весь свой человеческий облик окончательно.

Раззявленная пасть с сотней острейших зубов и алым извивающимся языком побыли в кадре несколько секунд, а потом всё исчезло, и Андрей обнаружил себя стоящим на коленях перед фарами своего «Вольво». В руке он сжимал ту самую шоколадку, на которую существо записало послание.

Названия фабрики и самой шоколадки нигде не было, только лишь тот самый старинный шрифт. И теперь надпись Андрей разобрать смог.

«Не суйся в воду, не зная броду». Вот что там было написано.

Он слышал, что на старых шоколадках какая-то фабрика действительно писала поговорки, как сейчас на конфетах пишут загадки или головоломки – на упаковках с супом.

– Нет уж, теперь я залезу в неё по уши, – сказал он неизвестно кому и неистово сжал шоколадку в руке. Она тут же хрустнула, но он не разжимал руку, пока не превратил её в состояние каши. И швырнул в урну, стоявшую у подъезда.

Сирены приблизились ещё. Андрей не стал убегать – соседи всё равно уже увидели его самого и машину. Так что проще пойти другим путём.

Первым приехал белый фургон с красной полосой и надписью «СКОРАЯ ПОМОЩЬ». И сразу же за ним – серый седан патрульно-постовой службы. Обошли где-то на повороте. Первые констатировали смерть потерпевшего, вторые – вызвали следственно-оперативную группу.

Версия случившегося уже была у Андрея готова… Он не сомневался, что Виктор Александрович ничего по существу на допросах не ответит, поэтому на вопросы дежурного следователя по фамилии Серов он рассказал, что Георгий переживал большой стресс в связи с безвременной утратой своей невесты. И позвонил ему попрощаться… Сам же Андрей приехал его отговаривать, но немного не успел. Всё превосходно сходилось, и Серов запротоколировал.

О жутких зубастых тварях на «Запорожце», вырывающих душу из людей или заставляющих их пускать себе пулю в голову из дядюшкиного карабина он тактично умолчал… Зацепки было две: эта самая шоколадка с посланием и деревня, в которой полицейские старались поймать транспорт с подозрительным молодняком. Версия о том, что это две разные машины, маячилась где-то под ногами, но Андрей надеялся, что вероятность такого слишком уж мала.

Вернулся домой он поздно, стараясь никого не разбудить. Он чувствовал себя паршиво – его тошнило и трясло. В голове у него только и вертелся обезглавленный труп Гоши… И страхолюдина, нависающая над шоколадкой, передающая привет Андрею… Они знают, что он ввязался в этот блудняк и стараются остановить его. Только почему не пытаются убрать сразу?! Одни вопросы, никаких ответов…

Улёгшись на кровать в штанах, стащив с себя лишь футболку и толстовку, Киселёв планировал рассуждать и дальше, но усталость срубила его подобно самурайской катане, и он проспал до самого утра.

***

Проснулся незадолго до рассвета. Есть не хотелось, потому он просто выпил воды из-под крана, собрался. Мысли прояснились, как погода за окном.

Хоть «Вольво» и завёлся без особых проблем, он заехал на заправку, где милая заправщица залила ему полный бак. Точного адреса он не знал, но Сидоров упоминал, что деревенька не так далеко. К тому же, интуиция ещё сильнее обострилась.

«Что же я буду делать, если встречу его?» – подумалось ему невольно, и какая-то необъяснимая сила в голове ему сообщила, что задачи надо решать по мере поступления.

Деревенька и впрямь располагалась не так далеко – десять километров по относительно неплохому асфальту пролетели мгновенно, и он, минуя заледенелые повороты и оголённые деляны по обе стороны от трассы, быстро добрался до нескольких сотен почерневших и скособочившихся домов.

«Тут дежурить надо круглые сутки», – подумалось ему невольно, едва он увидел изрешеченный пулями указатель. Названия деревни не было, просто упоминание количества километров до нужного населённого пункта.

С каждым километром дорога, определённо, ухудшалась. Асфальт сменился снегом, смешанным с грязью, и бедный «Вольво» всё пытался съехать с прямого маршрута, но Андрей, ещё не успевший поменять резину на летнюю, сильно по этому поводу не переживал.

Стал беспокоиться он о другом. С первыми же кособокими серыми избами, обнесёнными дырявыми заборами, к нему в голову явилось понимание, что эта деревня или заброшена, или в десяти шагах от такого звания.

