Литературный журнал «ДК», №03/2018

– Дыши же ты! Ну что такое? – плачет Кэтрин. Люди охают, пока я корчусь от нехватки кислорода. Кто-то вызывает скорую помощь.

Когда случается припадок, ты думаешь лишь о том, как сделать один глоток воздуха. Ты не думаешь о бедных родителях, любимой девушке, уроках или будущем. Ты не думаешь о будущей профессии, о престижном доме и красивой машине. Единственное твоё желание – один маленький глоток воздуха.

Я заменяю свой ингалятор на новый и представляю, как наладится жизнь. Родители обрадуются, когда узнают, что я вылечил недуг самостоятельно. Мы с Кэтрин сможем полноценно проводить время вместе, а я перестану быть жалким инвалидом. Я мечтаю о крутой жизни в будущем с Кэтрин и иду к ней на нашу первую прогулку в парке.

Но иногда наши мечты не совпадают с реальностью. И вот я, жалкий астматик, валяюсь весь грязный на песчаной дорожке в парке. Моя Кэтрин плачет и суёт в сотый раз этот бесполезный ингалятор, силы моей веры оказывается недостаточно. Люди окружают нас и пытаются помочь. Мои вены на шее набухли, лицо покраснело и вспотело, рубашка вся в грязи, а свидание испорчено. Но знаете, меня это никак не волнует. Мне становится так одиноко, ощущаю себя никому не нужным маленьким мальчиком, которому уже никто не поможет. И плевать мне и на успех, и на счастливую жизнь, и на красивую машину. Всё, о чём я мечтаю, – сделать один маленький глоток воздуха. А о чём мечтаете вы?

Чемодан

Автор: Полина Мельник

Вставив ключ в замочную скважину офиса, я посмотрела на экран мобильного – почти десять.

«Чёрт бы побрал эту работу!» – злилась я, а проклятый ключ, как всегда, заедал.

Приложив усилие, я вновь протолкнула его в скважину – наконец, раздался щелчок.

Я подобрала с пола чемодан с оставшимися непронумерованными образцами – пришлось взять работу на дом.

– И зачем мне это всё? – возмущалась я, волоча тяжелую сумку. – Ей богу! Работать приходится адски, чтобы только задержаться в этом городе и что-то есть.

Иван Фёдорович в обед предупредил, что поставщик опоздает на встречу, – сразу стало ясно, домой приползу ночью. Опоздал он, видите ли! Свинья.

Лямка сумки нещадно врезалось в плечо, пришлось сделать остановку и сменить руку.

– Дура я, дура, и папа мой такой же, – думала я, вспоминая вечные мозоли на руках заводского трудяги-отца.

По улочкам в пятничный вечер гуляли парочки.

– Кому сейчас нужна эта честность? Никому. Начальник мой вон только пользуется, – размышляла я. – Сейчас можно жить гораздо проще.

Навстречу, подтверждая мои догадки, проплыла парочка хорошо одетых девушек на высоченных каблуках, весело щебеча и завлекая прохожих сладким ароматом духов.

– И почему не могу как они? – размышляла я. – Но нет же, не могу. Хорошо хоть сегодня каблуки не напялила, – с радостью подумала я, проводив девушек на шпильках взглядом. – И как они так быстро ходят? Инопланетянки.

Остановившись, поставила на тротуар свою тяжёлую ношу и, немного отдохнув, переместила на другое плечо.

Впереди оставался ресторан, скверик и наконец – святейшая моя остановка! Рассматривая парковку возле ресторана, мимо которой волоклась к автобусу, я смотрела на машины. Целая выставка красоты: «Мерседес», «Лексус», «Бентли». Простые смертные тут редко ужинали.

– Мне бы хоть на «Ладу» собрать, насколько бы жить стало проще, – думала я, представляя, как еду на новенькой машине и ветер треплет волосы.

Правда, представилась совсем не «Лада».

– Марина? – услышала сзади мужской голос и не сразу поняла, что это меня.

– Да, – отозвалась я и остановилась.

Позади стоял сегодняшний знакомый – какой-то заместитель основного поставщика. Михаил Валерьевич? Далеко не молодой, но всё ещё бодрый мужчина.

– Вы с работы? – вежливо спросил он, подойдя ко мне.

– Да, – ответила я, непринуждённо улыбнувшись.

Кислой быть я не любила.

– В чемодане мои образцы? – спросил он, заметив на нём фирменный логотип.

– Ну да, – вновь улыбнулась я.

