Читать книгу: «Трофей для зверя», страница 5

Именно это пренебрежение окончательно вывело ее из себя.

– Тебе весело, андракиец? – подошла близко и остановилась, нависнув над ним.

Не отрывая затылка от стены, Маэс запрокинул голову, чтобы смотреть ей в глаза.

– А тебе?

Как же хотелось стереть с его лица эту ухмылку, сделать хоть что-нибудь, чтобы заставило его прогнуться и почувствовать себя беспомощным.

– Вполне.

Он чуть склонил голову набок:

– Я слышу музыку.

Мел ничем не выдала своего удивления. Бальный зал находился в другом крыле, и сюда звуки веселья не долетали. Но, кажется, для Зверя не было ничего невозможного.

– У вас праздник, но кого-то не позвали? – хмыкнул он. – Неужели ваш пустой король не хочет видеть рядом с собой свою верную помощницу? Недостаточна хороша или танцевать не умеешь?

Сам того не подозревая, Зверь ударил в ту же пульсирующую рану, которая сегодня мешала дышать. Ударил со вкусом, медленно проворачивая отравленное лезвие.

Мел едва сдержалась, чтобы не активировать ошейник. Останавливало лишь то, что ему плевать. Сколько бы боли она ни причинила, как бы ни пытала – он даже не пикнет. Продышится и снова своими звериными глазищами посмотрит так, что колени задрожат. Самоуверенный, непростительно красивый сукин сын, глядя на которого снова вспоминались ядовитые слова:

На женщину непохожа…

Почему ей никак не удавалось избавиться от этой фразы, бьющейся в висках? У Мелены ни семьи, ни тихой уединенной жизни, ни тем более детей даже в мечтах не было. Она не мыслила себя в другой роли, кроме той, которую имела. Мимолетные любовники не задерживались рядом дольше, чем на пару раз, потому что Мелена не нуждалась в их присутствии и воспринимала лишь как средство сбросить напряжение.

Интересно, они тоже ее боялись? Ночью обнимали, а на следующий день в корчме за кружкой пряной медовухи горько жаловались приятелям на судьбу? Со слезами на глазах рассказывали, как приходилось быть с чудовищем?

Пусть так. Ей плевать. Она просто брала то, что хотела и когда хотела.

И сейчас ей хотелось подтверждения тому, что она женщина. Хотелось поднять самооценку в собственных глазах. А кто может сделать это лучше, чем мужчина? Тем более тот, который полностью в ее власти, и от одного присутствия которого внутренняя самка начинала жадно облизываться и выпускать коготки?

Мел не любила врать самой себе. И сейчас не стала этого делать. Кхассер ее привлекал. С самой первой секунды. С того самого момента, как увидела его в темном плаще посреди оружейных прилавков.

– У верной помощницы короля свои планы на этот вечер, – на губах расползлась холодная улыбка, – подъем, котик.

Маэс не шевельнулся. Его лицо застыло и превратилось в каменную маску, до этого расслабленные плечи напряглись.

– Я сказала – подъем! – она пихнула его ногу носком домашней туфли.

Медленно, не отрывая от нее мрачного взгляда, кхассер встал. Теперь ей пришлось запрокинуть голову, чтобы смотреть в стремительно наливавшиеся чернотой хищные глаза.

Он все понял, прочитал ее, как раскрытую книгу. Но так было даже интереснее.

– У меня был сложный день, андракиец, – все так же с улыбкой произнесла она, неспешно развязывая шнуровку на платье, – самое время расслабиться. Как думаешь?

Небрежно отбросила тряпку в сторону, оставшись перед ним в одном белье. Стыдливость, смущение – все это не про нее. Она стояла перед ним прямая, как палка, и улыбалась.

Зверь злился. Впервые с момента заточения он злился настолько, что его злость огненными мазками проходилась по коже.

– Что? Не нравлюсь? Недостаточна хороша для тебя, варвар? – насмешливо протянула Мел, поворачиваясь вокруг своей оси.

– Разве кому-то может это понравиться? – выдавил он сквозь зубы.

Быстрым взглядом мазнул по телу и посмотрел в глаза.