Он ехал дальше, сбросив скорость до самого минимума… Дома зияли выбитыми окнами, разрисованными стенами. Причём, на стенах кто-то додумался рисовать не просто какие-то каляки-маляки, а красные треугольники. Ему тут определённо не нравилось, но парень продолжал путь, потому что внутренний голос продолжал твердить, что всё он делает правильно.

Киселёв проехал вглубь деревни – пока тут тянулась одна-единственная улица – когда подумал, что можно разворачиваться назад…. И тут же передумал, потому что снова увидел плетущуюся старушку по обочине. Она устало хромала куда-то, в одной руке зажимая плетёную сумку. На ней висело почти похожее пальто с той же старушкой, что расклеивала объявления в городе о пропаже Кристины.

Андрей стал притормаживать ещё сильнее, чтобы не напугать бедолагу, но она даже и не думала оглядываться, будто не сомневалась, что он не прокатит её на капоте, а просто аккуратно проедет рядом. Или вовсе не слышала звук двигателя.

Киселёв затормозил, вышел из машины, не собираясь глушить автомобиль. Первое, что он заметил – как же здесь холодно… Как в Сибири весной. Или это нервы шалили. Оглядевшись, не увидев больше совсем никого, он поспешил за ней.

– Бабуля, бабуля! – позвал Андрей с безопасного расстояния, но та вовсе не отреагировала. – Бабушка, здравствуйте!

Старушка подозрительно обернулась через плечо, но останавливаться не планировала. Андрей, пользуясь преимуществами молодости и длинных ног, сумел настигнуть старушку через несколько шагов.

– Бабушка, здравствуйте! – повторил он.

– Вот заладил-то, а, – пробурчала она довольно ясным и твёрдым голосом. – Ну, здравствуй! Чего ты ко мне привязался?

Такая отповедь в первую минуту выбила Андрея из равновесия, и он шёл, пытаясь получше подобрать слова. Но всё же смог найти.

– Извините, я не местный…

– Да я уж вижу, – теперь её в голосе слышалась едва заметная добродушная ухмылочка.

Только сейчас Андрей увидел, что в прозрачной плетёной сумке, будто её сделали из клетчатых чулок, лежала лишь банка сгущёнки. И больше ничего.

– Я хотел бы спросить, не ездит ли у вас в деревне кто-нибудь на чёрном «Запорожце»?

Старушка глянула на него, как на дебила.

– Не знаю я, кто на какой машине ездит… Но молодёжи у нас нет. Вся повывелась. Некому ездить. Одни старики.

– И куда ж ваша молодёжь делась? В город уехала?

Тот же взгляд.

– Кто повесился, кто застрелился. Кто и вправду уехал в город, да там и бросился под трамвай…

От шока у Андрея подбородок практически упал на грудь.

– Чего?!

– Ты глухой, что ли?! – добродушно спросила старушка. – Не слышал?

– Слышал-слышал, – торопливо продолжил он, опасаясь того, что она примется повторять сказанное. – Почему?! Из-за чего?!

– А я откуда знаю. Место это такое. Аль ты не чуешь?

Он чуял. Чуял всем своим нутром, что здесь всё пропитано опасностью насквозь. Он почти слышал хриплый издевательский хохот твари с большой зубатой пастью.

– Спасибо за помощь. Вас подвезти?!

После третьего взгляда и полного молчания, Андрей больше решил не приставать к пенсионерке и вернулся за руль. Ударил по газам, высвободив из-под задних колёс кучу грязи и снега, и поехал дальше.

Киселёв старался найти хоть один дом, в котором не выбиты или не заколочены окна, но так и не смог… Зато увидел одиноко брошенный кроссовок, что самое неприятное, небольшой и розовый, валяющийся около высоковольтного деревянного столба. Кстати, провода на неё никуда не вели – их обрезали за долги неизвестно сколько времени назад.

Разумеется, появился очередной повод для остановки. Выйдя из салона, он оглядывался, будто боялся, что сейчас на него навалится толпа зомби, вылезшая из подвалов домов. Но ничего подобного не произошло…

Кроссовок не просто валялся, а ровно стол на подошве, будто кто-то его снял и поставил аккуратно. Андрей незамедлительно припал на колено и протянул руку, чтобы… считать информацию? Ну, это звучало очень пафос…

Отчаянный девчачий визг заполонил его сознание, и он увидел, как такой пластилиновый мужик, мало похожий уже на человека, тащит по снегу вырывающегося маленького человечка в ярко-розовой куртке. Тащит к чёрной машине, уже надоевшей Киселёву до тошноты. А заднюю дверь открывает второе существо, улыбающееся своей плотоядной улыбкой.

