Читать книгу: «Красавчики. Художники XX века. Истории, которые потрясли мир», страница 3

3. Поль Польевич и тайная семья

Любопытно, но Сезанн, несмотря на все свои комплексы, странности, брезгливость и нелюдимость, все же умудрился создать семью. И счастливой обладательницей нашего красавчика стала девушка по имени Мари Ортанс Фике. Поль познакомился со своей будущей супругой в Париже в 1869 году, она была его натурщицей. Ей было 19 лет, а ему 30. Ортанс была швеей, но подрабатывала натурщицей. Как правило, девушки, промышлявшие таким заработком, были дамами легкого поведения. Но об Ортанс мы подобными сведениями не располагаем.

Язык не поворачивается назвать отношения Ортанс и Поля романтическими, потому что они были весьма сухими. То есть у нас вообще мало доказательств того, какими были эти взаимоотношения. Мы располагаем всего двумя письмами, автором которых является Ортанс Фике, и оба они обращены не к мужу. Мы знаем немного отзывов о ней современников Поля Сезанна, его биографов и друзей, и все они, прямо скажем, не самые лестные. Из них мы можем сделать выводы, что

Ортанс была необразованна, ей вообще было все равно на картины мужа, на его искусство.

Она была очень меркантильна, нехороша собой, достаточно груба, и вообще часто в ее описаниях можно найти такие слова, как стерва, грубая, то есть не самая приятная женщина. Среди друзей Сезанна она быстро получила прозвище La Bul, что переводится как «шар».

И вместе с тем именно эта женщина стала спутницей Поля Сезанна вплоть до его смерти. И он написал более 20 ее живописных портретов.

Через два года после того, как они начинают жить вместе, у Ортанс и Поля родится сын, которого они назовут Поль. Такой Поль Польевич Сезанн. Поль Сезанн-старший души не чаял в своем сыне, он его просто обожал. Но знакомить Ортанс и сына с родителями не спешил, да и в официальный брак с Ортанс вступать не собирался. Все потому, что все еще боялся отца и его гнева.

Казалось бы, чего отцу гневаться? Ведь он сам в свое время завел отношения с простой женщиной, вне брака у них родились сын Поль и дочь Мари, и лишь после рождения второго ребенка они с мамой Поля официально поженились, и лишь младшая девочка родилась в законном союзе. Поль Сезанн, можно сказать, хоть в чем-то взял пример с папы! Но! Вспоминая историю Луи-Огюста Сезанна, который изо всех сил пробивался к хорошей жизни и желал подобного своим детям, можно предположить, что в качестве жены своего наследника он видел как минимум девушку из благородной, аристократической семьи. А Ортанс такой, ясное дело, не являлась. Узнай отец об их связи – он был бы в ярости! И поскольку он все еще являлся главным спонсором жизни Сезанна, наверняка воспользовался бы методом кнута и урезал бы холостяцкое содержание, которого и так на семью из трех человек не хватало катастрофически.

Поэтому Поль Сезанн на протяжении восьми лет будет скрывать жену и сына от своего отца.

Они поселились в Эстаке – пригороде Марселя, откуда Сезанн в одиночку наведывался к родителям в Экс, чтобы они ничего не заподозрили. Вскоре мама и сестра художника все же узнали про тайную семью. А вот Луи-Огюст узнает об этом случайно, вскрыв письмо для своего сына, в котором его друг просит передать привет Мадам Сезанн… О, какой же это был скандал. В тот день живые могли позавидовать мертвым.

Пока же тайна хранилась, напомню, что отцовских ста пятидесяти франков не хватало. Тем более малыш Поль часто болел. В этот сложный период своего друга очень поддержал уже успешный и уважаемый Эмиль Золя. Из их переписки мы видим, что Сезанн с периодичностью раз в месяц просит Эмиля выслать его супруге Ортанс 60 франков, и Эмиль никогда в этой просьбе не отказывает.

Все это время Сезанн не терял запал и активно старался развиваться как художник. Он всю жизнь, до самых последних дней не останавливался в поисках своего уникального видения и техники. Когда малыш Поль Польевич был еще крохой, Сезанна к себе в гости пригласил художник Камиль Писсарро.