– Давайте вас подвезу, – вежливо предложил он и нажал кнопку на ключах – в ответ пикнула новенькая «Тесла».

– Спасибо, – согласилась я, – обычно на такое не соглашаюсь, но ваши образцы мне всё плечо отдавили.

– Тяжёлые, – согласился Михаил Валерьевич, открывая передо мной дверь машины.

Забравшись на заднее сидение, наконец, расслабила спину.

– Когда такой, как ты был, знаешь, с чего начинал? – спросил мужчина, усевшись за руль и не дождавшись ответа, продолжил: – Одежду из Турции в баулах возил, а жена торговала. Весёлое было время, – хохотнул он, – но и тяжёлое. Сколько тебе?

– Двадцать два.

– Молодая, а работаешь. Правильно идёшь, значит, – сказал Михаил Валерьевич, не отрываясь от дороги. – Куда тебя везти?

– На Малыгина, 27, это далековато, – немного смущённо ответила я.

– Знаю, где срезать, – улыбнулся мой собеседник. – А училась где?

– В нашем технологическом. Не окончила.

– Жаль, что бросила. Восстановиться не думаешь? – всё любопытствовал мой собеседник.

– Пока нет, – немного смутившись, ответила я.

Про деньги говорить совсем не хотелось.

– Денег не хватило, что ли? – он попал в точку.

– Да.

– Бывает. Но главное – иметь цель в жизни.

– Да, – согласилась я без всякого интереса – такие «мотивашки» валились на меня сотнями и давно не цепляли. Среди бесконечных трудовых дней за копейки я во многом разуверилась.

Мужчина включил музыку, и мы замолчали. Через пару минут свернули. Машина мягко нырнула в нужный переулок и остановилась.

– Ты из-за меня поздно идёшь, или это обычное дело у Федоровича? – неожиданно в лоб спросил мой собеседник.

– Нет, только иногда бывает, – соврала я.

– Выходи, образцы донесу. Они килограмм девять, женщинам такое лучше не носить, – сказал он, и я послушно вышла из машины.

Он поднёс сумку до самого подъезда и собирался уходить.

– Михаил Валерьевич, хочу перед вами извиниться, – сказала то, что скребло меня всю дорогу. – Я про вас гадость подумала, когда из-за вашего опоздания на работе засиделась, и этот чемодан тяжёлый тащила. Извините.

Мужчина внимательно посмотрел на меня.

– Я сразу понял, что так оно и было. Да и сам бы гадость подумал, и не одну, – усмехнулся он и, немного погодя, добавил, – Жена бизнес недавно открыла, ищет управляющую. Работы много, но на ВУЗ хватит. И на машину соберёшь через год-два. Мне такие люди как ты, ещё не попадались, – сказал Михаил Валерьевич и протянул визитку.

– Спасибо, – промямлила я, взяв лощёную карточку.

– Не затягивай с ответом, – сказал он и сел в машину.

– До свидания, – попрощалась я, все ещё стоя как истукан.

«Тесла» развернулась и уехала.

Я стояла, сжимая в руке красивую дорогую визитку, и думала об отце.

Мондиаль

Автор: Артём Косов

В толпе кто-то крикнул:

– Хэв фан тунайт!

Не знаю, кто. Да и не важно. Но я реагирую:

– Эс-кю-тю-па-да-сон! – куда-то в толпу. – Оу, виль!

Даже не для себя.

– Же-ле-манж, жи-ва, – говорит Ваня.

Через неделю Ваня уходит в армию. Я – через две. Это наша последняя вылазка, как называет это Ваня. А тут везде фанаты. Аргентина. Мексика. Германия. В футболе мы с Ваней не разбираемся, но любой поймёт, что такое ЧМ.

Вчера ехал в метро домой. Двое высоких и накаченных парней встали передо мной. И стали читать рэп. Что-то о солнце для всех, о счастье в мелочах, о лете в сандалиях. Сами были в спортивных кроссовках «Nike».

Наверное, дальше было интереснее. Я не стал слушать. Сделал громче «Hot Chip».

Могу же я слушать то, что мне хочется?

Короче, мондиаль всех активизировал. Все начали делать что-то непредсказуемое. Японцы молча убрали за собой мусор после матча. Уличные музыканты перестали петь «Батарейку». Мы с Ваней заговорили по-французски. Только неизвестно, о чём.

***

Так вот. Мы с Ваней гуляем. Парк Горького. Молодые девушки в коротких белых юбках и синих жилетах предлагают покататься на яхте.