Потом всё померкло.

– Да что здесь происходит?! – Андрей поднялся и беспомощно выдохнул. Ни единой живой души.

Но кое-что в голове стало потихоньку складываться. Существа, убившие Арюну и Гошу – из одной, так сказать, организации. Они вместе разъезжают на очень бодрой машинке, мало похожей на настоящую, потому что она способна по бездорожью уходить от полицейского автомобиля. И, в принципе, она вела себя так, будто могла растворяться в одном месте, а появляться в совершенно другом…

Кроме того, они похищают детей. По крайней мере, одну девочку в розовой курточке и розовых кроссовочках монстры утащили из этой деревни. Он почему-то не сомневался, что Ковальчук и Синицына надо будет искать в том же месте, что и её… Пока неизвестно, в каком.

И всем этим заправляет некая «Ирия», если он всё правильно расслышал и ничего не напутал, а такое с ним иногда случалось.

Неожиданно вспомнился их работодатель, который никогда не звонил им и не спрашивал, почему же они не выходят, а просто увольнял и набирал других.

«Когда всё закончится, – решил Андрей, – я сам ему позвоню. Если будет актуально».

До слуха донеслись едва различимые крики, по-настоящему напугавшие его. Среди почти абсолютной тишины эти отчаянные возгласы заставили его оглядываться снова. Но кричали спереди, потому Андрей опять оказался за рулём через двадцать секунд.

Не успев проехать и двухсот метров, он увидел, как двое рослых плечистых мужиков в коричневых куртках тащили старенький телевизор… Они собирались погрузить его в серый хэтчбек.

За ними хромал старик с окровавленным лицом – без жестокой борьбы он не собирался отдавать своё имущество. Уцепился в руки мужланов своими скрюченными пальцами и всячески мешал. В его доме окна были ещё целые – Киселёв это заметил сразу. И резко затормозил, выпрыгивая из салона чуть ли не на ходу.

– Эй! Подонки! – яростно заревел он, потому что красная пелена обиды и злости стала застилать глаза. – Оставьте старика в покое!

Мужики с почти одинаковыми лицами и причёсками удивлённо переглянулись, на мгновение замешкавшись, но потом усилили напор и подтащили телевизор к багажнику.

– Изверги! – кричал старик хрипло, щуря один глаз из-за наливающейся гематомы. И как только он не окочурился после таких оплеух?! – Вы не имеете права!

– Радуйся, что только телевизор, – процедил один из двойняшек и ударил старика снова – вроде бы не слишком сильно, но тот покачнулся и стал оседать на снег, смешанный с грязью.

У Андрея сорвало внутренний кран, и он без малейшей подготовки кинулся в бой. Первому детине он успел хорошенько приложиться справа, а потом слева, почувствовав под кулаками чуть ли не каменную голову, и здоровяк отшатнулся, отпустив свой край телевизора.

Первый заматерился, но успел опять подхватить реквизированную вещь. И теперь стоял, привалившись к багажнику, стараясь поднять эту бандуру, собранную лет тридцать назад.

Тяжеленный удар показался Андрею такой силы, будто рука его врага весила подобно вагону с кирпичами. Тупая едкая боль разлилась по всему лицу, рот тут же заполнился кровью, и Киселёв повалился на спину, забавно замахав руками. Земля ушла у него из-под ног, глаза никак не хотели встать на место – нервно меняли местами окружающие предметы.

Второй из двойняшек, ухнувший его по голове, теперь казался ещё больше. Просто огромным, как пещерный тролль. Андрей с неуместным удивлением успел заметить. что пальцы у громилы такие толстые, что явно способны без большого труда давить грецкие орехи. И эти пальцы на обоих кулаках сжались в многопудовые бледные и волосатые кулачища. И агрессор собрался хорошенько наподдать своему визави. Может, проломить темечко.

Андрей пожалел, что сейчас не в фильме, и не может вскочить и начать боксировать, чтобы победить в самый распоследний момент в драматичном поединке. После одного вражеского попадания голова кружилась, а в ушах звенело. Ещё он почувствовал, что брюки промокли от снега и грязи.