Мелена наблюдала за ним с ледяным спокойствием, но внутри лютовал пожар. Не того она мужчину выбрала, чтобы потешить потрепанное самолюбие. Этот не будет юлить, не станет угождать и делать вид, что его все устраивает.

Тем хуже для него. Он пленник, она – его тюремщица, значит, ее воля – закон.

Она подступила ближе, стараясь не думать о том, что он мог свернуть ей шею одним движением. И никакие цепи его не остановят. Только ошейник. Неспешно, почти с любовью, расстегнула пуговицы на рубашке и кончиком пальцев провела по коже, повторяя контуры проступающих мышц.

В ответ на ее прикосновение раздался глухой рык.

– Зверь не страшится боли, но боится, что к нему прикоснутся? – насмешливо изогнула темную бровь. – Или в Андракисе все такие недотроги?

Янтаря в его взгляде не осталось. Лишь тьма, полная ненависти.

Мелена снова улыбнулась. Теперь она знала, как заставить его беситься от беспомощности.

– Злишься? Мне это нравится, – подступила ближе, прижимаясь к нему всем телом, – в этом есть что-то особенное. Пьяняще-опасное.

Она чувствовала, как его сердце бешено мечется в груди. Видела, как в такт ему на виске пульсировала синяя жилка. И от этого сама едва дышала.

Мел поймала себя на мысли, что когда он вот так близко, когда она прикасается к его горячей коже своей, когда его ярость обжигает, у нее самой внутри просыпается то, чего она никогда не испытывала – предвкушение. Не скука и желание просто получить разрядку, как было с другими мужчинами. Не безразличие с мыслями о том, какие дела нужно будет сделать ее и что подадут на ужин. Ничего этого не было. Только предвкушение, жаром расползавшееся по венам.

Рядом с ним все было по-другому. Каждое ощущение обострено до предела, каждая эмоция вспарывала наживую. Будь Мел слабее или трусливее, непременно бы испугалась не только той силы, что клокотала в напряженном до предела мужчине, но и урагана, который поднимался в ней самой.

Она подняла на Маэса пылающий взгляд. Ладонями прошлась по каменным от напряжения плечам, зарылась в густые двуцветные волосы и отстегнула цепь от ошейника.

С глухим лязгом она тяжело упала на пол. И от этого звука оба вздрогнули.

Зверь шумно втянул воздух, в его хищных глазах полыхало черное пламя. Не отрываяот него взгляда, Мел так же медленно провела по руке мужчины пальцами и отцепила крюк с одного запястья, со второго.

Он был почти свободен, если не считать ошейника, поблескивающего в полумраке.

Обвила сильную шею руками и потянула к себе, вынуждая неподатливого кхассера склониться:

– Ты мой, андракиец, – хрипло прошептала, прикасаясь губами к мочке уха, прикусывая ее зубами, – как тебе такой расклад?

Он дёрнулся, пытаясь отстраниться, но Мел лишь плотнее прижалась к нему, с каким-то диким, почти неконтролируемым восторгом чувствуя, как откликается мужское тело. Как бы ни велика была ненависть, пылавшая в их сердцах, притяжение притяжение было не меньше.

Встав на цыпочки, она прикоснулась к его губам – жесткие, как и он сам. Никогда не прогнется, не станет шёлковым котенком и не будет угождать. Это было так странно и так волнующе.

Прихватив зубами нижнюю губу, чуть оттянула, борясь с желанием укусить до крови. Его руки дрогнули. Сдержался, хотя желание прикоснуться так явно читалось в почерневших глазах.

Дыхание сбилось у обоих.

Мел невольно думала о том, каким бы он мог быть в другой ситуации? Без ошейника? Такие, как он, берут то, что хотят, делают то, что считают нужным…

Кровь закипала от одной мысли о том, каким он будет, если отпустить его на волю.

Впрочем, неважно. Ошейник снять невозможно.

Она даже почти жалела об этом. Почти…

– В чем дело, кот? – она все-таки укусила его. За плечо, и тут же прошлась языком, с удовольствием вдыхая запах горячей кожи. – Твое сердце гремит так, что его слышно на всю Асоллу. Уж не из-за меня ли?

Зарычал.

