Читать книгу: «Красавчики. Художники XX века. Истории, которые потрясли мир», страница 2

2. Становление художника

Вернемся же к истории жизни Сезанна. Это, конечно, не бразильский сериал, как у Пикассо например (см. следующую главу), но тоже кое-что любопытное в ней было. Когда Поль Сезанн и Эмиль Золя окончили колледж, Эмиль уехал в Париж, а Поль, прямо скажем, не по доброй воле поступил учиться на юриста, как велел отец. Не то чтобы ему это занятие нравилось. Ему нравилось рисовать. Его это очень увлекало. Отец, видимо, понимая, что совсем запрещать нельзя, так и быть, позволил ему расписать стены в их поместье Жа де Буффан в Эксе и даже сам иногда позировал сыну. Но слушать о том, что Поль Сезанн хочет работать художником… Дело даже не в том, что Луи-Огюст не хотел этого, дело в том, что он в принципе не понимал, как можно работать художником.

Как вот эти каляки-маляки можно назвать серьезным делом.

Он, как человек работящий, из простой семьи, привыкший трудиться и выгрызать у жизни успех, не понимал таких эфемерных вещей, как искусство. Поэтому и слышать о подобных глупостях не хотел.

https://images.eksmo.ru/images/great-artists/sezann/2.jpg

Полю Сезанну было морально непросто от такого давления, и, обучаясь на юриста, на полях своих тетрадей он продолжал что-то рисовать, расписывать стены своего дома, чтобы хоть как-то реализовывать свою мечту, свою творческую потребность.

Вместе с тем все это время ему постоянно из Парижа писал Эмиль Золя. Эмиль рассказывал, как ему нравится в Париже, как он ходит по разным ресторанам и кафе, где проводят время выдающиеся журналисты и писатели, как он заводит нужные знакомства, которые способствуют изданию его статей в газетах, а в будущем – и книг. То есть Золя изо всех сил стремился реализовать себя в писательстве и обрести успех. К чему склонял и друга Поля, постоянно приглашая его бросить все и поехать в Париж.

Сезанн, конечно, тоже хотел успеха. Стремления друзей в чем-то будут похожи. И их взгляды на искусство будут одно время похожи. Но вот в чем разница – Эмиль Золя очень хотел добиться славы и материального благосостояния своим творчеством.

А Поль Сезанн хотел своим творчеством добиться совершенства, какого-то своего особенного взгляда, видения искусства.

Для него главной целью было найти новое в искусстве и достичь в нем совершенства.

Золя в письмах Сезанну говорил, что Поль должен уже определиться, кто он. Если юрист – хорошо, пусть сидит в своем Эксе и работает на радость семьи. Но если все же художник, коим считал его сам Золя, то Поль не должен бояться отца и обязан доказать, что он станет художником.

Дело в том, что Эмиль прекрасно понимал, что его друг боится авторитета папы, потому что отец у Сезанна был, судя по воспоминаниям современников и друзей, очень строгий, местами даже грубоватый и бескомпромиссный. И поэтому идти против него было, прямо скажем, не так уж просто. Ведь Сезанн полностью зависел от своего отца. Ему было нелегко решиться и сказать – все, я устал, я ухожу. Но Золя настаивал. Он говорил: «Ты должен попробовать, ты должен приехать в Париж». Он понимал, что сам Поль не осмелится принять такое решение, и его нужно подталкивать.

И вот, с одной стороны, на него давит отец своим авторитетом, а Эмиль Золя со своей стороны старается настаивать на своем и давать уверенность Сезанну в том, что он должен заниматься живописью. В итоге Золя побеждает в этой неравной схватке, в такой неофициальной дуэли, потому что Поль Сезанн год с горем пополам отучился на юриста, после чего заявил Луи-Огюсту, что он не намерен это продолжать, что он хочет уехать в Париж и заниматься искусством.

Для отца это был удар, потому что в его системе ценностей это решение – полная глупость, абсолютная ерунда и блажь. Луи-Огюст страшно злился и говорил: «Это он его сманивает! Этот бездельник, эта рвань без гроша в кармане. Он думает, что когда Поль окажется в Париже, я буду кормить заодно с сыном и всех его дружков?»⁵

О, знал бы Луи-Огюст тогда, что совсем скоро Золя станет очень богат, купит поместье и будет регулярно высылать деньги его сыну Полю…

Тем не менее хоть Поль и не пошел по следам папы в бизнесе, кое-что он все же унаследовал от родителя. А именно, упрямство и настойчивость. Плюс на сторону Поля стали его мама и сестра Мари, которые, справедливости ради, тоже не понимали ничего в искусстве, но всегда поддерживали начинания сына и брата. Для них было главным, чтобы он был счастлив, а чем он для этого хочет заниматься – не так уж важно. Вместе они смогли дожать Сезанна-старшего, он горько вздохнул и согласился.