Он хотел хоть как-то подняться, но не успел – старик вошёл в режим берсерка и навалился со своей стороны.

Здоровяк заорал и срубил пенсионера тяжеленным хуком справа. Тот рухнул, будто убитый.

Первый, державший телевизор, всё же не удержал его, и тот рухнул в грязь. Кинескоп тут же треснул.

– Дерьмо! – заревел он. – Чего ты там возишься?!

– Этот старый ублюдок меня шилом пырнул, – отозвался сдавленно второй и медленно, скривившись от острой боли, вытащил у себя из бедра длинное окровавленное шило. Оказывается, старичок смог вогнать в мясо коллектора своё оружие по самое не балуйся.

Первый с омерзением посмотрел на валяющегося старика, потом на себя, словно проверяя, целы ли его рёбра ещё, и только затем удостоил взглядом человека, помешавшего агентам службы взыскания.

– Слушай сюда, полудурок, – процедил первый. – Твой старикан денег задолжал большую кучу… И сейчас увеличил свой долг втрое.

– Он не мой старикан, я просто мимо крокодил, – сказал слабо Андрей и улыбнулся окровавленными зубами.

– Поздно отмазываться…Как говорит наша госпожа, вы все будете платить. Деньгами или кровью. Что ты выбираешь?

– Деньги, конечно, – отозвался Киселёв, а про себя добавил пару нецензурных эпитетов.

– Неделя тебе сроку, – продолжал тот. – Принесёшь двести тысяч.

– Это большие деньги, – заметил Андрей.

Первый достал из внутреннего кармана своей куртки чёрный пистолет – не слишком большой, но достаточного размера, чтобы от его вида у Андрея в голове заметно прояснилось.

– Можно и без денег обойтись, – сказал второй, скрежеща зубами от боли. – Бах! И всё.

– Ладно, будут вам деньги… Только куда привезти?

– Мы тебя сами найдём.

После этого они пнули телевизор, расшибив его на части, залезли в свой замызганный хэтчбек без номеров и свинтили.

«Скатертью дорога», – подумал Андрей, и только теперь смог подняться. Он в первую секунду подумал, что старика зашибли насовсем, но тот застонал и попытался повернуться.

– Вы как? – спросил Андрей, упав на колени рядом с поверженным.

– Жить буду, – отозвался тот, тяжело дыша. – Телевизор всё же разбили. Мрази.

– Что здесь происходит? Вы можете мне толком объяснить?

– Позже. Помоги подняться.

Андрей думал над тем, вызывать ли «скорую» старику, но тот приободрился, увидев, что коллекторы исчезли, и просто завёл Андрея в дом, а затем стал умываться у белого умывальника.

– Вроде зубы на месте. И челюсти тоже, – сообщил он. – По животу решили не бить. Подумали, что убьют.

– А всё же… Вы должны им денег?

– Ах, если бы я… – старик мрачно покачал головой. – Мой сынишка. Редкостный идиот. Игроман. Сейчас он в реабилитационном центре, но перед этим… Сколько же он занял у этой паршивой конторки, чьим туалетом я бы ни за что не воспользовался! А он там додумался деньги брать, идиот.

– Что же это за организация такая?

– Никогда не слышал про огромную компанию «ВЫРУЧАЙ»?

Сердце у Андрея бешено забилось, а ладони вспотели.

– Слышал, конечно… Эти живодёры прямиком оттуда?

Старик хрипло хохотнул.

– Как точно ты сказал… Именно, они оттуда. Собирают последнее. Ты не был ещё на Центральной улице?

– Н-нет. Не довелось как-то.

– Так ты съезди, посмотришь.

– А Вы здесь при чём? Если Ваш сын…

– Говорю же, этот идиот сейчас в реабилитационном центре лечится. Фрукты, уколы, медсёстры. И ни о чём не жалеет. А я этим бандюганам должен последнее отдавать из-за него… Справедливо ли это?

– Почему же в полицию нельзя обратиться?

– Потому что жить ещё хочется, – заметил старик, настороженно прислушиваясь к тишине. – Мне во сне являются такие создания… И они говорят, что я буду жить, пока об этом никто не узнает. Что за мерзкие твари!

– Пластилиновые лысые мужики с распахнутыми нечеловеческими пастями? – спросил Киселёв, уже зная, какой будет ответ.

Старик в этот раз испугался, припал к ржавой раковине, украдкой оглянулся на гостя.