– Твое желание столь очевидно… – насмешливо произнесла она, спускаясь ладонью по плоскому животу. Маэс дернулся, сокращая мышцы, и перехватил ее руку. Жесткая ладонь сжалась на тонком запястье. Сильно, почти больно, при желании он мог сломать руку одним движением, но Мелена лишь усмехнулась. – И что дальше, андракиец? Будешь держать меня за руку всю ночь? Или наконец покажешь, на что способен?

Провоцировала. И он это понимал.

– Мы можем это сделать прямо здесь, в твоем углу. Стоя, – провела кончиком языка по губам, с удовольствием глядя, как Маэс борется с самим собой. – Как думаешь? Или вот на той дурацкой койке. Или в купальне. Или…

Он все-таки сорвался. Подхватив ее за талию, оторвал от пола, роняя на себя и вынуждая обвить ногами бедра. Прежде, чем она успела хотя бы охнуть, впечатал в стену, придавливая собой. Жестко. Не давая шанса увернуться и отступить.

Но Мелена и не хотела отступать. Наоборот – подалась вперед, впиваясь когтями в мужские плечи. Тьма в его взгляде была такой притягательной…

***

Стук в дверь словно разбудил обоих. Кхассер встрепенулся и снова упал на подушки, сонно потирая глаза, а Мелена кубарем скатилась с кровати, на ходу подцепила с пола смятое платье и, кое-как натянув его, бросилась к двери.

– Да чтоб вас всех! – прорычала, когда стук повторился. – Чего надо?

На пороге стояла бледная служанка – та самая, которую Мел приказала высечь несколько дней назад. Щеки ее горели от страха, тонкие руки нервно подрагивали.

– Госпожа…

Мел згородила собой комнату. В голове не укладывалось, как она могла заснуть рядом с андракийцем! Всего на мгновение прикрыла глаза – и уже утро…

– Чего надо?

– Король отправил за вами. С ним магистр воспоминаний. Они вас ждут в сером зале. – Служанка изо всех сил старалась не смотреть на помятую Мел.

Проклятье! Сколько время?!

– Скажи, что уже иду.

Мел захлопнула перед девчонкой дверь и бросила отчаянный взгляд на часы. Стрелки на них равнодушно переползли через отметку девять.

Проспала! Впервые за время службы она проспала! Из-за кхассера!

– Встал, живо! Минута на сборы! – Мел рывком стащила с него тонкое одеяло. Вид на идеальное нагое тело моментально всколыхнул воспоминания о прошедшей ночи, но сейчас Мелене было не до того. Убедившись, что мрачный андракиец поднимается с кровати, она ураганом залетела в купальню, быстро переоделась и выскочила обратно.

Маэс уже был готов. Стоял, заправив руки в карманы, и угрюмо смотрел на свои цепи, притаившиеся хищными змеями в углу.

– Идем! – приказала Мел.

Он безропотно подчинился, но так на нее и не взглянул.

Это задело. Острыми клыками полоснуло по женскому самолюбию. Как и осознание того, что он жалел о произошедшем. Ни слова не было сказано об этом, но Мелена так явно чувствовала его сожаление, что было сложно дышать.

– Давай живее, – сердито буркнула, хотя он шел, не отставая от нее ни на шаг, – королю не терпится снова покопаться в твоей голове.

Глава 7

Очередная встреча с магистром воспоминаний ничего не принесла. Результаты были прежними: в Милрадию кхассер пожаловал один, на своих двоих перешел через Сторожевую гряду и вообще был не особо ценным обитателем Андера. Рядовой воин на подхвате. И сколько бы Рамэй ни бился, ничего нового и полезного из воспоминаний кхассера извлечь не удавалось. Какие-то размытые обрывки, казармы, торговые ряды, бесконечный снег. Гулянки, хороводы веселых девиц, глядя на которых Мелена испытывала неприятное жжение в груди. Валлены. Пожалуй, эти твари, похожие на отвратительное потомство ворона и богомола, были самым интересным, что удалось выбить из памяти андракийца.

– Ну и уроды, – магистр воспоминаний брезгливо сморщился, – жуть.

– Надеюсь, они вырвутся на поверхность и сокрушат все, что есть в Андракисе, – зло выплюнул король, – поглотят и летающих гадов, и их предводителя.