В этой поездке Сезанн многому у него научился. Он никогда не станет писать так, как Писсаро, его живопись всегда будет другой, но можно все же увидеть след его влияния, а именно: более упорядоченными становятся мазки, более светлыми краски. Камиль посоветовал Полю выключить фантазию и писать то, что он видит – свое личное восприятие, не надо ничего додумывать. Он даже попытается научить Поля Сезанна писать тремя базовыми красками: красной, синей и желтой и ближайшими производными от них. Но этот план провалится, потому что Поль Сезанн будет писать довольно богатой палитрой.

Хотя Сезанна все равно нельзя назвать абсолютным последователем школы Писсарро, о Камиле он будет отзываться следующим образом:

«Он был мне словно отец, словно добрый Бог»¹⁰.

И когда, будучи уже пожилым человеком, Поль Сезанн передаст в музей Экса свою картину на выставку, он подпишет ее не «Поль Сезанн», он подпишет ее «Ученик Писсарро».

Писсарро, в свою очередь, вот что писал: «Наш друг Сезанн превосходит все наши ожидания, я видел, и у меня есть дома его картины. Они поразительны по своей силе и энергии. Если, я надеюсь, он пробудет немного в Овере, где собирался поселиться, то еще поразит немало художников, поспешивших осудить его»¹¹.

В 1873 году происходит событие, которого Сезанн ждал долгие годы. Он впервые сумел продать свою работу! Он продал свою картину «Олимпия», вдохновленную одноименной картиной Эдуарда Мане.

Покупает эту картину доктор Гаше – врач и известный ценитель искусства из города Овер. Он выглядел сам довольно забавно, красил свои волосы в желтый цвет, и, может быть, вы сразу вспомните, как Винсент ван Гог писал доктора Гаше. Ведь именно Гаше был последним лечащим врачом Винсента. Среди его работ есть не один портрет этого персонажа.

https://images.eksmo.ru/images/great-artists/sezann/8.jpg

С тех пор работы Поля Сезанна иногда начинают продаваться. Гаше своей покупкой будто бы подает пример другим, что Сезанна можно покупать. Но это все равно не приносит много денег и доброй славы, которые были так желанны и нужны.

https://images.eksmo.ru/images/great-artists/sezann/9.jpg

Хочу обратить ваше внимание на любопытную серию работ Сезанна. Я уже говорила, что он написал более 20 портретов жены. Но еще Сезанн написал более 80 картин, изображавших Викторию… Кто же она такая? Друзья, это не просто Виктория, это Святая Виктория! А точнее, гора Сент-Виктуар, роскошный вид на которую открывался из родного Полю Экса, и которую он писал маслом и акварелью, каждый раз передавая новое ощущение и взгляд на нее. Сегодня обладать горой Сент-Виктуар руки Сезанна мечтают лучшие мировые галереи и коллекционеры.

4. Сезанн ищет свой стиль

В 1874 году объединение непризнанных художников, все эти бунтари, решают организовать свою выставку в противовес «душному» Парижскому салону и предлагают назвать ее «Анонимное общество живописцев, скульпторов и граверов». Выставка проходила в ателье фотографа Гаспара Феликса. Но надо сказать, что эту инициативу поддержат далеко не все представители этих самых «отвергнутых». Скажем, Эдуард Мане не будет принимать в ней участие, потому что, как говорится, шутки-шутками, но все же нужно стремиться попасть в Салон, а не придумывать свои альтернативные вселенные. Сезанн же принимает участие в этой выставке. Более того, даже удастся продать его картину «Дом повешенного». Однако коммерческого успеха у проекта все равно не было. Собранных с продажи нескольких картин средств не хватило, чтобы окупить затраты на организацию, и в итоге все участники оказались в убытке. Долг Сезанна помог закрыть отец – Луи-Огюст.

Но я обращу ваше внимание на то, что именно на этой коммерчески провальной выставке состоится эпохальное для истории искусств событие. Среди прочих картин на ней была представлена Impression (с фр. «Впечатление») Клода Моне. В статье о выставке журналист Луи Леруа по названию этой картины назовет всех художников «Салона Отверженных»¹² импрессионистами.

А все потому, что слово Impression переводится как «впечатление», и художников назовут впечатлительными. Но не в том смысле, что «какие они молодцы – впечатлительные», а скорее с насмешкой:

«Ох, эти впечатлительные, пишут не пойми что».