– Кто ты такой, сынок? Ты появляешься так резко, заступаешься за меня. И знаешь о тех существах, что пугают меня.

– Я тот, кто оказался втянут в это дело не по своей воле, – довольно честно ответил парень. – И я доберусь до истины. Только я подозреваю, что не просто так Ваш сынок играл и занимал деньги, чтоб спускать их… Как мне найти реабилитационный центр?

Старик замялся, да и глаза продолжали смотреть так испуганно.

– Не беспокойтесь, я на Вашей стороне, – заверил его Андрей.

– В городе один реабилитационный центр для зависимых, ты разве не знаешь?

Андрей мимолётно закатил глаза, думая, что встреченная здесь старушка была права в своих взглядах на него. Только натуральный идиот будет допытываться у старика об адресе вместо того, чтобы взять обычный Интернет и выйти в него с таким вопросом.

– Как зовут сына, можно узнать?

Старик взволнованно мял в руках полотенце, которым вытирал воду и кровь с лица, и не знал, надо ли говорить здесь правду.

– Я не знаю, можно ли тебе верить.

– Доказать то, что я пришёл, чтобы Вам помочь, я действительно ничем не могу… Но скажите мне вот что? Знает ли компания «ВЫРУЧАЙ» его фамилию и имя?

– Знает.

– Знает ли она, что он на излечении находится?

– Конечно!

– Тогда Вам нечего бояться. Да меня и не пустят, скорее всего.

– А что ты у него узнать-то хотел? – старик чуть-чуть расслабился.

Андрей инстинктивно потрогал разбитое лицо, уже представляя дико испуганные глаза Борьки и собственной матери, когда она его увидит… Но об этом предстояло беспокоиться после.

– Я теперь почти твёрдо уверен, что «ВЫРУЧАЙ» не просто одалживают деньги. У них задача, чтобы человек пришёл и опять занял, а потом ещё раз занял. Чтобы не мог отдать. Я у них ничего не брал, да меня и то поставили на счётчик.

Старик изумлённо открыл рот с остатками пожелтевших зубов.

– А ты-то при чём здесь?

– Как говорится, за себя и того парня, – отмахнулся Андрей. – Я бы на Вашем месте обратился в полицию, конечно… Но Вам виднее.

– Может, ты мне поможешь, – заметил старик, но это не звучало, как вопрос. – Его зовут Коробейников Вадим Иванович.

– Надеюсь, всего Вам хорошего.

Когда он вышел на улицу, весенний полдень набрал силу, и грязь блестела, хлюпала под ногами. Снег повсеместно стремительно сходил.

Взгляд же Андрея наткнулся на швырнутое шило старика и невольно улыбнулся.

«В следующий раз я тоже буду готов», – подумал Киселёв и подобрал оружие, засунув его в глубокий внутренний карман куртки.

Когда он пошёл на разворот и выехал на Центральную улицу, то просто ужаснулся. Он тут же заметил огромные заброшенные здания магазина и старой школы. В обоих окон уже не было, на крышах зияли чёрные дыры в шифере, выбитые вандалами. Или детьми.

Он ехал очень медленно, как главные герои повести «Туман», только осматривал Андрей не разруху после нашествия монстров, а… Или это была она всё-таки?!

Библиотека тоже выглядела паршиво – длинное низкое помещение с пресловутой надписью. Окон, естественно, давно не было. Крышу и крыльцо тоже разворотили, а на стене корявым почерком большущими буквами написали «ОТДАЙ ДЕНЬГИ, ТВАРЬ!».

Он затормозил, и всё в голове стало на свои места окончательно. Теперь главной подозреваемой являлась организация «ВЫРУЧАЙ», подчистую выгребшая деньги из жителей этой деревни. И не только деньги.

У «ВЫРУЧАЙ», судя по всему, имелось под рукой исполнительное коллекторское агентство, выбивавшее долги нетривиальными способами… Андрей слышал, что раньше коллекторы вообще были дикие. Тогда он ещё сам ходил в школу, когда увидел по телевизору ту жуткую историю, когда коллекторы осаждали какую-то семью, били им окна в квартире, писали на стенах такие же омерзительные надписи. Взяли фотографию жены, выложили на сайте интимных знакомств, указали номер…

А потом её муж вооружился пистолетом, приобретённым у чёрных перекупщиков, и отправился отдавать долг в их коллекторскую конторку… Как сами они говорили, они были лишь агентами службы взыскания, но того мужика это не остановило. Скольких он убил тогда? Двоих? Троих? Андрей точно не помнил.