Мел в этот момент думала о том, что будет, если монстры прорвутся на эту сторону. Справятся ли ее люди с потоком такой мерзости и сможет ли Морт вместе с остальными учеными придумать какое-нибудь оружие против них или защиту.

– Все! Больше нельзя, – сказал Рамэй, заметив, как голова кхассера обессиленно опустилась на грудь. – Спалим.

– Он все равно ничего не знает. Бесполезный, – Вейлор в сердцах ударил пленника кулаком, – в расход его и дело с концом!

Удар у него был так себе. Мел не впечатлилась, но подобралась. Ей показалось, что сейчас андракиец ударит в ответ, и тогда короля придется соскребать со стены. Однако ничего не произошло. Маэс по-прежнему сидел, опустив голову на грудь и тяжело дышал.

Мелена смотрела на то, как его пальцы стискивают деревянные подлокотники, и не могла не вспоминать, как ночью он прикасался к ней. Нежности не было. Им обоим она не была нужна. Была ярость, желание получить, подчинить. Была дикая взаимная потребность обладать. Сколько бы демонов ни пряталось в темной душе Мелены, у кхассера их было не меньше.

– Уверена, нам еще удастся узнать у него что-то полезное, – подала голос Мелена, за что удостоилась раздраженного взгляда, – нельзя его в расход.

– Ваша глава стражи права, – Рамэй снимал в головы пленника корону, – просто требуется время, чтобы найти нужное направление. Отделить зерна от плевел.

Король нетерпеливо его перебил:

– Когда можно будет продолжить?

– Пара дней при условии…

– Мел, уведи его, – король снова не стал дослушивать. Вместо этого первым направился к выходу, – а потом жду тебя во дворе. Немедленно!

Она не стала задавать вопросы, что ему потребовалось во дворе и для чего нужно ее присутствие. Ее больше беспокоило, как довести кхассера, потому что выглядел он не очень.

– Поднимайся. Идем.

Он молча встал и, глядя себе под ноги, пошел за ней уже привычным путем по пустынным переходам в ее блеклую комнату. И хотя у Мелены был приказ от короля, она не торопилась. Размеренно шагала, прислушиваясь к тяжелому дыханию за спиной.

После очередного поворота в узком проходе шаги у нее за спиной затихли. Обернувшись, она увидела, что мужчина привалился спиной к покрытой многолетней пылью стене и прикрыл глаза.

– Идем, – потянула его.

Маэс с трудом выпрямился и отлепился от стены, но тут же покачнулся и навалился на Мелену всем весом. Она охнула, с трудом удержавшись на ногах.

– Что ж ты здоровенный-то такой…

Дышать было сложно. Его запах… Он проникал внутрь, заставлял сердце заходиться в судорогах, что-то ломал внутри. Жар кожи – переползал на ее собственную, охватывая с ног до головы.

Мел рассердилась. Не на него. На себя и свою бешеную реакцию на андракийца. Подумаешь мужчина! Что он мужчин в своей жизни не видела? Не трогала? Но именно этот заставлял внутренности сокращаться.

– Стой ровно!

Он выпрямился, но его снова повело в сторону.

– Да, твою ж…

Схватила его за грудки и впечатала в стену, чтобы не упал. Стражников тут не было, она никому не могла приказать чтобы его дотащили до комнаты. Оставлять одного, даже в таком состоянии, тоже слишком опасно, поэтому нечего было и думать о том, чтобы отправиться за помощью.

Пришлось ей самой, закинув себе на плечо тяжелую руку, тащить его вперед. Под конец Мел взмокла, как лошадь, которую весь день гоняли по кругу, сердито сдувала прилипшие к потному лбу волосы и материлась на все лады.

– Вообще не принцесса, – ухмыльнулся пленник, когда они пересекли порог комнаты.

– Я смотрю, тебе полегчало? – огрызнулась она. – Иди на место!

Он не стал спорить и ушел в свой угол, а Мел как-то растерянно подумала, что слишком твердая у него походка для человека, которого она с таким усилием тащила по замку.

Обманул?

Присмотрелась. Уже не такой бледный, как после короны. Несмотря на густые тени под глазами, на щеках уже проступал здоровый румянец.