В Париж Луи-Огюст отвез сына лично, чтобы снять для него жилье и прикинуть, сколько денег потребуется ребенку в месяц, чтобы не нуждаться, но и чтобы он не начал содержать своих неудачников-дружков. В итоге было назначено содержание в 150 франков в месяц, чего молодому холостяку было вполне достаточно.

Поль, надо сказать, не просто погулять в Париж приехал. У него было несколько целей – поступить в Школу изящных искусств и выставлять свои картины в Парижском салоне – ежегодной престижной выставке, куда мечтали попасть все французские художники. Поскольку вступительные экзамены в Школу были строгими, Сезанн начал активную подготовку, посещая в Париже мастерскую Сюиса, где молодые начинающие художники за относительно небольшие деньги могли получить возможность писать с натуры. Каждый день галерея открывалась в восемь утра, и особенно старательные ученики приходили раньше, чтобы занять лучшие места для рисования. Среди них был и наш красавчик Поль, который всегда отличался своим трудолюбием в живописи.

В Париже Сезанн наконец дорывается до настоящего высокого искусства. Часами он сидит в Лувре, перерисовывая шедевры творцов разных стран и эпох.

Безусловно, он много времени проводил и с Эмилем Золя, с которым они будут видеться практически каждый день, будут очень рады воссоединению своего союза в столице и решат, что больше никогда в жизни не расстанутся. Ох уж эти наивные мысли молодости. В основном они будут проводить время в парке, где иногда Поля Сезанна можно было обнаружить спящим на лавочке, подложив ботинки под голову, будто подушку, опасаясь что их кто-то украдет, благодаря чему

обрел среди местного населения имидж городского сумасшедшего.

Золя все пытался привлечь Сезанна в свою богемную «тусовку». Он считал, что Сезанну ничего не добиться без нужных знакомств. Он все время хотел таскать замкнутого друга с собой по всем кафе и клубам, чтобы он обзаводился связями. Но для нелюдимого Сезанна все эти «тусовки» были скорее стрессом. Он не умел себя вести и часто производил впечатление, прямо скажем, не очень любезного человека, чем многих отталкивал.

Поль Сезанн проведет год в Париже, будет ходить в мастерскую, в Лувр, готовиться к поступлению в Школу искусств, но провалит экзамены. А поскольку Сезанн был человек очень ранимый, то любой отказ, любая критика воспринималась очень болезненно. Поэтому, не поступив в Школу, он разочаровывается и решает уехать домой.

Знаете, как сейчас многие уезжают на Бали на зимовку или в принципе переезжают туда, если есть возможность работать удаленно, и потом говорят «остров меня не принял» или «остров меня принял», в зависимости от тех обстоятельств, которые у людей там сложились. Так вот, в XIX–XX веках вообще все представители художественной культуры, будь то изобразительное искусство, музыка, да мода, что угодно, – все мечтали об этой Мекке – о Париже. Переехать в Париж, жить там, работать, общаться, развиваться. Но если кому-то удавалось там зацепиться, то кому-то удача улыбалась в меньшей степени. В общем, если бы у людей в те времена были социальные сети, они бы писали у себя в «статусе» «Париж меня принял» или «Париж меня не принял».

В общем, вы поняли, что с первой попытки Париж Поля Сезанна не принимает, и он вынужден вернуться обратно в Экс и, на радость отца, заняться «серьезной профессией». Но очень скоро он утверждается в своем мнении о том, что все-таки его призвание – это искусство. Ему было скучно, и он даже написал следующее двустишие:

 
Сезанн-банкир глядит с отчаяньем во взоре,
Как сын художником становится в конторе⁶.
 

Потому что любое свое свободное время он тратил на рисование, поскольку очень рано понял, что для него время, потраченное не на рисование, – это время, потраченное впустую.

Своими рисунками он заполонял поля документов.

Кстати, знаете ли вы, что рисунки на полях были очень популярны в Средневековье и назывались «маргиналии» – от латинского слова marginalis – «находящийся на краю»? Причем в Средние века можно было встретить очень скабрезные сцены на полях, и именно от них произошли такие слова, как «маргинал» или «маргинальное поведение», означающие нечто непристойное. Вот вам несколько примеров.