Щёлк. Щёлк. Щёлк.

Звук фотоаппаратов здесь слышен чаще пения птиц.

Кто-то поёт хиты «The Beatles». Кто-то говорит по-немецки. Кто-то по-французски.

Кто-то просто подражает. Например, мы с Ваней:

– Ву-ле-зом-зе-тус-ле-мем!

– Мар(гх)чи-Мер(гх)чи.

– Да-то-мер(гх)си.

Перед нами остановились две девушки. Рыжие носки. Крашеные волосы. Очки без стёкол. Одна смотрит в телефон. Вторая:

– Так. Давай!

Первая, с кольцом в носу, поднимает глаза:

– Хэллоу. Кэн ай… – показывает на себя и подругу, – Кэн уи тэк э пикчер виз ю?

– Щёлк-щёлк! – добавила вторая по-русски.

Я замер. А Ваня:

– Уи, – будто ему надоело, но надо быть дружелюбным.

– Уи? – спрашиваю я.

– Же-суи-Янь-Янь.

ЩЁЛК. ЩЁЛК. ЩЁЛК.

– Ну, как я выгляжу? – спрашивает вторая. Она вцепилась в меня.

Мне хочется ответить:

– Лучше всех!

Но:

– У. Ту-ме-ва-МОР(гх).

Вспоминаю, что «mort» переводится как смерть. Это всё, что я могу вспомнить с занятий по французскому языку. Страшное слово. Очень нравится нашим «фанаткам».

– Оу. Он говорит что-то про любовь? – смеётся первая. Её рука не отпускает меня.

ЩЁЛК. ЩЁЛК. ЩЁЛК.

– А теперь со вторым! – фанатка отпускает меня и цапается за Ваню. А он за неё.

– У-не-жонж-жан-жо-ла-ви.

– Те-кие-р(гх)о.

Та-с-фотоаппаратом говорит:

– Интересно, что эти чуваки говорят. Может, обсуждают нас? Уроды.

Я нежно повторяю:

– У-р(гх)о-д-Ы? – с ударением на «Ы». – Же-не-ва-те-ме-ку-па-ле, – сам не знаю, о чём.

– Плиз! Лет-с-спик-он-инглиш!

Я пытаюсь вспомниться английский. Но в голове только ругательства.

SHEET. SHEET.SHEET.

Фанатка, вцепившаяся в Ваню, говорит:

– Да какая разница, о чём они говорят? Я просто хочу, чтобы Витя увидел! – и с улыбкой интернациональной гордости:

– Пусть ревнует. Сука такая!

И ещё:

– Я потом фотки посмотрю. Выберу самого красивого.

ЩЁЛК. ЩЁЛК. ЩЁЛК.

Что? Что? Что?

Вспоминаю ругательства на русском. Но Ваня смеётся. Он всегда понимает больше. Он знает, что нужно делать. Даже если ты притворяешься туристом.

«Главное – получай удовольствие» – сказал он мне как-то.

Сейчас он тоже говорит по-русски:

– Девушки. Мы – русские.

Фанатки сразу покраснели. А Ваня приобнял посильнее и отпустил.

– Что? – сказала Та-с-фотоаппаратом.

– Да пофиг! – не отпускает Ваню вторая, – Витя в футболе не понимает…

– Как и в девушках.

– …так что я всё устрою. Со мной вы – французы.

ЩЁЛК. ЩЁЛК. ЩЁЛК.

Девушки говорят:

– Гуд-бай ма френдс!

– Бай.

– А-р(гх)эвуар(гх)! – добавляю я.

Это наша последняя вылазка. Через неделю Ваня уходит в армию. Я – через две. Это неизбежно. Или мы просто хоть что-то хотим сделать правильно. Только вариант самый дикий. Мировой, как сказал кто-то из моих знакомых.

Конечно, мы беспокоимся. Но это лишнее. Поэтому, мы чаще стараемся говорить о чём-то другом. Говорить на псевдофранцузском:

– Тю-р(гх)эсон.

– Эс-кю-тчу-дю-сон. Уи.

– Я-ви-да-шэ-бьян-муо!

Кстати, у Вани на шее постоянно висит фотоаппарат.

ЩЁЛК. ЩЁЛК. ЩЁЛК.

Он торопится. Ему осталась неделя. Мне две. Ване ещё ехать к другу в Питер. Потом обратно. Перевозить вещи со съемной комнаты в квартиру к родителям в Электросталь.

А я думаю, надо сходить ещё на Никольскую. Прогуляться. Поболтать.