Точно обманул!

Почувствовав себя полной дурой, Мел скрипнула зубами.

– Обеда не будет, – пристегнула цепи.

В ответ снова ухмылка.

– И ужина тоже!

И ушла, оставив его в одиночестве. Надо было идти во двор, а у нее не было сил. Ноги до сих пор дрожали, плечи помнили тяжесть мужского тела, а дыхание никак не восстанавливалось. Она чувствовала себя разбитой, опустошенной, будто из нее вытянули всю энергию.

– Слабачка, – прошипела. – Всего-то протащила по дворцу этого здоровенного сукина сына! И спеклась!

Пообещав себе, что будет тренироваться еще больше, поспешила к королю. Чтобы ему ни понадобилось, нужно было поторопиться. Вейлор никогда не отличался терпением.

Еще на подходе к месту Мел почувствовала неладное. Во дворе был не только король, но и десятка два придворных. Все разодетые, в плащах, подбитых ярким крашеным мехом, румяные и оживленные, словно вышли на городскую площадь смотреть представление бродячих артистов.

Мелена шла мимо них, высоко подняв голову и игнорируя липкий интерес, тянувшийся к ней со всех сторон. Здесь же оказалась Тира и две другие девицы, которых она отправила на исправительные работы. При ее появлении они затряслись. Одна заревела, вторая только плотнее спряталась под тяжелый капюшон, а Тира сжала кулаки, но взгляда не отвела, хоть у нее и задрожала нижняя губа. В нем плескалась безудержная ненависть и злорадное ожидание расправы.

Мел заметила и двух стражников, стоявших чуть поодаль и напряженно ожидавших приказа.

– Мой король, вы звали меня? – склонила голову, а сама искоса смотрела по сторонам, замечая, как присутствующие подступили ближе, будто боялись пропустить самое интересное.

– До каких пор ты будешь нарушать мои приказы? – холодно спросил Вейлор.

– Я не понимаю… – покорно опустила взгляд.

– Ты нарушила мой запрет на применение силы во дворце.

При этих словах Тира расправила плечи и с видом оскорбленной королевы сдернула с головы капюшон, являя народу свою лысую голову. Люди охнули, Мел пожала плечами. Сожалений по этому поводу она не испытывала, зато теперь точно знала, на ком пыхтел Вейлор за закрытыми дверями.

– За это пять плетей.

Люди снова охнули. В этот раз одобрительно.

– Ты посмела сегодня спорить со мной по поводу пленника.

– Я забочусь о будущем Асоллы.

– Я – будущее Асоллы! – рявкнул король. – С этого дня андракиец больше не твоя проблема. Я забираю его себе.

– Боюсь, это невозможно, мой король, – твердо произнесла она, зная, что правителю это не понравится.

– Невозможно? – тихо прошипел он, подступая ближе и не сводя с ее лица бешеного взгляда. – Невозможно?!

– Да.

– Ты мне отказываешь? – прогремел король на весь двор.

Растерявшая всю свою смелость Тира накинула капюшон на свою лысую голову и поспешила протиснуться в толпу. Подданные в страхе попятились – никому не хотелось попасть под горячую руку. Молчаливые стражники сурово переглянулась, а Мелена не моргая смотрела прямо перед собой. Она все еще не пришла в себя после того, как тащила андракийца – в висках болезненно бился пульс, во рту пересохло, но когда начала говорить, ее голос не дрогнул:

– Его ошейник настроен на меня. Поэтому он должен быть под моим контролем.

– Так перенастрой на меня!

– Извините, но это невозможно. Его нельзя ни снять, ни изменить. Так было спроектировано… по вашему приказу.

– Значит, сделать новый ошейник! – прорычал он. – А пока приведи его на главный двор и посади в клетку для скота. Пусть народ смотрит. Пусть все видят, что ждет того, кто посмеет к нам сунуться.

Мысль о том, чтобы держать зверя в клетке на всеобщем обозрении показалась кощунственной.

– Ваше величество, этот пленник имеет огромную ценность. Нельзя выставлять его на потеху толпе. Он нам нужен.

– Ты опять со мной споришь?!

– При всем уважении, я не могу с вами согласиться.