И, конечно же, все на этой выставке отхватили по полной от критиков. Ох, знали бы они, что сегодня картины импрессионистов будут продаваться за баснословные деньги и украшать залы лучших музеев мира. Никогда не сдавайтесь, друзья, когда вас не понимают. Возможно, до вас просто еще не доросли.

Собственно, а почему же многих импрессионистов не ценили и считали их картины незаконченными? Смотрите, какая штука. Когда художник трудился над полотном, он делал этюды – то есть, если совсем грубо сказать, черновики своей итоговой работы. Чаще всего эти черновики были разделены на фрагменты, например, отдельно рисовали лица героев, части пейзажа. Или просто уменьшенную версию итоговой картины. И, конечно, черновики писались не так четко и реалистично, как итоговая картина. Сегодня вы можете видеть в музеях эти этюды – их часто располагают рядом с картиной. Поэтому мэтры живописи, глядя на нечеткие картины импрессионистов, состоящие из мазков краски, считали, что им просто-напросто демонстрируют черновики, выдавая их за произведения искусства, и расценивали это, конечно, как нахальство.

Сезанн, безусловно, был расстроен критикой, но не разбит. Он всегда чувствовал, что должен идти дальше, должен продолжать поиски. Он был уверен, что так называемая законченность, которую хотят от их работ эти самые представители академизма, эта законченность – признак ремесла, а не искусства. Он верил, что у каждого художника свой час признания. И нужно к этому часу идти, нужно писать то, что ты чувствуешь, что ты видишь.

Хорошенько все обдумав, Сезанн принимает решение, что все же он будет стремиться попасть в Салон. И он не считает себя импрессионистом, он идет дальше. Несмотря на то что многие будут называть Поля Сезанна отцом импрессионизма, все равно его нельзя назвать импрессионистом. Поль Сезанн сам скажет о том, что он отдаляется от импрессионистов. Он говорит «глаз мало, нужно еще и размышлять»¹³. Глядя на картины импрессионистов, вы видите, как свет падает на предметы. А ему было ближе другое ощущение света. Ему казалось, что предметы сами как будто бы излучают этот самый свет.

В 1880-х годах на картинах Поля Сезанна появляется больше геометрии. В это время он будет жить преимущественно в Эстаке, где будет писать пейзажи. Будет писать море, например. И стиль его живописи будет напоминать нам о Писсарро, но все-таки со своими характерными акцентами и решениями и, повторюсь, геометрией. Перед нами картина Сезанна «Море», которую в 40-х годах XX века приобретет в свою коллекцию Пабло Пикассо.

В это время все больше предметов на картинах Сезанна начинают напоминать круги, треугольники, прямоугольники. Он понимает для себя и говорит о том, что на картинах должна быть определенная строгость форм и благодаря этому создается совершенно новый вид перспективы, к которому приходит Сезанн, и который никто раньше не использовал. Он понимает, что все зиждется на геометрических фигурах – это основа всего.

«Разрешите мне повторить то, что я уже говорил Вам здесь: трактуйте природу посредством цилиндра, шара, конуса – и все в перспективном сокращении, то есть каждая сторона предмета, плана должна быть направлена к центральной точке»,

– писал Сезанн Бернару в письме от 15 апреля 1904 года. Он считал, что начиная с этих простых элементов, можно сделать все что угодно. Я объясню на житейском примере: вспомните уроки ИЗО в школе. А точнее те уроки, на которых нас учили как рисовать лицо. Сначала рисуем овал, затем при помощи перпендикулярных линий, делим овал на четыре части. Нос – треугольник, глаза – еще два овала. И лишь после того, как лицо схематично изображено, можно приступать к его совершенствованию. Это то, что позаимствуют в будущем кубисты.

https://images.eksmo.ru/images/great-artists/sezann/20.jpg

Еще Сезанн находит свой способ создавать перспективу – он делает это при помощи краски. То есть отходит от того, что ему советовал Писсарро: работай только тремя цветами. Он начинает расширять свой диапазон и говорит о том, что холодные краски, например, такие как зеленые или голубые, кажутся нам будто бы отступающими назад. А теплые цвета: красный, оранжевый, желтый, – они, наоборот, стремятся к переднему плану. Предлагаю посмотреть на картину Сезанна «Пьеро и Арлекин»

Арлекина он написал со своего сына Поля, а Пьеро – с его приятеля. При взгляде на картину мы вполне отчетливо понимаем, что на ней впереди, а что сзади. Этого ощущения перспективы Сезанн добился при помощи красок.