Средневековые маргиналии

https://images.eksmo.ru/images/great-artists/sezann/3.1.jpg

https://images.eksmo.ru/images/great-artists/sezann/3.2.jpg

https://images.eksmo.ru/images/great-artists/sezann/3.3.jpg

https://images.eksmo.ru/images/great-artists/sezann/3.4.jpg

https://images.eksmo.ru/images/great-artists/sezann/3.5.jpg

Вернувшись домой, попытавшись снова стать на путь истины, каким считал его отец, и поработав в конторе, Поль Сезанн еще больше понимает, что все познается в сравнении. Да, в Париже непросто, да, у него не получилось с первого раза поступить в Школу изящных искусств, но все равно, попробовав такую жизнь и другую жизнь – профессию серьезную и профессию любимую, он осознает, что, несмотря на всю сложность, он все-таки выбирает именно творческие поиски. Отец окончательно смиряется с иным путем сына и снова отпускает его покорять столицу и писать картины.

Поль отправляется в Париж, снова начинает работать в мастерской Сюиса⁷, по наказу отца пытается снова поступить в Школу изящных искусств. Знакомится с тогда еще малоизвестными и пока непризнанными Клодом Моне, Камилем Писсарро, Огюстом Ренуаром и другими художниками, находившимися в активном поиске нового в искусстве. Здесь важно понимать, что вообще царило в то время в Школе и в Парижском салоне, а царил академизм – искусство сына маминой подруги. И когда появляются эти молодые, другие, «неправильные» хулиганы вроде Клода Моне, Эдуарда Мане, того же Поля Сезанна, которые предлагали нечто совершенно другое, их искусство посчитали наглым и недостойным.

И когда Сезанн, Ренуар, Моне, Мане и многие другие «бунтари» предлагают выставить в Парижском салоне свои работы, их всех отвергают и не допускают к выставке. Это был 1863 год, который запомнится всем в истории искусств как год «Салона Отверженных». Потому что произошло удивительное!

Эти самые непринятые художники обратились к Наполеону III, и тот выпускает распоряжение – устроить выставку работ отверженных художников.

В том же здании, где и Парижский салон, только с другой стороны. И это было потрясающее событие! В итоге внимания к «Салону Отверженных» было больше, чем к Парижскому салону. Однако обольщаться не стоит. Это было сделано в большей степени для того, чтобы сбить спесь с этих возомнивших о себе молодых художников: придут люди, посмотрят на все это безобразие и щедро наградят насмешками. Такой срежиссированный буллинг молодых художников.

Да, представьте себе, были времена, когда так любимый многими сегодня Моне подвергался критике. Выдающийся художник Илья Репин говорил о Моне и Дега, что они дилетанты и все, что они делают, они делают только для финансовой выгоды. А теперь подумайте, что мы чаще всего слышим о представителях современного искусства? Что они дилетанты и все делают исключительно ради денег. Все-таки как же циклична история.

https://images.eksmo.ru/images/great-artists/sezann/4.jpg

После «Салона отверженных» Сезанн тяжело переносил критику и снова уехал к родителям в Экс. С тех пор он будет периодически наведываться в Париж, но никогда этот город не станет для него главным пристанищем. Но отныне Поль будет заниматься только живописью. В Эксе он с большим энтузиазмом писал пейзажи, о которых мы еще поговорим, а также много портретов. Давайте посмотрим на портрет Луи-Огюста Сезанна с газетой. Об этом портрете есть любопытный факт. Обратите внимание, что за газета в руках у Луи-Огюста. Это либеральное издание L’Evenement⁸, хотя отец всегда предпочитал республиканскую газету Le Siecle⁹. В картине используется именно либеральная газета по той причине, что в ней Эмиль Золя опубликовал статью, где активно защищает молодых художников и осуждает жюри Парижского салона, которое критиковало участников «Салона Отверженных». Поль Сезанн впечатлился и отцу в руки дал именно эту газету. Примечательно, что на портрете за спиной отца красуется картина. И не просто картина, а натюрморт самого Поля Сезанна, который действительно висел в той комнате. То есть Сезанн на картине изобразил картину, которую написал Сезанн. Такая матрешка из картин получается.

Кстати, в своей статье, где Золя будет защищать молодых художников от нафталина академической школы, он будет упоминать многих, но не напишет имени своего дорогого друга. И надо сказать, что Сезанн вообще прошел незамеченным на той выставке, чего нельзя сказать об Эдуарде Мане. Именно на «Салоне Отверженных» в 1863 году невероятный шум разразился вокруг картины Мане «Завтрак на траве». Она вызвала шквал критики. Причем сам император удостоил ее своим вниманием, он сказал, что она пошлая, вульгарная, неприличная. Давайте посмотрим на нее.