Мелену коробило от того, что этот разговор проходит при свидетелях, ничего не смысливших в защите города. Король должен был вызвать ее к себе и выдвинуть свои требования. Должен был пригласить на этот разговор кого-то из генералов и советников. Они бы единогласно сказали, что нельзя кхассера сажать в клетку и показывать, как в зверинце, тогда Вейлор вынужден был бы согласиться с их доводами. А сейчас, перед своими прихвостнями, жадными до зрелищ и сплетен, он не слышал ничего! Ему важнее, чтобы его воля была исполнена, даже если то, что он требовал, не имело смысла.

– Повтори, что ты сказала?

– Я не могу с вами согласиться. Слишком опасно оставлять его в клетке среди толпы.

Никакая клетка не выдержит, и тогда все закончится бойней.

– Так выполняй свою работу лучше, чтобы не было опасностей! Вместо того чтобы ходить и пугать моих людей, займись делом! А за своеволие и за то, что посмела спорить – наказание увеличиваю до двадцати плетей! Немедленно!

В толпе раздалось одобрительное шушуканье, и торжествующе блеснули синие глаза Тиры. Вот для чего все эти люди вышли во двор. Посмотреть, как ее будут наказывать. Позлорадствовать.

– Как прикажете, мой король, – процедила сквозь зубы Мелена.

Подданные притихли. Лишь жадно, вытягивая шеи и не моргая, чтобы не пропустить подробностей, смотрели, как она расстегивает пряжку и скидывает плащ на кривую изгородь, потом снимает черный плотный камзол, оставаясь в одной нательной рубашке.

Коварный ветер, до этого неспешно круживший снег по двору, налетел на нее неожиданно зло и тут же проник под тонкую ткань, но холода Мелена не чувствовала – чужие взгляды обжигали. Она сняла рубаху и, не стесняясь наготы, ровным шагом подошла к позорному столбу. Один из стражников проворно перехватил узкие запястья кожаными ремнями, второй стоял с плетью на изготовке.

– Приступай! – нетерпеливо приказал Вейлор.

Первый же удар опалил кожу жгучей болью. Мел стиснула зубы, прикрыла глаза и принялась считать.

Один. Два. Три…

Спина горела.

Четыре, пять, шесть…

Со свистом рассекая воздух, плеть каждый раз ложилась на новое место, оставляя красную полосу на белой коже. Как-то отрешенно Мелена подумала о том, что стражник ее щадил. Если бы приказ выполняла она, то била бы по одному месту, в лохмотья разрывая кожу и сдирая мясо с костей.

Десять, одиннадцать, двенадцать…

Она чувствовала, как по спине бегут тонкие струйки крови, и все сильнее сжимала зубы, чтобы сдержать стон, готовый сорваться с губ. Казалось, что еще немного, и они раскрошатся в пыль.

– Двадцать! – громко объявил страж, последний раз опуская плеть на ее спину.

Мелена шумно втянула воздух, на миг задержала дыхание и медленно выдохнула, пытаясь найти точку опоры.

Когда путы, стягивавшие запястья исчезли, она медленно опустила руки – каждое движение причиняло боль в изувеченной спине – и обернулась к королю и его подданным.

Он улыбался, но Мел видела за этой маской жгучее разочарование. Он хотел ее слез и криков, но получил лишь пустой равнодушный взгляд.

– Надеюсь, ты усвоила урок?

– Да, мой король, – в ее голосе не было ни злости, но обиды. – Я могу снова приступать к своим обязанностям?

– Тебя никто от них не освобождал! – припечатал Вейлор, едва скрывая недовольство.

– Спасибо.

Все так же сопровождаемая чужими взглядами, Мел начала одеваться. От прикосновения легкой ткани к разодранной спине ее бросило в пот. Обжигающе больно. И это только начало. Скоро рубцы набухнут, воспалятся и начнут пульсировать, а разорванная кожа будет трескаться от каждого движения. И будет казаться, что не осталось ни одного живого места.

Чтобы достойно одеться и не поморщиться, пришлось потратить много сил, но никто из присутствующих не получил удовольствия увидеть, как ей больно.

– Я могу идти?

– Иди! И не забудь про новый ошейник.

