Читать книгу: «Родевуд: Проклятие спящего бога»

Глава 1. Переезд

Дождь хлестал по лобовому стеклу фургона, превращая дорогу в глиняное месиво. Джейкоб прижался лбом к холодному стеклу, наблюдая, как за окном проплывают сосны-великаны, их вершины теряющиеся в свинцовых тучах. Мать нервно перебирала документы на коленях – старый конверт с гербовой печатью, пахнущий плесенью и лавандой. «Родевуд», – прошелестела она, проводя пальцем по выцветшим чернилам. Отец, до этого всю дорогу рассказывавший о «рациональном подходе к реставрации исторических зданий», теперь молчал, сжимая руль так, что костяшки побелели.

Особняк возник внезапно, словно вырастающий из самой чащи леса. Башенки с облупившейся черепицей, стрельчатые окна, затянутые паутиной, и парадная дверь цвета запекшейся крови. Лила, прижав к груди потрёпанного мишку, прошептала: «Он смотрит на нас». Джейкоб фыркнул, но кожу под свитером вдруг защекотал холодок.

Разгружали вещи под аккомпанемент воя ветра в трубах. Отец, стуча молотком по заклинившему замку, бодро заметил: «Дом просто требует ухода! Видите эти витражи? Это же неоготика конца XIX века!». Мать зачем-то перекрестилась, занося чемодан через порог. Джейкоб поймал себя на мысли, что тени в прихожей двигаются не в такт пламени свечи, которую Лила упросила зажечь «для праздника».

Его комната оказалась под самой крышей, с окном, в которое упёрлась ветка мёртвого вяза. Пока родители спорили на первом этаже о проводке, Джейкоб спустился в подвал – тёмный, сырой, с земляным полом. Фонарик выхватил из мрака гору ящиков с винами 1920-х, паутину, колышущуюся как вуаль, и… сундук. Чугунный, покрытый рыжими подтёками, с замком в виде сплетённых змей. На крышке – царапины, словно кто-то пытался вырваться изнутри. Латинские буквы складывались в фразу: «NOLI DORMIENTES EXCITARE». Джейкоб, два года учивший латынь для биологии, перевёл шёпотом: «Не буди спящих».

Ужин прошёл в напряжённом молчании. Даже Лила не ковыряла вилкой картошку, прислушиваясь к скрипам за стенами. «Это всего лишь дом, дети», – сказал отец, но его вилка дрожала, оставляя на скатерти капли соуса. Ночью Джейкоб проснулся от звука – тук-тук-тук, будто костяные пальцы стучат по дереву. Он прижался спиной к стене, и тогда понял: стук идёт НЕ ИЗ КОМНАТЫ. Что-то ходило ВНУТРИ СТЕНЫ, медленно, с противным шорохом ногтей по штукатурке.

Луна выглянула из-за туч, и тень на противоположной стене задвигалась. Сначала он подумал, что это ветер качает деревья за окном, но… силуэт был слишком чётким. Человекоподобный, но с руками до колен, с шеей, вытягивающейся как у цапли. Тень наклонилась, будто вглядываясь в спящего, и Джейкоб зажмурился, вспомнив бабушкины сказки про злых духов, что крадут дыхание у детей.

Утром он нашёл на подоконнике отпечаток – мокрый, размером с ладонь взрослого мужчины, но… с шестью слишком длинными пальцами.

Глава 2. Легенды городка

Солнце едва пробивалось сквозь затянутое тучами небо, окрашивая Родевуд в серо-зелёные тона. Джейкоб сидел на крыльце, сжимая в руках кружку с остывшим какао. Его пальцы машинально водили по краю, повторяя зазубренный узор – те самые сплетённые змеи, как на замке сундука. Всю ночь он не сомкнул глаз, а к утру решил: если дом хочет его напугать, он ответит рациональностью. В кармане джинсов лежал листок с переводом «Noli dormientes excitare», который он проверил трижды. «Не буди спящих».

– Ты похож на привидение, – Лила присела рядом, её розовые кеды испачканы грязью. Она смотрела куда-то за спину Джейкоба, туда, где чернел вход в подвал. – Она говорит, ты тоже слышал.

– Кто? – Джейкоб нахмурился.

– Девочка. В платье с рюшами. – Лила улыбнулась, словно говорила о новой подруге. – Она зовёт меня поиграть в прятки.

Мать, выносившая мусор, резко обернулась:

– Лила, хватит выдумывать! – Её голос дрожал, как натянутая струна. – Иди помогать папе разбирать коробки.

Джейкоб подождал, пока сестра скроется за дверью, и сунул в рюкзак фонарик и блокнот. Если взрослые предпочитают делать вид, что всё нормально, он сам найдёт ответы.

Городок Блэкстоун встретил его колокольным звоном – то ли к обедне, то ли к похоронам. Над вывеской почты висел ржавый фонарь, скрипевший на ветру. В окне аптеки пылилась витрина с банками сушёных трав и чучелом ворона. Джейкоб уже собирался спросить дорогу у старухи, вяжущей на крыльце, но та вдруг плюнула через плечо и захлопнула дверь.