Мы видим полуоголенных дам полусвета в компании мужчин где-то в лесу. И в принципе можно было бы понять императора, предположить, что он заботится о нравственности, если бы правда не колола глаза. Потому что несмотря на то, что, естественно,

ни о каких мероприятиях, которые мы видим на картине, в приличном обществе и речи идти не могло,

подобные встречи довольно часто проходили в среде высшего общества. Просто о них было не принято заявлять публично. Потому ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы кто-то понял, что оно так и есть. Эта невероятно скандальная картина подарила Эдуарду Мане сильный скачок в плане его узнаваемости.

https://images.eksmo.ru/images/great-artists/sezann/5.jpg

Интересный факт об этой картине. Изначально Мане назвал ее «Купание». Однако после шумихи вокруг полотна, пришлось сменить название на «Пикник на четверых». Но и это название показалось уж слишком романтичным. В итоге до наших дней полотно дошло под названием «Завтрак на траве».

Мало того, что «Завтрак на траве» наделал много шума, он еще и вдохновил коллег по цеху Эдуарда Мане. В 1865 году Клод Моне тоже решил написать свой «Завтрак на траве». Его версия более сдержанная, в ней дамы все же одеты. Причем изначально Моне задумывал эту картину размером 6 на 6,5 метров – просто гигантскую. И в период работы над ней к нему в гости приехал Гюстав Курбе, который решил поддержать приятеля, но внезапно сделал хуже. После его комментариев Моне прекратил работу. По воспоминаниям из дневника графа Гарри Кесслера от ноября 1903 года, Моне сам рассказал, как Курбе посоветовал ему переделать женские платья, он взялся за работу, но сделал только хуже а в результате и вовсе забросил работу. Испытывая финансовые трудности, он оставил незаконченное полотно в качестве залога арендодателю дома. Позже он выкупил его и разрезал на три части. Одна из них утеряна (успела изрядно подгнить за годы у арендодателя), остальные две хранятся в Музее Орсе в Париже.

https://images.eksmo.ru/images/great-artists/sezann/6.jpg

Я буду рада, если сейчас вы испытываете ко мне недоверие, ведь многие из вас могли своими глазами видеть «Завтрак на траве» Клода Моне в Пушкинском музее в Москве, и будете совершенно правы. Но если вы ее видели, я думаю, вы понимаете, что ее размер значительно меньше, чем 6 на 6,5 метров. Это не итоговая работа, а пробный этюд Клода Моне к той монументальной картине, которая так и не была завершена.

Наш красавчик Поль Сезанн тоже писал свой вариант «Завтрака на траве». Он вообще очень уважительно относился к Эдуарду Мане и иногда приходил на его встречи, которые тот организовывал среди своих единомышленников художников. В 1869 году Сезанн тоже напишет свою версию «Завтрака на траве». И вот что интересно, если мы посмотрим на этот «Завтрак», то центральная фигура мужчины, который сидит к нам спиной – это, очевидно, автопортрет самого Поля Сезанна, он сам себя поместил в окружение девиц.

И тут я предлагаю обсудить самое интересное, что всех всегда волнует, – женщин! Для Поля Сезанна вопрос женщин на его картинах – это такой психоаналитический вопрос, потому что из-за своих комплексов Сезанн плохо умел общаться с женщинами, к тому же он был брезглив до паранойи и не переносил никаких прикосновений. Поэтому когда мы с вами видим на картинах Сезанна обращение к наготе, к чему-то интимному, какие-то намеки на то, что он сам сидит на этом завтраке среди женщин, мы должны понимать, что в его случае это была своеобразная терапия, потому что в реальной жизни он не мог даже допустить того, чтобы оказаться в подобной ситуации, в подобной компании. И даже когда он обращался к натурщицам, ему было очень неловко с ними работать.

https://images.eksmo.ru/images/great-artists/sezann/7.jpg

На данный момент сохранилось чуть больше 800 работ авторства Поля Сезанна, однако скорее всего их было значительно больше, возможно в разы. Просто поскольку он был еще и самокритичен, как только ему работа не нравилась, он моментально ее рвал на кусочки и уничтожал. Такая участь постигла и портрет Эмиля Золя, который он заказал другу, чтобы его поддержать. Как вы уже поняли, ничего не вышло.