5. Потери и приобретения

Раз уж мы снова обращаемся к Полю Польевичу, то давайте я расскажу, что Поль Сезанн и Ортанс Фике все же вступят в официальный брак (это случится в 1886 году после скандального разоблачения тайной семьи). И сделано это было отчасти для того, чтобы официально признать сына наследником. Луи-Огюст, понятное дело, не был в восторге, но незадолго до этого у Сезанна случилась внезапная интрижка с прислугой из родительского дома, после чего Луи-Огюст, видимо, решил, что Ортанс и ее сын – не такой уж плохой вариант.

Спустя полгода после этой свадьбы отец Поля Сезанна умирает. И это событие – потеря главы семьи – обернется для Поля свободой. Потому что он может больше никого не бояться, он может делать что хочет. И более того, он становится богат. Если раньше отец регулировал поток средств, которыми может пользоваться сын, то унаследовав имущество и деньги, Сезанн получил право распоряжаться ими как хочет. Поль Сезанн говорил: «Мой отец был гений, он оставил мне доход в 25 тысяч франков»¹⁴. Этого было более чем достаточно для достойной жизни. И наконец-то он больше не должен просить деньги у Эмиля Золя, с которым отношения все в том же 1886 году испортятся навсегда.

А собственно, что происходит между старыми друзьями Полем Сезанном и Эмилем Золя? Когда мы дружим с кем-то в детстве, мы дружим просто так. Нам весело вместе играть, мы любим друг друга просто за то, что мы есть. Но потом, взрослея, каждый идет своей дорогой, каждый развивается по-своему. Одним удается продолжать любить друг друга, ценить друг друга просто так всю жизнь, даже если во многом их взгляды и образ жизни разнятся. У других же пути расходятся настолько, что уже не о чем говорить, и нет больше былой радости в сердце при встречах.

Так вот, по мере того, как будет развиваться Эмиль Золя в своем направлении, а Поль Сезанн – в своем они будут идти все более разными путями. Золя станет представителем богемы, быстро получит славу, заработает большое состояние. Его окружение изменится, и он будет вращаться в тех социальных кругах, в которых Поля Сезанна и всех его братьев по цеху будут недолюбливать. И в один прекрасный момент Эмиль Золя задумается, а может быть Поль Сезанн и его единомышленники действительно ошибаются в своем видении искусства? Ведь не могут же такие достойные люди, которые хвалят и поддерживают самого Золя, ошибаться, отрицая художников-новаторов.

Переписка между Сезанном и Золя будет становиться все формальнее, а отношения – все холоднее.

Всю жизнь Золя высылал Сезанну экземпляры своих романов, а Сезанн писал своему другу благодарности и отзывы о книге.

Так случилось и в 1886 году, когда Эмиль прислал другу свой новый роман «Творчество», который станет книгой раздора.

Главный герой романа – художник-неудачник Клод Лантье. Он решает бросить вызов устоявшимся канонам в искусстве и начинает работать над новым искусством. У Клода есть такой же дерзкий в своих намерениях друг Сандоз. И если Сандоз (в котором узнается сам Золя) добивается успеха, то у Лантье все не так хорошо. Его работы систематически не признают в обществе, их не принимают и друзья. Несмотря на то что Лантье можно назвать собирательным образом импрессионистов и даже узнать в сюжете ситуацию с Эдуардом Мане и его «Завтраком на траве», все же совершенно очевидно то, что Клод Лантье наделен чертами Поля Сезанна, причем очень узнаваемо. В итоге Лантье остается непонятым и непризнанным и кончает с собой среди своих никому не нужных картин.

В ответ на свою посылку с романом «Творчество»¹⁵ Золя получит письмо от Сезанна от 4 апреля 1886 года следующего содержания:

«Дорогой Эмиль,

Я только что получил «Творчество», которое ты мне любезно послал. Благодарю автора Ругон-Маккаров¹⁶ за память, прошу позволить пожать ему руку, вспоминая старые времена.