В это же время его что-то укололо… Какое-то потаённое воспоминание, притаившееся в глубинах мозга пыталось вырваться на поверхность, и он не стал его удерживать.

«БИБЛИОТЕКА». Вот какое слово старалось пробраться к нему на язык, и он даже не удержался и прошептал:

– Библиотека.

Это являлось любимым местом в его школьной жизни, о котором он совершенно запамятовал. Он был из тех ребят, что очень любили читать, потому что библиотекарша постоянно твердила ему, что чтение детерминирует вербальную аддитивность… Она была милейшей старушкой, не способной обидеть даже мухи, и многие ребятки этим пользовались…

Они могли подолгу не возвращать книги, а когда возвращали, то в них неизменно не доставало страниц и к рисункам пририсовывалась всякая мерзкая ерунда. Но библиотекарша, чьё имя надёжно стёрлось из памяти Андрея, всегда оставалась добродушной и человечной,

«Ирия тебя предупреждала».

Эта мысль пришла вслед за воспоминанием о прекрасном месте, где он мог спокойно побыть в одиночестве. На постоянной основе он ходил туда в одиночку. И множество непонятных слов ему встретилось в книге «Словарь редких и забытых слов», где приводились в пример различные архаизмы и диалектизмы. Но было ли там слово «Ирия»?

Определённо – нет.

«Потому что это имя, имя! Или прозвище. Или позывной».

Кто такая Ирия? Вот здесь никакой зацепки у него не нашлось. Некая женщина. Может, эта та кудрявая? Вполне возможно. Довольно властная и неприятная. Как раз подойдёт для роли госпожи.

Только ведь эта придумала не госпожа, а настоящая глава организованной преступной группировки. И в подчинении у неё были не просто какие-то бандиты, а свирепые чудовища… Теперь он пребывал в полной уверенности касательно этого аспекта.

Ему предстояло сделать ещё немало за сегодняшний день, и он вдавил газ в пол.

***

Борю, конечно, поведение брата очень встревожило… И пропавшие дети – тоже. Впервые за всё обучение в школе ему не хотелось дебоширить, поэтому он смиренно уселся на первой парте и считал ворон за окном… Если совсем по справедливости, то никаких ворон там он не видел, только грязно-серый весенний двор школы.

Учительница – Лидия Егоровна, как всегда, обворожительная – стояла подле своего стола и томным голосом читала отрывок из поэмы Пушкина о той здоровенной голове, которой ещё язык проткнули копьём. Ну и жуть!

Но пугала его не эта поэма, а поведение своего брата. Вчера он явился очень поздно, а сегодня спозаранку уже куда-то смотался опять. Борис чувствовал себя немного одиноким в этот день, и вообще не мог сконцентрироваться на учёбе больше обычного. Паршиво.

Он старался не смотреть на Лидию Егоровну – она пересадила его с последней парты на первую, отправив назад противного зазнайку Лепёшкина, который всегда был готов по всем предметам и лишь выслуживался перед учительницей.

Собственно, когда он станет старше, он наткнётся на статью о том, что учительницам нельзя быть красивыми, и вспомнит свою училку по литературе, но пока его это не волновало. Да и вообще…

– Тихо! – рявкнула она, когда зашумели задние парты. – Сколько я буду тут надрываться?!

Все сразу же замолкали. Лидия Егоровна пользовалась большим авторитетом и легко ставила на место даже охреневших старшеклассников… Но иногда прибить её действительно хотелось – она могла мурыжить весь урок, а потом с чистой совестью ставила двойку. У неё плохо учились почти все, кроме Лепёшкина, но он, наверное, дома уже изучал университетскую программу. С такой-то огромной головой!

– Киселёв, что с тобой? – спросила она внезапно, появившись вновь у его парты.

Борис чувствовал удушливый приторный запах духов своей учительницы, но продолжал смотреть в окно. Двоек он не боялся.

– Нормально всё со мной, Лидия Егоровна, – ответил он.

– Задержись после урока.

Она и раньше оставляла после уроков тех, кто не желал учиться на них, и заставляла старательно и усердно писать сочинения на заданную тему. Кому-то давалось, но только не Боре – его это всё дико раздражало. Но он терпеливо выписывал каракули… Потом она не принимала его работу, и он уже писал, следя за своим почерком. Каллиграфически мало кто мог написать, особенно, когда Лидия Егоровна, пару раз сломавшая указки во время объяснения, стояла над душой. Но он старался, и иногда она его хвалила.