Мел поклонилась и, развернувшись, прошла мимо притихших придворных. Она запомнила каждого из них, каждую усмешку и язвительно прошептанное слово.

Несмотря ни на что, ее спина была прямая, шаг уверенный, на лице не отражалось ни единой эмоции. Лишь оказавшись в темном проходе, она уперлась обеими руками в стену и, опустив голову, надрывно задышала. Ее трясло, зуб на зуб не попадал, казалось, что боль со спины растекается по всему телу.

– Проклятье, – оттолкнувшись от стены, продолжила свой путь, чувствуя, как ткань на спине пропитывается кровью.

Ей хватило сил наведаться на полигон и даже появиться на очередном пиршестве, где все те же придворные, которые наблюдали за ее наказанием, громко смеялись и пили эль из золоченых кубков, а король сидел на возвышении и наблюдал за ними с ленивой улыбкой победителя. Рядом с ним вилась Тира, выглядевшая совершенно счастливой. На ее голове красовался светлый парик с ярко-розовыми прядями, на шее – новое колье с рубинами – подарок щедрого любовника.

Глядя, как эта пустышка ласково льнет к его рукам и поправляет корону, сползшую набок, Мел впервые подумала, что король просто жалок.

К счастью, когда дело дошло до настоящего веселья, Вейлор отправил ее восвояси. Привычно отдав распоряжение стражам, Мелена ушла. Как бы она ни держалась, боль выматывала. Сил не было совершенно, и остаток пути она проделала, придерживаясь рукой за стену.

Перед дверью комнаты остановилась и устало прижалась лбом к шершавому дереву. Внутри поджидал кхассер, а это значило, что снова придется держать спину прямо. Показывать ему свою боль хотелось еще меньше, чем лживым подданным короля, но Мел знала, что от него не спрячешься и не закроешься, как от остальных. Даже если он будет просто молча смотреть, этот взгляд станет сдирать слой за слоем, с каждым мигом проникая все глубже.

– Надеюсь, ты спишь, – едва шевеля пересохшими губами, прошептала она и толкнула тяжелую дверь.

Увы, Маэс даже не думал спать. Наоборот, он ходил из стороны в сторону, насколько позволяли цепи, и напоминал хищника, вышагивавшего вдоль прутьев клетки. При ее появлении он обернулся, шумно втянул воздух, и в янтарных глазах заплясали первые черные вихри.

– Чего уставился? – огрызнулась Мел, проходя мимо.

Как же сложно было держать шаг ровным и не морщитьси держалась, сил оставалось все меньше. Ей отчаянно хотелось остаться одной, лечь, закрыть глаза и ничего больше не чувствовать. Но за спиной стоял Зверь, и его взгляд давил так отчетливо, что игнорировать не получалось.

– Чего тебе? – получилось тихо и как-то совсем не весело. Устала.

– У тебя кровь.

– У меня все отлично.

– Я чую ее запах, – его голос стал хриплым.

От этих слов и надломленного голоса по спине холодной волной прошлись мурашки. С кислой усмешкой она обернулась к нему:

– И как? Нравится?

– Нет, – слишком поспешно и зло.

Но разбираться в его интонациях не было желания.

– А я думала, ты будешь упиваться этим. Разве может быть что-то слаще крови врага? Может, хочешь посмотреть? Уверена, тебе понравится, – шагнула к нему, с каким-то внутренним разочарованием замечая, как поспешно он делает шаг назад.

– Нет, – Маэс сморщился так, будто ему под нос сунули гнилое яблоко.

Потом отошел в самый угол и плюхнулся на пол, громко звякнув цепями.

– Какой же ты воин, если боишься крови?

– Я не сказал, что боюсь, – хмуро ответил он.

– Значит, дело во мне. – Мел равнодушно пожала плечами, тут же получив новую порцию боли. – Не так аппетитна, как хотелось бы?

Проигнорировав ее слова, кхассер уставился мрачным взглядом в стену. На какой-то миг Мелене даже показалось, что он задержал дыхание.

Надо было отдать его на потеху Вейлору. Посидел бы в клетке перед толпой, глядишь, стал бы покладистей. Пусть бы в него тыкали палками, бросались камнями, смеялись и обзывали. Какое ей до этого дело? Если бы не уперлась, то отделалась бы всего пятью плетьми вместо двадцати, и было бы не так тошно.