Под впечатлением прошлых лет

Искренне твой,

Поль Сезанн»

Это письмо станет последним в их переписке, больше друзья встречаться и общаться не будут. Эта причина разлада ставится под сомнение, но, если почитать другие письма Сезанна товарищам, можно увидеть, что расхождение по интересам назревало давно. Также сестра Поля Мари говорила о том, что брат был оскорблен этим романом, а Эмилю Бернару Сезанн скажет: «То был довольно ограниченный человек и очень плохой друг. Никогда ничего не видел, кроме себя самого. Роман “Творчество”, где он задумал описать меня, сплошной вымысел, просто гнусное вранье, написанное ради пущей славы автора»¹⁷.

6. Конец жизни

Сезанн будет рисовать до последних дней своей жизни. После смерти матери они с сестрами продадут поместье Жа де Буффан, и Сезанн приобретет себе дом в Эксе с видом на ту самую гору Сент-Виктуар.

В 1906 году, отправившись на ежедневный пленэр, Сезанн попал под страшный ливень и заболел, причем очень серьезно. 17 октября 1906 года он написал письмо торговцу красками, а спустя пять дней скончался от воспаления легких.

Часто можно услышать, что Сезанн был неуспешен и не признан при жизни. Я же попрошу не путать Поля с героем романа «Творчество» Клодом и хочу отстоять имя нашего красавчика. Да, его долго отвергали и многие не принимали. Но вместе с тем начиная с 70-х годов XIX столетия о нем начинают говорить как о гение. В 1895 году Амбруаз Воллар на свой страх и риск организует выставку из 150 картин Сезанна, и она возымеет успех, а после нее цены на картины Сезанна существенно возрастут. Эмиль Бернар писал: «Сезанн – мост через рутину, мост, который откроет импрессионизму путь в Лувр и к жизненной глубине»¹⁸.

Более того, еще при жизни, в 1904 году, он был удостоен того самого заветного признания – места в Парижском Салоне. И не просто места, целый зал Осеннего салона был отдан для картин Сезанна.

Возможно, не сразу становится однозначно понятно, почему же Сезанн – красавчик, и почему именно с него я решила начать свою книгу. Попробую кратко резюмировать.

Поль Сезанн стал своего рода учителем для своих в будущем более известных коллег.

Он открыл новый путь – пытался найти идеальное сочетание классической живописи с самобытностью автора.

Он первый перешел к структурированию живописи через формы, что позже ляжет в основу абстракционизма и кубизма. В отличие от импрессионистов, для которых написанное на картине – это часть мира, для Сезанна картина – это целый замкнутый мир. Ваш взгляд легко может стремиться за пределы картины, если вы будете рассматривать, скажем, Моне. Но глядя на натюрморты Сезанна, все ваше внимание сконцентрировано в центре композиции. Он станет первым использовать прием, когда предметы на картине изображаются сразу с разных ракурсов. Он освоит и активно будет использовать передачу перспективы исключительно при помощи света – эта техника сейчас носит официальное название «живопись плоской глубины». Сезанн изобретал живопись интеллектуальную. Не простое подражание, но и не полет чувств (как у приятелей импрессионистов). Он настоящий интеллектуал и аристократ искусства. И именно поэтому не так просто его понять. Нам до Сезанна предстоит дорасти.

Поль Гоген восхищался Сезанном, скупал его картины и в 1888 году написал приятелю: «…Сезанн, которого вы у меня просите, – первоклассная работа, исключительная драгоценность; я уже однажды отказался продать ее за 300 франков. Я берегу ее как зеницу ока и расстанусь с ней только в самом крайнем случае, лучше я продам свою последнюю рубашку»¹⁹.

Своим учителем Сезанна считали импрессионист Клод Моне, постимпрессионист Винсент Ван Гог, фовист Анри Матисс. Некоторые источники утверждают, что сам Пабло Пикассо говорил о нем: «Он был нам всем как отец», – под «нами всеми» имея в виду художников-авангардистов.

Собственно, именно Пикассо посвящена следующая глава этой книги.

А Поль Сезанн – однозначно красавчик мировой живописи!