Прозвенел звонок, все с радостью начали собирать свои пожитки и выметаться из класса. Последний урок! Боря же, естественно, не рыпался и ждал распоряжений начальства.

Она уселась за свой стол, сложив чрезвычайно белые наманикюренные и накремованные руки перед собой, на одной из которых промелькнула небольшая татуировка. Поджала накрашенные губы, немного подумала.

– Боря, ты сам не свой. Что с тобой происходит?

Боря удивился, услышав такую мягкость в её голосе, которую даже Лепёшкин никогда не слышал.

– Всё со мной в порядке, Лидия Егоровна, – пролепетал он, стараясь не пялиться на неё и усиленно отводя взгляд всё в то же окно.

– Ты не заболел?! Тебе надо в медпункт.

– Нет, просто… Просто… Просто…

Борька почувствовал, как стыдливый румянец под пристальным взглядом допрашивающей учительницы выплёскивается на лицо. Он не мог подобрать слово… Вернее, подобрать его легко мог, но как произнести? Как признаться.

– Ты боишься чего-то, – дружелюбно подсказала она. – Проблемы в семье?

– Нет-нет, – быстро отмахнулся Борис. – Просто Синицын Олег. И я ещё слышал, что Комар… Комаров говорил Ульянке, что потерялись и другие дети. Страшно немного.

Лицо учительницы помрачнело.

– Да, неприятная история, – согласилась она. – Разве тебя никто не встречает из школы?

– Мне уже много лет, – с некоторой обидой отозвался мальчик. – Я сам могу дойти. Да и пешком я хожу. Довольно близко.

– Ты с ребятами ходишь?

– Обычно – да, но сегодня. Теперь они уже ушли.

– Извини, Боря, сглупила, – она с досадой хлопнула в ладоши, обдав его новой волной духов. – Если хочешь, я могу попросить водителя нашего школьного автобуса, и он тебя…

– Нет-нет, – снова залепетал он. – Давайте я сам лучше.

– Как знаешь, – Лидия Егоровна пожала плечами. – Если ты захочешь мне что-то сказать, я всегда готова тебе помочь. Как и любому ученику. Можешь не бояться, рассказывать.

Теперь очередь подумать пришла для Бориса.

– Мне нечего рассказать, Лидия Егоровна. Я могу идти?

– Да, беги.

Едва он стал выходить, она опять его окликнула.

– Тебя не надо проводить хотя бы? Точно?

– Точно-точно, спасибо Вам!

И Борис быстро побежал в гардероб, в котором уже толпилась куча народу, толкалась и материлась. Мальчонка же полез за номерком и стал ждать своей очереди. В этот раз обошлось без сочинения, и жизнь сразу показалась лучше.

На улице уже вовсю разогрело солнышко, и снег принялся таить с утроенной силой.

Старшаки стояли на выходе кружком и что-то выясняли: судя по грубому и хриплому голосу одного из них, он звал остальных устроить своему противнику тёмную, разобраться.

Боря шёл дальше, встретил женщину в чёрной дорогой шубе нараспашку – под ней было приталенное ярко-красное платье, молодого однорукого парня и парочку пенсионеров в серых пальтишках, поддерживающих друг друга, чтобы не упасть на гололёде и не переломать кости. В особенности при падении страдали копчики и шейки бедра, но он этого пока не знал, его интересовало нечто другое.

Он в предвкушении игры в свою приставку дома топал по тротуару и невольно стал щуриться, спасая роговицу от проникающих солнечных лучей.

Киселёв-младший добрался до пешеходного перехода, отделяющего остановку общественного транспорта и книжный магазин.

Поток сильно поредел, но Борис даже и не думал бежать на красный свет… Он и летом такое не практиковал, а уж весной… С обледеневшей дорогой. Развитое детское воображение легко рисовало ему перед глазами то, как он бежит, поскальзывается и падает прямо под колёса синего автобуса, и тот начинает его наматывать на своё огромное колесо.

Борис содрогнулся в ужасе и стал ждать зелёного света для пешехода…

Проскочил здоровый синий автобус нового образца, за ним – белая маленькая иномарка. Может, «Хёндай», но Борис в этом не был уверен

Последней машиной к пешеходу неторопливо приближался чёрный «Запорожец».