Она ушла в купальню. Уже там, шипя и ругаясь на все лады, медленно стянула камзол, а следом нательную рубашку. Местами тонкая ткань присохла к ранам, и, сдирая ее, Мел чувствовала, как по спине снова катятся капли крови. Когда она закончила, и безнадежно испорченная, покрытая бурыми разводами рубашка упала к ногам, руки вспотели и дрожали, голова кружилась, а запах крови ощущался даже на языке.

Ей пришлось упереться руками в туалетный столик и стоять так, пока бешеный хоровод перед глазами не замедлился. Только после этого она смогла до краев набрать теплую купель, вылила туда два флакона со снадобьем – черное от заразы и воспаления, красное от боли – и, стиснув зубы, чтобы не закричать, опустилась в побуревшую воду.

Спина пылала, словно к ней прижимали раскаленные над огнем пруты. Каждая полоса на коже пульсировала, взрываясь искрами боли, и откуда-то изнутри поднималось ощущение, что еще немного – и вывернет наизнанку. Но Мел продолжала сидеть, покачиваясь из стороны в сторону и чуть ли не до крови кусая кулак. Лишь когда вода остыла, она выбралась из купальни, накинула на плечи ветхое полотенце и бережно промокнула спину.

В маленьком шкафчике нашлись бинты и средство для заживления – обычный набор воина. Понемногу зачерпывая прохладную мазь, Мел аккуратно прикасалась дрожащими пальцами к исполосованной коже. Там, где снадобье попадало на рану, нестерпимо жгло, потом накатывал холод, и боль медленно затихала.

Ей удалось пройтись по бокам и плечам, но до середины спины, где болело особенно сильно, дотянуться не могла. Сколько бы она ни крутилась перед зеркалом, никак не получалось. От ее неуклюжих попыток снова вскрывались распаренные рубцы, и из них сочилась кровь.

– Да какого черта?! – огрызнулась она на собственное бледное измученное отражение, взяла бинты с вонючей мазью и вышла в комнату.

Кхассер встретил ее убийственно тяжелым взглядом.

– Мне нужна помощь, кот, – бросила ему банку со снадобьем, – подъем.

– Издеваешься? – процедил сквозь зубы.

– Даже не думала, – развернулась к нему спиной, – приступай.

Мел слушала то, как он принюхивался – шумно, по-звериному, потом раздался шорох и звон цепей.

Маэс медлил.

– Наслаждаешься видом? – ухмыльнулась она, но голос жалко дрогнул, когда шершавые пальцы коснулись спины.

Он обводил каждую полосу, щедро накладывая мазь, его прикосновения были жесткими, но вместе с тем томительно медленными. Мел чувствовала горячее дыхание на своем плече и изо всех сил старалась не дрожать.

– Бинты давай, – холодно обронил кхассер, отбросив в сторону пустую банку.

Закрыв глаза, Мелена позволила ему перевязать себя и даже не пикнула, когда он слишком туго стянул повязку. Только когда все было закончено, просипела:

– Я не забуду твоей доброты, андракиец. Спасибо.

Ее благодарность звучала как издевка, но ей было плевать. Распахнув скрипящую дверцу, она достала из шкафа новую рубаху и теплый вязаный свитер из серой шерсти лаек.

– За что ты нас так ненавидишь? – задумчиво поинтересовался кхассер, наблюдая, как она одевается.

– А за что вас любить? Или тех, у кого кровь отравлена магией? Вы недостойны жить, – сморщилась, неловко потянувшись за плащом, – ваше место на самом дне, в изгнании. Или на цепи.

– Не слишком ли громкое заявление для той, которую выпороли у позорного столба?

При воспоминании о публичном наказании Мелена вспыхнула.

– Придержи язык, андракиец. Пока я его тебе не укоротила. И, может, раз такой болтливый, то ответишь на один вопрос: как так вышло, что у самого, по словам магистра воспоминаний, никчемного из кхассеров оказался на груди золотой амулет размером с кулак?

– Для нас золото не имеет значения, – ровно ответил Маэс. – Даже у простых воинов его предостаточно. Нам нужен аракит.