Библиотека оказалась в здании бывшей часовни. Витражи с ангелами были заклеены газетами 60-х, а вместо алтаря стоял стол с каталожными ящиками. За ним, в клубах табачного дыма, сидел человек, похожий на оживший экспонат музея: кожа, обтянувшая череп, пальцы, похожие на корни дерева, и глаза – мутные, будто засыпанные пеплом.

– Родевуд, – хрипло произнёс старик, прежде чем Джейкоб успел открыть рот. – Ты из тех новых.

– Я… я хотел узнать историю дома. Для школьного проекта, – солгал Джейкоб, пряча дрожь в голосе.

Библиотекарь засмеялся – звук, похожий на скрип несмазанных петель.

– Проект. – Он вытащил из-под стола бутылку с мутной жидкостью, отпил и сморщился. – Твой «проект» сожрёт тебя с костями, мальчишка.

Джейкоб сглотнул. Воздух в библиотеке пахнул плесенью и чем-то металлическим, как кровь.

– В 1893 году, – начал старик, уставившись в пространство, – в Родевуде пропали двенадцать человек. Шесть взрослых, шестеро детей. Искали месяц. Нашли только сапожника Томаса Грина – он висел на дубе у восточной ограды. Без кожи. – Он провёл языком по потрескавшимся губам. – Говорили, души забрала сама усадьба. Кормилась ими, как паук мухами.

– Но дома не могут…

– Могут, – перебил библиотекарь. – Если в них живёт то, что старше стен. – Он наклонился вперёд, и Джейкоб увидел, что его зубы почернели, будто обуглились. – Элинор Родевуд привезла его с собой. Из тех мест, где земля говорит на мёртвом языке.

– Привезла что?

Старик проигнорировал вопрос.

– После исчезновений усадьбу запечатали. Но иногда… – Он закашлялся, вытирая губы платком с коричневыми пятнами. – Иногда глупцы пытаются её обжить. Их потом находят в лесу. Со сломанными костями и пустыми глазницами.

Джейкоб встал, задев стул. Сердце колотилось где-то в горле.

– Архивные газеты у вас есть?

Библиотекарь махнул рукой в сторону подвала.

– Там. Ищи сам. Только не плачь, когда они начнут шептаться.

…

Подвал библиотеки оказался меньше, чем в Родевуде, но втрое страшнее. Полки с папками напоминали надгробия, а свет от лампы на стене отбрасывал тени, которые цеплялись за края зрения. Джейкоб листал подшивки, пока пальцы не стали чёрными от пыли.

«Blackstone Gazette», октябрь 1893.

«Трагедия в Родевуде: служанка Эмили Кларк обвинена в колдовстве. На прошлой неделе в усадьбе Родевуд произошло ужасное событие. Тело миссис Агаты Родевуд, супруги владельца усадьбы, было обнаружено в ритуальном круге, выложенном из костей животных. Горничная Эмили Кларк, замеченная ранее в окрестностях языческого кургана, арестована. Судья вынес приговор: сожжение заживо…»

Джейкоб перевернул страницу. Вклеенная фотография заставила его вскрикнуть. Эмили, привязанная к столбу, смотрела прямо в камеру. Её лицо было спокойным, почти улыбающимся, а на груди красовалась подвеска – точно такая же, как на портрете Элинор в секретной комнате.

– Нашла тебя, – прошептал кто-то за спиной.

Джейкоб выронил газету. В проходе стояла девочка лет десяти – бледная, в викторианском платье с кружевным воротником. Её волосы были цвета пепла.

– Ты не должен был приходить, – сказала она, и голос её звучал как скрип ветвей. – Она уже проснулась.

– Кто? – Джейкоб отступил, наткнувшись на полку.

Девочка указала на газету.

– Она злится. Ей нужно больше. Всегда больше.

Лампа погасла. Когда свет вернулся, в подвале никого не было.

…

По дороге домой Джейкоб заметил, что за ним следят. В витрине мясной лавки отражалась фигура в широкополой шляпе – слишком высокая, слишком худая. Он обернулся: улица была пуста. Но на земле, в луже, плавал лепесток розы. Кроваво-красный.

Дома царил хаос. Отец, с лицом, напоминающим раскалённый металл, кричал на мать:

– Это просто грызуны! Ты слышишь? Грызуны в стенах!

– А это тоже грызуны?! – Мать трясла перед ним куклой – ту самую, с выколотыми глазами. Её платье было выпачкано грязью, а на шее висела табличка с выцарапанным словом: «Беги».

Лила сидела на лестнице, рисовала мелком на ступеньках. Джейкоб замер: это были те же символы, что он видел в газете – ритуальный круг, переплетённый с рунами.

– Она сказала, что скоро начнётся игра, – улыбнулась сестра. – И мы все обязаны участвовать.

Позже, лёжа в постели, Джейкоб услышал скрип. Тень за окном медленно вытягивалась, принимая форму женщины в длинном платье. Её рука, тонкая как ветка, постучала в стекло. Один раз. Два.

А потом стекло треснуло.